***
Курои Узу всегда подходил к любому своему противнику крайне серьёзно. Может быть, ему слишком нравилось прокручивать в голове сотни комбинаций, а может, дело было в подсознательной жажде полностью подавить врага. Тем не менее, глядя на двух измотанных щенков, Узу искренне сомневался в том, что ему придётся приложить хоть капельку усилий, чтобы спровадить обоих на тот свет. Оба парня едва держались на ногах, а чакры у них – Курои чуял – осталось на несколько средненьких техник. Но злость, бешеная ярость в их глазах, решительно направленных на Чёрного генерала, делала мальчишкам честь. - С дороги, - просто сказал Узу, не пытаясь добавить в голос рычания или угрозы. Ему не хотелось тратить время впустую. - Это ты мне? – осведомился черноволосый, прищуривая на демона шаринганы. Фраза звучала так уверенно и чётко, что Курои не сдержал усмешки. Нет, они что, серьёзно? Огонь привычно катился по венам, пульсируя раскаленным клубком в районе сердца, но Чёрный генерал не спешил давать ему волю. Ему хотелось посмотреть, на что же способны эти двое. Невольно вспоминался другой обладатель шарингана, с которого Узу был бы не прочь содрать кожу. Но первым в бой вступил не Учиха. Распахнутые бирюзовые глаза полыхнули совсем уж по-звериному, пальцы рук согнулись, словно в судороге, и вокруг Курои взвился песок. Оглушительный шелест втиснулся в уши, многотонная тяжесть приготовилась уже рухнуть демону на плечи, угрожающе зависая над ним на мгновение. Этого мгновения как раз и хватило Узу, чтобы щёлкнуть длинными пальцами. Багряные языки рванулись из-под его ног, обвивая песчаные арки и бросая во все стороны угольные тени. В считаные секунды жадное пламя пожрало чакру красноволосого, и песок бессильными струями осыпался вниз. Прямо сквозь его завесу к Курои рванулась длинная ветвящаяся молния, привнеся в пляску алых бликов резкие голубые всполохи. Узу успел только вскинуть руку. Саске чуть расслабил пальцы, когда из них ушёл жар Райтона. Их с Гаарой атаки были прекрасно синхронизированы, но Учиха всё равно не ощущал удовлетворения – неприятное тянущее чувство внутри намекало на катастрофически низкий объём резерва. Собаку но бросил на него напряжённый понимающий взгляд, по его виску скатилась капля пота. Он был в том же положении. Стену из осыпающегося бессильного песка рассёк вдруг резкий удар. Саске закусил губу, Гаара тихо ругнулся, глядя, как разлетаются в стороны его барханы. Курои Узу отряхнул наруч, на котором не было даже гари, не то, что царапины. Учиха и Собаку но тут же отскочили назад, разрывая дистанцию. У обоих в голове гремела набатом только одна фраза, принадлежащая Итачи: «Он поджигает всё, чего касается». Курои нехорошо усмехнулся и поманил парней пальцем. Саске глухо рыкнул, злость и боль застилали сознание, дрожали руки, но жжение в глазах было красноречивее всего: Аматерасу он использовать пока не в состоянии. Чёрный генерал явился слишком рано. Гаара снова вскинул руки, бросая пустыню в бой. Учиха не стал медлить и кинулся нарезать круги около демона, поливая его метательным железом. Узу стоял неподвижно, криво скалясь, а вокруг него танцевал огонь, не позволяя ни одной атаке коснуться своего хозяина. Курои смотрел на них, и зрачки его были неподвижны, а вокруг них обернулись жёлтые раскаленные кольца радужек. Взгляд демона коротко вспыхнул, губы растянулись в хищном оскале ещё сильнее, обнажая белые клыки. Чёрный генерал сжал рукоять клинка чуть сильнее, и огонь над ним обратился в огромную распахнутую пасть. Саске рванулся назад, дернув Гаару за собой и практически уволакивая его за шиворот. Его шаринган обжигала безбрежность вихрящейся огненной чакры, которая кольцами обвивалась вокруг своего хозяина, и сейчас Учиха видел: будет атака. Масса пламени, обнажив загнутые багряные клыки языков, рванулась следом. Она мчалась стремительно, накатывалась огненным валом и всё ширилась, отрезая