***
На рассвете стала ясна причина давешнего бездействия демонов. Они вовсе не выдохлись. Они решили дать миру шиноби генеральное сражение. С первым лучами солнца чёрные квадраты легионов начали неторопливые перестроения, тактически предельно простые, — они вытягивались в несколько фаланг. Вообще, фаланга состояла из нескольких плотных шеренг, из которых в бою принимают участие только несколько первых, а задние не позволяют отступить, оказывая давление на передние линии, и одновременно заменяют убитых и раненых. Такой строй во все времена был крайне эффективен, потому что оказывался способен долго выдерживать непрерывную атаку, исключая возможность бегства и оптимально сберегая резервы. Однако в этом и крылся главный его недостаток — принцип построения фаланги основывался на двух противоположных подходах: большой глубине — количестве шеренг — строя, придающей натиску сокрушительную мощь, и ширине фронта, необходимой для обхвата флангов. Слишком короткую, но достаточно глубокую фалангу можно взять в кольцо, а длинную — прорвать по центру и запереть в котлах. Поэтому для шиноби этот метод был неприменим, и они придерживались тактики ведения боя отдельными отрядами, достаточно автономными и в то же время связанными меж собой. Но демоны, демоны — это совершенно другое дело. Противоречие принципов не могло стать слабостью армии Тёмного. Напротив, оно превращалось в его силу, потому что оба недостатка демоны компенсировали чудовищной численностью. Бессчетные орды с ужасающей неторопливостью разворачивались в общий строй, перекрывший равнину почти полностью, затопив собою всё обозримое пространство. Да и это был уже даже не строй — это был настоящий необъятный фронт: длинные глубокие фаланги, рассечённые необходимыми для маневров поперечными коридорами, до мороза по коже ровные ряды, словно чья-то — не иначе как Бога Красной Луны — гигантская кисть расчертила поверхность строгими тёмными штрихами. Их было много, ужасающе много, так много, что не хватало взгляда, чтобы одновременно разглядеть фланги. Демоны почти не оставили резервов, бросив в бой всё, — они предлагали разыграть последнюю партию. Острые наконечники копий бликовали в свете восходящего солнца белыми короткими искрами, ровные ряды бойцов Шиньяцуме стояли в спокойной неподвижности, и над ними в воздухе, под ясным пронзительно-голубым небом, растекалась воплощенная мощь, внушающая ужас. То было мрачное и гордое величие древней расы, заявляющей свои права на мироздание, смешанное с ощущением полного превосходства над противником. Бились в потоках свежего западного ветра, хлеставшего с гор, чёрные знамена, и на них полыхали алым облака. Армия Тёмного ждала. Армия Тёмного бросала вызов. Асума, сощурив один глаз, подкурил сигарету и затянулся. - А мы-то наивно полагали, что гоним их. Стоящий рядом с ним Фугаку одёрнул жилет и положил руку на эфес висевшего на поясе клинка. Асума не припоминал его раньше у главы клана Учиха — тот, видимо, припас семейную реликвию на последний бой. - Даже выдвини мы абсолютно все резервы, едва ли сравнялись бы с ними по длине фронта, — кивнул Фугаку. — Так что здесь лягут если не все, то очень многие. Они помолчали. - Куренай, кажется, ждёт ребёнка, — вдруг, сам не зная зачем, признался Асума. — Но всё равно собирается на передний край. Я не смог её отговорить. Сам ведь пообещал, что будем вместе до самого конца. Она мне вчера сказала. Последнее предложение прозвучало совсем неловко, и джонин прикрыл глаза и глубоко затянулся, ожидая реакции Учихи. К его удивлению, Фугаку не стал осуждать, только поморщился: - Не дыми, — потом вдруг добавил. — Вполне тебя понимаю. Асума выкинул тлеющую сигарету, наступил на неё, с наслаждением придавил ногой и косо посмотрел на собеседника. - Неужели? Фугаку приподнял уголок губ, встретив его взгляд своим, неожиданно молодым и живым. Потом снова перевёл глаза на тысячеликое чудовище, выжидающе раскинувшееся впереди, и спокойно сказал: - Три недели. Асума сначала не очень понял, потом моргнул и тоже повернулся к демонам, пытаясь пересчитать ряды. Сбился, фыркнул, попробовал ещё раз. В итоге махнул рукой и выдал, снова покосившись на Фугаку: - О. - Да. - Мои поздравления. - Не стоит. Скажи это лучше завтра утром. - А Вы же… - То, что я глава клана, не помогло. Замечание, что мы уже не так молоды, вызвало двухчасовой бойкот. - А Цунаде-сама… - Курирует, опекает и даёт ценные советы. Асума обернулся, нашёл взглядом отряд клана Учиха, увидел задорно улыбающуюся Микото в первом ряду. Чуть дальше направо, недалеко от Инузук, в том же первом ряду Куренай весело махала ему рукой. - М-да, — сказал Асума, снова поворачиваясь к демонам. — Женщины. Ответом ему был тяжёлый вздох. Отряды Конохи снова занимали центр армии шиноби. Как-никак, именно у Скрытого Листа средний уровень бойцов был самым высоким. Здесь они формировали небольшой клин, который в лучшем из возможных сценариев должен был выбить плацдарм для продвижения