Принцесса и лютоволк

      Мирцелла откинула со лба непослушную прядь и улыбнулась отражению. Новое платье, которое ей сшили уже в Белой Гавани, было ей к лицу. Теперь она в цветах Старков. Цветах ее милого белого волка. Волка, который успел разорвать того, кто пытался посягнуть на его земли.       Далеко на северо-востоке Джон одержал свою первую настоящую победу. Мирцелла даже не сразу поверила, что мейстер Теомор не шутит. Ведь войско Хранителя Севера шло на битву с Королем-за-Стеной.Но когда армия подошла к Дредфорту, одичалые были уже разбиты воинами под стягами с огненным сердцем.       И у мрачных стен замка Болтонов сошлись в бою северяне во главе с Хранителем Севера и армия лорда Станниса Баратеона. Конница авангарда во главе с сиром Вилисом обрушилась на латников Станниса, но тут из ворот Дредфорта вырвались сотни всадников под знаменем с ободранным человеком.       Дредфортский бастард своей атакой чуть не склонил исход сражения в пользу Станниса, но с прибытием основных сил Хранителя Севера ход боя изменился. Уцелевшие дредфортцы бросили южных рыцарей Станниса ради спасения своих жизней, а Станнис остался один на один с армией лорда Старка.        — Нам — ярость, — гласит гордый девиз дома Баратеонов. Лорд Станнис и его люди дрались отчаянно, но их постигла судьба оленя, затравленного стаей голодных волков. Коронованный зверь не сдался без боя, немало волков погибло, но исход битвы был предрешен.       Дядя Мирцеллы был убит у стен Дредфорта, его знамя с огненным сердцем втоптано в грязь, а войско разбито. От воинства мятежного лорда остались лишь лиссинейские пираты в Восточном Дозоре и кучка воинов, еще охранявших там леди Селису и Ширен.       Станнис брат отца Мирцеллы, но он поднял мятеж, объявил её и братьев бастардами дяди Джейме, а себя законным королём.И он успел разослать лордам Вестероса письма, в которых клеймил детей королевы как мерзость.       Ей и Томмену следовало благодарить Джона, но если Станнис погиб и не от клинка самого лорда Винтерфелла, как упорно ходили слухи в Новом Замке, то от меча кого-то из его северян. Возможно, руки ее возлюбленного обагрены кровью ее дяди…или не дяди?        — Об этом даже думать не следует, — сказала себе Мирцелла. — Мои дядюшки желали трона, один собрал огромную армию, а другой решил опорочить мою матушку гнусными слухами. Дядя Ренли погиб, когда это было выгодно Станнису. Родись я и мои братья не от короля Роберта…нет, это все ложь.       Дядя даже от Семерых отрекся в пользу огненного бога, став настоящим демонопоклонником. В Штормовом Пределе он сжег богорощу, а на Драконьем Камне септу. После Черноводной Станнис ослаб и бежал на Стену, но одержи он верх в битве у Дредфорта, война бы продолжилась.       Джон был ранен в сражении, но рана оказалась неопасной. В тот день удача склонялась то на одну, то на другую сторону. Пусть воинов лорда Драконьего Камня было меньше, но большая часть его отряда состояла из латников и рыцарей.       Что произошло в верховьях Рыдальницы Мирцелла знала из письма, написанного после битвы. Армия победителей разбила лагерь близ Дредфорта. В окрестностях бродили уцелевшие дикари из полчищ Манса-Налетчика, так что бои не закончились.       Вдобавок, за стенами замка Болтонов укрылся бастард Рамси Сноу. Своей предательской атакой, едва не принесшей победу лорду Станнису, он подписал свой приговор. Среди мёртвых дредфортцев его тела не нашли и потери гарнизон замка понес небольшие.       Но скорее уж защитники обменяют Рамси на помилование. Даже не Болтон, он ничего не может дать людям Дредфорта, кроме ненависти всего Севера. В своём письме Джон был уверен, что сражаться с гарнизоном не придётся.       