Exitus letalis

Разумовская залетела на кафедру, когда на часах было 08:28. Она безбожно опаздывала к своим новым студентам на их первую в жизни пару по патологической анатомии. Девушка подлетела к расписанию, чтобы посмотреть номер аудитории, в которой ее ждала очередная порция из двенадцати человек — лечебников обыкновенных. Она судорожно искала глазами свою фамилию в столбце преподавателей, что вели занятия по средам. «Разумовская Д.А. — 305леч — ауд. №4 — 9:00» — Дарья пробежалась глазами по нужной строчке. Ее взгляд остановился на последнем столбце. Начало в девять?! Она облегченно выдохнула и уже не спеша направилась в преподавательскую. Возможно, ей все-таки стоило поторопиться, потому что спустя мгновение она нос к носу столкнулась с внезапно вышедшей из лаборантской Пауковой, держащей в руках журнал успеваемости и папку с раздаточным материалом. — Доброе утро, Надежда Дмитриевна! — Здравствуйте, Дарья Александровна, — завуч пристально посмотрела на запыхавшуюся Разумовскую, стоящую перед ней все еще в верхней одежде, — вы что, только пришли? — Так у меня группа в девять, — произнесла Даша как можно невиннее, ведь технически рабочий день начинался с восьми тридцати, а значит, она пришла вовремя. — Ну что ж, хорошо. — Паукова недовольно поджала губы, но больше ничего не сказала и продолжила свой путь к учебной комнате. Патологоанатом окончательно расслабилась, лишь закрыв за собой дверь преподавательской и опустившись на стул. Теперь можно было спокойно подготовиться к занятию и даже попить чая. На первом в учебном году занятии студентов было принято водить на вскрытия, что воспринималось из года в год каждой группой с полнейшим восторгом. Вопреки мифам, на памяти Дарьи не было еще ни одного студента, который бы свалился в обморок от ужаса или хотя бы просто попросился покинуть секционную, дабы избежать демонстрации содержимого собственного желудка своим одногруппникам. В соседнем здании прямо на территории университета находилось Бюро судебно-медицинской экспертизы, с которым у кафедры уже давно имелась договоренность. К группам студентов там относились совершенно спокойно, а многие врачи сами с энтузиазмом все показывали и объясняли. Разумовская нашла в телефонной книге номер однокурсника, что как раз трудился в отделе экспертизы трупов. Она всегда старалась приводить студентов к нему. Судмедэксперт постоянно сыпал остротами и крайне благодушно относился к зеленым третьекурсникам. — Пашка, привет! — Здорово, Разумовская! — донеслось в ответ из динамика телефона. — Слушай, у тебя есть сегодня вскрытия после десяти? Я приду со студентами? — Да не вопрос, подходите к половине одиннадцатого во вторую секционную. Там скоропостижник, так что в самый раз. — Отлично, спасибо! Ровно в девять Дарья открыла дверь учебной комнаты №4. Студенты покосились на незнакомую молодую девушку, не понимая, стоит ли им вставать. Но когда та прошла к преподавательскому столу, все-таки смекнули, что хорошо бы ее поприветствовать, и поднялись с мест. — Здравствуйте! Садитесь. Меня зовут Разумовская Дарья Александровна, и я ваш преподаватель по патологической анатомии в этом семестре. На нее все еще молча смотрели двенадцать пар глаз, не понимая, чего им в итоге ждать. На своих парах патологоанатом всегда старалась быть серьезной, ведь предмет был одним из базовых, и хорошие знания по нему весьма пригодились бы в клинической практике, независимо от выбранной специальности. — Итак, первое занятие у вас должно было состояться на прошлой неделе, — тем временем продолжила девушка, — но вас сняли на медосмотр, а значит, вы должны были освоить предыдущую тему самостоятельно, а к сегодняшнему дню подготовиться к следующей. Таким образом, что мы сегодня проходим? Ответом ей послужила тишина. Разумовская пробежалась взглядом по студентам: кто-то полез в телефон, видимо, в поисках учебного плана, кто-то просто сидел, потупив глаза. — Ага, — Дарья ехидно улыбнулась, — вывод напрашивается сам собой. Третьекурсники уже начали ерзать на