***
Утро вместе, вместе обед, они постоянно пересекались и сцеплялись в нежностях, обращённых друг к другу. Не физическая нежность — духовная. Их пересмешки, шутки, брошенные остроты, касающиеся дел, безмолвное взаимодействие друг с другом. Наруто был занят работой, которая накопилась за время его короткого отпуска, и он на время уединился с ноутбуком в спальне, а Саске остался в гостиной лениво переключать каналы и время от времени щупать мобильный телефон в кармане. Теперь, когда течка закончилась, Итачи вернулся. Вернулся, чтобы его побеспокоить, и Саске долго пытался игнорировать его существование, но рука раз за разом тянулась к мобильному. Это было чистейшее любопытство, желание докопаться до тайны. Омега одёргивал себя, уговаривал не трогать письма, стереть их и забыть, но пальцы замирали, и экран, на котором высвечивалось подтверждения удаления, остался не тронутым. Саске хотел всё забыть, но брат настойчиво писал ему. Он сделал даже больше. Открыв умножившиеся сообщения, Учиха встретился лицом к лицу с настоящей тревогой. По большей части сообщения — это настояние ответить и не игнорировать его, но среди этих приходящих и уходящих вежливых просьб, будто Итачи молил его — беззащитный, утративший надежду, предпринимающий последнюю попытку, прежде чем сдать себя на живодерню, — было ещё кое-что. Пускай Саске читал сухой печатный текст, но видел под ним выработанный трудолюбием каллиграфический почерк брата. Это снова письмо — письмо на шести страницах, без единой ошибки, все запятые и даже точки с запятой на месте. Длинное письмо разочарований для Саске. Пять страниц Итачи доказывал (как будто это для Саске важно), что всё произошедшее — он педантично перечислял все трагедии их семьи, — вовсе не являются делом его рук, что все они, даже умерщвление в собственных постелях, были неизбежным стечением обстоятельств и были совершены людьми жестокими, людьми — на этом брат особенно настаивал — слишком высокими, чтобы до них дотянуться. «Эти люди всё ещё рядом», — брат был посвящён в тайну, но Саске открыть её не мог, ибо он, Итачи, сделал выбор и стал посыльным, чтобы «уберечь хотя бы его». «Встреться со мной. Если хочешь, не один, и мы поговорим. Я обещаю рассказать всё, как есть, но сейчас не могу, потому что почта ненадёжная», — и так далее и тому подобное… «Эти люди всё ещё рядом», — Саске смотрел на эту строчку и нервно крутил на безымянном пальце кольца. Что именно Итачи имел в виду? Что он всё ещё в опасности? Что Наруто не сможет его уберечь? — он вспомнил искателей. Они пришли раз, смогут прийти второй. Они не смогли ему навредить при первой встрече, но вторая попытка может стать успешной. Они не искали его, но Саске у них на пути — он препятствие, оставшееся после семьи. Саске не отбрасывал мысль, что Итачи мог ему просто врать. Омега конечно же считал, что брат был с ним почти всегда искренним, но про знакомство с Наруто всё же соврал — может и снова. Тишину квартиры прервал неожиданный звонок. Учиха вздрогнул, схватившись за карман. Он вдруг заволновался, что Итачи узнал его номер и теперь будет пытаться добраться до него, названивая и нарываясь на разговор, но после вспомнил, что телефон не его и звонят тоже не ему. Когда Наруто ответил на звонок, сюрприза не случилось — это был кто-то из его знакомых. Вернувшись в гостиную, Саске задумался. Его нога нервно играла с тапкой, а в ушах звучал беспокойный трепет сердца. Его беспокоила мысль, что брат может рассказать ему что-то, что не может рассказать Наруто. Или снова не хочет. Учиха нервно пнул столик — ему нужно было время подумать. «Я снова запутался. Запутался так сильно, что теперь не знаю, на кого злиться». Он