Exitus letalis

Полуподвальное помещение встретило Дашу неоновыми вспышками в полумраке, тяжелым запахом кальяна и миксованной попсой нулевых. Единственный на весь город гей-клуб «Да Винчи», пользуясь полным отсутствием конкуренции, застрял в своем развитии лет десять назад. Разумовская была здесь в последний раз еще в свои студенческие годы, и с тех пор здесь мало что изменилось. Разве что стены стали более обшарпанными, диваны — протертыми, а музыка теперь воспринималась исключительно как ретро. Который раз мысленно спрашивая себя, как она вообще могла на такое подписаться, Даша прошла внутрь зала и стала выглядывать знакомую блондинистую макушку. Мировая, видя страдания подруги весь последний месяц, пыталась взбодрить ее любыми возможными способами, и самым действенным оказалась обыкновенная манипуляция. Наташка пообещала наконец познакомить ее со своей девушкой. Любопытство взяло верх, и так Разумовская оказалась в этом весьма злачном месте, где в этот вечер была заявлена программа Girls only. План был прост: провести час-полтора с девочками, потанцевать, может быть, выпить один коктейль, а потом благополучно не очень поздно вернуться домой. На следующий день, в субботу, у Даши неизменно стояли две группы студентов. Отогнав от себя непрошеную мысль о том, что такие планы редко не идут по одному месту, она прошла вглубь зала. Биты в такт цветомузыке так сильно били по ушам, что очень скоро заглушили любые мысли. На танцполе было не протолкнуться, а барную стойку и вовсе не было видно за толпой. Наташка вскоре нашлась за столом с мягкими диванами недалеко от пустующей сейчас сцены. Они сидели в обнимку с девушкой и переговаривались о чем-то, близко склонив друг к другу головы. На их лицах блуждали настолько довольные улыбки, что на секунду Разумовской стало неловко прерывать их милую беседу. Но лишь на секунду. — Ну привет! — Она уселась на диванчик напротив. — О, Дашка! Привет! — Мировая силилась перекричать музыку. Она выглядела довольной, даже счастливой, какой Разумовская ее почти не помнила. — В общем, знакомьтесь! Даша, это Женя. Женя, это Даша. — Очень приятно, — новая знакомая протянула руку, — я много о тебе наслышана. — Взаимно, — Разумовская ответила на рукопожатие, — и я о тебе, но не так много, как хотелось бы. — Она перевела взгляд на Наташу и посмотрела на нее с легким укором. Жене на вид было около двадцати трех, она мило и слегка застенчиво улыбалась, поправляя, видимо по привычке, длинные, крашенные в темно-красный волосы. Мировая держала девушку за руку, мягко поглаживая кожу на запястье. Сложно было не заметить, как легко и комфортно им было рядом друг с другом, и Даша, пребывавшая последние недели в отвратительном настроении, впервые почувствовала искреннюю радость — за Наташку, за них обеих. В голове Разумовской пронеслась мысль о том, что и ей самой когда-нибудь хотелось чего-нибудь такого же, но она как можно быстрее отогнала ее от себя, не давая тоске вновь украсть поднимающееся настроение. — А я теперь жду всех подробностей вашего знакомства! — Даша хитро прищурилась и посмотрела на них обеих по очереди. — А то из Наташки клещами не вытащишь. — О, это очень интересная история, — Женя оживилась, — так в паре слов и не расскажешь. — Я вся внимание! — Давайте хоть выпить сначала возьмем? — Мировая завозилась, поднимаясь с дивана. Вместе с Дашей они направились сквозь танцующую толпу к барной стойке, оставив Женю в одиночестве. — Ты вообще как? — Наташа обеспокоенно смотрела на подругу. Они стояли у бара и ждали свои коктейли, которые с невероятной скоростью намешивал взмыленный паренек, — наверное, единственный обладатель Y-хромосомы во всем клубе, не считая охранников на входе. — Не знаю, вроде нормально. — Разумовская пожала плечами. Она поймала на себе внимательный взгляд Мировой. — Ну правда, не знаю. Наташа, разглядывая подругу, все сильнее хмурилась, но молчала. — Что? — А что? — Я вижу, как ты на меня смотришь, — Даша прищурилась, — говори. — А что говорить? — Мировая! Наташа вздохнула. Она уже собралась продолжить свою мысль, но в этот момент перед ними поставили три стакана: неизменный виски с колой для Даши, джин-тоник для Наташи и «Маргариту» для Жени. — Идем назад, там Женек, наверное, уже заждалась. — Мировая подхватила коктейли и направилась в сторону их столика. — Только не думай, что я забуду. — Даша пристально посмотрела на подругу. — Даже не надеюсь. Лавировать между людьми со стаканами в руках оказалось непросто. Пару раз Разумовскую чуть не сбили с ног, но каким-то чудом ни одна капля разбавленного колой виски не пролилась из граненого стакана. Опасения