своих местах, все еще не решаясь что-то возразить. Даша предполагала, что так и будет, но не смогла лишить себя удовольствия немного поиздеваться над бедными детьми. — Будем считать, что на первый раз я вас прощаю, — голос преподавательницы тем не менее прозвучал достаточно строго, — сегодня поступим следующим образом: обсудим первую тему, как она звучит? — «Введение в патологическую анатомию, задачи и содержание предмета», — тут же скороговоркой выпалила студентка, сидящая за первой партой прямо напротив Разумовской. — Правильно. На следующее занятие готовьте тему «Некроз», которая должна была быть сегодня, а потом мы объединим два занятия по дистрофиям, чтобы не отставать от программы. Группа заскрипела ручками, записывая себе в тетради информацию. — Дарья Александровна, — подняла руку все та же студентка, и без паузы продолжила: — Нам на лекции говорили, что на первом занятии всех на вскрытие водят… — Как к занятию подготовиться, так вы сразу наивными прикидываетесь, — пристально прищурилась Разумовская, но даже не постаралась скрыть искорки смеха во взгляде, — а как в морг пойти, так сразу все знаете. Не переживайте, сходим после перерыва. У всех с собой маски, бахилы и колпаки? Студенты дружно закивали. Снарядились по полной. День, когда они, наконец, смогут посмотреть на настоящий свежий труп, а не те древние препараты, по которым приходилось когда-то учить анатомию, все ждали чуть ли не с самого первого курса. Даше каждый раз было забавно наблюдать, как по выходу из секционной из года в год она слышала лишь одну тоскливо произносимую фразу: «И что, это все?» — Но сначала коснемся теории. Кто знает, в чем заключается работа патологоанатома? — девушка адресовала вопрос группе. — Они вскрывают трупы! — со смешком ответил крупный парень, вальяжно рассевшись на стуле за последней партой. — Поразительно тонкое умозаключение, — саркастично ответила Дарья, — еще варианты? — Определяют причину смерти, — раздался еще один голос. — Еще? — Смотрят гистологию? — Отлично! Можете рассказать подробнее? Все снова замялись. Разумовская подозревала, что, по крайней мере, у некоторых из студентов было больше представлений о данной профессии, но боязнь некрасиво сформулировать мысль заставила их замолчать. — Что ж, — она начала свою речь, — многие из вас думают, что патологическая анатомия нужна только патологоанатомам, но это одна из основных дисциплин третьего курса, которая вместе с патофизиологией познакомит вас с различными патологиями и заболеваниями. В какую бы узкую специальность вы ни пошли, этот предмет пригодится везде. Я даю вам гарантию, что каждый из вас встретится со всеми типовыми патологическими процессами, которые лежат в основе разных болезней. Если вы станете хирургами, это не отменит, что у вашего пациента может случиться инфаркт миокарда. Ни один терапевт не будет застрахован от встречи с перитонитом или желудочно-кишечным кровотечением. И наконец, как бы печально это ни прозвучало, каждому из вас придется ходить на вскрытия своих пациентов. Поверьте, случаи бывают малоприятные. Что касается работы патологоанатома. Она заключается не только во вскрытиях, которые предназначены для контроля работы лечащих врачей, но и в прижизненной диагностике, которая, кстати, занимает большую часть времени. Весь биопсийный и послеоперационный материал направляется в патологоанатомическое отделение для гистологического исследования. Оттяпали кому-то ногу? Мы проверим, были ли на то веские причины. Удалили опухоль? Мы скажем, злокачественная она или нет, и определим стадию. Суть, полагаю, ясна? Разумовская очень любила свою работу. Когда она начинала об этом рассказывать, голос помимо воли становился воодушевленным и полным энтузиазма. Все двенадцать человек с интересом и пристальным вниманием продолжали смотреть на преподавательницу в ожидании продолжения. Дарье хотелось надеяться, что она сможет их вдохновить, убедить в важности знаний по своему предмету. Именно поэтому девушка и не уходила с кафедры: если к концу