202 год от основания Бури
Хокори стояла по колено в ледяной воде. Горный ручей бурлил и пенился вокруг тонких ног, сквозь белую кожу которых уже проступили тонкие нити вен. Подол батистового светлого платья давно вымок и сиротливо жался к точёным бёдрам. Вокруг стояли горы, высокие, величественные, почти отвесные. Они смыкались сплошными стенами вокруг Хоши но, и вечный лёд вершин горел под самым небом, резал глаза, неистово бликовал в лучах невидимого солнца, скрытого полупрозрачной тканью перистых облаков. Хокори стояла по колено в ледяной воде. Ноги уже не ощущались, только обжигали холодом короткие брызги. Руки стискивались в кулаки, прижимались к груди, как птенцы к боку матери, искали тепла. Но там, в сердце, тепла больше не оставалось. Под ребрами ровно бился комок мороза, покрывая лёгкие инеем. Оттого, наверное, было так тяжело дышать. Хокори стояла по колено в ледяной воде. Ручей выпивал жизнь жадно, не оставляя ни капли, платил за неё спокойным холодом гор, который катился по телу вверх, рисуя на белой коже синие узоры жил. Внутри билась драконья сущность, отчаянно сопротивляясь льду, требуя вернуть жар в кровь, огонь в глаза. Хокори смотрела на эту глупую жажду жизни издалека, с иронией. Сама она только открывалась холоду, не мешала ему течь по венам. Хокори стояла по колено в ледяной воде. Руки были раскинуты в стороны, голова – заброшена далеко назад, позволяя платиновым волосам касаться прозрачной бурливой глади. Глаза, пустые и выжженные, устремлялись куда-то ввысь, в небо, и не видели там ничего. Взгляд разбивался вдребезги о ровное белое кружево перистых облаков, настолько высокое и плотное, будто небо подернулось первым тонким льдом. Хокори стояла по колено в ледяной воде. И ей было на это откровенно плевать.***
…Узкая долина – словно тонкий клинок. Голубая лента ручейка внизу – лезвие, зелёные заросли по берегам – нефритовые ножны. Солнце горит на глади, пестрит рябь бликами. Хокори сидит на камне у самого берега, и мох на нём мягкий, словно лучшее из покрывал. Ноги – только ступни – тихо плещут в тёплой пронизанной лучами воде. Волосы у Хокори забраны в низкий домашний хвост, на ней самой только лёгкая туника с пояском и короткие шортики. Голубые глаза-луны прикрыты, длинные ресницы отбрасывают тени на нежные щёки. Вдруг на том берегу трепещут кусты, роняют листья, хрустят ветками, словно в них ворочается большой зверь. Хокори приоткрывает глаза, но уходить не спешит – здесь никто не в силах ей навредить. На узкую галечную полоску напротив неё не то выскакивает, не то выкатывается парень: одежда перемазана зеленью; светлые длинные волосы перепутаны, сбиты в колтун; на носу длинная царапина; серые глаза растеряны. Парень встряхивает головой, ловя равновесие, распрямляется – и только тут замечает Хокори. Щеки его вспыхивают нежным румянцем, рука непроизвольно тянется провести по волосам и в них запутывается. Хокори улыбается одними уголками губ, чтобы не обидеть, но с искрами в глазах поделать ничего не может. Парень смотрит на неё открыто, с любопытством, и во взгляде у него блестит серебро. - Привет! И прости за вторжение, я – случайно. Ой, вернее, я – Кемури, а случайно на берег вывалился, - выдает он и отводит глаза. Хокори не может сдержаться и легонько смеется, но тут же прикрывает рот ладошкой и лукаво скашивает взгляд на Кемури. Потом отнимает пальчики от губ и отвечает: - Ничего. Приятно познакомиться, я Хокори. А ты как здесь оказался? Заблудился? Кемури краснеет ещё больше, отворачивается и бубнит: - Ничего подобного. Я птицу ловил. Хокори снова смеется, а потом заговорщицки подмигивает: - Поймал? - Не-а, - беззаботно откликается Кемури и вдруг закидывает руки за голову, расслабляясь. – Слушай, а можешь помочь волосы распутать? Хокори улыбается ещё шире и приглашающе взмахивает рукой: - Иди сюда!.. …Они лежат на тёплом галечном пляже рядышком, едва касаясь друг друга плечами. Оба – на животе, подпирая себя локтями, а перед ними – раскрытая книга. Хокори водит тонким пальчиком по строчкам, едва слышно читая вслух, а Кемури впитывает каждый звук, срывающийся с её нежных губ, и бездумно смотрит на изящную гравюру во всю правую страницу. Это их пятая встреча. Есть в этом что-то неуловимо очаровательное, необъяснимо прелестное. Они оба приходят сюда тайком, не делясь подробностями встреч ни с кем, а друг другу рассказывают то, о чём никогда не посмели бы заговорить с другими. Хокори отрывается от чтения и задумчиво поднимает взгляд выше, провожая ручей взглядом. Кемури щурит серебряные глаза, улыбается уголком губ и вдруг игриво бодает её в плечо. Хокори от неожиданности пошатывается, раскрыв шире глаза, локоть у неё оскальзывается на гальке, и она со смешком заваливается набок. Кемури смеется, легко, свободно, запрокидывая голову и рассыпая светлые волосы по плечам. Смех звенит по долине в унисон со струями воды. Хокори откидывается на