Наташки о том, что ее девушка заскучала в одиночестве в ожидании алкоголя, оказались совершенно беспочвенными. Возле их столика стояло несколько незнакомых девушек, примерно одного возраста с Женей. Та с ними весело о чем-то болтала. Удивляться было нечему, особенность подобных заведений состояла как раз в том, что вероятность не встретить совсем никого из знакомых была куда ниже, чем наоборот. — Спасибо, Наташ, — Женя широко улыбнулась, принимая из рук Мировой коктейль, — слушай, я убегу ненадолго? Старых подруг встретила, сто лет не виделись. — Ладно. — Наташка только обреченно улыбнулась. Девушка быстро всех друг другу представила, поцеловала Наташу в губы и унеслась в неизвестном направлении, на ходу отпивая от своей «Маргариты». — Молодежь! — Разумовская уселась назад на диван, расслабленно откинулась на спинку и закатила глаза. — Не ревнуешь? — А смысл? Если в отношениях нет доверия, они обречены, — Наташа пожала плечами, — это я усвоила, наверное, на всю жизнь. — Я очень за вас рада. Ты прямо вся светишься! Классно, что так бывает. — Говоришь так, будто думаешь, с тобой такого случиться не может. — Мировая фыркнула. — Мне в это слабо верится. Даша заметила, что подруга в этот момент опять странно на нее посмотрела, как немногим раньше возле бара. Этот взгляд ей не нравился, потому что за ним обычно скрывалась какая-то болезненная правда, которую Мировая выкладывала честно и без прикрас. В том, хотелось ли сейчас это слышать, не было никакой уверенности, но любопытство взяло верх. — Говори уже. — Разумовская обреченно вздохнула. — Раз ты настаиваешь, — подруга сделала глоток коктейля, — я думаю, что ты слишком сильно закопалась в своих страданиях, Дашка. И сделала это специально. — Что ты имеешь в виду? — Ты закрутила интрижку с замужней натуралкой, чтобы, по твоим же, кстати, словам, избавить себя от бремени серьезных отношений. А теперь переживаешь так, как будто тебя бросила чуть ли не любовь всей твоей жизни. Но я думаю, что это просто очень удобно, потому что так можно обезопасить себя от чего-то настоящего. — Думаешь, у нас с Катей было не по-настоящему? — Разумовская хмурилась все сильнее, пока слушала подругу. Она до сих пор не понимала, почему ей было так плохо без Лебединской. Воспоминания каждый день накатывали с новой силой, тоска расползалась внутри, уничтожая один источник радости за другим. Дни смешались друг с другом и превратились в один бесконечный черно-белый цикличный сюжет. В отделении получалось отвлечься на работу и болтовню коллег. На кафедре — на студентов и бесконечные, уже совсем беззлобные перепалки с Екманян. Но как только Даша оказывалась наедине с собой, становилось душераздирающе больно. Эти чувства не могли заглушить ни сериалы, ни книги, ни музыка. Только Бегемот Борисович старался утешать ее каждый вечер, как мог, — ложился под бок и урчал, подставлял голову под руки, требуя ласки, и тарахтел, как трактор. — Даша, я вижу, что тебе очень плохо, и ни в коем случае не ставлю под сомнения твои переживания, — Мировая подалась вперед и серьезно посмотрела на подругу, — но вот представь: тебе вдруг звонит твоя Лебединская и говорит, как сильно любит, жить без тебя не может, готова все бросить, уйти от мужа и вернуться сюда, чтобы быть с тобой, еще и вместе с ребенком. И вот вы прямо настоящая семья, и у вас все серьезно. Как тебе такая картинка? Разумовская скрестила руки на груди. Она смотрела куда-то мимо Наташки, воображая себе описанную ей ситуацию. Даже от фантазии о подобном развитии событий ее охватывал необъяснимый ужас. Ничего подобного совершенно не хотелось. Более того, скорее всего, она бы сама сбежала как можно дальше. — Мне просто нравится другой формат отношений, это не делает их менее настоящими. — Даша продолжала возражать по инерции, от слов Мировой ей становилось не по себе. — «Другой формат отношений»? Когда единственное, что вы друг другу даете, — это секс без лишних обязательств, о каких отношениях речь? Прости, конечно, но это наебалово какое-то, — Наташа допила джин-тоник и решительно поставила на стол пустой стакан, — зато, пока ты убиваешься по недоступной и далекой женщине, ты не заметишь ни одну из тех, кто совсем рядом и открыта для чего-то более близкого. А близость для тебя куда невыносимее того, что происходит сейчас. — Ты сейчас вообще о ком? — Да хоть о ком, — Мировая ответила после короткой паузы и неопределенно пожала плечами, — о любой рандомной девушке из «Тиндера», которая не прочь сходить на свидание. А таких, как Лебединская, вообще еще сотню найти можно. И не смотри на меня так. Даша молча буравила подругу тяжелым взглядом. Самым