Излом

Скарлет догнала его перед дверью в каюту и, бесцеремонно войдя следом, поинтересовалась, «нет ли здесь какой-нибудь срани типа камер или прослушки». Гай такой манере поведения немного удивился, но виду не подал и ответил, что срани не наблюдается. — Последнюю неделю, не считая этой ночи, я спала у Алека, — неожиданно сообщила мисс Блэр, садясь на стул и закидывая ногу на ногу. Несмотря на все неудобства такого наряда на корабле, она надела алое платье-футляр и туфли на каблуках. Белые волосы были подхвачены в высокий хвост и уложены, а на губах — помада в цвет платья. — Поздравляю, — хмуро рыкнул Гай. Настроение было как раз подходящее для бесед о сексе. — Только с чего ты взяла, что мне это будет интересно? — Не с чем поздравлять, — Скарлет досадливо скривилась и достала из кокетливого портсигара тонкую сигарету. — Любовник из каринейца никакой, но меня его член интересовал в последнюю очередь. Если мне захочется хорошего секса, найду что поинтересней, — мисс Блэр выразительно уставилась на ширинку Гая. Против воли он почувствовал, что член в штанах проснулся, заинтересовано зашевелился и уже собирается сделать боевую стойку. Всё-таки эта дамочка — горячая штучка. Редкая стерва, руки сами тянулись вынуть из надменно кривящихся алых губ недокуренную сигарету и засунуть туда кое-что другое. Поинтересней. Он не сомневался, что мисс Блэр не откажется, но не хотел расстраивать Джуда. Командир Джиксов потерял за день сразу троих товарищей. И что самое обидное, случилось это тогда, когда все они получили свободу. Теперь команда распадётся. Трое скоро выйдут из инкубаторов Гардиан младенцами, чтобы начать долгий путь взросления и обучения, а трое — теперь вольные люди — отправятся туда, куда поведёт судьба. Генматериал выживших пойдёт в новый цикл репродукции только тогда, когда оставшиеся Джиксы распрощаются с этим миром тем или иным способом. Сержант был уверен, что знает, что теперь делает Джуд, когда не занят работой. Лежит и смотрит в потолок. А эта сучка Скарлет хоть как-то его отвлечёт: сексом, болтовней или капризами — не так важно. Но пока Гай никак не мог сообразить, какого чёрта мисс Блэр делает у него в каюте. Разговор выглядел несколько странным и сумбурным: — С чего вдруг ты решила поделиться со мной впечатлениями о сексуальных способностях нашего навигатора? Я не твоя подружка, а способности Алека мне глубоко безразличны. — Сейчас узнаешь, Сержант, — Скарлет неприятно улыбнулась одной стороной рта. — Ты же всерьёз не думаешь, что мне очень хочется поделиться рассказом о своих постельных приключениях? Гай промолчал. Мало ли, что у этих женщин в голове. С мужчинами ему было всегда намного проще. — Ты же знаешь, что Алек каринеец? — снова пошла в наступление мисс Блэр. Он настороженно кивнул. — Отлично. Тогда вот что я тебе скажу, — то и дело сбиваясь, продолжила Скарлет. — Эти парни с Каринеи — они все немного странные. Не совсем телепаты и даже не эмпаты, но могут понимать машины. В смысле, компьютеры. Могут их слышать, а с некоторыми, более сложными, даже разговаривать. Конечно, не обычным языком, а как бы подключая к ним своё ментальное поле, и они чувствуют этим полем, когда рядом находится машина, как бы опознают того, с кем можно потенциально наладить контакт. — Я знаю, Скарлет, дальше давай, — Гай накрыл ладонью её нервно подрагивающие пальцы. — Я хотела, чтобы Алек вернул «Керессу» на прежний маршрут, хотела вернуться на Гайю, была практически уверена — он соврал нам, что не может поменять курс. — И? — Соврал, конечно. Он мог повернуть корабль, но делать это не стал и не станет: приказ капитана для него — закон. А врал, чтобы мы отстали, но это не суть. Хоть я ничего и не добилась, на редкость упрямый тип, на