спину, платиновые пряди рассыпаются вокруг неё ореолом, а она лукаво смотрит ему прямо в глаза, и в зрачках у неё пляшут искры. Кемури щурится ещё сильнее, а потом вдруг подрывается с места, подхватывает Хокори за тонкую талию и перекидывает через плечо. Она смеется, бьёт по сильной спине кулачками и беззаботно мотает ногами, но совершенно не вырывается. Кемури с хитрющей улыбкой кружит её в воздухе, быстро переступая ногами, а Хокори всё переливается хохотом, и волосы её летят по ветру. Забытая книга остается на гальке, ветер переворачивает страницы. Кемури останавливается у самого ручья и, задорно гикнув, бросает взвизгнувшую Хокори в тёплую воду. Нежная прохлада окутывает девушку с головы до ног, гладит плечи и стройные ноги. Платиновые волосы темнеют, тяжелеют, окутывают королевским плащом. Хокори вскакивает на ноги, с весёлой угрозой щурится и упирает руки в боки. На лице у неё – широкая улыбка, мокрая туника облепляет тонкий стан, выделяя плавные изгибы. Кемури вскидывает руки в притворной капитуляции, делая пару шагов назад, и Хокори срывается с места, с ликующем воплем прыгая на парня. Тот с оханьем подхватывает её под бедра, её руки крепко обнимают его за шею, а его одежда стремительно намокает. Кемури с фырканьем утыкается в изящную ключицу носом и вдыхает едва уловимый аромат, от которого по спине скатывается трепет. Им безумно хорошо вдвоём здесь, где нет граней, правил, законов, где нет тяжести статуса и угрожающей тени памяти, укрывающей сумраком все прочие места. Они ничего не знают друг о друге, но им известно больше других, потому что в долине – тонком клинке гор – не бывает масок… …Над ущельем – выпуклая луна, круглая, как серебряная монета. Свежий горный воздух катится над ручьём куда-то вниз, несёт с собой едва различимые шорохи и тонкие ночные ароматы. Вокруг почти совсем тихо, но эта тишина чистая и прозрачная, свободная от всего. Кемури лежит на спине, откинувшись на один из плоских валунов, ещё хранящих дневное тепло. Хокори прижимается к нему сбоку, положив голову на сильное плечо, и водит тонким пальцем по скуле. Кожа у Кемури мягкая, от неё неуловимо тянет свежестью высоты, какая бывает над пиками хребтов, и ещё чем-то совсем неясным, дымным и будоражащим. Хокори пишет на гладкой щеке всякие нежности на древних языках, и чувствует их общее дыхание, абсолютно синхронное, и биение сердец точно в такт. Им спокойно и очень хорошо. Нет ни волнений, ни лишних мыслей, ни тревог – только запредельное чувство единения, целостности, завершенности. В узкой, как лезвие, долине для них сейчас целый мир, и больше ничего обоим не нужно. Хокори поднимается на локте, смотрит на Кемури сверху вниз, и её платиновые волосы водопадом спадают с изящного плеча, отсекая их от всего мира. Глаза в глаза, тепло к теплу, сердце к сердцу. Кемури смотрит на неё открыто и беззащитно, не лукавит и не таится, и Хокори отвечает ему таким же взглядом. А потом легко наклоняется, касаясь волевой складки губ своими. Первое прикосновение – трепетное и нежное, как крылья бабочки, отдающееся без остатка и вопрошающее. Следующее движение – мгновенный ответ, признание, принятие и ответная отдача. Смешанное дыхание, ласковое тепло поцелуя – всего лишь последний штрих совсем иного единения, полной гармонии душ… …В узкой, как клинок, долине разлито рыжее золото. Последние цветы, медленный и полный светлой печали танец огненных листьев на ветру – осень играет свой беззвучный спектакль вечности. С вершин всё чаще скатывается холод, но Хокори никогда не мерзнет. Сейчас у неё на плечах покоится тяжелый белый плащ, очень добротный, очень тёплый и красивый. В нём всегда приходит Кемури и, осуждающе косясь на голые плечи Хокори, подбирается со спины, накидывает плотную ткань на гибкий стан и приобнимает сзади. Хокори в такие моменты всегда откидывает голову назад, чтобы заглянуть в ртутные глаза и увидеть в них расплавленную нежность. С каждой новой их встречей Кемури становится всё напряжённее, всё мрачнее его взгляд по сравнению с тем, который был, когда он только появляется на галечном берегу. Хокори ни о чём не спрашивает, она просто проводит пальчиком по хмурой складке меж его бровей, и сумрак расходится под лучами ослепительного солнца её улыбки. Но Хокори всё равно волнуется. Кемури это знает, а потому старается как можно меньше показывать то, что с ним происходит. Его улыбка, глаза, жесты – всё прежнее, ни в чём нет нотки диссонанса, только почти неслышный дымный запах с каждым днём всё сильнее. Хокори улавливает это неосознанно, но очень точно, поэтому любит втирать в белую кожу ароматные травы или утягивать Кемури в ручей, струи которого оставляют только свежесть. Эта встреча для них особенная. Кемури ещё раньше говорил, что ему придётся надолго уйти, возможно, даже очень надолго. Он ждал – да и сейчас ждёт – упреков и жалоб, но Хокори просто смотрит на него с всепрощающей ласковой