фланги. Саске, вскинув голову, увидел, что пылающая челюсть нависла у них над головами. Глухое ругательство сорвалось с его губ, и пылающие клыки сомкнулись. Грянул глухой взрыв, выплюнув в небо облако тёмного дыма. Лицо Чёрного генерала снова приняло скучающее выражение. - Посредственно, - бросил он угасающим языкам пламени. – Даже для людей. Огонь затихал, осыпая пустыню трепетными искрами. И из его глубины влажно блеснуло что-то раскаленное. Узу приподнял бровь и взмахнул рукой, прижав пламя к земле. Прямо перед ним оплывал большой шар, расплавленная стеклянная масса расползалась мягкой патокой. Из-за полужидкой стенки уже показались ухмыляющиеся лица его врагов. Саске, осознавая, что терять уже точно нечего, бросил демону в лицо: - Посредственно. Особенно для демона. Курои сморщил кожу на носу, открывая ровный ряд белых зубов в угрожающей усмешке. В глазах его взметнулось пламя. Саске покосился на застывающее стекло, лавой тянущееся в стороны, и бросил Гааре красноречивый взгляд. Собаку но чуть кивнул, не сводя с демона напряженных бирюзовых глаз. Чёрному генералу, кажется, наскучило играть с добычей. Он двинулся вперёд, уверенно вбивая каблуки сапог в мягкий песок. Тёмный плащ шевелился под лёгким ночным ветром пустыни, пылали звериные глаза, а рука сантиметр за сантиметром обнажала сталь клинка. Учиха просел вниз, напрягая ноги. Чакра перестала быть актуальна – её осталось безбожно мало, - так что оставался единственный выход: перейти в рукопашную схватку, надеясь на чудо и силу глаз. Гаара отскочил другу за спину и вскинул на уровень груди руки, привычно чуть сгибая пальцы. Бесстрастное и одновременно напряжённое лицо делало его вид особенно опасным. Но они оставались слабы, безнадежно слабы, чтобы выстоять под натиском бушующего пламени. Курои надвигался на них с чудовищной, неотвратимой медлительностью. Саске крепче упёрся ногами в землю, моля её – чужую и враждебную к воинам Листа – дать ему хоть немного силы, потому что именно эту землю, осыпающуюся под ногами, он собирался защищать до последней капли крови. Было страшно умирать вот так, глядя в жёлтые глаза смерти, вдали от дома, под чистым равнодушным небом, полным звёзд. Но разве Учихи когда-нибудь отступали? Когда между Курои и Саске осталось двадцать шагов, клинок демона обнажился почти наполовину, а мрачная решимость Учихи возросла втрое. И в ту секунду, когда напряжение стало уже осязаемым, страшно материальным и совсем уж предельным, ровно между противниками в песок вонзилась катана. Курои задрал бровь, Саске не сдержал оха. - Это… - начал было Узу, но оформить мысль в слова не успел. Откуда-то сбоку, из темноты, до которой не дотягивался раскаленный свет демонова пламени, вырвался мощный водяной дракон. Его дрожащая пасть была распахнула в звучном рыке, похожем больше на грохот водопада, а длинное тело, сотканное из тысяч струй, отражало алые блики, словно пятналось кровью. Курои рыкнул, делая широкий взмах рукой. Огненная стена отрезала его от дракона за какое-то мгновение до столкновения, и техника Суйтона испарилась ни во что, ударившись о неё. Пар заволок поле битвы, но через несколько секунд его разметал короткий порыв ветра. Узу убрал стену пламени лёгким движением пальцев – и его лицо рассекла кривая усмешка. Напротив него стоял Учиха Итачи, держа катану в вытянутой руке. Её острие смотрело Чёрному генералу прямо в грудь. Курои, глядя прямо на него, приподнял уже обе брови. Итачи дёрнул уголком губы и вдруг резко взмахнул опущенной до того второй рукой, бросая демону какой-то тёмный предмет. Он несколько раз перевернулся в воздухе, потом покатился по песку и остановился у самых ног Курои. Тот опустил голову. В лицо ему глянули пустые мёртвые глаза Ацуи Расшу. Узу несколько секунд стоял совершенно неподвижно, только трепетала его тень в свете мечущегося пламени. Итачи же опустил руку с катаной, перехватив её рукоять поудобнее, и