кое-что его раскрутить у меня всё-таки получилось. Ещё с неделю назад я обратила внимание, что Алек как-то странно смотрит на Ясона Минка и на второго амойца — доктора Ама. Как будто опасается. Старается держаться подальше, не оставаться наедине, не вступать в беседу, а если кто-то из них задаёт вопрос, отвечает быстро и коротко, а потом сразу ретируется — сворачивает общение и сводит контакты к минимуму. Я спросила его. Алек был так рад, когда я отстала от него с «Керессой», что с радостью переключился на другую тему и неожиданно разговорился. И знаешь, Сержант, он сказал, что Ясон Минк — не человек. Гай, только что сделавший глоток кофе, подавился и мучительно закашлялся. Скарлет, довольная произведённым эффектом, терпеливо подождала, когда он придёт в себя, попьёт воды, и продолжила: — Каринеец не ощущает Минка как человека. Говорит, что тот хорошо закрывается — есть, оказывается, такая способность у эмпатов. Но однажды он зашёл в кают-компанию, когда Ясон разговаривал с Рики и думал, что никого рядом нет. Это длилось всего мгновение, а потом Минк почувствовал чужое присутствие, но Алек успел. Успел заглянуть в него. Каринеец говорит, это не похоже на обычный компьютер — скорее, на искусственный интеллект, но в симбиозе с обычным человеческим мозгом, и совсем не те ощущения, как у него бывают при контакте с нормальным компьютером или с человеком. И этот интеллект, он не хочет, чтобы кто-то узнал его тайну. Алек боится Минка, боится, что тот знает, что он узнал, и, если убедится наверняка, то... — А второй? Доктор Ам? — Доктора Ама просто нет. Алек не видит его, как будто это голографическая проекция, он не понимает, как такое может быть, и я не понимаю, Сержант. Скорее всего, такая сильная защита, но я верю каринейцу. Может, всё это ничего не значащая ерунда, мало ли, какие чудеса встречаются в нашем сложном мире, а может быть, тут стоит задуматься, — Скарлет вынула следующую сигарету, повертела в тонких пальцах с длинными заострёнными ногтями и засунула назад. — Ты знаешь, что такое Амои, Гай? Это планета, где власть над людьми захватил искусственный интеллект. Он полновластный правитель и вершитель человеческих судеб всех её жителей. А управляет он при помощи своих манипуляторов — искусственно созданных человекоподобных существ с компьютерами вместо мозгов. Представь себе — целая планета рабов, — Скарлет многозначительно помолчала. — Миллионы дышат, живут, делают свою работу так, как приказывает им машина. Полностью покорны чужой воле. Не бунтуют, не спорят, не ропщут. Они вкалывают, едят то, чем их кормят, и умирают тогда, когда им приказывают. Они марионетки, игрушечные солдатики ИскИна, понимаешь? — Понимаю, — Гай хохотнул. — Понимаю, что Алек тебя специально напугал, чтобы ты от него отстала. А ты вполне прогнозируемо сбежала к Джуду. — Джуд мне нравится, — пожала плечами Скарлет, — а Алек бесполезен, разве что заставить его повернуть «Керессу» силой. Но Джуд упёрся. Сказал: миссия гардианцев завершена, груз на «Керессу» доставлен, и никого прессовать он не станет. Оказывается, Кугер говорил с ним утром перед первым происшествием. Не знаю о чем, но Джиксы в полёте будут выполнять приказы капитана. Те, что он успел отдать. Не скрою, я приложила много усилий, чтобы переубедить его, предложила новый контракт… — Но с Джудом у тебя тоже вышел облом, — усмехнулся Гай, — и поэтому ты пришла ко мне. — Неважно. С ним я хотя бы спокойно сплю по ночам. Или не сплю, — Скарлет хитро улыбнулась и стала почти похожа на нормальную, живую женщину. — И мне всё равно, осуждаешь ты меня или нет. Знаешь, Сержант, мне очень страшно, хоть я и не подаю виду. — Нет, Скарлет, — Гай задумчиво смотрел куда-то мимо её плеча. — Я тебя не осуждаю. Только