Exitus letalis

— И не забывайте переносить оценки в чистовой журнал! — с важным видом наставляла Паукова всех преподавателей, собравшихся на ежемесячном кафедральном заседании, — оценки за первую контрольную работу до сих пор не выставлены, и из-за этого я не могу подвести итоги по успеваемости студентов. Вас это тоже касается, Дарья Александровна! Разумовская, вполуха слушавшая завуча, играла в незатейливую игру в телефоне. Она подняла на нее полный серьезности взгляд. — Обязательно, Надежда Дмитриевна! «Какая трагедия, — добавила она мысленно, — мы сегодня не узнали, сколько с точностью до сотых процентов студентов получили неуды». Не знающая никаких границ педантичность и скрупулезность Пауковой временами порядком надоедала. Заведующий никак не сдерживал ее порывов, потому что ответственная завуч делала за него практически всю бумажную работу. Даша бросила взгляд на Екманян, к которой продолжающая что-то вещать Надежда Дмитриевна повернулась спиной. Та, не особенно себя сдерживая, возвела глаза к потолку. Патологоанатом помимо воли начала понимающе улыбаться, но быстро взяла себя в руки, в первую очередь, опасаясь испепеляющего взгляда завуча. — У нас очень много дел на этот семестр, — резкий, слегка скрипучий голос Пауковой продолжал сотрясать воздух, — все основные сотрудники будут заняты переоформлением методичек для ординаторов, это колоссальная работа! А еще нужно провести ревизию макропрепаратов в музее… Женщина задумчиво замолчала, пристально глядя на каждого сотрудника по очереди. — Петр Иванович, — она обернулась к заведующему, — это мы поручим нашим совместителям, Дарье Александровне и Анне Артуровне. — Поддерживаю, — безразлично пожал плечами завкаф, грузный бородатый мужчина под пятьдесят. Приехали. Разумовская буравила Паукову неблагодарным взглядом. Насколько она любила заниматься со студентами, настолько же терпеть не могла разнообразную методическую возню, большая часть из которой была абсолютно бесполезной и выполнялась исключительно ради галочки. Обычно ее, как совместителя, не нагружали подобной работой в больших объемах, и в целом было терпимо. Но голос Надежды Дмитриевны не терпел ни возражений, ни обсуждений. Еще и с Екманян! Даша посмотрела на судмедэксперта. Та непонимающе изогнула бровь, особого энтузиазма в ее глазах не наблюдалось. — Останьтесь после собрания, — завуч строго по очереди посмотрела на них обеих, — я вам объясню, что нужно делать. Когда кафедральное закончилось и все стали собираться, Разумовская подошла к Пауковой. Рядом оказалась Анна, и Даше в нос ударил терпкий сладкий запах парфюма. — Ага, значит так, — деловито начала завуч, — музеем никто толком не занимался уже лет десять, и было решено уделить ему время в этом году. От вас требуется только составить соответствующий действительности список и определить, в каких препаратах нужно заменить растворы. И еще посмотрите по темам, к некоторым вообще нет макропрепаратов — это безобразие! Такие темы тоже необходимо отметить. Вот вам перечень, оставшийся с прошлой ревизии. Женщина вручила каждой по копии, состоящей из нескольких скрепленных листов. — Да, и еще, — Паукова продолжила, — вы ведь практикующие доктора, вам на вскрытиях встречаются разные патологии, было бы неплохо предоставить что-нибудь для новых препаратов. Например, брюшной тиф… — Надежда Дмитриевна, — не выдержав, перебила ее Разумовская, — брюшной тиф у нас в городе уже много лет не регистрировался. После фразы «От вас требуется только…» прозвучало подозрительно много всего, что, впрочем, было совершенно ожидаемо. — Ну, это я для примера, вы меня поняли, — в голосе завуча появились нотки раздражения, — в дальнейшем препаратами вам заниматься не нужно, это будут делать студенты в рамках научного кружка. Но если вы изъявите желание… — Да, да, мы поняли, — быстро вставила Анна Артуровна, — какие сроки? — До конца недели, — непререкаемым тоном подытожила Паукова. *** Непривычно