атаки. Левый и правый фланги держали Кири и Кумо соответственно, потому что их свежие, ещё не обожжённые в бою силы должны были не позволить крайним отрядам демонов обойти шиноби с двух сторон и захлопнуть, вероятно, самый грандиозный котёл в истории. Ну, и потому ещё, что Мей и Эю всё-таки стоило находиться подальше друг от друга — взаимная непереносимость была забавна только на военных советах. Ближе к центру, по бокам от Листа, расположились проверенные и готовые взаимодействовать Суна и Ива. Во главе каждого из пяти отрядов стоял Каге. Цунаде возглавляла центральный клин. Она привычно высоко вскинула подбородок, сложив руки на груди и снисходительно сощурив глаза. На дне светло-карих радужек горели яростные янтарные блики; уголки губ приподнялись в азартной усмешке, готовой перерасти в оскал; западный ветер отбрасывал назад пшеничные волосы. За её спиной возвышался Субараши, вставший на дыбы и присевший на задние лапы. Передние — с подрагивающими в нетерпении загнутыми когтями — он прижимал к мощной бронированной груди. Шея круто выгнулась, синие глаза полыхали в прорезях век. Громадные стальные крылья были полураскрыты, перья отливали серебром. Возле неподвижного зверя стоял, нехорошо скалясь, Удзумаки. Мир шиноби ещё не помнил столь грозной армии, встававшей на его защиту. Пять стихий собрались вместе, бывшие враги плечом к плечу готовы были пойти в бой, все лучшие воины человечества оказались в одном строю, все как один опасные, решительные и вооруженные до зубов. Чакра пенилась в жилах, бликовали на солнце протекторы, хрустели разминаемые кулаки, растягивались азартные усмешки. Напротив них — многоликого единства и олицетворения того мира, который они собирались защищать — опрокинутой на землю тьмой раскинулась орда Тёмного, и в неподвижности двух могучих волн было что-то страшное и величественное. Здесь творилась история. Демоны, кажется, не собирались двигаться. Генерал пока не показывался, но его присутствие чувствовалось уже в ровной строгости рядов его армии. Цунаде, сощурив один глаз сильнее, оглядела врага почти с раздражением — мол, сколько можно нервы трепать, — потом подняла руку, и выкрашенные в багряный цвет ногти влажно блеснули. Изящно взмахнув кистью, Пятая сделала шаг вперёд, и за ней в полном торжественном молчании сдвинулась вся армия. Субараши опустился на все четыре лапы, и его мерные тяжёлые шаги вплелись в единый ритм шагов мира шиноби. Они шли молча, неспешно, надвигаясь на демонов одной волной. Возлюбленные украдкой касались рук друг друга, друзья хлопали ближних по плечам, даже Цунаде украдкой приложила к губам ожерелье Первого. Над фалангами Тёмного визгливо взвыли боевые рога, и под землей словно заговорил гигантский барабан — это первые ряды синхронно сдвинулись с места, отбивая до жути неспешный марш в ногу. Армии сближались, как сходятся два грозовых фронта, готовые столкнуться и скрутиться в чудовищную спираль циклона. Первыми раскатами грома служила общая на всех поступь, зарницами — солнце, игравшее в холодной стали, и гневные огни глаз, шквалом — нарастающий боевой клич передних рядов, постепенно переходящих на бег. Авангарды отделились от основных сил, наращивая скорость, вой демонов смешался с яростным рёвом наступающих шиноби, и армии сшиблись. Началась битва на Пепельных равнинах.***
Первый удар был страшен. Авангарды смешались сразу, накидываясь друг на друга с такой сокрушительной яростью, словно и люди, и демоны заранее опьянели от безумной ненависти друг к другу. Наруто дрался пока врукопашную, сберегая чакру. Его апатия рассеялась, ей уступила место холодная сосредоточенность. За гибель союзников от его рук Удзумаки собирался десятикратно — а то и стократно — отплатить кровью демонов. Курс, конечно, не ахти какой, да и не окупаются такие прегрешения, но хотя бы душу отвести Наруто мог. Он ввинтился в центральную линию демонов, проламывая кулаками черепа волкам, снося головы латникам, вырывая лапы омерзительным паукам и руки приблизившимся мечникам. За ним двигался Субараши. Он нечасто дрался на земле, предпочитая трехмерный воздушный бой унылой плоскости, но и здесь был действительно опасен. Струи огня обжигали демонов до костей, мощные челюсти крушили любые доспехи, а хлесткие удары бронированного хвоста серпом косили целые отряды. Где-то правее, поддерживая отряд Учих, развлекался Кьюби — Наруто чувствовал волны его легендарного алого холода, которые уничтожали у ближайших к нему врагов чакроканалы как таковые. Слева уже били в небо столбы бледного голубоватого огня — там бушевала вошедшая во вкус Ниби. Крыло пока не определилось с конечными своими позициями, потому что им поле боя выберает сама битва. Наруто знал, что через каких-то полчаса найти любого бойца их ударного отряда будет не так сложно: где пекло — там они. Но как бы ни были сильны отдельные шиноби, демоны навалились числом так страшно, что атака тут же захлебнулась и остановилась. Авангард увяз в первой же глубокой фаланге. Удзумаки клал врагов штабелями, но они всё не кончались и не кончались, и на место каждого убитого вставали трое живых и кровожадных. «Они нас так опрокинут», — мрачно подумал Наруто. «Не смей пока использовать ничего убойного, — прозвучал глухо, словно сквозь шум прибоя (такой гвалт рождала битва), Курама. — Тут явно не один только генерал может создать проблемы. Я чую ещё сильных противников». Удзумаки только скрипнул зубами и в порыве бессильного гнева с ноги снёс головы сразу троим. Субараши, с грохотом развернув крылья, оглушительно взревел и мощным взмахом бросил себя в воздух, навстречу поднимающемуся небольшому клину крылатых демонов. Бой обещал быть долгим.***