Джуда немного жалко. Хороший парень был, хоть мы и не сильно ладили. — Сука ты, Сержант, — женщина опять улыбнулась, поднялась и, легко коснувшись губами его гладко выбритой смуглой щеки, вышла. — И тебе всего доброго, милая, — Гай задумчиво потёр щёку. *** Когда Катце учился в колледже, а потом в университете, готовясь к серьёзному разговору, он придумывал фразы, которые произнесёт, проговаривал их про себя и пытался предугадать реакцию собеседника. Это было очень давно, теперь он знал: слова придут сами, и такие, как надо, главное — знать, о чём хочешь сказать. Рауль лежал одетым на постели, закинув руки за голову. На «Керессе», по сути, идти было некуда, но Катце показалось, что доктор Ам только что вернулся откуда-то. Наверное, от Ясона — предупредил о возникшей проблеме. Интересно, что сказал и что предпримет Минк? Но что бы амойцы ни решили, дверь Рауль открыл, не задумываясь, даже не посмотрев в визор, кто пожаловал. BFG немым укором лежал на столе. Рауль молча кивнул в сторону плазменной пушки — «бери и уходи», понятно без слов. Этот вариант Катце не устраивал никак. — Ты меня неверно понял, Рауль. Я не за пушкой. Я пришёл извиниться. Всё произошло слишком неожиданно — трупы, потом я за тебя очень испугался, потом... не до конца разобрался в ситуации. Я идиот, извини меня. Извини меня, пожалуйста, — в глазах Рауля что-то мелькнуло. Интерес? Хорошо, если так. — Я не сообразил, что ты защищался. И я всего лишь человек, а нам, как ты знаешь, ошибаться свойственно, — Катце виновато улыбнулся. Сказать хотелось многое. Что ему всё равно, как временами выглядит доктор Ам, и про то, как он бежал по коридору, когда понял, что комм Рауля не отвечает, и думал, что сердце у него сейчас остановится. Но нёс он почему-то невнятную, шаблонную ерунду, остановиться просто не получалось, и дай бог, Рауль сейчас не встанет и не вышвырнет его вон за такие извинения. — Почему ты не выстрелил? — Рауль оборвал его почти нейтрально, как будто осведомился о погоде на сегодня или узнавал, кидать ли сахар в кофе. И слова сразу закончились, но это как раз было очень кстати. — Почему ты меня не убил? — вопросом на вопрос отвечать нехорошо, Катце знал это с детства, но сегодня у него всё получалось неправильно и не так. — Я никогда не причиню тебе вреда, Катце. — Это не ответ. — Другого у меня для тебя нет. — Почему? — Если ты не понял, я с трудом сдерживаю себя, чтобы... — Я люблю тебя. Рауль резко замолчал и уставился на него беспомощно и, казалось, немного испуганно. — Я люблю тебя, поэтому не выстрелил и поэтому же не могу собраться с мыслями. И мне всё равно, кто ты, в смысле, как выглядишь, что у тебя есть хвост и зубы... иногда. Почему-то меня это не смущает. И ты выбрал правильную тактику, ты заставил меня задуматься. Я видел много всяких страшных мутантов и модификантов, они всё равно были для меня людьми, если сами считали себя таковыми... Чёрт, я несу полную ерунду, тебе не стоит всё это слушать... Господи, хорошо бы мне заткнуться! — Я очень страшный? Когда не человек? — вдруг беспомощно спросил Рауль. Это прозвучало так не к месту, что Катце не выдержал и улыбнулся: — Привыкну, уже привык. Просто всё произошло слишком неожиданно, — от неловкости Катце не знал, куда себя деть. Он не думал, что Рауль поймёт так неправильно и буквально, но сегодня всё шло наперекосяк, и он правда был не готов... — Если можно, не превращайся пока больше, мне надо привыкнуть к этой мысли, — попросил он жалобно. — Не трансформируйся — ты это имел в виду? — Рауль чуть заметно улыбнулся. — Не буду. Мне самому не нравится. Их было трое, очень сильные, очень опытные бойцы. Я не хотел трансформироваться до последнего, пока оставалась надежда, что жизнь они мне оставят. Потом