вперил в демона алый взгляд. Интересно, что чувствует Чёрный генерал сейчас, когда у его ног лежит отрубленная голова его солдата? И не простого солдата – одного из командиров, того, кто вёл за собой авангард его армии. Учиха прислушивался к ощущениям, но никак не мог уловить изменения в удушливом присутствии демона. Может, его шокировал такой жест со стороны врага? В нём готова взреветь ярость? Или, напротив, он справляется с горем? «Последнее – это про меня», - усмехнулся про себя Учиха. Курои Узу поднял голову, глянув Итачи прямо в глаза, и тот похолодел. Чёрный генерал усмехался. Жёлтые глаза горели дикой, первобытной насмешкой хищника, превосходящего врага, а на губах плясала, кривилась и ширилась издевательская ухмылка, из-под которой коротко и опасно поблескивали белые клыки. Курои впился взглядом в лицо Итачи, бросая вызов, и сделал шаг вперёд. Тяжёлый сапог со стальной нашлепкой опустился на голову Ацуи Расшу. Чёрный генерал оторвал от земли другую ногу, и под каблуком треснул череп. Лопнула кожа, разошлась кость – и сапог с чавканьем ушёл в сизый вязкий мозг так глубоко, что коснулся земли. Курои перенёс вес на другую ногу и, не глядя вниз, плавным обыденным движением снова шагнул вперёд. За его спиной осталась раздавленная голова. С чудом уцелевшего лица вслед своему генералу смотрели пустые глаза. Курои опустил глаза вниз, скривил губы и цыкнул. Потом снова глянул на замершего Учиху, ввинчиваясь жёлтыми глазами в душу, и вызывающе усмехнулся, бросив: - Сапог запачкал. Итачи внутренне содрогнулся от волны затопившего его гнева. Пылающая ярость взметнулась по позвоночнику, ударила в голову и жадным жжением замерла у глаз, требуя и умоляя выпустить её на свободу. Учиха и раньше ненавидел демонов, но ненавидел как-то невнятно, обще, как ненавидят ледяной ветер или таскающих скот волков. Потом, когда началась война, его ненависть оформилась во что-то пульсирующее и злое, но только зреющее, не переросшее в нечто глобальное. Теперь же это горячее, только вынутое из горнила боя чувство обрушилось в ледяную бездну гнева, спаянное ударом молота ярости. Гнев сбил дыхание и до предела заострил зрение, хлынул в грудь холодом, усмиряющим сердцебиение. Откуда-то изнутри поднималась ненависть, обновленная, стальная и страшная, прочная и холодная, принявшая самую жуткую свою ипостась. Рука об руку с этой ненавистью шла сила, свирепая и кровожадная, которая сейчас вынудила сильные пальцы крепче сжать рукоять катаны. - О-о, - протянул Чёрный генерал, насмешливо сощурив пылающие жёлтым глаза. – Какой взгляд. Мне нравится. Он одним слитым движением выхватил клинок из ножен. Это был обоюдоострый меч с рукоятью в полтора хвата*, метровым широким лезвием и тяжёлым навершием. Насколько Итачи мог судить по толщине и гарде, клинок предназначался всё же оберучному бойцу, потому как смотрелся массивно. Курои Узу играючи удерживал его строго параллельно земле в одной руке. Прыжок демона отразился в зрачках Учихи, и противники через миг уже столкнулись в воздухе, высекая клинками искры. Схватка была невероятно стремительной и на удивление равной – так казалось Саске, наблюдающему за ней с позиции арьергарда. Итачи был с ним в корне не согласен. Да, они с Узу были равны по скорости, но сила Курои просто ужасала. Учиха прекрасно осознавал, что заблокировать даже один из мощных коротких рубящих ударов он не в состоянии, поэтому всё больше позволял мечу противника соскальзывать с его клинка. Сталь пела и звенела, скрежетала кромками, взвизгивала распоротым воздухом, но всё никак не могла дотянуться до желанной плоти, не могла напиться крови. Курои проводил длинные серии из множества хаотичных рубящих ударов, с нарочитой небрежностью ворочая рукоятью, а Итачи кружил, сбивая дистанцию и ритм противника, и лишь изредка проводил короткие, но опасные контратаки. Так они и танцевали, пока Узу вдруг не положил на рукоять вторую