Дейдару битва потихоньку оттянула далеко на левый фланг. Сначала он прикрывал с воздуха Иву, осыпая отряды противника дождем бомб, потом на него набросились несколько крылатых дымных тварей, оттеснивших Тсукури ещё дальше. Потом над центром взмыл, сияя сталью, Субараши, и ветер там взъярился так, что лучше было убраться из зоны поражения. Вот так Дей и оказался над Кири. Демоны потихоньку сжимали бойцов Мей по полукругу, пользуясь длиной фаланги и обходя их далеко слева. Шиноби приходилось отбивать атаки уже с двух направлений, а равнина не давала никаких преимуществ на местности. Плюсом, на добрые двадцать километров во все стороны не было ни одного водоема, и Скрытому Туману приходилось очень нелегко. Впрочем, Момочи Забузу, который лихо ворочал Обезглавливатель, применяя его строго по назначению, это не очень волновало. Паренёк с очень смазливым лицом, прикрывавший радостно бушующего мечника, вмораживал ноги врагов прямо в грунт, чтобы его драгоценному напарнику было сподручнее попадать по шее. Тсукури уважительно хмыкнул — чужое искусство, пусть и кендзюцу, он уважал — и перевёл визор на самый дальний отряд демонов, готовый ударить с фланга. - Отчего бы не помочь хорошим людям, да, — сказал себе Дейдара, сбрасывая с двух ладоней целое семейство пауков. В воздухе зависли облачка белого дыма, а потом глиняные паучки щедро облепили демонов. Дей хорошо различил в визоре, как перекосилось лицо командира в чёрных доспехах, когда восьминогая тварь прилипла к его нагруднику и скривила белую зубастую рожу в издевательской гримасе (Тсукури очень старался сделать её поехиднее). - Искусство — это ВЗРЫВ! Грянуло так, что вздрогнул весь фланг, а у земли загорелось на миг целое созвездие вспышек, тут же выплюнувшее в небо чёрный дым. Взрывы слизнули отряд подчистую, шиноби Тумана радостно взвыли, возвращая потерянные позиции. Тсукури бросил свою обожаемую сову в крутое пике, переходя в бреющий полёт. Он хотел высыпать из карманов всю налепленную на досуге мелочь, причём на буферную зону между войсками, чтобы через некоторое время подорвать демонов, которые пойдут сюда в атаку. Дей уже даже руку протянуть успел, когда снизу в сову ударила ветвистая серебряно-чёрная молния, искрящая от напряжения. Птица тут же оплыла бесформенной глиняной массой и летела вперёд уже по инерции, готовясь вот-вот рухнуть на землю. Дей, глухо выругавшись, спрыгнул с уничтоженной совы и мягко приземлился на согнутые ноги. Птица завалилась окончательно, её протащило по земле, и она замерла куском теплого пластилина совсем рядом с демонами. Тсукури выпрямился, дернув себя за хвост, и огляделся. Ему было немного не по себе от того, что враг так быстро просёк насчёт Дотона. Земля уступает молнии, так что любую его бомбу можно нейтрализовать разрядом электричества. Кто бы ни атаковал его, показываться он не спешил. Зато чёрный волк, выскочивший из груды дерущихся тел, вполне торопливо попытался откусить Дею голову. Подрывник рвано выдохнул, уходя от клыков, и выбросил вперёд руку, спуская с пальцев длинную сороконожку. Демон, поведя налитыми кровью глазами, не стал уворачиваться, а просто схватил насекомое зубами поперек туловища — дурень, подумал Тсукури — и сжал челюсти. Дей отскочил подальше, чтобы его не забрызгало ало-сизым месивом, и успел даже сунуть в карман отлетевший клык — на память. На него тут же обрушился удар копья, Тсукури каким-то чудом успел перехватить его за древко, отводя в сторону. Здесь, на земле, было слишком тесно, демоны и люди смешались, и у Дея не было ни минуты, чтобы заново создать себе крылатый транспорт. Он только и успевал, что распихивать по пастям и доспехам взрывчатку. Ещё хуже было то, что Тсукури был типичным дистанционным бойцом, а в этой свалке создать необходимое расстояние не представлялось возможным. - Вот почему я, м, не люблю ножками ходить, да, — с какой-то ненормальной веселостью проорал он демону, который только что заехал ему в челюсть кулаком. Подорвать ублюдка не было никакой возможности, потому что на расстоянии вытянутой руки от него двое бойцов Кири сошлись с анакондой толщиной в обхват взрослого мужчины. Тсукури, разглядев рептилию с алыми разводами на шкуре, вспомнил каменного аспида и скривился. Оказалось, что латник, вышедший