тоской и молчит, молчит смиренно и скорбно, но ни в чём не обвиняет. Просто уже сейчас скучает. Хокори замечает малейшее изменение в давно изученном родном лице, видит каждую эмоцию и каждый жест, потому что знает их все. Взгляд у Кемури делается совсем больным и несчастным. Он хочет остаться, хочет так сильно, что внутри всё раз за разом продирает болью, но говорит он совсем не это: - Я приносил присягу, я в верности клялся, понимаешь… Я не могу не уйти!.. Хокори не может больше видеть такую муку на его лице. Она легко сокращает расстояние между ними, обнимает крепко-крепко, стискивая в ладонях ткань тёмной рубашки, прижимается всем телом и быстро шепчет: - Знаю, знаю, знаю, что не можешь. Никогда не мог иначе… А если бы мог, разве я бы тебя любила? – она мягко усмехается, даже не пытаясь утереть слёзы. – Вру, конечно. Любым бы тебя любила, каким бы ни был, слышишь? Вопреки всему любила бы и никогда бы не отпустила… Кемури стискивает её в объятиях и рвано дышит, не в силах выдавить и слова, но Хокори не нужно ничего слышать. Ей достаточно быстрого отчаянного биения в его груди. Она отступает на шаг, охватывает его всего взглядом, мучительно оттискивает в памяти каждую деталь. Потом снимает со своих плеч тяжёлый белый плащ, сжимает его в тонких пальцах и подходит к Кемури, одним движением накидывая на него ткань. Хокори задерживает руки на сильных плечах, медленно закрепляет пряжку, потом встает на носочки и нежно касается своими губами его губ. Кемури отвечает на ласку почти целомудренно, осторожно и горько, совершенно точно прощаясь. Последнее объятие, последнее обещание вернуться – и фигура в тяжёлом белом плаще исчезает среди осеннего пожара. Хокори вдруг в абсолютном изнеможении опускается на валун, забыто роняя ладони, понурив плечи. Ей становится очень холодно, ветер пробирает до самых костей и сворачивается в них ледяными нитями. Хокори не пытается сбросить это скорбное оцепенение, просто неподвижным взглядом смотрит, как ручей влечёт огненные листья по своей зеркальной поверхности… …Облетают последние листья, и начинается война. Враг с запада чёрной болезнью расползается по земле, оставляя за собой стылый пепельный след. Люди и драконы объединяются перед этой угрозой, подписывают договор, и Хокори покидает Скрытую Бурю, направляясь навстречу полчищам демонов. Она делает это с лёгким сердцем, потому что надеется найти у линии фронта Кемури. Наверняка он в армии людей, потому что собрата-дракона Хокори в нём ни разу не почувствовала. Она мечтательно улыбается, представляя его удивление, когда он увидит её в строю, и ласковую гордость, когда Кемури поймёт, как хорошо она сражается. Рядом приплясывает совсем ещё молодая девчонка, её ученица. Маи всего пятнадцать, но она уже сильная воительница, особенно её вторая сущность. Хокори всегда любуется стремительной искристо-синей драконицей, которая вытворяет в воздушном бою то, что даже опытные воины Араши не решаются повторить. Маи – это короткие тёмные волосы, собранные во множество хвостиков, и потрясающие ультрамариновые глаза. Маи – это широкая улыбка и звонкий смех, разгоняющий любое напряжение. Маи – это скорость и безбашенная смелость. Маи – воздушный ас легиона Араши в свои пятнадцать лет. Хокори гордится ей до неприличия, но почти никогда этого не показывает, чтобы не сломать тягу к совершенствованию, хотя, кажется, в её опасениях не так много смысла. Маи – единственная, кто не замечает собственных талантов и искренне считает себя недостаточно умелой для того, чтобы сражаться на переднем краю. Хотя ей до безумия этого хочется. Сейчас они идут рядом в ровном строю драконов, которых с ликованием встречает народ большого людского города. Город стоит на краю равнины, которая стометровым уступом обрывается вниз, в зелёное море леса. Здесь граница плато ровная, как по линейке прочерченная, и обращена точно на запад. Хокори знает, что преимущество в высоте местности очень воодушевляет драконов, видит, как нетерпеливо Маи теребит один из множества своих хвостиков, но сама не может в полной мере насладиться триумфальным маршем через город. Что-то неясное, смутное тревожит её, заставляет постоянно перебирать в уме последние данные разведки. Демоны, потерпевшие ранее ряд мелких поражений, слишком открыто и уверенно идут к городу, хотя наверняка знают, каким страшным препятствием может стать стометровая стена прочной древней породы, с которой рушится лавина техник. Их легионы заметны издалека, потому что лес перед собой они просто выжигают, их построение ни капли не меняется, а в гремящих над ними страшных песнях-маршах не слышно сомнений и неуверенности. Драконы не сомневаются, что отстоят город. Демоны точно знают, что город они возьмут. А Хокори не знает, кому из них верить… …Маи весело смеется над чьей-то очередной шуткой, блестя ослепительной синевой из-под ресниц. Костер весело потрескивает, выбрасывает в