A Thousand Years

Действия происходят до смерти Тэхена — Блять, Хосок! — в кабинет к демону врывается Виен. — Я тебя предупреждал! — Что такое? — демон поднимает свои черные от усталости глаза и смотрит невидящим взглядом. После его «ухода» из больницы, он чувствует себя ужасно. Во-первых, потому что его любимая там мучается и страдает по его вине, во-вторых, потому что он все же придумал план по ослаблению клана Чон и клана Ким, но… его это уже не радует. Хосок впервые серьезно задумался о ценности жизни. Из-за своей оплошности он чуть не потерял самое главное в его жизни — Лиен. И хоть он никогда сам себе не признается, что любит ее до беспамятства, он все равно не хочет делать ей больно. Он не хочет делать больно их ребенку, только зародившемуся, маленькой крохе, которая еще даже не познала мир. Ему самому было больно, когда Лиен увезли на операцию, он буквально прочувствовал все на своей шкуре. И если честно, теперь, он совсем не желает этого ни Юнги, ни Чонгуку, ни Намджуну… Но дело уже сделано, план придуман, а заказ оплачен. Из-за одной смерти ведь ничего не случится, верно? Изначально, Хосок думал именно так. Но сейчас, сидя один в своем большом доме, в холодной комнате, на своей огромной кровати, он понимал, что никогда не сможет этого сделать. И поэтому начал придумывать другие уловки… — Что случилось, спрашиваешь?! Лиен ушла из палаты! Она сейчас стоит на крыше и говорит прощальные речи своему малышу, говорит как сильно любит тебя, как сильно не хочет умирать, но: «Папочка нас не любит, мы ненужны ему», — Виен действительно очень зол. Настолько зол, что готов порвать глотку своему же господину за эту девушку. — ЧТО? И ТЫ ТОЛЬКО СЕЙЧАС МНЕ ОБ ЭТОМ ГОВОРИШЬ?! — Хосок вскакивает с кровати и быстрым шагом направляется к Виену. — Где она?! — Я же сказал! — рычит Виен и зло смотрит на друга. — На крыше. Я тебе клянусь, — парень хватает демона за грудки и прижимает к себе, заставляя смотреть прямо в глаза, — если ты сейчас же ее не спасешь, ее спасу я и хуй тебе отдам! — Так она тебе нравится, — хмыкает Хосок и резко отстраняется от парня. — Я всегда это знал, всегда. Вот почему ты меня уговаривал ее простить, вот почему ты всегда ее пропускал, несмотря на мой приказ. Но имей ввиду, — теперь уже Хосок держит парня, — у нас с ней вязка. Она никогда и никого кроме меня больше не полюбит. Вот и живи с этим. — Я то буду жить, а вот она — нет, — хмыкает Виен и растворяется в воздухе. Только тут Хосок вспоминает, что его любимая сейчас погибнет. Он собирает все свои оставшиеся силы и щелкает пальцами, переносясь на землю, под крышу. Он видит, как его любимая летит вниз, прижимая руки к животу. Демон не может на это смотреть. Он снова щелкает пальцами, и вокруг Лиен образуется защитный купол. Она его не видит, но Хосок уверен — он есть. Девушка с каждой секундой все ближе и ближе к земле, и в самый последний момент, когда она почти упала, Хосок слышит: — Я люблю тебя! Но Лиен не ударяется о землю, она парит буквально в нескольких сантиметрах от нее. Хосок быстро подбегает к любимой и заключает в объятия. — Прости меня, — по его щекам тоже катятся слезы, которые он не намерен сдерживать. — Я умоляю тебя, прости. Я такой дурак, идиот, дебил, кретин, назови как хочешь. Я чуть не потерял тебя и нашего малыша. Прости, прости, прости! Лиен не понимает, что происходит. Было так холодно, а тут сразу тепло и… Даже не было удара. Она уже в раю? Девушка боится открыть глаза и посмотреть, но тихо шепчет: — Хосок? Это ты? От этого тихого голоса, у демона идут мурашки по коже. Он просто сильнее прижимает к себе и кладет руку на еще плоский живот. — Да, это я. И я никогда больше тебя одну не оставлю.