руку. Удар был молниеносен и страшен, точно выверен и просчитан, поэтому Итачи – даже при зоркости шаринганов! – успел только вскинуть свой клинок, ставя блок. И это стало его ошибкой. Он должен был рвать дистанцию, уходить перекатом, прыгать, в конце концов, но не давать лезвиям входить в такой контакт. Обоюдоострый меч Курои обрушился на катану Учихи тысячетонной тяжестью, ударил кромкой под прямым углом – и по тонкому нервному лезвию пробежала трещина. Мгновения хватило Учихе, чтобы разглядеть торжествующий оскал демона, и его катана переломилась. Меч Узу нырнул дальше и всё-таки достал Итачи, хоть тот и отскочил назад. Острие вспороло зелёный жилет на груди и мазнуло по коже, готовясь впиться глубже, проломить ребра и по рукоять уйти в горячую плоть. Учиха очень ясно и точно уловил именно эту первую вспышку жгучей боли, когда лезвие только провело крохотную царапину. И в этот момент из песка под их ногами рванулись руки, шелестящие и громадные. Курои звучно выругался, разрывая дистанцию и разрубая рванувшиеся за ним песчаные пальцы. Демона они вынудили прыгнуть вверх, а оттуда – из тёмного неба – на Узу упал каскад из четырёх ярких молний. Демон снова подставил наруч, и электрические росчерки разбились об него, как капли воды. Итачи отскочил назад и выдохнул, усилием воли выравнивая сбитый пульс. Рядом приземлился Саске, зло косившийся на блестящие доспехи Чёрного генерала, а сзади подступил Гаара, готовый в любой момент вновь воззвать к пустыне. Царапина на груди была короткой, но глубокой, и при том невыносимо жгла. Итачи прямо чувствовал, как на ней наливаются кровяные шарики, впитываясь в распоротый жилет. Саске глянул на него с вопросительной тревогой, и старший Учиха сумел уверенно кивнуть, мол, всё в норме. Младший брат посмотрел на него с мрачной иронией и отвернулся к противнику. Узу стоял перед ними и совершенно нагло скалился. Кажется, он даже не запыхался. В опущенной руке горело в свете пламени лезвие его обнаженного клинка. - Что делаем? – одними губами спросил Гаара, но оба Учихи различили его вопрос. - Давайте проверим его доспехи на прочность, - предложил Саске. – Не может же он так легко отражать Райтон всем телом. - Ты хочешь?.. – начал было Итачи, но оборвал сам себя, поджимая губы. – Вперёд. - Вы закончили? – глумливо осведомился Курои. – Я устал ждать. - Дождался, - ощерил зубы Итачи, снова срываясь с места. Одновременно с ним в движение пришёл песок. Длинные шелестящие щупальца взметнулись, кажется, отовсюду. Курои поморщился, шевельнул пальцами – и вокруг него встало пламя. Яркое, раскаленное, багровое, оно свивалось в кольца, плясало языками, складывалось в оскаленные пальцы. Песок оплывал в жутком пекле, но упорно рвался сквозь огонь к его источнику. Итачи скользнул между борющимися стихиями и вступил с демоном в короткую, но отчаянную схватку. Удары тяжёлого меча приходилось принимать теперь на обломок катаны, лишь иногда проводя колющие контратаки. Узу теснил его уверенно и страшно, сминая сопротивление Учихи чистой физической мощью, а вокруг них бесновалось пламя, сжирая тени и полутона. Итачи чувствовал, как сумасшедше заходится сердце в груди, как свинцовая тяжесть стекает по рукам в пальцы, как капли пота испаряются с кожи. Для Учихи не осталось ни времени, ни пространства, был лишь Чёрный генерал и нестерпимый жар повсюду. Все мысли выдуло из головы, дыхание захлебывалось в удушливой гари. Но, несмотря на все это, несмотря на предельное напряжение всего тела и разума, Итачи продолжал драться, и потому он не мог позволить себе отступить. Ни у кого из них больше не было на это права. Для всего мира шиноби в этой битве оставались только два исхода: победа и смерть. - Назад! - прогремел за спиной звонкий крик, и Итачи не сдержал кривой усмешки. Он бросил на Курои полный ледяной ненависти взгляд и вдруг резко порвал дистанцию, вырываясь из вихря песка и пламени. Дымный