Перед глазами всё плывет, и голова ужасно трещит. Чимин пытается вспомнить всё, что было и понять, где он находится. Единственное, что видит — это белый потолок.
Воспоминания медленно возвращаются, заставляя бедную голову Чимина болеть сильнее. Самолет. Аэропорт… Юнги. Чимин вскакивает с места и хватается за голову. Жмурится сильнее.
— Проснулся? — слышится холодный хриплый голос.
Сердце пропускает удар. Он ни за что на свете не перепутает этот голос. Боязно, медленно открывает глаза, дрожь обхватывает его и, пересилив себя, поднимает взгляд. Юнги, оперевшись о косяк двери, держит в руках кружку, откуда выходит пар, и смотрит на Чимина, не отрывая взгляда.
Чимин пытается найти хоть что-то в этом взгляде. Хоть что-то, что могло бы подсказать его чувства. Но ничего нет. И перед глазами картина снова плывёт, но на этот раз из-за слёз. Юнги ставит кружку на прикроватную тумбу и, в последний раз бросив взгляд на Чимина, уходит.
— Ты знаешь где ванна. Чтобы, когда я пришёл, тебя не было, — дверь с громким звуком захлопываются. И Чимин не выдерживает. Плачет в голос. Хочется побежать за ним, извиниться, сказать, что он любит его. Да хоть на коленях готов прощение просить.
Чимин и сам не понял, когда это он рванулся за альфой.
— Хён, не уходи, — сквозь всхлипы произнес Чимин, удерживая рукав кожаной куртки Юнги.
— Я хоть говорю, что ухожу, не то что некоторые, — Юнги сделал заметный акцент на слово «некоторые», а Чимин не дебил, понял сразу. Альфа пытался вырвать руку, но Чимин лишь сильнее её сжал.
— Хён, прошу, — по щекам так и скатывались слёзы, но Чимину сейчас совсем всё равно на это. Главное, чтобы Юнги был рядом.
— Чимин! — перешёл на крик Юнги, нахмурив брови. А у Чимина новый поток слёз и сердце кровью обливается от того, с какой ненавистью произносит его имя старший.
— Хён, я люблю тебя, — тараторит Чимин, сам от себя такого не ожидая. Сердце забилось чаще, и ладони вспотели. Он думает, что Юнги его отвергнет, пошлёт куда подальше, чтобы жить больше не мешал. Страх с каждой секундой растёт. А Юнги всё молчит, но уже не пытается вырваться. Просто молчит. Пугая Чимина.
Пак и сам не понял, когда это Юнги стал целовать его губы, по-собственнически укладывая руку на талии.
— Любишь? — на секунду отрываясь от чужих губ, спрашивает Юнги.
— Люблю, — отвечает Чимин и тянется к альфе, обнимая его шею, целует так трепетно и нежно, совсем не желая отстраняться от них в ближайшее никогда.
Юнги поднимает Чимина на руки, не отрывая поцелуя, кладёт руки на бедра.
Они целуются смазано, но с любовью и трепетом. Каждый боится, что вот-вот и он проснётся. Что это всего лишь очередной сон.
Но Юнги кусает губу Чимина, тем самым каждому доказывая, что это реальность.
Снимает с себя куртку и выкидывает в отдалённый угол квартиры. Он несёт его по всему дому в свою комнату, кладёт на постель и сам нависает сверху. Заглядывая в эти потемневшие глаза.
— Юнги, — отчаянно произносит Чимин целуя его щеки, нос, подбородок, глаза. Блуждая руками по всему его телу.
А Юнги кайфует оттого, что, наконец-то, слышит своё имя с его уст. Что любуется им, имеет возможность прикоснуться и насладиться.
Снимает с него футболку и опускается поцелуями ниже, вырывая с пухлых губ Чимина тихие стоны. Целует шею, останавливаясь на метке, разглядывает её: любуется. Снова принимается целовать и руками обводит пресс.
— Хён, — младший зарывается ладонью во всё ещё блондинистую макушку, сжимая волосы. Он выгибается в спине, когда тот целует ореолы сосков, обводя их кончиком языка. Какое потрясающее чувство, снова касаться любимого человека. Чувствовать его дыхание, трогать и просто любить.
Юнги быстро разбирается с замком на брюках и, с судорожным вздохом Чимина, снимает их.
Возбуждение, как и температура в помещении, с каждым мгновением растёт. Терпеть совсем нет сил.
Юнги снова к губам тянется, руками всё тело под собой трогает. Пытается запомнить каждый миллиметр, наконец, останавливается на члене младшего, начиная дрочить ему.