тёмное звёздное небо искры. Драконы сидят вокруг него в освещенном круге, шумно переговариваются, улыбаются, греются в присутствии своих. Хокори сидит на спальнике у самой кромки ночной темноты, подтянув к груди ноги и положив подбородок на колени. Глаза у неё задумчивые и спокойные, лишь на самом их дне лежит смутная тревога. Хокори старается не обращать на него внимания и думает о том, как сегодня расспрашивала людских генералов о Кемури. Никто из них о нём не слышал, так что Хокори справедливо решает, что он бьётся на другом фронте. Хокори старается расслабиться, найти внутреннюю точку равновесия перед боем, потому что рассеянная лучница – мёртвая лучница. И тем не менее, неясное дурное предчувствие зудит на краю сознания. Хокори смотрит на молодых драконов. Ей нравится наблюдать за их беззаботностью, за их горделивой бравадой и весёлым остроумием. Она ненамного старше их всех, но они кажутся Хокори такими юными, а себя она ощущает совсем взрослой и избитой жизнью. Маи – самая младшая и самая яростная среди всех, а ещё самая яркая и весёлая. Сейчас она со смехом что-то говорит, и вся компания подхватывает её хохот. Хокори знает, о чём они говорят, хотя даже не слушает. Драконы изощряются в остроумии, обсуждая заявление демонов. Сегодня в полдень к обрыву снизу подъехали три всадника в чёрных доспехах, все со знаменами на копьях, все на чёрных жеребцах. Они ничего не говорили, оружие не опускали – просто бросили у уступа тяжёлый свиток и удалились к основным силам, остановившимся в половине дневного перехода от плато. В свитке нет угроз, ни обещаний, ни условий, только короткое: «Сдайте город – идёт Белый генерал». Вот над этой-то фразой и потешаются драконы, в красках представляя явление этого самого генерала. Хокори тоже хочется присоединиться, но она – одна из всех – слышит в этих словах не напыщенную самоуверенность, но ровное и спокойное, а потому такое грозное знание своей силы. Маи в этот момент вдруг поднимается, оставляя повалившуюся от хохота на землю компанию, и подходит к учителю. Присаживается рядом с Хокори, приваливаясь к её боку и расслабленно опуская голову ей на плечо. От ученицы идёт приятное тепло, Хокори чувствует ритм её дыхания, и ей вдруг становится так спокойно уже оттого, что рядом кто-то живой и настоящий. Маи вообще считает Хокори кем-то очень важным, почти старшей сестрой, а потому очень тонко чувствует все её эмоции. Вот и сейчас она ничего не говорит, просто молча поддерживает, и за это Хокори безумно ей благодарна… …На следующий день демоны уже хорошо видны с кромки обрыва. Их огненные техники выжгли лес, и теперь внизу на месте зелёного моря – серая пепельная равнина, расчерченная квадратами легионов. Они разбивают лагерь с пугающим спокойствием, обосновываются явно надолго, а на короткие налеты драконов не обращают никакого внимания. Маи тоже рвётся в бой, хочет показать врагу свою силу, но Хокори не пускает её, и сама не покидает города. Она уже понимает, что главное сражение впереди, а Маи пока слишком неопытна, чтобы отличить эйфорию удачной вылазки от свирепого азарта настоящей битвы. Хокори стоит на самом краю уступа и внимательно рассматривает каждый полк, каждый отряд, пытаясь прикинуть численность противника, выискивая авангардные части и командование. Наконец она замечает на дальнем краю лагеря едва различимое светлое пятно, такое лишнее среди чёрно-красных цветов армии Тёмного. Шатер Белого генерала высокий и даже изящный, выполненный в светлых тонах, с расшитыми серебром полами. Только на шпиле рядом реет флаг с алым облаком, напоминая, кто на самом деле его занимает. Хокори некоторое время смотрит на него, не очень понимая, чем же шатер так привлек её внимание. Передёрнув плечами, она продолжает наблюдать. Рядом нетерпеливо переминается с ноги на ногу Маи, подёргивая себя за короткие тёмные хвостики, но ничего не говорит, с ученической старательностью созерцая ленивые передвижения противника. Хокори косится на неё с одобрением, вспоминая собственную неусидчивость в начале обучения. Внезапно Маи застывает, нахмуривает тонкие брови и задумчиво закусывает губу. - Что-то с ними не так, - говорит она неуверенно, поглядывая на учителя. Хокори только кивает, находя подтверждение собственным опасениям. Маи верно понимает намёк и продолжает оглядывать вражеские отряды, ища причину этой странности. Хокори, выждав несколько минут и, поймав наконец просящий взгляд ученицы, поясняет: - У них нет ни лестниц, ни осадных орудий, ни передвижных башен. Складывается впечатление, что их пехота вообще не намерена штурмовать плато. Маи смотрит на неё с изумлением. - Но как же они собираются преодолеть обрыв? Тут же сто метров высоты! Хокори закусывает губу и мысленно просит небеса как можно быстрее привести её к Кемури. У него всегда был нестандартный взгляд на вещи, и уж он точно разгадал бы хитрость, подготовленную демонами. Сама же