против Дея, не так прост. Он в считаные мгновения оказался совсем рядом и умело, без замаха, ударил его в висок. Тсукури выставил блок, усилив его второй рукой, но кулак даже не коснулся защиты, словно рассеявшись. А Дейдару отбросил назад сокрушительный прямой в живот. И это было дико уже потому, что Тсукури прекрасно видел обе руки своего противника, и они были как минимум на уровне груди. Зато мистического кулака, врезавшегося ему прямо в солнечное сплетение, не было; Дей — даже с визором! — его не рассмотрел. «Та-ак», — протянул он мысленно. Похоже, обойтись без травм ему чудом удалось. Латник налетел на Тсукури снова, целясь в ноги. Дей без особого труда уклонился, одновременно получая тем же незримым кулаком в бок на уровне печени. Всю правую сторону прострелило болью, тупая и ноющая тяжесть скатилась с поясницы в ноги. Дейдара сжал зубы, сглатывая кровь, и поблагодарил небо за то, что Куроцучи осталась в прикрытии старика Цучикаге. Противник Дея был высок и мощно сложен, тяжёлые доспехи добавляли ударам вес, но при нём не было никакого оружия, которое, судя по отсутствию ножен и подсумков, и не предполагалось. Значит, демон — мастер рукопашного боя. Угораздило же Дея, бесконтактного бойца, никогда особо не переживавшего о серьёзном тайдзюцу, нарваться именно на него! «Чудесно, да», — обречённо подумал Тсукури, падая на одно колено после сильного удара в голову. Латник теперь атаковал постоянно, без интервалов, и Дею приходилось совсем плохо. Творилась какая-то чертовщина: Тсукури ясно видел руки демона, но кулаки били совсем в другие места, нежели различали глаза подрывника. Глаза… «Идиотинка, — протянула его внутренняя Куроцучи. — Смотри не на, а вглубь». Кое-как разорвав дистанцию, Дей получил короткую, в несколько секунд, передышку и впился взглядом в демона. Руки того вдруг дрогнули, словно смазалась картинка в пыльном стекле. Тсукури криво усмехнулся — он понял. От плеч и ниже мощные конечности латника были прикрыты иллюзией: настоящие прятал оптический камуфляж, а созданные гендзюцу наносили обманные удары. Вокруг было по-прежнему слишком тесно, чтобы воспользоваться искусством. Латник прыгнул снова, выбрасывая кулак. Дейдара шарахнулся в сторону, пропуская мимо, но демон круто развернулся, и в голову Тсукури снова прилетел незримый кулак с разворота. Боль была ослепительной, но короткой, куда хуже была вставшая перед глазами муть и лёгкая дезориентация, лишившая Дея пары драгоценных секунд. Когда он усилием воли отрезвил себя, пылающие в прорезях шлема глаза были уже совсем рядом, а невидимые пальцы вцеплялись в горло. Дейдара понял, что его не собираются душить — ему просто сломают шею. Смертельные тиски начали было сжиматься, но тут же замерли, а изо рта у демона хлынула кровь. Он умер в то же мгновение. «Оу, да», — ошеломленно моргнул Тсукури, только тут заметив кончик катаны, торчащий у демона из горла. Иллюзия спала, ставшие видимыми руки соскользнули с шеи Дейдары, и латник завалился набок. За ним обнаружился Итачи, опускающий катану. Тсукури не мог не оценить мастерство атаки — катана вонзилась в прорезь под шлемом сзади, ударила в основание шеи между позвонками и прошла насквозь. - Спасибо, да, — всё ещё немного заторможено кивнул подрывник. Итачи отмахнулся, мол, какие расчёты между своими; полыхающий шаринган в глазах делал его похожим на демона. Прежде чем он успел что-то сказать, в каких-то двадцати шагах от них во все стороны ударили ртутно-чёрные молнии, кривые и изломанные, как древесные корни. В считаные мгновения между Итачи с Деем и их неизвестным врагом не осталось никого — техника выкосила и своих, и чужих, спалив даже кости. Тсукури зло хмыкнул, запуская обе руки в подсумки с глиной, Учиха встал к нему ближе и поудобнее перехватил катану. Удар такой мощи, нанесённый неожиданно и без особой подготовки, указывал на сильного противника. Они увидели хорошо сложенного демона, темноволосого, в изящных чёрных одеждах с серебристой окантовкой. Пронзительные серые глаза его искрили насмешливой едкой злостью, уголок губ приподнялся в вызывающей усмешке. Он стоял, сложив руки на груди, и по тяжёлому браслету на его запястье бегали короткие разряды. - Он силен, — сказал Итачи, полыхнув шаринганами. — Не так, как генералы, но всё равно опасен. - Я, м, догадался, — кисло кивнул Дей. Он был занят, генерируя взрывчатку. Тут откуда-то из-за спины первого демона появился второй, чем-то похожий на него, но повыше, несколько шире в плечах и со странно равнодушным выражением лица. Жёлтые радужки, свернувшиеся вокруг провалов зрачков, матово тлели на бледном лице, на чёрных доспехах была красная окантовка. Тсукури напряженно сглотнул — было в позе обоих демонов что-то такое, отвратительно знакомое, у каждого своё неуловимо угрожающее. Итачи вдруг рвано выдохнул через нос, и лицо у него было, словно он призрака увидел. Дей встревоженно покосился на него и слегка пнул локтем в бок. Он не знал, что Учиха сейчас