года хотя бы один человек из группы говорил ей искреннее «спасибо», значит, все было не зря. Они продолжили все вместе обсуждать тему. Время близилось к перерыву. — Сейчас можете отдыхать, встретимся в учебной комнате через двадцать минут. Все обязательно поешьте, — Дарья давала им последнее напутствие, прежде чем покинуть кабинет, — все знают, почему на вскрытие нельзя ходить голодным? — Чтобы плохо не стало? — прозвучало робким голосом где-то за плечами других студентов. — Профилактика туберкулеза, — вздохнула Разумовская, — эх вы, ничего не знаете. После перерыва «триста пятая леч» полным составом во главе с Дарьей отправились в соседнее здание. Зайдя в бюро, все первым делом надели экипировку, защищая себя от запаха и страхуя от возможности вляпаться возле секционного стола в лужу крови, или чего-нибудь еще. — Если кому-то станет плохо, — преподавательница обратилась к студентам с еще одной напутственной речью, — хоть я и сильно сомневаюсь в таком развитии событий, выходите сразу — и прямиком на улицу, чтобы потом ваши бесчувственные тела не пришлось соскребать с пола. Затем Разумовская направилась ко входу в нужную секционную, но возле порога, лишь заглянув внутрь, в непонимании остановилась. Санитар уже заканчивал свою работу, предоставляя возможность дальше работать врачу. Но вот только возле стола стоял совсем не Павел, с которым они договаривались пару часов назад. Даже полностью одетая в одноразовый халат и фартук, в колпаке и маске, эта женщина была узнаваема с первого взгляда. Она обернулась на шум, создаваемый толпой студентов, что скучковались за спиной патологоанатома. — Здесь должен быть Павел. — Дарья подозрительно смотрела на Анну Артуровну, уже берущую в руку секционный нож. — Как видите, уже нет, — хмыкнула в ответ Екманян, — его отправили на вызовы вместо дежурного судмедэксперта. Он вас не предупредил? — Как видите, — буркнула Разумовская. — Как интересно! Мне он успел сказать, что на это вскрытие придут студенты. И вы, — судмедэксперт опустила нож и оперлась руками о стол, — и раз вы все уже при полном параде, так и быть, можете остаться. Дарья была близка к тому, чтобы сказать Екманян все, что она о ней думает, и не в самых приличных выражениях. Но устраивать сцены было в принципе не в ее духе, а перед студентами так и тем более. Она натянула улыбку, продолжая испепелять женщину взглядом. — Замечательно! — Разумовская обернулась к группе: — Проходите и вставайте по левую сторону от секционного стола. Наши отзывчивые коллеги-судмедэксперты сегодня поразительно благосклонны. Третьекурсники начали заходить внутрь, с интересом косясь на тело, лежащее на столе, и разглядывая белые кафельные стены секционной. Кто-то из них обратил внимание на сидящего в углу за столом притихшего медрегистратора. — О патологии вы еще ничего не знаете, — Дарья вновь обратилась к студентам, — зато проверить ваши познания в нормальной анатомии я сейчас смогу запросто. Екманян тем временем снова взяла в руки секционный нож и приступила к работе. — Какой орган сейчас разрезает Анна Артуровна? — Патологоанатом выжидательно посмотрела на группу. Те сразу же начали усердно разглядывать длинный полый орган, напоминающий спавшуюся трубку, стараясь его опознать. — Пищевод? — недолго размышляя, отозвался один из студентов. — М-да… Анатомии в этом университете, смотрю, так себе учат, — пробормотала себе в маску судмедэксперт. Тем не менее это было достаточно громко, чтобы все смогли ее услышать. — Это же аорта! — раздался другой, более уверенный голос. — Ну, слава богу, — иронично вздохнула с облегчением Дарья, — давайте разберемся, почему аорта не похожа на пищевод… В течение вскрытия патологоанатом засыпала их вопросами по анатомии, Екманян отпускала саркастичные комментарии и диктовала медрегистратору макроскопическое описание органов. Студенты продолжали внимательно смотреть на органокомплекс, видимо, ожидая увидеть что-то по-настоящему интересное и впечатляющее. Но все органы казались им в общем-то обычными, а