я пришёл к себе, смыл кровь, но следы на теле скрыть всё равно бы не получилось. — И ты притворился, что тебе плохо и ты ничего не помнишь ? — Это был самый подходящий вариант. Все, кроме тебя, поверили. Катце сел к нему на кровать. Без разрешения, но Рауль вроде не возражал — или ему было всё равно. — Джиксы вызвали тебя? Сказали, что плохо с кем-то из пациентов? — Да. Позвонил Монти, сказал, что на реанимационной кабинке горит красный индикатор неисправности и что-то монотонно пищит. Я удивился, мне не пришло сообщение с медмонитора о неисправности, но ситуация экстренная, не до размышлений, и я пошёл в лабораторию. Они напали сзади. Не успел сообразить, как меня оглушили и стянули руки ремнем. Катце сглотнул. — Когда я очнулся и понял, что меня ждёт дальше, испугался по-настоящему. Насилие я бы пережил, но, Катце, мой мозг — только несколько усовершенствованный вариант человеческого, а люди боятся смерти — это нормально, и я её тоже боюсь. Когда Джиксы притащили резак, я ещё не был уверен. Собственно, я не верил почти до последнего, но Джиксы начали обсуждать детали. Они собирались потом убить меня, имитировав нападение скорпеораптора: с помощью инструмента расчленить тело и оставить в товарном модуле. Вначале это показалось глупой шуткой, я думал, пугают — настолько нерационально и глупо. Ведь я единственный специалист на борту, который может помочь в случае серьёзной медицинской проблемы, они это знали, но потом понял: Джиксы действительно это сделают. Я недооценил силу полового инстинкта, точнее, сексуальных желаний. У некоторых представителей человеческой расы они не только сильнее доводов разума, но подавляют и инстинкт самосохранения. Катце находился в состоянии, близком к шоку. Эти сволочи изнасиловали Рауля, а он говорит об этом, как о чём-то неважном, как о научном курьёзе. — Надо было убить их сразу, — прошипел Катце. В эту минуту он себя ненавидел. Обратил же внимание на взгляды, которые кидали на Рауля Джиксы! Но почему-то даже не подумал, что они могут... напасть на мужчину, пусть даже очень красивого мужчину, хотя об их повадках и был наслышан от Рики. — Пока моей жизни не угрожала опасность, это не имело смысла, — Рауль посмотрел на него с нескрываемым удивлением. — Мы быстро регенерируем, ты это видел, а эмоциональная травма для амойской элиты — достаточно абстрактное понятие. Наши тела — лишь оболочка. Как для тебя одежда. Это не совсем корректное сравнение, конечно, не то же самое, что порвать любимый костюм, но суть я постарался передать. Иди к себе, Катце, мне надо отдохнуть. Я ещё не полностью восстановился физически и немного устал морально, я не железный, увы. — Я не уйду, Рауль. Останусь, даже если тебе всё равно. Рауль посмотрел на него долгим оценивающим взглядом и чему-то кивнул: — Нет, Катце, они не успели. Ты же об этом боишься спросить? Но я действительно не стал бы ничего предпринимать, если бы не реальная угроза жизни. Мы с Ясоном планировали долететь до Амои без приключений, трупов в этой истории и так более чем достаточно. Катце даже не думал, что слова Рауля принесут такое облегчение. С плеч свалился груз вины, и это было замечательное ощущение. — Оставайся, — вдруг согласился Рауль. — Мозг мой всё-таки человеческий, а он, как утверждают человеки, и есть сосредоточение разума. И сейчас настойчиво сообщает о своём желании видеть тебя рядом. Только пока я не совсем разобрал мотивацию, но посыл однозначный. — Ты сказал это специально! — возмутился Катце. — Что? — Про «человеков». Ты дразнишь меня. Но знаешь, мне не обидно. Я сегодня собой очень недоволен, — Катце решил, что ситуация подходящая и, недолго думая, растянулся с Раулем рядом, уверенно пристроив голову ему на плечо. *** Рики неспешно