Принцесса и лютоволк

      Северяне возвращались в Девичий Пруд. Колонна угрюмых бородатых всадников в лохматых мехах поверх кольчуг и вареной кожи тянулась по южному тракту. Лорды, рыцари и капитаны ехали под своими знаменами, ведя отряды Темнолесья, Хорнвуда, Кархолда, Винтерфелла, Торрхенова Удела, Белой Гавани.       Городские ворота охраняли копейщики и лучники Сервинов. Лорд Меджер отпустил в набег лишь небольшой конный отряд сира Кайла. Ветер слабо трепал белое знамя с лютоволком Старков, поднятое над барбаканом. Протрубил рог и ворота распахнулись, чтобы впустить прибывшую с победой армию.        По сравнению с выступавшем на Сумеречный Дол войском, двигавшееся по городским улицам воинство было более многочисленным и грозным. Вместе с отрядами Толхарта и Мандерли армия Гловера выросла до шести тысяч мечей.       Закованные в сталь латники сира Вилиса на могучих боевых конях казались исполинами рядом с ехавшими на неказистых клячах стрелками и горцами. Настоящей тяжёлой конницы среди людей Гловера было мало. Большей частью, он командовал посаженными на лошадей пехотинцами.       Джон со своим лютоволком приводил собравшихся поглазеть на солдат горожан в восхищение, смешанное со страхом. Призрак казался диковинкой, рядом с которой рыцари в тяжёлой броне казались чем-то обыденным. Уот, сквайр сира Кайла, утверждал, что горожане считают Джона чуть ли не колдуном.        — Пусть боятся, — весело думал юноша, держа знамя с секирой Сервинов. Призрак бежал рядом со стременем, приноровившись к шагу лошадей отряда сира Кайла. Собаки Девичьего Пруда, как обычно, лаяли как безумные. Призрак вызывал у собак лишь одно чувство. Ужас перед большим белым волком.       Голова Горы на пике была вполне узнаваема. Да и едва ли есть еще кто из людей, столь же огромный и уродливый. Разве что лорд Амбер и его наследник могли поспорить с сиром Григором в росте и силе. Их встречали как героев, но северянин знал, что когда они оставят город, на их головы посыплются проклятья.       Северяне заполонили Девичий Пруд, теперь, даже вздумай лорд Уильям поднять мятеж и призвать горожан к оружию, бунт утопили бы в крови. Южане называли всех северян волками, но Джону пришло в голову, что горожане в сравнении с воинами Гловера похожи на овец.       Но даже волку приходится опасаться охотника, а по пятам за северянами шел Рендилл Тарли. Лучший полководец Простора был послан против воинов короля Робба, сражавшихся восточнее Божьего Ока. Уже в замке Джон узнал о том, что Фреи все же покинули Харренхолл.       Гигантская крепость Уэнтов слишком велика, чтобы ее можно было удержать. Одержимый гордыней Харрен Чёрный построил величайший замок в Вестеросе, достойный короля Железных островов и Речных земель, но эта твердыня не принесла счастья никому из владельцев.       Русе Болтон имел теперь под своим началом лишь северян и остатки наемников Варго Хоута, которому он пообещал отдать замок после отступления. А оно близко, ведь Лорд-Пиявка слишком осторожен, чтобы сидеть в западне у берегов Божьего Ока. У него осталось лишь четыре тысячи мечей.       На следующее утро пришли вести из Риверрана. Робб решил казнить лорда Рикарда Карстарка, который после побега Цареубийцы прикончил пару сквайров, взятых в плен в Шепчущем Лесу. Племянники Старого Льва, Виллем Ланнистер, сын сира Кивана и Тион Фрей, сын леди Дженны.       Лорд Карстарк поступил безрассудно, хотя его тоже можно понять, Цареубийца убил его младших сыновей. Но Рикард Карстарк был верным знаменосцем Робба и дальним родичем Старков, рубить ему голову было опрометчиво. Заковать в цепи, отправить на Стену…но казнить?       Конники Кархолда, две сотни воинов, ещё до убийства лордом Рикардом пленных отправились по его приказу на охоту за сиром Джейме. Робетту Гловеру предписывалось следить за Харрионом Карстарком и кархолдцами. В конце-концов, кровь не вода, а лорд Рикард отец Харриона.       Молодой лорд Кархолда пришёл в бешенство, он рвал и метал, собираясь отправиться за головой Цареубийцы лично. Робетт Гловер и прочие пытались его урезонить, но Карстарк послал их в пекло. Харрион все же успокоился. Хотя когда он встретился с Джоном в замковом дворе, тот насторожился.        — На тебя я зла не держу, Сноу, — произнёс Карстарк холодно. — Твой брат отправил тебя вместе со всеми нами против Старого Льва, пока он спасал замок Талли. Сложно обвинить тебя в том, что ты не совершал…и если бы я отыгрался на тебе, твой братец прикончит меня и отдаст руку Алис южному лордику.       