прохладный воздух пустыни показался Учихе глотком жизни. Он приземлился рядом с Гаарой. Курои Узу притушил пламя – песок неожиданно оставил его в покое – и огляделся. Он стоял посреди огромной песчаной чаши с высокими покатыми краями, спрессованными столь прочно, что они превратились в камень. «Так это был отвлекающий манёвр. Интересно», - мысленно протянул демон, вскидывая глаза на Итачи. Тот как раз завершал серию стремительных печатей, заставив Узу прищурено взглянуть на его руки. Старший Учиха, сложив последний символ, что-то запальчиво выкрикнул и выбросил вперёд ладони. Из них вдруг ударила широкая струя воды, длинная и мощная. Внутри песчаной чащи заметался глухой рокот, а Курои рукой прикрыл глаза от брызг и поднял пламенную стену. Он не собирался ничего пока предпринимать – ему хотелось посмотреть, что же такого придумали люди. Вода наступала стремительно, и вскоре её уровень за стеной огня находился вровень с подбородком демона. Густые облака полупрозрачного пара поднимались вокруг него кольцом – жар его защиты был так силен, что испарял воду мгновенно. Так продолжалось несколько мучительно долгих минут. «Похоже, это всё, что они смогли придумать», - лениво подумал Курои. Ему уже наскучила эта игра – пришло время переходить к эпилогу. Только Узу об этом подумал, как его громко и зло окликнули. Демон обернулся и увидел, что на кромке чаши за его спиной – точно против своих союзников – стоит младший Учиха, а в его вскинутой вверх руке пляшет крохотный электрический заряд. - О-о, - неопределенно прогудел Курои. Ему было плевать на Райтон, ведь вода его не касалась, значит, не могла провести к нему молнию, тем более, такую крохотную. - Ты достаточно долго нагнетал жар, благодарю! – дерзко крикнул ему Саске. Курои недоуменно поднял бровь. В эту секунду из-под его ног взметнулся совершенно сухой песок и ударил в огненную стену. Жадное до чакры пламя тут же перекинулось на него и перестало сдерживать воду. В первое мгновение не ожидавшего атаки Узу захлестнуло с головой, и Саске, не давая Чёрному генералу опомниться, резко опустил руку вниз, почти взвыв из последних сил: - Кирин**! В небесах над полем боя давно уже клубились тяжёлые чёрные тучи. В них искристо полыхнуло голубым, сияние усилилось, повис в воздухе длинный тонкий звон, а потом из туманного полога показалась громадная оскаленная пасть электрического дракона. Бешено и дико полыхал разрядами его силуэт, оглушительный звон превратился в высокий чистый рёв, и невероятной силы молния, скаля драконьей пастью клыки, ударила прямо в центр чаши. Чудовищный раскат грома потряс землю, и грозовые облака, подсвеченные снизу кровавым, стали рушиться. Саске опустился на колени, тяжело дыша. По чаше прокатывались от центра к краям электрические дуги. Вода испарялась, но как-то у краев – ударная волна отшвырнула накалённые током волны. Бело-голубые искры ещё плясали на них, а над Суной ещё носились глухие раскаты. Гаара тронул Итачи за локоть и негромко спросил: - Вышло? Старший Учиха не сводил побаливающих уже шаринганов с центра чаши, но чакры там было слишком много, чтобы что-то рассмотреть. - Не знаю, - ответил он Собаку но. – Но очень хочу верить. Словно в опровержение его слов, из остывающей воды рванулись к небу громадные багровые языки пламени, в центре чаши раскрылся громадный огненный бутон. Итачи инстинктивно вскинул руку к глазам, закрываясь от жара и света, как вдруг сквозь рёв огня до него донесся вопль младшего брата: - Сусано-о, скорее! Тело послушалось на автомате, одурманенное жаром, и вокруг Итачи поднялась к небу огромная огненно-рыжая фигура воина с длинным пламенным клинком в руке. Вспыхнули глазницы самурая, обозначая завершение техники, и Учиха почувствовал, что весь этот могучий силуэт стал словно продолжением его тела. Вовремя. Прямо из бушующего гигантского костра на него прыгнул чудовищный чёрный волк с пылающими жёлтыми глазами. Он был до страшного знаком Итачи (как же, виделись), но при этом намного превосходил себя прежнего в размерах. Сейчас демон в холке доставал Сусаноо до плеча. Но всё это Итачи отметил задним числом. Натиск демона оказался поистине страшен. Он рухнул на призрачного самурая, как тысячетонный гранитный утёс, а громадные белые клинки сомкнулись на лезвии его клинка. И стиснули его. Совершенно свободно. Итачи ощутил, как холод сбежал по позвоночнику, когда в горле Чёрного генерала заклокотало низкое гулкое рычание.***