вспоминает вот точно такое же лицо с пустыми глазами и голову, раздавленную сапогом Чёрного генерала. - Второго я знаю, — негромко бросил Итачи. — Это Ацуи Сафу, раньше сопровождал Кемоно. «Вот оно что, да, — пронеслось у Дея в голове. — Теперь понял». В позе Сафу угадывалась угрожающая ленца Вестницы Войны, а первый демон сложил руки на груди со знакомой надменностью Алого генерала. - Какая, м, прелесть, — хмыкнул Тсукури, вызывающе улыбнувшись. — Нам достались кохаи великих демонов. Ацуи хрустнул шеей и медленно поднял руку, указывая пальцем прямо в грудь Итачи. - Я за тобой, Волкодав, — пророкотал он, и радужки его съёжились под натиском расширяющихся зрачков. - Я польщён, — дёрнул уголком губ Итачи, медленно вытягивая катану из ножен. — У меня есть возможность обезглавить второго брата. - А я за тобой, — дружелюбно махнул Дейдаре низкий демон, и на браслете у него молнии заплясали с утроенной яростью. - Это, м, нечестно! — Тсукури с напускным возмущением повернулся к Учихе. — У вас тут личные счёты, да, а меня хочет грохнуть вообще какой-то, м, левый отморозок! Я ж так-то без понятия, кто это! Пакостность момента была непоправимо нарушена. Итачи посмотрел на Дейдару с вежливым недоумением, демоны синхронно криво усмехнулись, и это было немного жутко. - Это ничего, — с угрожающей лаской кивнул Дею демон. — Меня зовут Рюга. Из-за тебя погиб Вайрудо Кума, и я отомщу тебе за моего генерала. - М-да, — Тсукури скривился. — Я ж тебе дорожку расчистил, а ты обижаешься, да. Где алый плащик, м? Итачи устроенный подрывником цирк забавлял. Рюга же с прежней жуткой доброжелательностью кивнул и ответил: - У нас теперь новое командование. Но спасибо за заботу. Мы тронуты, да, Сафу? Ацуи с каменным лицом продолжал рассматривать Учиху, ноздри у него раздувались, как у почуявшего кровь зверя. Рюга перевёл взгляд на Дейдару, и улыбка сменилась хищным оскалом: - Было приятно пообщаться, но вам, думаю, уже пора. Счастливого пути в мир иной. Левый фланг накрыло электрическими дугами.***
Центр горел. Там, на острие атаки, где бушевали Учихи, бесновались языки пламени, и в их диком свете Цунаде, одним ударом крошившая скелет целиком, казалась особенно страшной. Демоны бросались на неё пачками, но вопили не от азарта, а от ужаса. Отряд, прикрывающий Хокаге, ясно видел выкатившиеся глаза, полные отчаянного страха, кривые оскалы и трясущиеся руки, видел смертельную бледность и вставшую дыбом шерсть. От этого становилось ещё страшнее, потому что обладатель чудовищной воли, раз за разом бросавший своих подчиненных на верную смерть, в любой момент мог возникнуть перед ними. Юки вытирала со щеки копоть и смахивала со лба пот — здесь было жарко, как в пекле. В ход шли в основном стихии Огня и Молнии, постоянно грохотали взрывы, так что Китаказе душил густой зной битвы. Кланы Скрытого Листа развернулись широким клином, вгрызаясь в первую фалангу с такой сокрушительной яростью, что строй демонов начинал ломаться пополам. Свою лепту вносил и Субараши, который время от времени сверкающим копьём падал с небес и на бреющем полете чертил по земле огненные узоры. Удзумаки минут пятнадцать назад резко ушёл вправо, потому что отряд Скрытого Песка неожиданно опрокинуло назад полчище волков, которое прикрывали тяжёлые латники. Гаара безжалостно молол им кости песчаными волнами, но ему явно требовалась помощь. Юки не возражала. Её больше интересовало, догнал ли Итачи того ловкого иллюзиониста-рукопашника, который едва не сломал ей челюсть. Учиха пока не объявлялся, и это немного тревожило Китаказе. Впрочем, времени на волнения у неё не было совсем. Юки с рычанием прошибла сунувшемуся к ней демону грудь ледяным копьём, сходу трансформировала древко в широкое лезвие и разрубила тварь пополам. Потом пустила чакру в землю, промораживая почву, и резким взмахом руки подняла ледяной торос, отшвырнувший тройку всадников от упавшей Цуме. Глава клана Инузука благодарно отсалютовала ей и, свистом подозвав своего громадного нинкена, танцующей походкой двинулась к поднимающимся врагам. Юки на мгновение даже пожалела их, заметив жуткий оскал женщины. Левую часть отряда Конохи опекала троица Ино-Шика-Чо. Шикамару, этот тринадцатилетний сонный парень, занял место погибшего отца и неплохо прикрывал Иноичи и Чоузу, причём обычно ленивый взгляд полыхал такой мрачной решимостью, что Китаказе невольно зауважала нового главу клана Нара. Сама Юки думала об этом задним числом, остервенело выкашивая врагов направо и налево. Она старалась не особо тратить чакру — драконье чутье подсказывало ей, что настоящая битва ещё не началась. Китаказе внимательно следила за битвой, оценивая, анализируя и прикидывая исход. Шиноби дрались с потрясающей силой и отвагой, но даже то, что самые сильные воины человечества выступили единым фронтом, не помогало им переломить ход битвы. Неистово сражающаяся Коноха, конечно, пока удерживала прежние позиции, даже продвинулась немного вперёд. Передовая фаланга армии