морозным ноябрьским субботним утром Даша, плотнее кутаясь в парку, вылезла из машины на университетской парковке. День предстоял быть многообещающим. Занятия у них с Екманян совпадали только по субботам, а потому, буквально в паре фраз несколько дней назад, после кафедрального, было решено остаться после пар именно в этот день. «И к лучшему, — думала Разумовская, — не пришлось с ней контачить лишний раз на неделе». Оставалась еще одна миссия — постараться не разбить банку с формалином об эту невыносимую кудрявую голову. На пороге корпуса патологоанатом почти нос к носу столкнулась с объектом своих мыслей. Анна, ежась и повыше поднимая воротник черного — неизменно черного, как иначе — пальто и звонко стуча шпильками, поднималась по ступенькам. — Ну и холодина, — с досадой произнесла Екманян, не утруждая себя дежурным «здравствуйте», когда заметила Дарью. — Вас здесь никто силой не держит, если не нравится, — не удержавшись, парировала патологоанатом. Судмедэксперт ничего не ответила, только начала рыться в сумочке в поисках пропуска. Они молча дошли до ассистентской. — Предлагаю не тратить зря время и сразу после занятий пойти в музей. — Екманян обернулась к Даше, снимая пальто. — А какие еще могли быть варианты? — Разумовская усмехнулась. — Устроить перед этим званый обед? Поискать в интернете чек-лист? Анна только закатила глаза и ничего не ответила. Переодевшись, она взяла ведомость своей группы и вышла из ассистентской. Дарья накинула халат и отправилась следом за ней. *** Они стояли в небольшой комнате, где вдоль стен до потолка возвышались стеллажи, доверху уставленные разнокалиберными стеклянными емкостями. На памяти Даши музей остался совершенно неизменным еще с тех самых пор, когда она сама была третьекурсницей и их водили сюда для наглядной демонстрации патологий. — Так, получается, их должно быть двести сорок шесть. — Екманян листала список препаратов. — Может, посчитать их для начала, чтобы понимать, совпадает ли хотя бы количество? — задумчиво произнесла Разумовская. — Ну, можно попробовать. — Судмедэксперт пожала плечами. Даша принялась сосредоточенно пересчитывать банки. По неясной причине сконцентрироваться было сложно. Духи Анны настойчиво лезли в ноздри, ко всему прочему она еще и тихо бормотала себе под нос, сбивая патологоанатома. Необъяснимое напряжение витало в воздухе, и больше всего хотелось побыстрее со всем закончить и убраться к чертям. — Двести сорок пять, — подытожила судмедэксперт. — Двести сорок четыре, — возразила Разумовская. Они уставились друг на друга. — Ладно, так ничего не выйдет. Давай сверять их по одному, ты пойдешь по правой стене, а я — по левой, — с командующими нотками в голосе заявила Екманян. — Когда это мы успели перейти на «ты»? — Глаза Даши подозрительно сощурились. — Сейчас, — как ни в чем не бывало пожала плечами Анна. Патологоанатом почувствовала, как внутри у нее все начало бурлить от возмущения. Крыть было нечем. Заставить эту невозможную женщину вернуться к прежней формальности, очевидно, не имело смысла. Даже их весьма поверхностного знакомства было достаточно, чтобы понять — она не из тех, кто кротко делает то, что ее просят. Продолжить обращаться к ней на «вы» и слышать в ответ «тыканье» и выглядеть глупо хотелось еще меньше. И выходило, что эта стерва очень умело вела игру по своим правилам. Даша раздраженно развернула свою копию списка и подошла к стеллажу. У нее однозначно было большее преимущество, потому что за прошедшие годы работы она хорошо запомнила, где располагались различные патологии. Никакой последовательности и логики в порядке препаратов не наблюдалось. Все номера шли вразнобой, и не прослеживалось никакой обобщающей тематики. Например, препарат №34 «Острый инфаркт миокарда» стоял между №186 «Рак мочевого пузыря» и №11 «Мелкоузловой цирроз печени». На верхних полках стояли емкости либо с повторяющимися заболеваниями, либо не относящимися к конкретным темам. Разглядеть