выцеловывал влажную дорожку от бледного соска к маленькой ямке пупка, потом вниз — в обход «стратегического объекта», по внутренней стороне бедра, а потом обратно — вверх. Сейчас он был сыт и занимался этим исключительно из эстетического удовольствия. Тактильные ощущения потрясающие. Он уже знал, что после секса Ясон любит ещё немного ласки — нежных объятий, поцелуев, а потом вздремнуть или поболтать на отвлечённые темы. Теперь это нравилось и ему — совсем другое удовольствие, особенное, ни с чем не сравнимое чувство слияния с партнёром. Оказалось что рефрактерный период тоже можно провести со вкусом и сделать очень приятным. — Иди ко мне, — Ясон потянул его на себя, укладывая на грудь, и коснулся губами шеи. — Никогда не забуду нашу первую встречу, — Рики улыбнулся и расслабленно распластался на большом и горячем теле Ясона. — Ты только открыл глаза и сразу поймал меня за яйца. Я так растерялся. Не знал, что предпринять. — И поэтому решил не предпринимать ничего. Правильное решение, солдат, — Ясон перевернул его на спину, а сам лёг на бок, прижался губами к ключице, блаженно втянул тонкими ноздрями аромат тела. — Я просто ещё не отошёл от препаратов, которыми меня пичкал Ходжо. Был немного не в себе. — Не надо, Ясон, я догадался, — Рики чуть отстранился. — Сначала не сообразил, думаю — красивый мужик, почему бы и нет? А потом понял, что ты просто перепутал меня. С кем-то из тех Рики, кто родился в Гардиан до меня. Ты был близко знаком с кем-то из них, не отпирайся. — Ты знаешь, что они были? — Ясон нахмурился и сел на кровати, подогнув под себя ноги. — Конечно, — Рики предпочитал смотреть не на него, а куда-то в потолок. — Все знают это о себе, Гардиан не считает нужным сохранять эту информацию в тайне. Ещё живы те, кто помнит моих предшественников. Живыми. Последний Рики погиб на Брионии во вторую цетагандийскую. Вместе со всей группой, четверть столетия назад. Если быть оптимистом, то можно сказать, что нам опять повезло. Бизоны снова вместе, как и тогда, двадцать пять лет назад. В Гардиан своя этика — там не используют генетический материал тех, кто ещё жив. — И сколько? — Не знаю точно, — Рики понял вопрос правильно, тоже сел, посмотрел в застывшее маской лицо. Ему казалось, что Ясон ощущает сейчас физическую боль, и очень хотелось сделать так, чтобы всё закончилось. Объяснить, что это неважно, что они все, считай, родились с этим знанием и давно научились видеть в этом положительные стороны. Если твой друг погиб, ты можешь быть уверен, что это не навсегда. Пусть даже он тебя потом не вспомнит, но это вполне себе утешение. А вот как сказать это, чтобы не расстроить Ясона ещё сильней — он не мог сообразить. — Я в курсе насчёт еще двоих Рики, но давай не будем об этом. Лучше расскажи мне о нём. О том, с кем ты был знаком и кого так боялся потерять, что, только увидев меня, сразу ухватил за то, что оказалось ближе всего. Не знал, что он погиб? — Знал, — Ясон опять выглядел спокойным, равнодушно-отстранённым. — Но очень хотел поверить в чудо и действительно ещё не пришёл в себя. Ты догадался правильно. Был тот, другой. Но это не гардианец Демон, а ваш... твой прототип — монгрел Рики по прозвищу Дарк с моей родной планеты. Рики удивлённо поднял брови: — Мой... Настоящий Рики? Дарк? Вот это да! Каким он был? Глазами Ясона на него смотрела бездна: — Смелым, дерзким, отчаянным, не признающим над собой власти, не пасующим перед обстоятельствами, честным. В нём чувствовался внутренний стержень, его хотелось сломить и одновременно защитить от всего мира — странное ощущение, болезненное и неправильное. Поверь, у меня было достаточно времени, чтобы подумать об этом. — Ты любил его? Не бойся обидеть меня. Смешно ревновать к мёртвым, живым