Бастард лорда Русе поставил все на карту, когда вмешался в битву у ворот Дредфорта. Возможно, он действительно безумец и слухи вроде псовой охоты на людей и обглоданных пальцах леди Донеллы верны. Станнис мог быть его последней надеждой, а смерть лорда-деда Мирцеллы обнадежила его.       Тяжелее всего пришлось коннице авангарда, которую вел сир Вилис Мандерли. Наследник Белой Гавани дрался храбро, но коня под ним убили, а он сам едва не погиб от мечей и топоров дредфортцев. Лишь великолепные доспехи и преданность рыцарей свиты спасла его от худшего.       Хелману Толхарту и сотням других северян тот бой стоил жизни, погиб и бившийся на левом фланге сир Лайл Крейкхолл, командовавший теми западниками, что решили сразиться с одичалыми. Но все же победа в тот день была за армией, шедшей в бой под знаменем лютоволка, а не огненного сердца.        — Теперь мятеж лорда Станниса подавлен и ничего не помешает нашему королю спокойно править, миледи, — сказал лорд Мандерли, поздравляя её с победой. — Ваш лорд-муж может и впредь полагаться на мечи и галеи дома Мандерли, как на свои собственные. Для меня честь принимать вас…        — Вы очень добры, милорд, но лорд-мой муж желал бы вернуться в Винтерфелл. Хранителю Севера надлежит править из собственного родового замка.       Виман Мандерли добродушно рассмеялся: «Вы правы, миледи. В гостях хорошо, а дома лучше, но вы меня не обременяете. Когда-то Старки приютили нас, изгнанных с берегов Мандера и всему, что у нас есть, мы обязаны Винтерфеллу. А верность королю Томмену мы доказали не словами, а мечами»       Мирцелле замок лорда Эддарда запомнился как суровая холодная крепость, а ведь сейчас почти все люди жившие в замке перебиты, запасы уничтожены и лишь гранитные стены ещё стоят. Гвардия Винтерфелла сгинула, на Север вернулась лишь пехота Старков да несколько латников.        — Винтерфелл — это сердце Севера, — говорил ей Джон. — Вот увидишь, я ещё приведу его в порядок. Старкам не впервой зимовать и не первый раз враги пытаются уничтожить наш замок.       Зима ещё не наступила, но Мирцелла отчаянно мерзла, несмотря на все меха. Новый Замок топили, не жалея дров, но выросшей в Королевской Гавани девушке казалось странным одеваться так тепло осенью. Северянам этого не понять, даже Мандерли. Хотя в Белой Гавани намного теплее, чем в Винтерфелле.       Лорд Виман отвел Мирцелле и Джону просторные покои в Новом Замке, скромнее, чем в Красном Замке, но куда роскошнее, чем-то, к чему она привыкла в Башне Джонквиль. До отъезда Джона они спали вместе на огромной кровати, где даже тучный сир Вилис мог бы разместиться, не боясь её проломить.       «Вот его отец дело другое. Я и подумать не могла до встречи с ним, что бывают такие толстые люди.»        — Это все из-за раны, полученной на Трезубце, — однажды сказала ей Вилла, младшая внучка лорда Белой Гавани, когда она вышивала вместе с ней и Розамундой. — Дедушка до сих пор от неё не оправился. Раньше он часто выступал на турнирах, но мейстер Теомор после войны запретил ему верховую езду.       «Пожалуй, в этом есть доля правды.»       Упитанный сир Вилис и его покойный брат Венделл разъезжали на огромных боевых конях и считались весьма воинственными и грозными бойцами. Грозный сир Марлон, седобородый командир гарнизона Белой Гавани и кузен лорда Мандерли, тоже не казался слабым.       Даже по меркам многих южных лордов Мандерли были сильны и богаты. А еще они по-прежнему недолюбливали Тиреллов. Сам Новый Замок был копией прежней твердыни предков лорда Вимана на берегах Мандера. Прошла тысяча лет со дня их переселения на Север, но память о обидах ещё жила.       