***

Наше время Чимин волновался. Не только из-за Чонгука и Джина. Он волновался за себя, за Юнги и… возможно за новую жизнь внутри него. Он не хотел этого рассказывать истинному сейчас, но времени было не так уж и много, а опасностей в точности да наоборот. Поэтому, он не придумал ничего лучше, чем вечером зайти к любимому в студию и поговорить. — Юнни… можно я… — Чимин! Сколько раз можно просить, НЕ ЗАХОДИ КО МНЕ, КОГДА Я РАБОТАЮ! Что непонятного в этих словах?! — Юнги даже не поднял голову, а просто накричал. Чимин понимал, что здесь он виноват сам. Юнги никогда не повышал на него голос, никогда не обижал и уж тем более, никогда не бил. Единственное что он просил, это чтобы истинный не заходил к нему, пока он работает, потому что вампир сам знал, что не контролирует себя. Чимин сглотнул нахлынувшие слезы, но не ушел, потому что ему нужно все это обсудить сейчас. Их ребенок, он… Чимин догадался о беременности недавно. Он знал, что срок у него пару дней, но у оборотней повышенная чувствительность, тем более что одна неделя беременности для них — месяц для людей. Но в этом и была проблема. Их ребенок мог родиться полу-оборотнем, полу-вампиром. А это было очень опасно. Именно поэтому, Чимин хотел это все обсудить. — Юнни, милый, но мне правда нужно с тобой поговорить. Это очень важно. Касается меня и нашего ребенка. Неужели это не… — Мне никто не нужен! Свали отсюда, пока я сам тебя не выставил! Чимин опустил голову и одинокая слеза скатилась по его щеке. Он знал, что виноват, но было очень больно. Больно осозновать, что любимый так погружается в работу, что забывает про тебя. — Я неясно выразился?! — Чимин лишь кивает и выходит за дверь, где скатывается на пол по стенке. Ему так не хватает Тэхена. Он так хочет обнять его, снова ласково назвать «Вишенкой», поцеловать в щечку и просто рассказать всю боль, поплакаться в жилетку… Чимин понимает, что сейчас его никто не готов выслушать. Намджун успокаивает Джина, Чонгук вынашивает план мести, а Юнги забылся в студии. Парень закрывает руками глаза и позволяет слезам катиться по своим милым пухленьким щекам. Он пытается успокоиться, но из его груди вырывается тихий скулеж, который он не может подавить. Дверь открывается и на пороге показывается разъяренный Юнги. — Прекрати скулить как псина! Убирайся отсюда! Заебал меня! — в завершении всего, в Чимина летит тапок. Ему не больно, тапок даже не ощущается на коже. Ему больно в области сердца. Как любимый может так с ним поступать? Разве он заслужил? — Но… Юнни… Я люблю тебя… Пожа-а-а-а-а-алуйста, — Чимин скулит последнее слово и снова прикрывает голову: на этот раз тапок прилетела ровно в цель. — Убирайся! Чимину больно. Он спускается в подвал и садится рядом с телом лучшего друга. — Тэхени… Мне так не хватает тебя… Я так скучаю по нашим прогулкам, по нашим посиделкам… То как ты улыбался, как шутил по поводу Юнги, как ты был готов подраться с ним из-за меня… Я правда скучаю. Ты мне так нужен сейчас, я… Я не знаю к кому мне сейчас идти. Ведь всем наплевать на меня, Юнги вообще кричит на меня, а вот тебе… Я всегда был нужен тебе… Пожалуйста, вернись ко мне! Чимин опускает голову на грудь другу и обнимает. Сильно-сильно, крепко-крепко, не отпускай от себя. Дверь открывается и на пороге появляется Намджун. — Чимин блять, — он выглядит очень злым и раздражением. — Твои завывания слышно на весь дом. Съебись отсюда, — эти слова тоже больно ранят Пака. — Моня, я сейчас… — И прекрати блять меня так называть! — Чимин чувствует, что начинает задыхаться. Ему тяжело сделать вдох, сердце болит нещадно, а слезы застилают глаза. Всем наплевать на него, все забыли про него. А Чимину сейчас нужна поддержка больше всего. — Намджун пожалуйста, я… — Свали отсюда! — Но… Куда? — Чимин поднимает свои заплаканные глаза на мужчину. — Куда хочешь! Уходи из этого дома! У Чимина снова болит в области сердца. Только теперь болит еще и душа. Он медленно встает и делает несколько шагов к двери, но в глазах резко темнеет и он падает на холодный бетонный пол без чувств. И никто не заметил, как сверкнули глаза Намджуна.