не хотел верить Итачи, разумно отказывался от этого, но где-то глубоко внутри, семилетний мальчишка, для которого старший брат был по меньшей мере совершенством, просил дать ему шанс. Маленький шанс, самый-самый последний. Выражение «душу что-то гложет» в совершенстве выражала тайную муку, жертвой которой Саске стал. В одно и то же время он жил в двух абсолютно не соприкасающихся мирах. В одном он забирался в глубокое болото, в другом — созерцал окружающее. В одном он, настоящий, просто растерянно метался из одного угла в другой в поисках укрытия, в другом — он беспомощно дрейфовал по течению. Не важно, с какой скоростью или в сумятице одни события сменяли другие, всегда наступал момент, когда Саске начинал сомневаться во всём, винить себя в бедах своих близких. Казалось бы — всего несколько мгновений отрешенности, дабы он мог переварить свои переживания, но он проваливался в это. Чтобы прийти в себя, найти своё место, требовались гораздо более длительные периоды уединения, требовалась правда. Раскачивающаяся нервозность не прекращалась. На безымянном пальце образовывался красный натёртый след. Саске так и не заставил ни разу ответить Наруто на все его вопросы. Он опасался усадить альфу на место и допрашивать до тех пор, пока все двери в его голове не закроются. Ему трудно вспомнить, когда и где он настаивал на ответах и действительно ли вообще спрашивал и ждал, или только собирался спросить в тот или иной момент. Его миры иногда пересекались, наивный мальчишка оказывался во взрослом мире, а рассудительный молчаливый Учиха оказывался в трясине. Одно из последствий этих пересечений — порывы нервозности. Иногда омеге так хотелось собрать всех знакомых, вернуть погибших с того света, посадить перед собой и спрашивать «за что?». Хуже того, этот порыв быстро завершался и миру представала всего лишь бесконечно малая частица того, что закипало в голове. Откинув тапки, Саске поднялся с дивана и босиком пошлёпал наверх. Наруто давно замолк, и омега хотел проверить, всё ли в порядке — если да, то он просто сделает вид, что шёл мимо, в ванную. У настежь открытой двери Учиха застал своего альфу спящим. Отодвинув ноутбук к краю кровати, Узумаки расположился на боку, по привычке приобняв одной рукой подушку. Его майка подзадралась, лицо выглядело безмятежным, и в неясном солнечном свете его ладная фигура выглядела такой искусной, что в пору было молиться. Саске на носочках подступил к нему, взяв со стула плед, которым они укрывались поверх одеяла в холодное время. Наруто не замерз — в доме, как и на улице, было тепло, но по себе омега знал, что сон слаще, когда плечи укрыты. Учиха подоткнул плед и опустился рядом, на тёплый, согретый солнцем, пол. Наруто спал, но ресницы его слегка подрагивали, и Саске загляделся на солнечные блики на их полупрозрачных кончиках. «Какой взрослый» — он вдруг вгляделся в умиротворённое нежным сном лицо, и его вновь поразило чувство недостаточности собственной величины. Он смутился от мыслей, что этот большой альфа за ним ухаживал, пытался ему понравиться, обходительно отвечал на его капризы. Наруто впустил его в свой дом, в своё убежище, где Саске прижился и навёл свой порядок. Ему открылось восхитительное ощущение, с навязчивой выразительностью посещающее его всё чаще, — уютная повторяемость, вхождение в накатанную колею: объятия перед сном, пробуждение друг за другом, общий завтрак, прогулки по одной и той же улице, одни и те же встречи, разговоры, кино, голос, шепчущий почти на самое ухо каждый раз перед сном «спокойной ночи». Саске так давно терзал себя поисками места, где найдёт уют. Он не находил его ни дома, ни в школе, не находил его в каких-либо