неприятным было то, что Наташка оказалась права от первого до последнего слова. Но что делать с этой информацией, было неясно. — Я пойду покурю, — в итоге произнесла Разумовская и поднялась с дивана. — Ты обиделась? — Нет конечно, мне просто надо немного проветриться, я скоро. — Может, сходить с тобой? — Наташа уже начала подниматься с места. — Не надо, тем более вон твоя Женя уже мчит к тебе на всех парах. — Непроизвольная улыбка тронула Дашины губы. Поздний мартовский вечер плавно перетек в ночь. На улице было морозно, холодный воздух приятно бодрил после духоты клуба. Разумовская закурила и неспешно выпустила порцию сероватого дыма. Состояние было паршивым. Слова Наташи упорно не шли из головы, хуже того, устроили настоящий бардак, смешав между собой разные мысли и чувства. Хотелось сбежать подальше от самой себя, закрыться от всех эмоций и превратиться в кусок льда. Слишком невыносимо. Слишком сложно. Совершенно непонятно. Поток раздумий неожиданно прервался раздавшимся у Даши за спиной: — Не угостишь сигаретой? Обернувшись, она увидела перед собой совсем молоденькую девушку, на вид ей едва исполнилось восемнадцать, она куталась в безразмерную куртку, из-под которой выглядывали худенькие ножки в тонких капроновых колготках. Обрезанные до плеч бледно-розовые волосы и широко распахнутые большие глаза делали ее похожей на живую куклу. — А не рано еще? — Даша подозрительно посмотрела на девушку. — Пф! Тебе уже точно поздно меня учить жизни, — та в ответ хитро сверкнула глазами, и первое впечатление как о скромной невинной девочке рассыпалось в прах. — Ну, держи. — Разумовская протянула ей открытую пачку. — Ага, спасибочки, — девица, пользуясь случаем, нагло вытащила себе сразу три сигареты, — слушай, а я раньше тебя здесь не видела? — Вряд ли. — Странно, мне кажется, мы где-то встречались. — В голосе девушки послышалось явное кокетство. Спонтанный разговор очень удачно отвлек Дашу от роя беспорядочных мыслей, и назад в клуб они спустились вместе с розововолосой девицей. «Плевать на все», — было последней мыслью перед тем, как отчаянное желание спрятаться от себя самой победило здравый смысл. И дальше Разумовскую закружило в вихре алкоголя, пьяных танцев, чьих-то рук и губ. *** Утреннюю тишину разорвал в клочья пронзительный звонок будильника. Даша вслепую пошарила под подушкой и привычным нажатием тыкнула на «отложить». Голова раскалывалась, в висках пульсировало, и просто невероятно хотелось послать все к черту и снова заснуть. Но обязательства взрослой жизни были сильнее. Прошлый вечер не желал складываться в целую картинку, воспоминания были обрывочными и всплывали в произвольном порядке. У Разумовской сердце чуть не ушло в пятки, когда она почувствовала, как рядом с ней заворочалось какое-то тело, по весу явно тяжелее кота. Она осторожно повернулась и увидела торчащую из-под одеяла розовую макушку. «Да блядь», — пронеслась единственная, но емкая мысль, вслед за которой события последних часов выстроились в более-менее нормальном порядке: клуб, как и с кем она возвращалась домой на такси, и что было после… «Может, приснилось и мы просто вырубились?» — с робкой надеждой подумала Разумовская. Она с опаской заглянула под одеяло. Полное отсутствие одежды недвусмысленно говорило о том, что ни черта не приснилось. — Просыпайся, — она осторожно потрясла девушку за плечо, — тебе пора, и мне тоже. — Боже, сколько сейчас времени? — та сонно заворочалась. — Семь утра, вставай, — уже не терпящим возражения голосом произнесла Даша и сама поднялась с постели, завернувшись в валявшееся на полу покрывало. Когда она вышла из душа, немного пришедшая в себя, девица, уже полностью одетая, сидела на кухне и сонным взглядом бездумно смотрела в одну точку. — Если надо умыться, вперед. Завтрак не предлагаю. — Ладно, дай мне пять минут. Из квартиры они вышли вместе. Утро было морозным, изо рта шел пар, и даже не хотелось морозить руки, держа в них сигарету. — Ты на машине? — За Разумовской, роющейся в сумке в поисках сигналки, с интересом наблюдали. — А что? — Может, хоть до остановки подбросишь? А то я даже не знаю, где нахожусь. И холодно очень. — Девица наигранно поежилась. — Ладно, давай. — Спорить не было никаких сил. Они сели в машину. Даша нетерпеливо стучала пальцем по рулю в ожидании, когда прогреется двигатель. — А куда ты едешь? Может, мой универ по пути? — Каждый вопрос звучал наглее предыдущего, видимо, девчонка приходила в себя куда быстрее самой Разумовской. — Какой универ? — произнесла она обреченно. — Медицинский, — непринужденно отозвались с соседнего сиденья. «Вот же пиздец», — запульсировало в висках.