Хокори может сделать только один вывод, который и озвучивает: - Значит, у них есть козырь. Маи хмурится всего мгновение, а потом вдруг лучезарно улыбается, и Хокори не может не улыбнуться в ответ, растрепав ученице волосы. Маи с непоколебимой радостной уверенностью сообщает: - У нас тоже есть козырь – Белая Тень. Хокори с фырканьем снова трепет её по волосам… …Ночь проходит на удивление спокойно. Лагерь демонов в темноте похож на опрокинутое небо с кострами вместо звёзд. Около полуночи кончается военный совет, где большинством голосов решительно отвергается стратегия превентивного удара и почти единогласно принимается план действий из защиты посредством молниеносной контратаки по трем направлениям. Командование считает, что демоны недостаточно подготовились к осаде, переоценив собственные возможности. Хокори пробует возразить, но её слова остаются без внимания. Хокори не приписывают ни к одному отряду – в каждом бою Белая Тень автономна и сама принимает решения. Правда, в этот раз ей в прикрытие ставят Маи, и Хокори думает, что это едва ли не единственное разумное их решение – поберечь молодого перспективного аса. Когда Хокори после совета сообщает об этом Маи, та только грустно вздыхает, дёргает себя за хвостик и улыбается, говоря, что ей наконец-то удастся посмотреть на учителя в настоящем бою. Хокори отчётливо понимает, что ученица и ожидала чего-то подобного, поэтому хвалит её за выдержку и обещает, что настоящее боевое крещение совсем скоро, потому что война не торопится заканчиваться. А потом приходит рассвет. Солнце поднимается в безоблачное голубое небо, вся равнина плато залита золотом его лучей, а громада обрыва отбрасывает на запад длинную сизую тень. Отряды демонов, выстроенные коробками сорок на сорок в трехлинейную фалангу, страгиваются с места одновременно и медленными волнами тянутся к стене. Все конные – к вящему удивлению драконов – отведены в последнюю линию, там же все тяжёлые латники и копейщики. Несколько людских полков, выстроенных шахматкой под самой стеной, дружно опускают копья и смыкают щиты. В воздухе висит тишина, не слышно боевых рогов или пения птиц, только едва звенит взятый на изготовку металл. А ещё гремит гулкая поступь. Первые две шеренги демонов – в лёгких доспехах, состоящих только из наручей, наголенников и открытых шлемов, из оружия у них – только короткие клинки на поясах, при этом ни щитов, ни копий нет. Шаги у них лёгкие, но размеренные, синхронизированные до мгновения, а потому Хокори, замершей на вершине уступа кажется, что это в недрах земли гремит гигантский барабан. Что-то запредельно жуткое сквозит в этом уверенном наступлении, и Хокори накрывает ощущение опасности. Почти невооруженные отряды демонов вдруг вселяют в неё безотчётный страх, и она усилием воли заставляет себя остаться на месте, хотя внутри всё содрогается в такт ритму сотен шагов. Сзади в ткань её туники незаметно для других, но ощутимо впиваются пальцы Маи, но ученица тоже не двигается, расширенными глазами глядя на полчища врагов. И в это мгновение над фалангой демонов разносится высокий скрежещущий вой боевого рога, и такой сигнал драконы и люди слышат впервые, хотя война длится уже не первую неделю. Зато демоны реагируют мгновенно. Первые две шеренги делают ещё один широкий шаг, а потом разом меняют обличия – и взмывают в воздух. К чистому голубому небу одна за другой вскидываются две волны, и обе они – из тысяч гигантских окутанных дымом летучих мышей. Рог, надрываясь, воет непрерывно, а демоны зависают на несколько ужасающих секунд, демонстрируя противникам всю свою мощь. Дымные крылья рвут воздух и поднимают ветер, блестят на солнце чудовищные обнаженные клыки, а огромная тень от их полчища полностью накрывает третью шеренгу. Драконы и люди в оцепенении смотрят на врага, и каждый ясно осознает, что преимущество в высоте теперь принадлежит не им – численность крылатого легиона просто ужасает. Рог выводит новую, особенно высокую ноту, и демоны синхронно распахивают пасти. В землю ударяет многоголосый оглушительный вопль, и защитники города с криками закрывают уши, их строй отшатывается назад, упираясь спинами в обрыв или отходя подальше от края. Только Хокори и Маи остаются на месте, и глаза у обеих широко распахнуты, а на лицах – смертельная бледность. Это не демоны переоценили свои возможности. Это драконы их недооценили. Крылатый легион Белого генерала, разом замолкая, опрокидывается гребнем волны и устремляется к уступу. Ему навстречу взмывают драконы, один за другим вспыхивая на солнце сияющей искрами броней. Маи дергается следом, но Хокори её останавливает и одним движением выхватывает из-за спины лук, тут же накладывая на него первую стрелу. Шеренга конных несется в тени крылатого легиона, опустив копья, прямо на всё ещё оглушенные отряды людей и драконов у подножия обрыва. Первая линия воздушных демонов накатывается на отливающий сталью клин