с ними не тягаться. — Нет, Рики, всё не так. Это справедливо только для людей. Вы устроены таким образом, что со временем всё плохое о том, кто ушёл, из памяти стирается, остаётся только хорошее. Мы же устроены иначе. Для меня всё было как будто вчера, блонди никогда и ничего не забывают. Хотя иногда этот соблазн очень велик, — Ясон задумался. — Я вожделел его, страстно желал, хотел владеть им безраздельно, жаждал его внимания, его тела, его реакций. Мне сложно дать определение этому чувству. Чем-то это напоминало болезнь, но по сути, наверное, это всё-таки любовь. По крайней мере, под определение, если взять формулировки, которыми люди обозначают это чувство, моё отношение к Рики подпадало. Подпадает. — А он? — Не знаю. Прошло столько лет, и промелькнуло столько событий. Я менялся вместе с миром, день за днём, и всё время пытался анализировать. Мне казалось очень важным понять, сколько любви и сколько ненависти было в его отношении ко мне. Но до сих пор я не могу ответить себе на этот вопрос однозначно. Рики был импульсивен, и многие его поступки невозможно объяснить с рациональной точки зрения. Я хотел бы верить, что им двигала любовь, но всё больше убеждаюсь в том, что он просто не захотел оставаться должником. Я когда-нибудь расскажу тебе всё. Не сейчас, когда мы прилетим на Амои. — Ты знаешь, у меня сейчас такое чувство, будто я получил под дых, — задумчиво проронил Рики. — Не могу оценить свои эмоции. Я догадывался — ты видишь во мне другого. Того, кто ушёл и с утратой кого ты не смог смириться. И знаешь, мне не всё равно. — Может быть, так и было вначале, но не сейчас, — Ясон легко коснулся его щеки, медленно провёл двумя пальцами по скуле. — Я рассказал потому, что не хочу тебе врать. Потому что люблю тебя, — он нежно коснулся губами подбородка Рики. — Моему чувству к тебе нет другого названия, а такие вещи лучше говорить сразу. Потом иногда бывает слишком поздно. — Ясон, я... — Нет, — амоец властным жестом коснулся его губ. — Пожалуйста, не произноси ничего. Потом ты можешь об этом серьёзно пожалеть. Поверь, так будет лучше, — Ясон улыбнулся. — Я всё-таки знаю тебя намного дольше, чем ты меня. Будем так считать. Просто обними меня, Рики, чтобы я поверил, что ты — это не сон. *** Скоростная яхта «Танагура» возвращалась с Гайи. Переговоры с руководством компании и визит в лаборатории Шинра остались позади, договоры подписаны к обоюдному удовлетворению, они летели домой. Когда центральный бортовой компьютер получил сигнал бедствия с крейсера «Дженова», никто даже не подумал о каких-то мерах безопасности. Корабль принадлежал компании Шинра, с которой амойцы только что обменялись заверениями в дружбе и договорились о долгосрочном сотрудничестве по целому ряду программ, — это были друзья. «Дженова» сообщала о проблемах с системой очистки воздуха — поломка очень серьёзная, угрожающая жизни экипажа. Но когда «Танагура» легла в дрейф и сблизилась с крейсером для оказания помощи, тот вдруг дал по ней залп из замаскированных орудий, расстреляв яхту почти в упор. В образовавшуюся в корпусе брешь шинровцы тут же высадили десант. «Танагура» получила сильные повреждения, уйти не представлялось возможным, а сдаваться они не собирались. Завязался бой. Врагов было много, и вскоре амойцы убедились, что генмодифицированные солдаты Шинра — серьёзные противники. Даже боевая трансформация не сделала элиту неуязвимой, хотя это очень осложнило задачу врагу. Когда Рауль понял, что они проигрывют, то принял решение взорвать корабль. Осуществить план оказалось не так просто, Ясон был тяжело ранен, но бросить друга у доктора Ама мысли не возникло, поэтому задуманное удалось осуществить только частично. Взрывом яхте оторвало двигательный отсек, а вместе