демонов разбивалась об неё, как волна о гранитный утёс, но фланги армии людей потихоньку отступали под натиском флангов. Необъятно широкий строй демонов уже почти взял шиноби в полукольцо. «Чтоб вас всех», — бешено оскалилась Юки и выбросила вперёд руку. Гряда ледяных шипов пронзила целый отряд копейщиков, вздёрнув их на кольях, и алое на белом смотрелось, на вкус Китаказе, великолепно. Так просто демонов она не пропустит. И тут её окатило таким ощущением опасности, что волосы на затылке встали дыбом. Повинуясь взвывшим инстинктам, Юки ударила узкими ледяными лезвиями во все стороны. Опасность словно бы отодвинулась, но не исчезла совсем. Замешкавшийся чунин Листа, отставший от своей команды всего на дюжину шагов, вдруг покачнулся, захрипел, взмахнул руками и завалился набок. Рядом с ним не было никого. Юки метнулась к несчастному, перевернула его на спину, и её продрал по позвоночнику липкий холод. У чунина было перерезано горло. Китаказе вскинула голову и впилась взглядом в пространство. Грозовые драконьи глаза блестели электрическими искрами. На какую-то секунду Юки показалось, что среди дыма и вспышек она разглядела призрачный силуэт. Она сосредоточилась ещё сильнее, в висках заломило, но зато появилось смутное ощущение чужой чакры, слабой, неуловимой, никакой. Она словно обтекала рецепторы, как прохладная вода горного ручья, совершенно прозрачная под солнцем. Юки, глухо зарычав, направила к глазам столько чакры, что зрачки прострелило болью. У неё не было потрясающих драконьих глаз Наруто, но кое-что она всё-таки могла увидеть. И увидела. Недалеко от неё в воздухе, на уровне её роста, горели два полупрозрачных жёлтых круга размером с небольшие монеты. Они едко светились изнутри, словно два болезненно слабых солнца, и были повёрнуты прямо к Юки. Китаказе потребовалось всё её самообладание, чтобы сдержать слабый вскрик — до того это было жутко. Потом один из кругов вдруг схлопнулся в горизонтальную щель и раскрылся снова. В лихорадочно тлеющей жёлтой бездне, кажется, появилась насмешливая издевка, и до Юки наконец дошло, что происходит. Ей подмигнули. Круги усекли сверху и снизу — жёлтые глаза незримой твари сощурились. А потом они просто растворились, и чувство опасности укатилось куда-то к правому флангу. Юки утёрла каплю пота с виска. «Какого дьявола тут вообще творится?»***
Наруто оказался на самом краю правого фланга. Сначала он латал дыру в обороне Суны, причём так усердно, что песчаники перешли в наступление. Раса на пару с младшим сыном был реально страшен: золотой песок, наполняя воздух нервным звоном, вмуровывал демонов в землю живьём, крошил их в гробницах, раздирал на части, сажал на колья, а песок обычный гасил абсолютно все атаки, направленные в сторону центральной части отряда. Убедившись, что помощь им больше не нужна, Удзумаки хотел было вернуться в авангардный клин, но тут увидел, что дальняя часть чёрной фаланги уже зашла сбоку и навалилась на Кумо с двух сторон. Райкаге уничтожил передовой отряд демонов, но ему пришлось тут вернуться на прежнюю позицию — наступающие орды пошли вразнос, спровоцировав его младшего брата, джинчурики Восьмихвостого, использовать силу биджу. Пока он не выпустил шестой хвост, всё шло просто замечательно, но как только вокруг объятой чакрой головы Би закончил формироваться тяжёлый рогатый череп, случилось что-то экстраординарное: Хачиби вдруг впал в ярость и ударил по своим. Крики боли и недоумения смешались в один пронзительный стон, а взбесившийся Восьмихвостый взрыл рогами землю и медленно обернулся к своей команде, потерявшей от ужаса и шока дар речи. Наруто напружинил ноги, готовясь кинуться джинчурики наперерез, но на плечо ему легла руки Кьюби. - Я разберусь, — сказал Лис твёрдо. — Они, догадливые твари, вызвали демоническую ярость. Сейчас угомоню братца. - Только осторожнее, — кивнул ему Удзумаки. — А я займусь флангом. Курама с сомнением взглянул на него. - Не слечу я с катушек, — терпеливо пообещал Наруто, но внутри всё омерзительно свернулось от ужаса. — Таби за мной присмотрит. Вынырнувшая из гущи битвы Кошка уверенно заглянула Девятихвостому в глаза, и тот, криво усмехнувшись, бросился к Восьмихвостому, который начал издавать жуткий утробный звук, похожий на хриплый вой — человеческое тело не выдерживало гнева демона и начинало разрушаться. Удзумаки посмотрел Лису вслед и мысленно попросил успеть. Они с Некоматой, не говоря друг другу ни слова, метнулись ещё дальше вправо. Здесь Эй, уничтожая передовые отряды, чередой могучих ударов выворотил из земли целую гряду валунов, и демоны использовали их теперь в качестве укреплений. Часть фаланги продолжала обходить шиноби справа, от неё отделились два больших отряда: один занимал позиции среди камней, а другой готовился ударить в армию шиноби. Удзумаки дико оскалился — пришло время сбросить напряжение последних дней и наконец отвести душу. Сегодня демоны захлебнутся кровью. Он напряг ноги, медленно хрустнул шеей, с