воинов Бури. Они сшибаются в небе, и разверзается ад… …Время вот-вот перевалит за полдень, но битва кипит так же яростно и страшно. Отряды людей под стеной смяты конницей демонов, лишь нескольким выжившим удаётся снова подняться наверх. Разношерстная мразь Тёмного лезет следом, цепляется за каждый камень, подтягивается на израненных переломанных лапах, но упорно забирается всё выше. Сверху льются техники, раскаленная смола, огонь и сталь, но демоны не обращают на это внимания. В небе – настоящий кровавый хаос, стерший напрочь чистую голубизну. Вой и рёв мешаются с грохотом взрывов, длинные языки пламени теряются в дыму, но ни одна из сил не может опрокинуть наконец другую. Хокори, мечась вдоль кромки плато, спускает стрелу за стрелой. На её счету уже несколько командиров и великое множество рядовых, но демоны не останавливаются, игнорируют серебристый дождь из стрел, давят оставленные разрывными наконечниками куски тел. Маи, не в силах прикрыть широко распахнутые глаза, прикрывает учителя, сбивая атакующих их с воздуха крылатых демонов короткими накаленными молниями. Хокори чувствует, что крови и смерти для её ученицы слишком много, что жестокая и совсем не героическая мясорубка уже повергает её в ступор, но не может отослать её. Ряды драконов редеют слишком быстро, крылатые демоны всё чаще прорываются к земле, а Хокори не может контролировать всё пространство в одиночку. И всё-таки войска Араши в небе справляются, кое-где даже тесня орду Белого генерала. А вот на земле ситуация всё хуже и хуже, и только белые росчерки стрел заставляют людей держать позиции. Вот падает ведущий чёрный клин, хватаясь за белое оперение вонзившейся в шею стрелы, и у его коня подкашиваются ноги. Клин в замешательстве останавливается, и за три удара сердца Хокори успевает уничтожить половину, прежде чем всадники бросаются назад. Защитники города оглушающе ревут и переходят в атаку. Хокори снимает ещё двух командиров авангарда. Она не слышит восхищенного вздоха за спиной, не думает почти ни о чём. Вся её сущность сосредоточена на тонкой дрожи тетивы под пальцами и лежащей у её ног ожившей карты сражения. В этот раз ей везёт: разрывная стрела попадает в командира левого фланга, и его свиту посыпает кровавыми останками. Левый фланг содрогается, замедляется в нерешительности – и тут же начинает отступать под натиском воодушевленных людей. Хокори украдкой вытирает пот со лба и оглядывается. В небе уже ничего разобрать нельзя – воздушный бой достигает своего апогея. Ни у драконов, ни у демонов нет никакого строя, они рвут друг друга когтями и клыками, поливают огнём и техниками. Дымных силуэтов значительно больше, но сила одного дракона превосходит силу десятерых тварей Тёмного вместе взятых. Это равный бой, и всё зависит от того, куда качнётся чаша весов победы. Или от того, кто её качнёт. Хокори снова осыпает нападающих стрелами, с мимолётным раздражением замечая, что их остается совсем немного. Маи уверенно отражает две атаки с воздуха, а потом пускает по обрыву вниз веер змеящихся молний. Она тяжеловато дышит, но держится храбро, и Хокори не может ей не гордиться. Обугленные трупы демонов, ещё искрящие при движении, осыпаются вниз, и образовавшийся вакуум тут же заполняет отряд людей. Хокори поднимает глаза и видит, что на помощь основным силам Тёмного, которые начали потихоньку сдавать, уже мчится свежий резерв. Отряд действительно большой, и во главе опять клин всадников. Они гонят вороных во весь опор и могут задать демонам хороший разгон для второй волны атаки. Хокори вскидывает лук, примериваясь, и недовольно цыкает, понимая, что противник слишком далеко. Маи чуть касается её плеча, успокаивая и ища поддержки одновременно, и Хокори, вернув стрелу в колчан, чуть сжимает её холодные пальцы. Они обмениваются короткими понимающими взглядами, и Маи становится к учителю спиной, вскидывая голову и напрягая ладони, между которых проскакивают короткие белые искры. Её ультрамариновые глаза вбирают в себя всё небо. Хокори медленно выдыхает, снова накладывая на лук стрелу. Она совсем необычная – с двойным зазубренным наконечником из синего льда. Хокори никак не думала, что ей так скоро придется применить один из главных своих козырей. Но сейчас демоны не оставляют ей выбора. Хокори поднимает лук, принимая идеальную стойку, и отводит руку, натягивая тетиву. В воздухе повисает легкий звон, глаза-луны немигающе смотрят на приближающийся клин, и Хокори уже готова на выдохе спустить стрелу. Но она не успевает. На авангард резерва вдруг падает что-то большое, погребая всадников под собой. Кони крайних, не задетые самой упавшей громадой, валятся от ударной волны на землю, ломая ноги. В небо на короткий миг вскидывается облако пыли. Хокори едва сдерживает дрожь руки, чтобы ненароком не отпустить оперение, и медленно ослабляет тетиву. Сначала она не может понять, что обрушилось на демонов, но потом