Гарднеры изгнали Мандерли по наветам Тиреллов и лишь милостью Старков они обрели новый дом. Но видя, как сильны и богаты Мандерли, Мирцелла невольно вспоминала историю Рейнов и Тарбеков, едва не сокрушивших дом Ланнистеров. Хотя за тысячу лет Мандерли и были верны Старкам, но все же…       Покои Мирцеллы были украшены гобеленами и мебелью из красного дерева, а среди прочего было отличное волантийское зеркало, куда дороже тех, что делались в Мире. Оно было огромным, Мирцелла отражалась в нем в полный рост. Вот и сейчас она смотрелась в него, любуясь, как ей идут цвета Старков.       В высоком зеркале отразилась стройная девичья фигурка с золотыми локонами, ниспадавшими ниже талии. Леди Винтерфелла подмигнула своему изображению. Она могла бы свести с ума любого этом белом платье, расшитом серебром и жемчугом, но ей нужен лишь Джон. Как жаль, что он ее сейчас не видит!       Робб оказался лишь детской влюбленностью, а его брата Мирцелла любила по настоящему. Отец до конца жизни помнил леди Лианну, но она…даже лицо Молодого Волка начинало забываться. Робб пролетел, как яркая красная комета, исчезнувшая с неба слишком рано. И его королевство умерло с ним.       Джону даже не пришлось отдавать корону, на службе у брата он стал лишь рыцарем и капитаном копейщиков. Мирцелла с гордостью подумала, что благодаря ей род потомков Брандона Строителя не исчез, а мечта отца, короля Роберта, соединить брачным союзом Баратеонов и Старков исполнилась.       Настоящий лорд должен быть воином и полководцем. Джон не должен прятаться от поля брани, как трусливый Уильям Мутон, ни умом, ни отвагой не превосходивший лосося с герба. Не считая Чёрной Рыбы, все Талли, сюзерены Мутона, ещё глупее.       Мирцелла невольно облизнула свои пухлые губки,вспомнив запеченную в глине форель. Это блюдо было среди угощений на их свадьбе. Когда Девичий Пруд поднял знамя Томмена, судьба Талли была решена. Пусть Чёрная Рыба ещё держит Риверран, он тоже сдастся, когда выйдут припасы.       Осталась Лиза Аррен, но за всю войну она и пальцем не пошевелила ради помощи Риверрану и Речным землям. И все же хилый отпрыск, Роберт Аррен, жив, а дети ее старшей сестры мертвы. Дом Старков продолжит бастард, которого леди Кейтилин недолюбливала.       На пиру в честь прибытия королевской семьи в Винтерфелл Джона посадили ниже соли, а теперь он будет сидеть во главе стола в Великом Чертоге на пирах и вершить суд с трона Королей Зимы. И Север унаследуют дети Мирцеллы.       Мирцелла рассеяно провела рукой по плоскому животу. Однажды она должна будет родить Джону наследника. На ум ей пришла принцесса Рейнира, сильно раздавшаяся после родов.        — Будет ли Джон любить меня, если я стану толстой? — подумала Мирцелла. Она постаралась успокоить себя тем, что её мать нисколько не испортили роды, а ведь королева родила троих детей. Тихий голосок, подозрительно похожий на голос Джоффа, шепнул, что Джон вообще женился на ней не по любви.       На глаза Мирцеллы навернулись слёзы. Она боялась поверить, что это правда. Джон был простым бастардом, ставший лордом Винтерфела преклонив колени перед Железным Троном и взяв ее в жёны. А прежде, когда он узнал правду, Джон даже не хотел с ней разговаривать, но ради Севера…       «Бастард стал одним из великих лордов и его волки вернулись домой. И дядюшку он прикончил, чтобы тот не пытался сбросить с трона Томмена. Будь у Станниса больше мечей, то Джон присягнул бы ему, а лорду Виману приказал бы кинуть меня в самую темную камеру Волчьего Логова.»       