— Х-хён, — ему ужасно прекрасно. Это намного лучше, чем трогать себя. Холодные длинные пальцы полностью обхватывают член, проводя по всей длине вверх-вниз.
— Чимини, я так скучал, — снова припадает к губам, а Чимин держится из последних сил, обнимая талию парня ногами, толкаясь в руку, чтобы не зацикливаться на этом слишком прекрасном обращении и на том, что хён скучал. Думал о нём. Сейчас он хочет занять все свои мысли лишь на действиях и пальцах старшего, которые уже собираются растягивать своего малыша. Юнги открывает тюбик смазки, и комнату заполняет запах ванили с двойной силой.
Слишком извращенно, подумаете вы. Слишком скучал, ответит Юнги.
Он на одну фалангу заходит внутрь, а Чимин пытается не дрожать из-за всех чувств, что сейчас на него обрушились. Он ёжится и хочет вытащить этот палец, унять дискомфорт. Юнги замечает это и внутреннюю сторону бедра целует, успокаивающе гладит.
Спустя время Чимин сам насаживается, получая неимоверное удовольствие.
Юнги целует того и входит сразу двумя, отчего Чимин губу чужую сильнее кусает, но не ёжится, а лишь терпеливо ждёт, когда пройдёт.
Юнги вынимает пальцы и, вжикая молнией, с себя лишнюю одежду снимает. Презерватив по всей длине раскатывает и, сверху нависая, в глаза напротив смотрит.
— Любишь? — снова спрашивает Юнги.
— Люблю, — вновь отвечает Чимин, наблюдая за вздымающей грудью альфы, растворяясь в этой горячей атмосфере.
Юнги на головку входит, а Чимин ногтями в острые плечи Юнги впивается. В спине сильнее выгибается и стонет громче.
— Хён, — стонет Чимин, откидывая голову назад.
Юнги ждёт, пока тот не привыкнет и шею целует, оставляя новые засосы. Терпит все эти царапины на спине, лишь бы Чимину не сделать больно. Почувствовав, что Чимин начинает сам насаживаться, Юнги двигаться начинает, с каждым толчком всё сильнее. Комнату заполняют стоны и пошлые шлепки голых тел. Температура в комнате поднимается всё выше, и пот с их тел скатывается на мягкие простыни. Чимин убирает упавшую на глаза прядь, которая прилипла ко лбу. И тянет хёна в тягучий поцелуй, стонет в губы старшего. А у того это приятной вибрацией по всему телу отдаётся. Итоговые толчки и оба в унисон кончают.
Спустя пару минут, они лежат обнимаясь. Просто в тишине, слушая дыхание друг-друга, которое уже пришло в норму. Нежатся в объятьях, тут даже слов не надо, всё и так предельно ясно.
— Чимини? — нарушает тишину первым Юнги.
— Что? — Чимин глаза не поднимает всё ещё, удобно устроив голову на плечо Юнги.
— Посмотри на меня, — требует тот, а Чимин не смеет возникать.
Смотрит в его глаза и хочет в них утонуть. Такие любимые. Как же Чимин по ним скучал.
— Я люблю тебя, — говорит Юнги, а у Чимина внутри всё переворачивается. Хочется визжать, кричать, орать на всю планету, что Мин Юнги его любит. Всё ещё. До сих пор. Не забывал и любил. Но всё это он притупляет и спрашивает:
— Значит ты думал обо мне?
— Каждый день, каждый час, малыш, я думал о тебе каждую секунду, — Юнги приближается и целует. Совсем нежно. Действиями говоря, что любит его всем своим сердцем. И на этот раз никуда не отпустит.
***
Где-то там в чемодане Чимина звенит телефон, а на экране «папа». Совсем скоро он наругает своего сына за то, что не отвечал и заставил волноваться. Но позже будет делить счастье Чимина, хоть и через экран телефона. Будет делить его слезы счастья. На новый год, как и обещал, обязательно приедет. Будет свидетелем того, как Юнги делает предложение его сыну. Отлично погуляют на свадьбе и, возможно, сойдутся с мужем. Чимин простит отца за всё, что было. А ещё через пару годиков у них родится маленький альфа, которого они непременно назовут Чиюном. Мин Чиюн. Маленький альфа с запахом горького кофе, который найдёт себе истинного в лице Чонхена. Того самого Чонхена, который сын Тэхена и Чонгука.
Но ведь они будут братьями? А природа на это не посмотрит. Природа в принципе ни на что не посмотрит. И будут они радовать своих родителей ещё очень долго. А Юнги больше никогда не отпустит Чимина так далеко и надолго. А тот ведь и больше не захочет никуда, ведь позже у них появится ещё одно чудо. Девочка по имени Чеён. Мин Чеён.
***
А вы верите в вещий сон?