стенах, но в ауре чужого тела. И только сейчас, когда всё произошедшее за несколько последних дней устаканилось, сидя перед этим мужчиной, он внезапно осознал: все его переживания такая пыль, он зря доводил родителей своими выходками — всё случилось так, как говорил Фугаку. На Наруто можно было положиться, альфа был с ним очень мягок и внимателен, не тронул его до тех пор, пока Саске не решился, что готов… И Саске действительно не хотел, чтобы Наруто ждал во время его течки, и с удовольствием предался с ним тем вещам, о которых стыдно было думать даже после. У них был секс — окончательно оклемавшись после течки, омега вспоминал об этом, краснея, даже несмотря на то, что последний раз был прошлым вечером. Возможно, они даже занимались любовью — как называла это его мама, когда решилась просветить его в вопросе близости. Саске улыбнулся. Он вспомнил губы на своей шее, руки на бёдрах, их мокрые поцелуи и игры с наступлением ночи — потому что днём Саске, несмотря на желание альфы его разглядывать, вёл себя более скромно. Ему нравилась их близость. Возможно когда-нибудь всё это ему надоест и наскучит — но ведь это потом… потом. Сейчас у него был его Наруто. Временами милый, временами такой возбуждающе горячий, пропахший терпким потом после пробежки и ветивером! Такой потрясающий на вкус… Если бы его кто-нибудь сейчас услышал, то решил бы, что он спятил. Но Саске всё равно — разглядывая тронутое лёгким загаром лицо и трепещущие длинные белесые ресницы, он позволил себе то, чем обычно не занимался — помечтать. Он всё продумал самым тщательным образом: места, по которым они будут путешествовать, занятия, которые они попробуют, их разговоры… всё… абсолютно всё… Наруто наверняка вырос из этих розовых фантазий, но Саске плевал на это — он мог позволить себе несколько минут душевной слабости. Омега сделал бы всё, о чём Наруто попросил — лишь бы доставить ему радость. Может быть, однажды придёт время, когда у них будет большая комната с балконом, с которого будет открываться вид на реку, и цветы на подоконнике, и будут петь птицы. Учиха воображал себя идущим по улице с птичьей клеткой в руке — Наруто вчера предложил купить ему сокола! Вместе с Наруто, или к нему домой — всё равно, лишь бы альфа был счастлив. И река — там должна быть река! Саске обожал текучие воды, и потому мечтательно таял, когда подумал об этих утренних пробуждениях, когда в окна будет литься солнечный свет, а рядом с ним лежать преданный ему Наруто, который будет… Может быть… любить его, любить до кончиков пальцев, до умопомрачения… Вот Саске, где-то птицы поют, а рядом стол накрыт, в открытой ванной альфа умывается, причесывается, и все его… Одри, которые были с ним до Учиха, уже в тумане, а сейчас — Саске, только — Саске. Не важно, что было до, и что будет после — сейчас цветы, птицы, солнце, и аромат, щекочущий обоняние. Стыдливо наклонив голову, Саске опустил взгляд на бёдра альфы, прикрытые пледом, а после, задумчиво упёр подбородок руками, облокотившись на постель. Возможно, он мечтает о слишком многом. — Ты чего на полу? — омега вздрогнул и взглянул на альфу, который сонно щурился, глядя на него в ореоле солнечного света. — Я разбудил тебя? — Нет, — сделав глубокий вдох, чтобы прийти в себя, Наруто отбросил в сторону подушку и похлопал по постели.