Карами Кемури ненавидел людей. Ненавидел их за то, что за свою короткую жизнь они успевают пережить сотни ослепительных мгновений, за то, что находят и хранят то, чего жаждут. Им отведено так мало, но в этой малости тысячи граней и тонов. Карами Кемури прожил пять сотен лет, и пёстрые ткани жизни истлели у него в руках. В отведенной ему вечности оставались только мрак, холод и огонь – чёрный, белый и алый. Три цвета, из которых были сотканы знамена Темной Цитадели. Три цвета, которые носили на себе её генералы. Люди никогда не осознавали, что в конечности их жизни скрыта вся её прелесть. Они упорно цеплялись за любой шанс продлить своё существование, не понимая, что долгие лета потом сольются в чёрно-белую реку с алыми потёками крови, что воздух будет душить, что бремя бессмертия лишит эмоций. И за это непонимание Белый генерал их тоже ненавидел. Карами Кемури любил войну почти болезненно, до судорожно сжатых зубов и пальцев, потому что война несла в себе остроту ощущений, несла в себе кипящие чувства, несла в себе риск и открытия. Белый генерал убивал, потому что добыча билась в когтях упоительно, потому что её сопротивление напоминало ему о ценности отнимаемой жизни. Карами Кемури любил белую драконицу больше войны. В ней звенела многогранная радуга горного ручья под солнцем, в ней жили тысячи оттенков рассветного неба. Но белая драконица его отвергла – между ними была пропасть столетий и жизней, и никакие крылья, сколь бы сильны они ни были, не давали её пересечь. И потому в жизни Карами Кемури осталась одна любовь – война. …Неожиданно клубящаяся туча крылатых демонов метнулась назад и в стороны, освобождая небо. Наруто сощурил льдисто-голубые глаза, криво ухмыляясь: - Какая честь. На западе вставал из-за горизонта тонкий серп месяца, и в его свете в небо поднималась громадная крылатая тень, намного превосходящая размером рядовых демонов воздуха. Широкие дымные крылья закрывали звёзды и полумесяц, пожирая небосвод. Демон поднял голову, и серые узкие глаза на дымной морде загорелись расплавленным серебром. Всего один удар крыльями – и он сравнял высоту с Субараши… Кемури пронзал взглядом дымную ночную тьму так же легко, как человеческий взгляд пронзает ясный зимний день. Внизу, под его крыльями, лежало колыхающееся море пламени – поле боя. Позади, на западе, стояли ровные ряды резервов – прямоугольники тускло бликующих доспехов и алых стягов. Впереди, на востоке, высилось кольцо стены, опоясывавшей Деревню Скрытого Листа, - его цель. А прямо перед ним, серебром пылая в свете месяца, открыто ждал его противник. Громадные крылья, усеянные стальными перьями, рассекали воздух, мощными редкими взмахами удерживая его на одном месте, и делали зверя похожими на хищную птицу. Тугой изгиб шеи, широкая грудь, жилистые ноги и белесые загнутые когти – всё в нём дышало силой, ярко горели в прорезях век глаза, а на спине у него сидел лидер крыла. Огненный. Кемури ощущал его присутствие, но оно было слишком неясным и зыбким, чтобы устрашить Белого генерала. Удзумаки Наруто упирал голубой взгляд прямо в глаза демона, и взгляд этот был льдист и сосредоточен. Там, под этим льдом, бушевала ярость, но железная воля стискивала её в кулак, преображая в холодную жажду убийства. Карами Кемури приоткрыл громадные челюсти, лишенные губ, и шумно втянул воздух. Ему хотелось проверить врага на прочность. Грудная