с ним к рагону в зубы отправилась и большая часть шинровского спецназа. Экипаж «Дженовы» понял, что затея провалилась. Они бросили остатки десанта на умирающей яхте и сбежали. — Они испугались чудовищ? — Катце в кои-то веки пил чай, а не кофе, сидя на постели напротив Рауля и держа чашку двумя руками. — И это тоже. К тому моменту они положили почти весь спецназ, а сами лезть на яхту побоялись. Но главное — «Дженова» тоже получила повреждения: мы не военный корабль, но кое-какое оружие на борту имелось. Шинровцы боялись не добраться до ближайшего порта и спешили покинуть зону радиомолчания, в которой завязался бой. — Они долетели? — Нет, — Рауль задумчиво покачал головой. — Но сообщение передать успели. Корабль взорвался, экипаж погиб. Ясону потом рассказал об этом Ходжо. — И Шинра сразу стала готовить вторую экспедицию. — Да. Мы послали сигнал бедствия на Амои, но не знали, достиг ли он адресата, а потом был взрыв, нас в любом случае посчитали погибшими. Я знал, что в сектор должны выслать аварийную спасательную станцию. Автоматическую, ту, что находилась к нам ближе всего. Но до Амои лететь много дольше, чем до Гайи, и Шинра успела раньше. — А я не мог понять, почему рейс собирался в такой спешке. Вам повезло, что они наняли «Керессу» и Джадда Кугера. — Никакого везения, Катце. По-видимому, с ним связались, и скорее всего, твой дед. Не знаю, кому и сколько он сунул, чтобы получить заказ для Джадда, но в результате за нами отправилась «Кересса». Если бы не он, то мы с Ясоном сейчас были бы пленниками корпорации. Профессор Ходжо... — Я знаю, Рауль, сталкивался с ним по работе, мерзкий тип. Он мёртв, и я не жалею ни о нём, ни о его сотрудниках. Откуда он узнал о криокамерах? — Остатки десанта. Им дали приказ не трогать медкапсулы. — А что стало с ними? С теми, кого бросили? Рауль недоумённо пожал плечами, и Катце в который раз за этот день мысленно себя отругал. Ответ был очевиден. — Первое, что сделали шинровцы при высадке — разнесли бортовой компьютер «Танагуры». С такими отправными данными у них не было ни единого шанса, — всё-таки пояснил амоец. — А кто находился в третьей криокамере? Рауль задумчиво посмотрел на Катце, словно размышляя, стоит ли говорить, или лучше промолчать: — Их было на «Танагуре» только три, — начал он осторожно. — Три медкапсулы. В одну я уложил Ясона, вторая была для меня, а третья... Катце, я говорил тебе, и ты видел, что мы не люди. Не знаю, насколько ты осознал эту информацию. Мы не только можем менять внешний вид, у нас другая, отличная от вас физиология. Даже когда мы находимся в своём постоянном человеческом облике. — Рауль! Я осознал информацию. Вы не люди, и у вас другая физиология, — Катце стало немного смешно. После того, как он узнал, что у доктора Ама временами случаются хвост и и зубастая пасть, ему казалось, что всё остальное — это сущая ерунда, и больше его уже ничем не удивить. — Головы, — вдруг неожиданно сообщил Рауль. — Ты же слышал, что говорил Кирие? Оторванные головы тех, кому повезло чуть меньше, чем нам с Ясоном. На борту «Танагуры» летело шестнадцать элитников. Три криокапсулы и шестнадцать представителей элиты. Это был единственный шанс выжить всем, и они это понимали. Я поступил максимально рационально. — Твою мать! — Катце открыл рот, потом закрыл. Нет, с таким лицом не шутят. Ни люди, ни не-люди. Он думал, что разобрался во всём, но, кажется, опять оказался слишком самонадеян. — Ты их… И сложил головы в криокамеру? — Да, — спокойно кивнул Рауль. — Десантный модуль, который отправил в самостоятельный полёт Ясон, вез на борту именно ее. Модуль подобрала та самая автоматическая станция. Потом Ясон вернулся. Понял, что не успевает забрать меня и решил остаться, — продолжил Рауль.