– Иди ко мне. — Не стоит, я просто задержался ненадолго… Но Наруто не ответил, лишь снова похлопал рядом, а когда Саске всё же взобрался на постель, то приподнял плед, чтобы омега под него нырнул и примкнул к его груди. — Так удобнее? — Саске кивнул в ответ. — Мне тоже, — Наруто погладил его по волосам, а после, перед тем, как вновь задремать, полушёпотом попросил поделиться с ним, если Саске будет о чём-нибудь волноваться. — Обязательно поделюсь, — он согласился, — просто иногда мне нужно время, чтобы сформулировать своё переживание в понятную мысль. — Ты всегда думаешь очень быстро… — Мне тяжело даются чувства, — Саске уткнулся носом во впадинку между ключицами, и чужой подбородок лёг на его макушку. — Всегда было сложно высказать кому-нибудь своё отношение. Ну, к примеру, я тебя боюсь, ненавижу, или лю… всякое другое. Думать об этом легче, говорить почти невозможно. — Может быть, так даже лучше. Ценность этих слов возрастает. Мне не сложно признаться в чувствах, но мне не нравится это делать, потому что я больше по делам, — Наруто улыбнулся. — И от других я тоже не жду слов. Если человек меня ценит, я пойму. — Тебе не хочется услышать признание? Или признаться самому? Встретить своего человека… Там, любовь с первого взгляда, — Саске сам к подобному относился скептически, но люди бывают разные. Наруто хохотнул. — С первого? Это не любовь, а увлечение. Для меня любовь как сыр, она должна настояться. — Ты очень рационален для человека, который согласился взять омегу в мужья ни разу с ним не встретившись. — Определённо безрассудно, но я не жалею. У меня теперь есть причина торопиться домой. Между мгновениями дрёмы они продолжали болтать о самых разных вещах. Это была непринужденная лёгкая болтовня, и никого не волновало, если кто-то засыпал посреди фразы. В комнате стоял солнечный день в полузадёрнутых шторах, в открытые окна веял теплый благоухающий ветерок, и они были на той стадии блаженства, когда совершенно безразлично, что кто говорит и что ему отвечают. Саске задремал, разговаривая с альфой.***
Пробуждение, чтение книги, мысли о брате. Поход в магазин, прогулка по парку, мысли о брате. Игра с собакой, разговоры про животных, мысли о брате. Возвращение домой, весёлое кино, и снова Итачи. Раз за разом, омега возвращался в одну и ту же точку, откуда начинал свой путь. Он менял направление, менял скорость своего шага, но каждый раз, отступая от этой метафорической точки уже знал результат заранее. Саске каждый раз наивно надеялся, что, приложив еще немного усилий, сможет поколебать несокрушимое упрямство своей памяти. Чем отчаяннее он пытался сбежать, тем чаще он возвращался к Итачи. Казалось, что он боролся с призраками. Вечная борьба с тенями. — Итачи хочет встретиться, — Учиха решился только к ужину, после того, как альфа несколько раз спрашивал его, всё ли хорошо, замечая перемены в его настроении. — Да, я помню. Письмо, — альфа продолжил есть, а Саске кусал губы вследствие тяжёлых порывов нерешительности. Он не знал с чего начать и издал какой-то нечленораздельный звук, который должен был стать началом предложения, но в итоге быстро оборвался и только привлёк ненужное внимание к его напряжённому лицу. — Он согласен, чтобы ты присутствовал тоже, — Учиха сказал это только для того, что прервать выжидающее молчание. Наруто, до этого с аппетитом жевавший карри, замер, а после отложил вилку, причём так далеко, точно вовсе не собирался возвращаться к еде. — А вот этого в письме не было, вроде как. Повис немой вопрос, ответ на который знали оба. Они помолчали, потом Наруто спросил прямо, связался ли Саске со своим братом. Омега в ответ только кивнул. — Я прекрасно знаю, что тебе моего одобрения не нужно, — Узумаки нахмурился, — но… В данной ситуации ты мог хотя бы посоветоваться. — Не нужно в простых вещах, — Саске опустил глаза. — Я знал, что ты был бы против, но он мой брат… — И что? — омега опешил. — Это не просто семейная поездочка в супермаркет. Ты меня, конечно, прости, но он опасен для тебя, а то, что он тебе наплёл — детские сказки! — А что