наслаждением чувствуя, как натягиваются под кожей сильные мышцы. Сила бурлила в нём, пенилась и искрила, впрыскивала в глаза болезненный азарт. «Начнём охоту», — Наруто наклонил голову вперёд, исподлобья оглядел бросившийся вперёд отряд демонов, возглавляемый цепочкой волков, и сорвался с места. Он влетел в стаю стремительно и резко, разбрасывая вокруг накаленные молнии. Волки корчились и захлебывались воем, а шкура обугливалась на них, отваливаясь клочьями и открывая обожженную плоть. Не давая демонам ни секунды опомниться, Удзумаки бросил два куная, наполнив их чакрой Ветра, и сложил лаконичную печать. В то же мгновение воздух содрогнулся от резкого свиста, когда стальная стена теневых кунаев ударила в первый ряд тяжёлых латников, следующих за волками. Чудовищный лязг повис над полем боя, а потом взорвался дикими криками агонии. Кунаи прошивали доспехи насквозь, отдирали наручи вместе с конечностями, сминали шлемы и вспарывали плоть. Несколько шеренг рухнули одна за другой как подкошенные, а потом трупы полыхнули длинной феерией вспышек — на рукоятях кунаев Удзумаки оставил взрыв-печати. Его окатило волной дыма и жара, грохот оглушил весь правый фланг, оставив после себя секундную звенящую тишину, которая тут же раскололась ликующим рёвом бойцов Скрытого Облака. Они получили долгожданную передышку для перестроения. Демоны опомнились очень быстро. Второй отряд спешно перегруппировался, сомкнулся в пятиугольник и с яростным визгом двинулся на Наруто. Удзумаки нехорошо ухмыльнулся, показывая удлиненные белые клыки, в льдисто-белых глазах его бушевала бездна. Демоны не ожидали, что он рванёт к ним навстречу, врезаясь прямо в клин строя и раздирая опешившему командиру грудь расенганом. Труп швырнуло через весь отряд, разбрасывая демонов в стороны, а на Наруто вдруг с двух сторон навалились каменные колонны. Зарычав от натуги, Удзумаки упёрся ладонями в каменные тиски и пустил по жилам грохочущую чакру, укрепляя каждую мышцу. Давление было чудовищным, но огненная буря в груди давала Наруто невероятную силу. Он с низким рокочущим звуком начал раздвигать колонны в стороны и широко оскалился, услышав вопли ужаса со стороны демонов. Сосредоточив на кончиках пальцев молнии, Наруто разнёс вдребезги вражескую технику. Расколотый разрядами гранит разлетелся во все стороны, калеча подобравшихся ближе противников. И тут на Удзумаки навалилась удушливая тяжесть. Он опрокинулся на спину, ударившись затылком о камень, и на мгновение потерял ориентацию. Над ним уже нависли отвратительные жвала, выпуклые нефтяные шары глаз алчно поблескивали, вдавливающие тело в землю сегментированные ноги старалась раздробить кости плеч. Паук низко пощёлкивал и мелко дрожал от нетерпения. Опомнившись, Наруто хлестнул его разрядом для острастки, и как только тварь завизжала, ослабляя хватку, вырвал руку и с размаху ударил между глаз, широко проведя костяшками по омерзительной морде. Все восемь глаз лопнули разом, демон хрипло взвыл, и Удзумаки отшвырнул его назад мощным ударом накачанных чакрой ног. Паук грузно шлёпнулся набок, но тут же вскочил, обезумевший от боли, и начал без разбора рвать ближайших к нему соратников. Потеряв к раненому противнику — всё равно свои добьют — интерес, Удзумаки круто развернулся и стремительно сократил расстояние между собой и здоровенной гиеной почти в два человеческих роста. На боках у твари были рыжие подпалины, глаза тлели догорающими углями, затылок почему-то венчали два коротких рога, а могучие челюсти как раз закончили крошить камень, которым заменил себя джонин Кумо. У ног демоницы валялись перекушенные пополам трупы — видимо всё, что осталось от его команды. Удзумаки, даже не пытаясь затормозить, врезался сразу обеими ногами гиене в бок, рассчитывая сломать рёбра, и едва не взвыл от боли — скелет у неё был словно базальтовый. Колени заныли так, что Наруто усилием воли пришлось удерживаться от падения на одну ногу. Гиена обернулась к нему, оскалив чудовищные клыки, и замахнулась. Удзумаки перекатом ушёл от атаки, успев отметить, что когти у демоницы соответствуют прочему: длинные, загнутые, с зазубринами по внутреннему краю, чтобы наносить больше ущерба, раздирая плоть на лоскуты. Не успел Наруто выйти из кувырка, как из земли за ним протянулась цепочка длинных гранитных шипов, стремящихся пронзить его насквозь. Направив в ногу чакру молнии, Удзумаки с вертушки снёс ближайшее острие, пропуская через камень электричество и нейтрализуя технику. Гиена издала жуткий булькающий звук, похожий на смешок, и прыгнула. Поджарое тело на мгновение зависло в воздухе, а потом обрушилось всей тяжестью на то место, где только что стоял Уздумаки. Взметнулось вверх облако каменной крошки, крупно вздрогнула земля, и гиена разочарованно взвыла, рванув пустыми когтями камень. Наруто рухнул сверху ей на загривок, зарываясь обеими ладонями в густую короткую шерсть, и пустил по телу демоницы разряд. Она дернулась, тонко взвизгнув, но тут же подавила