отметить какие-то детали не позволяло отсутствие знаний. В итоге, когда очередь дошла до головного мозга и им показали инфаркт правого полушария мозжечка, который представлял собой участок размягчения со стертым рисунком коры и подкорковых ядер, они разглядывали его без особенного энтузиазма. На лицах третьекурсников было написано лишь: «И это все?» — как и заранее предполагала Дарья. На криминальную смерть студентов не водили, а какое-нибудь злокачественное образование четвертой стадии встречалось не всегда. Инфаркт головного мозга или миокарда дети находили слишком скучной и неинтересной патологией. — Кстати, мы с вами находимся в судебно-медицинском бюро, а не в патологоанатомическом, — у Разумовской было припасено еще много вопросов, — но, как мы уже поняли, в данном случае смерть от заболевания. Кто-нибудь знает, почему вскрытие провели здесь? — Потому что человек умер не в больнице? — из толпы раздался уже знакомый голос студента, который сумел распознать аорту. — А вы не так безнадежны, как прикидываетесь. — Анна Артуровна не стала воздерживаться от очередного комментария. — Правильно, — кивнула Дарья, игнорируя коллегу, — если человек умирает вне больницы, независимо от причины, необходимо исключить насильственную смерть. Этим может заниматься только судмедэксперт… — И в итоге на нас ложится две трети работы, которую должны делать патологоанатомы, — перебив Разумовскую, хмыкнула Екманян. — И от некоторых заключений потом хочется плакать кровавыми слезами, — не стала отставать Даша. — Потому что большинство ваших коллег только проходит мимо, задрав голову и отпуская шуточки в адрес умственных способностей экспертов, не особо желая делиться знаниями. — Зато, я вам открою новость, — патологоанатом уже забыла, что они с Анной в секционной не одни, — многие медуниверситеты предлагают программы по повышению квалификации, где с вами охотно поделятся всем, чем захотите. — Как интересно получается, вам достаточно закончить ординатуру и подтверждать квалификацию раз в пять лет, а нам вы предлагаете отлучаться от работы, чтобы постоянно совершенствоваться в области, в которой мы и не обязаны быть компетентными? Студенты совсем притихли и в своих белых халатах окончательно слились с кафельной стеной. Медрегистратор с повышенным интересом что-то разглядывал за окном. Разумовская поняла, что ей стоит успокоиться. Эта женщина умудрилась раздраконить ее с полуоборота. Стоило подумать о чем-нибудь приятном, но каждая мысль в итоге крутилась вокруг секционных ножей, а необходимость в психиатрическом освидетельствовании стала к Дарье чуть ближе, чем была раньше. Неожиданно в кармане халата девушки зазвонил телефон, переключая на себя внимание патологоанатома. Даша мысленно поблагодарила всех богов, в которых она никогда не верила, и потянулась за телефоном. Звонил тот самый Пашка-судебник, который свинтил кататься по подворотням и собирать трупы бомжей. С ним сейчас разговаривать не хотелось, да и информация, которой он, очевидно, спешил поделиться с Разумовской, была больше не актуальна. Она сбросила звонок, решив высказать ему все немного позже, и параллельно посмотрела на время. До окончания пары оставалось пятнадцать минут. Она обратилась к студентам, которые, кажется, уже вошли в роль и очень неплохо изображали незаметные предметы мебели: — Можете возвращаться в учебную комнату. Раньше, чем закончится занятие, никто не уходит. Если встретитесь в это время с нашим завучем, я вам не завидую. Группа тут же ринулась к выходу, спеша скорее покинуть секционную с раскаленным до предела воздухом. Дарья проводила студентов взглядом, все еще не двигаясь с места. Не в ее характере было в спехе сбегать. Она повернулась к Екманян и встретилась с настоящей грозовой бурей во взгляде темно-синих глаз. Ничего не сказав, патологоанатом медленно повернулась и направилась к выходу. Но возле дверей снова остановилась и обернулась к Анне: — Каждый должен выполнять свою работу по совести. Вот и все. И Разумовская скрылась в коридоре бюро.