мелкие подписи на выцветших наклейках издалека было сложно. Разумовская пододвинула стул, чтобы встать на него. Боковым зрением она отметила, что Екманян делает то же самое. Брюнетка ловким движением прямо на своих высоченных шпильках взгромоздилась на табурет. — Туфли все-таки стоит снять, — иронично усмехнулась Дарья. — Шпилька — это продолжение моей ноги, не упаду, — в тон ей, но не без гордости отозвалась Анна. — Да мне все равно, — патологоанатом равнодушно развела руки, — просто я ценю труд наших лаборанток, они и так тут все драят чуть ли не каждый день. Судмедэксперт бросила в Дашу испепеляющий взгляд, но промолчала. «Один — один», — не без удовольствия подумала Разумовская. Она ожидаемо закончила со своей половиной раньше. Получилось сто двадцать два препарата. Двух, значащихся по списку, не оказалось, зато был выявлен один, нигде не указанный. — На каком ты этапе? — Дарья подошла к Анне. — Давай помогу, если ты все еще хочешь закончить пораньше. Екманян повернулась к ней, раздраженная тем, что ее отвлекли. Судя по всему, ей оставалась еще примерно треть работы. — Здесь же черт ногу сломит! — Она возмущенно поджала свои неизменно накрашенные красной помадой губы. — Никакой логики. — Зато очень забавно наблюдать за студентами, когда приводишь их сюда на контрольную. — Мысленно Разумовская, конечно, была согласна, но показывать этого решительно не собиралась. — Раз ты уже такая опытная и все знаешь, — язвительно ответила Анна, — лучше пока займись, как там говорила Паукова, списком тем, по которым не хватает препаратов, а я спокойно закончу. — А я смотрю, ты любишь командовать, — Даша даже не пошевелилась, — где же волшебное слово? Судмедэксперт сверлила патологоанатома своими бездонными серо-синими глазищами. Она сделала глубокий медленный вдох и такой же медленный выдох и только после этого продолжила нарочито спокойным тоном: — Сейчас бы был точно особый случай для моего кожаного хлыста, про который ты как-то спрашивала. На твое счастье, при себе не ношу. Весь их разговор раззадоривал Разумовскую все сильнее. На место злости и раздражению пришел азарт и даже какое-то предвкушение — кто кого? Эта женщина одновременно бесила до дрожи в кулаках и притягивала. Хотелось поскорее закончить, но также и продолжать этот накаляющийся диалог. — Ну, раз ты сегодня безоружна, то у тебя остается только один способ меня заставить. — Дарья хитро смотрела Анне прямо в глаза, совершенно не тушуясь под пронзительным взглядом. — А еще я могу просто уйти, и тебе придется заканчивать самой. — Голос Екманян звучал ровно, но ноздри широко раздувались, выдавая еле сдерживаемый гнев. — Да ради бога, — патологоанатом ухмыльнулась, — я не погнушаюсь наябедничать Пауковой, поверь. Даше показалось, что Анна очень настойчиво и уперто пытается сжечь ее взглядом. Но все усилия были тщетны, ведь на кострах горят только ведьмы. А Разумовская, непоколебимо уверенная в своей светлой стороне в их странном сражении, совершенно не поддавалась этим глазам, в которых сейчас свирепствовала настоящая буря. — Пожалуйста, — тихо сквозь зубы произнесла Екманян. — Видишь, это было несложно. — Еще одно слово, и я запущу в тебя абсцессом почки. — Было совершенно ясно, что она не шутит. Даша молча отвернулась, не в силах скрыть ликования, рвущегося наружу. Что ж, этот раунд точно оказался за ней. Сейчас она даже не могла вспомнить, когда в последний раз получала столько удовольствия. Почти как секс. Какое-то время они занимались своими делами молча. — Так, у меня вышло сто двадцать три, один лишний и одного нет, — подытожила Екманян, — сколько у тебя? — Сто двадцать два, — прохладно отозвалась Разумовская. — О, ну значит, мы выяснили, у кого здесь проблемы с математикой, — ухмыльнувшись, довольно прокомментировала Анна, — я правильно посчитала. — Возьми медальку. — Дарья закатила глаза. — Вот и возьму. И Екманян, развернувшись, вышла из музея своей изящной походкой от бедра.