мне остаётся кроме этих чертовых сказок? Мне важно его выслушать, может быть что-нибудь прояснится. Я, в конце концов, переживаю за наши отношения. Тем более, я буду с тобой. — Отношения! — Наруто развёл руками. — Черт возьми! Саске, у тебя семь пятниц на неделе: то ты его ненавидишь, то волнуешься, то убить хочешь, то "может быть мы останемся друзьями". — Я имею право менять мнение. Кроме того, ты молчишь по поводу случившегося. Я зашел в тупик, говорю тебе. — Он ненормальный — у него с мозгами проблема, а я с такими даже водиться не собираюсь, — Наруто встал из-за стола и направился к входной двери. — Я тоже ненормальный, — не следовало бы этого говорить, да ладно, Саске понесло, — мои проблемы с мозгами тебя устраивают? — Устраивают. Разбилась клетка с птицей, обветшали уютные балконы, одичали нежные цветы на подоконнике. Учиха проводил альфу взглядом до двери, где тот быстро обулся и, кинув напоследок, что идёт проветриться, вышел из квартиры. Омега поник. Он сам себя расстроил больше, чем Наруто. Он понимал, что мог посоветоваться с Узумаки, но даже если бы эта мысль пришла ему в голову перед тем, как ответить, он бы не сделал этого, потому что решил, что постарается не впутывать в это Наруто. Он разочарованно отодвинул от себя свой ужин. Есть перехотелось — его неуклюжая попытка перебила аппетит. «Может, нужно было молчать?» — Саске плох был не только в выражении собственных чувств, но в отношениях вовсе. Он мало говорил, наверное, слишком мало… И сухо. «Может, это звучит не внушительно», — спрятав ужин в холодильник, омега поднялся наверх. Не осмелившись остановиться в комнате альфы — там они столкнутся в первую очередь — он направился в комнату, где провёл течку. «Слишком сухо» — он повторил. Он так привык. Так Учиха рассказывал обо всём, однако в подтексте этих историй зачастую таилось волнение, волнение столь беспокойное и неподдельнное, что, кажется, ещё миг — и в нём можно было утонуть, раствориться в его волнах. Это его глубинная нежность, которую Саске всегда подавлял в себе, её с избытком компенсировало его воспитание, его внешняя хладнокровность, его мстительность. Впрочем, истинную сущность своей натуры он редко выставлял напоказ. Он привык к репутации человека резкого и язвительного до безжалостности. Наруто ушёл. Не навсегда, конечно, даже не на полчаса, но ушёл, потому что Саске сделал что-то не так. Переодевшись в пижаму, омега улёгся в постель и долго лежал с широко раскрытыми глазами, каждую минуту ожидая, что услышит шаги Наруто. Альфа вернулся через полчаса, может, чуть меньше. Саске услышал открывающуюся дверь и звон ключей. Шорох обуви, тяжёлый выдох, тихая возня — Наруто заглянул в туалет, потом поднялся по лестнице и приоткрыл дверь спальни, и после того, как не нашёл там омегу, минуя ванную, сразу направился ко второй спальне. Шаги замерли у двери. Саске повернулся на бок, чтобы выглядеть спящим, когда альфа окажется в комнате, и движение его прекратилось в тот момент, когда пространство комнаты тронул робкий стук. Несколько секунд тишины, и вновь стук, ещё более тихий, чем прежний. Наруто, наверное, забеспокоился, что Саске спит — так думал Учиха, но после того, как он не ответил во второй раз, Узумаки тихо приоткрыл дверь и вошёл в комнату. Омега съёжился, услышав шорох чужих одежд, и этим самым выдал себя с головой — одеяло сползло с его плеча.