Отряда латников Ланнистеров и западных рыцарей было бы мало, чтобы защитить ее. Кроме домашней гвардии с копьями-трезубцами у лорда Мандерли есть свои присяжные рыцари, городская стража и моряки с боевых галей.       После гибели дяди Станниса ей уже нечего бояться. Она, Томмен и Ширен последние Баратеоны. У отца, короля Роберта, немало бастардов, но он признал лишь одного, Эдрика Шторма. Станнис увез его из Штормового Предела и лишь Семеро знают, что теперь с ним.       «Ширен, как и я, не может сесть на Железный Трон, а Эдрик...он Шторм,неузаконенный бастард.»       Была весть с юга, которая не давала покоя Мирцелла. Дядюшка Тирион сбежал из темницы и убил из арбалета своего отца и ее деда, лорда Тайвина. Девушка в глубине души надеялась, что весёлый карлик выкрутится, но ей и в голову не могло прийти, что дядя Тирион станет отцеубийцей.       Конечно, они не ладили, дядя и дедушка, но пролить кровь родича значит пойти против законов богов и людей. Отцеубийство еще страшнее. Мирцеллу и Томмена Тирион любил, но девушке горько думать, что дядя пошёл на такое. Он ведь мог просто сбежать, убийство лорда Тайвина превратило его в изгоя.       Дяде Тириону теперь некуда податься, но едва ли он побежит на Север. Скорее уж за Узкое море, как многие до него. Мирцелла все же не хотелось, чтобы погиб ее самый любимый дядя. Из письма королевы-матери, ставшей после смерти отца и бегства Тириона леди Утеса, она поняла, что на Тириона идёт охота.       Не считая кракенов, настоящих врагов у Железного Трона не осталось. Ещё держатся Драконий Камень и Штормовой Предел, но гибель Станниса может положить этому конец. Однако Серсея Ланнистер мало доверяла новым друзьям и требовала от вчерашних мятежников заложников как гарантию верности.       Так, Винафрид отправилась на юг, служить фрейлиной королевы-регента. Как понимала Мирцелла, для того, чтобы ее дед и отец не пытались изменить присяге короне. Младшая, зеленоволосая Вилла, осталась и успела сдружиться с Мирцеллой и Розамундой.       Вилла красила свои волосы на тирошийский манер, к возмущению своей матери, леди Леоне. Но брови оставались светлыми, как и у всех Вулфилдов, в которых она пошла. Юная русалка предпочитала верховую езду и соколиную охоту вышинанию, но обожала танцевать и неплохо пела, аккомпанируя на арфе.       Мандерли была храброй и прямодушной, но весьма неглупой. Она знала немало интересных легенд и песен о Севере, особенно о Белой Гавани и древней крепости Волчье Логово, которую выстроил для защиты побережья Джон Старк, один из Королей Севера.        — Мандерли живут здесь больше тысячи лет, но для многих соседей, Локков, Слейтов и Флинтов, мы до сих пор пришлые, южане, — серьезно сказала Вилла. — Даже предки сира Бартимуса жили на берегах Белого Ножа ещё до того, как нам пришлось покинуть Дастонберри. У Севера долгая память.        — Но тысяча лет… — потрясенно сказала Мирцелла. Вилла лишь улыбнулась.        — Для Севера тысяча лет это пустяк, так мой дед говорит. Снежная Септа высока и прекрасна, в Белой Гавани немало септонов, но настоящие боги Севера живут в богорощах…       Мирцелла почти не скучала в Новом Замке. Она читала книги из библиотеки лорда Вимана, играла с подругами в плашки, вышивала, отправлялась за город на соколиную охоту и музицировала. Правда, её томила тоска по Джону и тому удовольствию, которое он ей доставлял.        — Белое с серебром, золотое с чёрным… Джону я больше нравлюсь уже обнаженной, — подумала девушка, глядя в зеркало. Мирцелла, прикрыв глаза, представила, как распаленный разлукой Джон задирает ей юбки и срывает с нее панталоны, а она отдается ему прямо здесь…        — Миледи, надеюсь, вам понравилось платье? — издалека раздался голос портнихи.