клетка привычно напряглась, обжигаемая холодным огнём силы, клыки приоткрылись шире – и небеса расколол вопль. Оглушительный, тонкий, пронзительный, он ударил во все стороны, смазал пространство. Бестелесная его жуть разлилась в воздухе, зазвенела эхом, содрогнула землю. Снизу загремели крики, отчаянные, сдавленные, хриплые. И наступавшие, и оборонявшиеся – все на мгновение застыли, вскинув в беспомощном жесте руки. Вопль удушливым отчаянием впечатался в души, взрезал невидимым лезвием сердца. И только на правом фланге тонкий слух Белого генерала различал безумный захлебывающийся хохот – там смеялась Кемоно. Удзумаки даже не поднял рук, только чуть поморщился и повёл плечом. Ярость внутри свернулась в тугой чёрный шар и забилась в такт с сердцем. «Эй, Суба, - мрачно окликнул напарника Наруто. – Давай заткнём ему пасть». «Как пожелаешь», - прорычал в ответ дракон, со свистом втягивая воздух. Чакра забурлила в венах, грохоча водопадом мощи, и устремилась в вены драконьи, вплетаясь в его жилы и распахивая пасть. Воздух рванулся из лёгких – и демонический вопль потонул в громоподобном рёве. Он был повсюду, он гремел и трубил, он взлетал до самых звёзд сквозь дымку пожарищ и падал на землю, придавливая демонов. Авангард Второй армии пошатнулся, заметался, запаниковал. Шиноби с воодушевленным кличем навалились на смущённых рёвом противников, и демоны готовы были дрогнуть под их натиском. Но рёв уже затихал, а дыхание Белого генерала даже не сбилось. Карами ударил дымными крыльями, глухо и раскатисто рыкнув, и тут же ряды осаждающих вернули былой порядок, сомкнулись и отбросили контратаку Листа на прежние позиции. А сам Белый генерал снова сделал хлёсткий взмах, и одним им выиграл у Субараши полсотни метров высоты. Вечно ощеренные клыки демона блеснули, и он сорвался вниз, выбросив вперёд лапы с неестественно белыми длинными когтями. Наруто мощным импульсом наполнил крылья Субараши чакрой, пустил по его стальной броне плясать молнии и рывком бросил дракона навстречу Белому генералу. Приветствие закончилось. Начиналась битва.***
Кемоно стояла к Кураме вполоборота, глядя на него широко распахнутыми янтарными глазами. В них мешались эмоции, такое великое их множество, что Кьюби и не пытался понять, что же она испытывает. Сам он ожидал, что при встрече с нею смешается, запутается в собственных чувствах. Но ничего этого не было. Ровная хищная уверенность осталась при нём. Моретсу но спрыгнула с того постамента трупов, который сама себе возвела, и плавными шагами двинулась навстречу Девятихвостому. Грива чёрно-алых волос свободно вилась за её спиной, языки пламени вскидывались на дыбы, выбрасывая яркие снопы искр, а янтарные глаза оставались неподвижны, впившись в лицо Курамы взглядом. Кемоно шла, и за нею шествовал ад. Кьюби оставался неподвижен, наблюдая за приближающейся демоницей. Когда расстояние между ними сократилось до дюжины шагов, Моретсу но вдруг остановилась и, уперев руку в бедро, склонила голову набок. - Ну, здравствуй, - произнесла она, и пламя за её спиной вспыхнуло ярче. - Доброй ночи, - откликнулся Курама нейтрально, рассматривая её. Забавно, внешне она совсем не изменилась, разве что чуть заострились черты лица. Воцарилась напряжённая тишина, горящие взгляды демонов спаялись. Это был ни вызов, ни поединок взглядов, ни жадное желание наглядеться – нет, это было что-то иное, куда более глубинное, словно бы испытание. - Почему ты меня не остановил? – спросила наконец Кемоно, чуть прищурив глаза и похлопывая себя по бедру. – Хочешь вернуться под родные знамена? Кьюби опустил голову, усмехаясь. - Вернуться? – откликнулся он иронично. – Не-ет, хватит с меня Тёмного. - А что, если я скажу тебе, что в будущем вас может ждать кое-кто пострашнее Тёмного? – криво оскалилась Мотетсу но. – Кто-то, кому этот мир никаким не нужен? Кьюби ощутил в её словах что-то необъяснимое, не угрозу, но мрачное предзнаменование. Он