Наруто наверняка заметил, но продолжал молчать и делал это не потому, что злился. Он медленно приблизился к кровати, аккуратно залез на неё, нежно обнял и потёрся щекой о щёку Саске. — Я просто должен был проветриться, — альфа поцеловал его в шею, — это не значит, что ты должен от меня прятаться. — Я не прячусь, — чужое тепло его окутало, и омега расслабился. — Мы поссорились? — он не хотел об этом спрашивать, но вопрос сам вырвался у него из груди. — Я на тебя не злюсь, — Наруто улыбнулся, — а ты на меня? — Саске покачал головой. — Тогда не ссорились. Учиха кивнул, но не повернулся, не попытался обнять в ответ или что-нибудь сказать. Тишина его устраивала — она создавала пространство для мыслей. Наруто был немного взволнован: возможно, тишиной, возможно своими тараканами в голове, но сердце его беспокойно билось о чувствительную лопатку, прижатую к груди. — Ты просто попросил поделиться, — задумчиво протянул Саске. — Я поделился. — Спасибо, что сделал это… Прости за мою реакцию. Оставив на бледной коже ещё один поцелуй, Наруто сел на постели и аккуратно потянул омегу на себя, шёпотом попросив поговорить с ним. Саске поддался — он сел у изголовья, сложив руки на бёдрах, задрав подбородок, но опустив глаза. Его поза принятия неприятного. — Расслабься, мы просто поговорим, — альфа однобоко улыбнулся. — Знаешь, — он начал весьма неуверенно, — у нас сейчас с твоим братом напряжённые отношения. Не скажу, что с самого начала всё было идеально, но ни в какое сравнение с тем, что началось после помолвки и… Сейчас. Не думаю, что наша встреча закончилась бы чем-нибудь мирным. — Мы бы встретились на нейтральной территории. — Он просто хочет вернуть тебя… Может, ты не хочешь это принимать, но это так. Встреча была бы далеко не милой в любом случае, потому что мы теперь вместе, и я помеха, — тут Наруто окончательно стушевался, запнулся и пошёл на попятную. Из его горла вырвался сдавленный смешок, он запыхтел, облизнул пересохшие от волнения губы, похлопал себя по бёдрам. — Я не хочу, чтобы наши отношения надломились сейчас, когда они такие нежные, — смог наконец выговорить альфа. — Он не тронет тебя… Саске нахмурился, но кивнул, чтобы он продолжал. — Но попытается опустить меня. Знаешь, мой жизненный путь был очень извилистым, я делал много плохого, но по отношению к тебе, ты знаешь, я никогда… Тут омега не выдержал и прервал его: — Наруто, я знаю, кто ты, и подозреваю то, чем ты занимаешься. Я принял это, потому что меня всё устраивает, и не напугает, если кто-то сунет мне это под нос. Я думал, что ты уже понял — я не робкого десятка. — Если бы проблема была только в этом, — его нижняя челюсть сдвинулась вбок, приняв неестественный вид. — Я очень хочу, чтобы между нами не было недомолвок, но понимаю, что это может тебя отдалить. Я знаю, ты заслуживаешь лучшего, чем… — Наруто, просто скажи. Я пойму. — Хорошо. Прежде скажу, что я не знал об этом до недавнего времени, — альфа напрягся, и мышцы на его запястьях вздулись с сжатием кулаков. — Моя семья, моё начальство виновно в случившемся с твоим кланом. Саске поднял на альфу удивлённый взгляд. Ему понадобилось время, чтобы осознать сказанное, и прохладная морось пота проступила на затылке. Кончики пальцев онемели, а в груди стучала пулеметная дробь его сердца. Семья Наруто? Те близкие люди? Больше всего его терзал страх, что жизнь его никогда не наладится, что он будет в постоянной опасности, и однажды страх его просто поглотит зубастой пастью. И тогда он окончательно станет сумасшедшим. — Когда ты узнал? — его голос был хрупким. — Подозревал с середины апреля, но подтвердилось всё… Тогда, — в день их росписи, когда пришли искатели. Они знали, что Наруто тоже ищет, пытается выяснить, что случилось с семьёй его жениха, это была попытка повернуть дело в другую сторону. Теперь Саске понимал реакцию его альфы, понимал печально-разочарованный взгляд, брошенный на тело… Некогда его товарища. Нервно теребя на пальце кольца и глядя в окно немигающим