Джон промолчал. Он подавил желание вступиться за Робба. Карстарк с трудом переживал смерть отца и юноша спросил себя, что бы он чувствовал, окажись он на его месте. Да, лорд Эддард был убит по приказу Джоффри, но он сражался с львами, а не служил им. А отец Харриона был убит Роббом…        — Лорд Рикард не заслужил подобного, милорд, — глухо сказал Джон.        — Как и лорд Эддард.Мне пообещали в жены девицу из Вэнсов, если я буду смирным, как кролик, — тихо сказал Харрион. — О да, мне не хочется видеть, чтобы южанин распоряжался в Кархолде, верно, Джон? Но перебегать к врагам твоего брата я не стану. Я хочу лишь взглянуть в его глаза.        — Если бы это было в моих силах, вы получили бы голову сира Джейме, — сказал Джон. — Но я не знаю, что Ланнистеры сделают с моими сестрами, если мы обезглавим Цареубийцу.       «Едва ли львы убьют их. Если погибнет, не оставив детей, Винтерфелл наследуют сёстры, сначала Санса, а затем Арья. Лорд Тайвин должен это понимать. Но леди Кейтилин мать…»        — Цареубийцу сначала надо поймать, сир Джон, — усмехнулся Харрион. — Талли пообещали тысячу драконов за живого и в ловцах недостатка нет. Полагаю, его уже схватили или скоро схватят. Не думаю, что вашим сестрам хоть что-то грозит. Если ваш брат погибнет, то они станут для львов ключом к Северу…        — Это правда, милорд, — согласился Джон. Ему пришло в голову, что Робб мог бы узаконить его…но он уже женат и хочет оставить Винтерфелл сыну дочери лорда Крэга. И леди Кейтилин, встанет стеной против того, чтобы Джон стал Старком.       «Она скорее отдаст Винтерфелл Ланннистеру…бред, леди Кейтилин не согласится на подобное.»       Джон вспомнил, что в Винтерфелле сидит Теон Грейджой, убийца его братьев. Карстарк пристально смотрел на него. Юноше пришло в голову, что он похож на него и лорда Эддарда куда больше, чем Робб. Харрион, кивнув ему, двинулся к группе кархолдских копейщиков, стоявших чуть поотдаль.       Пехотинцы Кархолда потом недовольно ворчали, но Харрион сумел их утихомирить. Цареубийца мог быть где угодно, но едва ли он мог проскользнуть мимо речных лордов и Русе Болтона. Робетта Гловера беспокоило то, что Тарли был уже близко, а Болтон слишком слаб, чтобы помочь…       Джон преклонил колени перед стройным белым деревом с алыми пятиконечными листьями. Чардрево Девичьего Пруда меньше винтерфелльского, но и на нем был вырезан лик. Старые Боги смотрят глазами сердце-древа, на юге оно или на Севере. Он молился в тишине, надеясь, что боги его услышат.       Юноша выходил из богорощи, когда столкнулся со служанкой лорда Мутона. Та передала ему записку и пробормотала, что леди Ланнистер желала бы видеть его в своих покоях. Розамунда порой просила его рассказать что-то о Севере или даже спеть одну из северных песен.       «Для неё я такая же жутковатая диковинка с Севера, как Призрак для горожан. Вернись она домой и я быстро исчезну из ее памяти. Пара сотен драконов вроде бы достойный выкуп…достойный выкуп за одну из Ланнистеров, живущих в Ланниспорте.»       Вход в отведенные пленнице покои охраняли двое бородатых копейщиков в меховых плащах. Пленников из Оленьих Рогов и Грачиного Приюта охраняли куда строже, но они, в отличии от Розамунды, были рыцарями.       «Серые глаза не редкость на Севере, золотые волосы не диковинка в Утесе и Ланниспорте, но отличить кудри от прямых волос не сложнее, чем темно-серые глаза моего отца от бледно-серых глаз лорда Русе. Ланнистеры веками обманывали врагов, но когда ложь открывается, то вред самому лжецу.»       Он вспомнил недавний разговор с Харвином. Гвардеец его отца уверен, что их провели. По его словам, септа смогла сбить с толку однажды, но теперь Харвин уверен, что Эглантина лгала. Знай они это раньше… Приняв решение, Джон вошёл в комнату, откуда слышались звуки арфы и девичий смех.        — Сир Джон, как я рада, что вы пришли, — улыбнулась ему золотоволосая пленница.Юноша молча преклонил колено перед той, кого привык называть Розамундой. Даже в скромном бледно-зеленом платье она была настоящей красавицей, но юноше от этого было не легче.        — Я тоже рад видеть вас, моя принцесса, — произнёс Джон, обращаясь к Розамунде. Элеанора Мутон захихикала, но умолкла, заметив выражение лица подруги. Мирцелла побледнела, а ее зелёные глаза расширились. Септа Эглантина выронила свое шитье и схватилась за сердце. Харвин оказался прав.