видит изломанные золотистые крылья и с ужасом узнает главу их отряда. Драконье тело лежит на боку, неловко отбросив назад лапы, и вокруг него расползается кровавое пятно. Хокори судорожно сжимает кулак, когда понимает, что дракон обезглавлен. Причём не просто обезглавлен – у него нет даже шеи, словно кто-то чудовищно огромный сомкнул челюсти у её основания. «Где же… голова?» - заторможено думает Хокори, пытаясь отвести глаза от тела или хотя бы моргнуть. И тут рядом с ней падает что-то объёмное. Оно приземляется прямо на каменную кромку уступа, а потому не поднимает пыли, лишь разбрызгивает во все стороны кровь. Маи тихо вскрикивает и зажимает рот руками, стараясь взять себя в руки. Возле них лежит покореженная драконья голова со сломанными рогами. Золотая чешуя вывернута ударом, из-под неё вытекают алые ручейки, потухшие янтарные глаза полуприкрыты, но в них ещё живет всеобъемлющий ужас. Внутри Хокори что-то с треском надламывается, покрывается трещинами, но всё-таки удерживается на месте, подпирая собой дрогнувшую волю. Ей хочется кричать и плакать, хочется грызть землю и рвать клыками демонов, исчезнуть из этого кровавого ада и гнать чёрную мразь до самого горизонта. Её рвут на части противоречивые желания, внутри ярость, шок и горе мешаются в гремучий коктейль, но Хокори решительно отметает всё это в сторону, похлопывает, не оборачиваясь, Маи по плечу и поднимает голову. В небе схватка останавливается. Драконы, разорвав дистанцию, отходят чуть назад, пытаясь перегруппироваться. А напротив них висит дымный шар из сотен и сотен демонов. Они кружатся, как гигантский рой уродливых насекомых, вьются вокруг центра, совершенно его скрывая, а там, внутри, различима огромная крылатая тень. «Белый генерал», - отчетливо понимает Хокори, и в ней поднимая чистая холодная ненависть. Она вскидывает лук, прицеливается лишь мгновение, а потом уверенно, без малейшей дрожи, спускает синюю стрелу с двойным наконечником. Она всполохом пропарывает воздух, устремляясь к дымному шару, вокруг которого уже распространяется давящее могучее присутствие. Хокори складывает одной рукой лаконичную печать, и стрела в полете распадается на сотни своих копий. Синий звенящий рой врезается в нижнюю кромку шара, зазубренные наконечники глубоко уходят в тела демонов. На мгновение повисает тишина, а потом шар охватывает сияющая цепочка взрывов. С неба падает многоголосый предсмертный вопль, а с земли ему вторит ликующий и злой рёв защитников города. Маи срывается с места, на ходу сменяя обличие, и гибкой искристо-синей спиралью взмывает к небу. Хокори не пытается её остановить, краем глаза замечая громадный силуэт, объятый бледным огнём, прежде чем вокруг него снова сбиваются демоны. Наземные части армии Тёмного, воспользовавшись заминкой, переходят в общее наступление, и Хокори приходится сосредоточить своё внимание на подножии обрыва. Она не щадит стрел, спуская их одну за другой без всякого интервала, и демоны падают десятками от разрывных наконечников, теряют командиров одного за другим, захлебываются собственной кровью, когда стрела глубоко входит им в горло. Сверху гремят взрывы, рев и вой, там клубится страшная давящая аура, но Хокори не позволяет себе поднять глаз. Она и так знает, что Маи сейчас возглавляет отряд драконов, слышит её звонкий яростный рык и треск молний. Хокори верит в неё, верит и молится, упрашивая небо пощадить её. А стрелы с высоким звоном срываются с тетивы и смертоносным дождём накрывают тварей Тёмного. И всё-таки Хокори не может не вскинуть голову, когда с неба падает оглушительный отчаянный крик, сменившийся злым высоким рыком. Она безошибочно узнает этот вопль, всё ещё надеясь, что ошиблась, взглядом обшаривает небо – и застывает в ледяном оцепенении. Драконы отброшены назад, они все рычат и бьют крыльями, прорываясь сквозь плотные облака демонов. Дымный шар распался, и теперь посреди равнодушного голубого неба висит чудовищный зверь. Широкие мощные крылья размахом превосходят все, что Хокори доводилось видеть; дым горит изнутри бледным пламенем, пульсирующим и ледяным; из-под его покрова выпущены худые жилистые лапы с огромными кривыми когтями, на каждый из которых надет серебристый наконечник с зазубринами; тяжёлая голова треугольной формы чуть опущена вниз. Хокори хочет кричать, хочет выть и реветь, но не может выдохнуть и звука. В огромных челюстях, лишенных губ и десен, дьявольски горящих на солнце, зажата молодая искристо-синяя драконица, вырывающаяся из последних сил. Пасть Белого генерала так огромна, что в неё как раз помещается вся шея Маи: с одной стороны, о белоснежные клыки бьются драконьи рога, а с другой, в них упираются согнутые лапы. Хокори опускает руки, и лук падает на землю. Она делает шаг, потом ещё один, но тут же останавливается, потому что следующий шаг будет в пустоту. Пальцы у неё дрожат, по телу носятся холод и жар, а в сердце поселяется