взглядом, Саске старательно боролся с нервозностью. Омега ощущал себя немного ничтожным — он выпал из собственного идеального мира, его мечты рассыпались прахом. Он будто был проклят — сначала пострадала его семья, теперь страдает Наруто, а всё только потому, что Учиха рядом. Гранёный сосуд человеческого несчастья. Может, Саске не заслуживает быть счастливым? Из него не получится ни хороший муж, ни хороший отец, ни даже просто человек? Так зачем же он упорствует? Он не может защитить то, что ему дорого, потому что уходит от проблем. Может, ему стоит примириться с судьбой? Наблюдавший за ним Наруто молчал. Голова его поникла, как венчики увядших цветов. Он коротко коснулся лодыжки омеги, а после попятился назад, чтобы слезть с кровати. — Тебе, наверное, надо подумать, я подожду. Саске встрепенулся, услышав его голос. Он даже после этого не сердился на Наруто — он молчал, потому что о таком просто так не скажешь. Более того, ему тоже досталось. — Иди ко мне, — Учиха протянул к альфе руки. Лицо Наруто враз просветлело. Казалось, омега услышал вздох облегчения, который он втихаря испустил. Альфа подался вперёд, поднырнув под поднятыми руками и приникнув к омежьей груди. Толчок опрокинул Саске на подушки. — Легче, ты же тяжёлый, — он поцеловал Наруто в макушку. — Прости… И за это, и за то, что молчал. — Я не злюсь, — «на тебя по крайней мере». Их голоса смолкли, но диалоги продолжились — немые диалоги их эфемерных родственных душ. Исповедальные беседы, от которых не осталось ни строчки. Они велись на несуществующем языке, таком простом, прямом и прозрачном, что словам как таковым в нём не было места. И в то же время это не был немой язык, которым часто пользуются в общении с высшими силами. Это был язык сердечной тревоги и сердечного мятежа. Но язык беззвучный — альфа, лёжа на чужой груди, слушал мерный стук дорогого ему сердца, а омега расчёсывал пальцами короткие мягкие волосы. Он должен был стать сильнее. «Теперь, — говорил он себе, — у меня нет выбора». И застывал на месте, недвижный, дрейфуя в звездном потоке. Саске просидел так более часа, уйдя в себя, забыв обо всем на свете. Итачи — его проблема. Они давно должны были всё выяснить и прийти к решению — не важно какому, Саске просто хотел конца этой драмы, развернувшейся на сцене его жизни. Он сделает всё сам. Опрометчиво ли это? — Скорее всего. Но Итачи — брат Саске, и только им дорожит, а значит между ними более всего вероятен продуктивный разговор. Он взял телефон, чтобы отправить брату последнее сообщение. Медленно, чуть ли не с мукой омега печатал фразу или обрывок фразы, а после всматривался в написанные слова, напечатанные будто чужой рукой. Он должен был указать тон их встречи, он не должен был давать напрасных надежд, и потому иссушал текст, оставляя только существительные, глаголы и краткие прилагательные для обозначения своего состояния. Итачи не дурак, как правильно подметил Наруто, он отлично читает между строк, прекрасно анализирует — Саске надеялся, что брат прочитает в бедных словах нежелание омеги обсуждать что-то помимо случившегося, а даже если, то только то, что они останутся братьями, но не более. Саске выбрал будний день, когда его Наруто будет занят на работе. Обычно он не звонил без надобности, а потому Учиха мог спокойно сходить на встречу и вернуться. О том, что делать с семьёй Наруто, он собирался подумать потом. Альфа на его плече почти дремал. «Всё будет хорошо». — Когда-нибудь, но точно будет, — он прошептал. *Если друг кому-нибудь понадобится эта информация: Саске напевает композицию «Tears from the moon» от Sinead O'Connor и Conjure One. *У диких псовых выработалась устойчивость к яду ландышей.