постарался отогнать от себя это чувство, возвращая себе привычное насмешливое хладнокровие. Не стоит забывать, что она знает его лучше кого бы то ни было. - Вижу, тебя это не особо волнует, - протянула Кемоно. – Тогда всё-таки… Почему ты меня не остановил? Курама глянул на обгоревший труп Абураме, и внутри у него всё содрогнулось. Улыбка, больше похожая на оскал, пересекла его лицо. Алые глаза вспыхнули изнутри. - Потому что у меня теперь точно есть причина, чтобы тебя убить. Глаза Кемоно на секунду распахнулись, в них всколыхнулся даже не шок – ужас. Но через мгновение её ухмылка растянулась ещё шире, искры в глазах безумно заметались. С неба рухнул вопль, резкий, высокий, всепроникающий. Он бил по ушам, резал и рвал слух. Шиноби сгибались пополам, зажимая уши, кричали и ругались, зло выли демоны, и над всем этим гремел оглушительный хохот Кемоно. Она смеялась, запрокинув голову, и смех её был совершенно безумен, дик и страшен. Плечи её вздрагивали, мелькали белые клыки из-под алых губ. Огонь за её спиной ярился и метался, вспыхивал и искрил, бросая во все стороны багровые блики. Наконец вместо вопля ударил рёв. Шиноби выпрямились, кажется, опомнились, снова пошли в атаку. Кемоно затихла, замерев в неестественной, напряженной позе, и медленно опустила запрокинутую голову. Глаза её устремились на Кьюби, и в них метался пожар. Усмешка была ломаной, издевательской, пальцы мелко подрагивали. Под аккомпанемент затихающего рёва демоница, ударами набата роняя слова, пророкотала: - Тебе ли не знать, что в нашей схватке не может быть победителя. Ты и я – это один Первородный.***
Год 702 от основания Бури. Ночь на пятый день Второй Всеобщей войны. Три Деревни – три столпа, на которых должен устоять нынешний миропорядок. Три Деревни – три генерала, которые должны эти столпы сломить. Три Деревни – три битвы, исход которых решит, кому быть, а кому сгинуть во мраке. Сначала мы подумали, что противник нам по зубам. Наши клинки и когти ранили врагов, теснили их. Но мощь генералов оказалась поистине огромна. В их жилах течёт расплавленная сталь, в их глазах живёт бездна, в их силе – сила тысяч воинов, их воля – это воля Бога Красной Луны. Таковы были наши противники – Железнокровные демоны. "Записки на пепле. Моэру йо Н."
Японские слова в тексте: Моретсу но Кемоно – Яростный зверь. Шиньяцуме – Полуночный коготь. Моэру йо – Огненный. Субараши – Великий. Карами Кемури – Острый дым. Вайрудо Кума – Дикий медведь. Курои Узу – Чёрный вихрь. Ацуи Расшу - Горячий прилив. Ацуи Сафу - Горячий прибой. Примечания: Меч с рукоятью в полтора хвата* - имеется в виду полутораручный прямой меч (бастард), распространенный в позднем Средневековье и фентезийных фильмах. Кирин** - техника Райтона, использующая молнию непосредственно из грозовых облаков, а потому почти не требующая чакры от применяющего. Трудность состоит в контроле чудовищного разряда, принимающего форму дракона. Может быть использована в бою только раз, плюсом для неё необходимо с помощью Катона нагнетать жар (чтобы облака сформировались), что в нашем случае любезно делал Курои. В каноне применялась Саске в битве против Итачи. Уголок Автора: Всем доброго времени суток!) Прошу прощения за задержку главы – она шла с трудом, потому как "всё было против меня". Например, главушка действительно с кровью: ваш раздолбайный Автор умудрилась сунуть пальцы в блендер и теперь они "в месиво". Но ничего не отрубила, не переживайте, писать могу, хе-хе) Что скажете о главе? О демонах и идеях борьбы с ними, которые измыслили наши герои? Да, кстати! Хочу поблагодарить NightLord и Borland94 за треки в отзывах к предыдущей главе – части этой под них писались)) Любимые мои читатели, не стесняйтесь, кидайте мне песни, которые у вас с главой ассоциируются – я же ВСЁ пишу под музыку, и вы кидаете мне отличное вдохновение)) Всем чудного теплого лета и лучей добра! С любовью, Ваша _Нико_:3