незамутненный ужас. Щёки чем-то обжигает, но Хокори не обращает на слёзы внимания. Она беспомощно протягивает к небу руки и хрипло, тяжело дышит. Белый генерал чуть поводит челюстями, и Маи жалобно, совсем по-детски взвизгивает, вырываясь ещё неистовее. У Хокори внутри всё сводит судорогой, и она не может даже вздохнуть. Происходящее чудовищно реально, а ей так отчаянно хочется, чтобы это был лишь ночной кошмар. Белый генерал чуть опускает голову, и Хокори видит его глаза, узкие щелочки, полные полыхающей ртути. Они совсем другие: форма, взгляд, полосы вертикальных зрачков, - но на Хокори обрушивается узнавание, лишая её последней крупицы самообладания. Она не может не узнать этот оттенок, это чистое серебро, которое столько раз вспыхивало при её появлении нежностью. Понимание сокрушает её окончательно, в груди распахивается воющая пустота, и неверие исчезает под гнётом чистого, запредельного страдания, когда Кемури чуть прикрывает свои нереальные глаза. Хокори чувствует, знает, что он тоже её узнал, знает, что она не может ошибаться. Вот она, любовь всей её жизни. Вот оно, самое дорогое для неё существо. Вот он, мужчина, которым она жила и дышала. Хокори стоит совершенно неподвижно, прижимая к груди руки, и смотрит в горящие ртутные глаза, не в силах отвести от Кемури взгляд. А в зубах у него отчаянно бьется Маи. Что-то поистине жуткое проскальзывает в расплавленном серебре, Хокори различает в них холодную насмешку, и ужас повторно пронзает всё её существо. - Не надо, - одними губами шепчет она, не отводя взгляда. И Кемури смыкает челюсти. Маи не издает даже стона, крепко сжимая челюсти. Обезглавленное тело падает куда-то вниз, снова давя демонов, а голова, бликуя синей броней и алой кровью, отлетает к стенам города. Белый генерал проглатывает шею и проводит по клыкам чёрным языком. Потом взмахивает крыльями, отдавая приказ добить морально уничтоженных драконов, и медленно разворачивается, направляясь в свой лагерь. Хокори опускает голову. Её бьёт мелкая лихорадочная дрожь, а в совершенно опустошенных глазах рушится мир. Она любит Кемури, того нежного, тёплого, родного ловца птиц, вывалившегося к ней из кустов. Но Белого генерала – чудовищную крылатую тварь без души и сердца – она ненавидит…***
Хокори стояла по колено в ледяной воде. Раскинутые руки, запрокинутая к небу голова, заиндевевшая душа – она умирала. Тот бой, первый настоящий для неё, совсем ещё молодой драконицы, раз за разом проносился у неё перед глазами, и она снова и снова видела ледяную насмешку когда-то родных глаз. Хокори стояла по колено в ледяной воде. Сердце всё замедлялось, невесомые пальцы шинигами уже гладили её затылок. Жизнь уходила из неё стремительно, кожа покрывалась тонкой коркой льда. Сердце сделало ещё два слабых удара и остановилось. …Узкая долина – как тонкий клинок… Они всё это время ходили по острию. И если их ущелье было тонкой нервной катаной, то тот обрыв оказался лезвием тяжёлого прямого двуручника. Они балансировали на нём, иногда ступали неосторожно – и оба сорвались, упав в разные стороны. И теперь между ними была непреодолимая стальная полоса войны. Сердце, окончательно покрывшееся льдом, дрогнуло, сократилось и забилось в размеренном ритме. Хокори открыла глаза и вдохнула свежий горный воздух. Обновлённая сила холодным огнём катилась по её жилам. Больше не существовало Кемури и Хокори, для которых их единение было высшим счастьем, целым миром и самой заветной мечтой. Теперь остались только Белый генерал и Хранительница Граней, отчаянно любящие и люто ненавидящие друг друга. Японские слова в тексте: Кемури – дым. Хокори – пыль. Маи – танец. Уголок Автора: Доброго времени суток, любимые мои читатели!) Знаю, что вы ожидали совсем не этого, но данная второстепенная сюжетная линия просто душу мне вынула, и я не могла её не раскрыть. По факту, приквел родился из трех моментов: + глава 35 (второй отрывок, после первых трёх звездочек); + глава 40 (самое начало); + кусочек из 47 главы: Карами Кемури любил войну почти болезненно, до судорожно сжатых зубов и пальцев, потому что война несла в себе остроту ощущений, несла в себе кипящие чувства, несла в себе риск и открытия. Белый генерал убивал, потому что добыча билась в когтях упоительно, потому что её сопротивление напоминало ему о ценности отнимаемой жизни. Карами Кемури любил белую драконицу больше войны. В ней звенела многогранная радуга горного ручья под солнцем, в ней жили тысячи оттенков рассветного неба. Но белая драконица его отвергла – между ними была пропасть столетий и жизней, и никакие крылья, сколь бы сильны они ни были, не давали её пересечь. И потому в жизни Карами Кемури осталась одна любовь – война. В общем, да, это моя любимая пара в "Хвостах" ^^ Спасибо огромное вам за отзывы к предыдущей главе, вы даёте мне силы писать дальше) Люблю вас всех и дарю тёплые обнимашки от осенней хандры! Лучей добра, Ваша _Нико_:3