судороги. Мощное тело уже начало регенерировать. Оскалив зубы, Удзумаки вонзил ей в загривок кунай по самую рукоять, пачкая пальцы в горячей липкой крови, и пустил сквозь сталь чакру Ветра, сосредоточившись на её форме. Сначала узкое воздушное лезвие насквозь пронзило мощную грудную клетку, и гиена, встав на задние лапы, взревела так, что у Наруто заложило уши. Вцепившись в шкуру твари, он мысленным приказом развернул тонкий воздушный стержень в смертоносные полукружья секиры. Оглушительный рёв перешёл в вой и резко оборвался. Разрубленная пополам гиена завалилась набок, кровь хлестала на землю рекой. Наруто соскочил с трупа, оскальзываясь на горячих потеках, и кинулся в бой снова, проигнорировав благодарный взгляд джонина Кумо. Сейчас Удзумаки было не до признательности. На него бросилась с вывернутого из земли камня крупная крылатая тварь, залёгшая там в засаде. Пасть её была распахнута, клыки без десен и губ матово блестели на солнце, дым сваливался с крыльев клочьями. Наруто вскинул руку, готовясь принять удар каскадом молний, что не избавляло его от прямого контакта, но тут на демона сбоку обрушился узкий шквал ветра и буквально порубил его на куски, отбросив далеко в сторону. Удзумаки моргнул и мельком глянул вправо. Темари со звучным щелчком сложила веер и приветственно козырнула. Бирюзовые глаза её пылали. Наруто благодарно махнул рукой и вернулся к схватке. Он сшиб одним ударом кинувшегося к нему мечника, перерубил ноги коню одинокого всадника и удачно подставил колено ему под затылок, когда жеребец завалился набок. Шея сломалась со звонким хрустом, всадник мгновенно перестал дышать, а конь жалобно заржал, и на губах у него выступила кровавая пена. Удзумаки задним числом вспомнил, что лошади вообще-то тоже демоны и работают с всадниками в тандеме, так что умирают вдвоём. Мысль эта не вызвала в нём никаких эмоций — перед глазами колыхалась багровая пелена. Неожиданно затылок окатило холодом, и Наруто ощутил близкое присутствие Кошки. Оказывается, Некомата всё это время была рядом, не менее результативно раскидывая демонов. Почувствовав, что Удзумаки слишком увлёкся, она решила вмешаться и послала ему сложный мыслеобраз. Наруто увидел самого себя, с ног до головы вымазанного кровью, страшно бледного, с кривой полубезумной улыбкой, так похожей — Ками-сама… — на оскал Кемоно. Глаза у него полыхали лихорадочным ледяным огнём, немигающий взгляд перепрыгивал с одного демона на другого, и каждый из попавших в поле зрения падал замертво. Удзумаки не просто был чистая ярость, он казался самым опасным демоном на всем правом фланге. Наруто мотнул головой, стараясь прийти в себя. Истеричная жадная буря, метавшаяся у него под рёбрами, подчиняться не желала и требовала выхода, требовала крови и убийства. Противостоять ей было практически невозможно, потому что это бушевала квинтэссенция ненависти и боли, которых в последние дни оказалось слишком много. Тем не менее, ярость поутихла, испугавшись самой себя, и Удзумаки крошил демонов чуть более хладнокровно и вдумчиво, но всё равно получал от этого слишком ненормальное садистское удовольствие. Теперь он чувствовал, что чуть левее Темари продолжает шинковать демонов узкими ветряными лезвиями, а по правую руку лютует Некомата, не позволяя врагу обойти их ещё дальше с фланга. Кьюби, кажется, занял место благополучно вырубленного Хачиби в центре отряда Кумо. Бой кипел и набирал обороты. Демоны осознали, что продвигаться дальше невозможно, пока они не избавятся от помехи, и навалились всей фалангой, пустив в обход жалкий резервный отряд. Их было много, очень много, они давили и душили, сминали количеством, и в груди Наруто медленно копилось глухое раздражение. Движения его становились всё резче, глаза стремительно холодели, и Ниби начинала с опаской на него коситься. «Хватит с меня!», — наконец мысленно рыкнул Удзумаки, складывая серию печатей. В груди всколыхнулось кипящее марево силы, ударило опьянением в голову и жаром покатилось в руки. - Стихия Шторма: Фронт Циклона! Воздух похолодел, резко запахло озоном. Демоны настороженно вскинулись, почувствовав скопившееся напряжение, но было уже поздно. Узкая полоса рокочущего ветра, полного искристых молний, штормовым валом покатилась вперёд, сминая угодивших под неё чудовищным давлением в десятки атмосфер, а потом добивая раскаленными электрическими дугами. Над полем боя висел долгий оглушительный раскат грома, от которого начинала кружиться голова, искристое бешенство стихии сметало демонов, как пыль. Воздух трещал от выплеснутой в него чакры, рокот бури совершенно пожирал дикие предсмертные вопли, а земля за техникой оставалась обожжённая, алая от крови, запруженная изломанными останками и покореженными доспехами. Наконец циклон насытился и, развернувшись широким полукругом, рассеялся. Тишина после него показалась настолько неожиданной, что ближайшие к их краю шиноби Кумо начинали окликать друг друга, чтобы убедиться, что не оглохли. Конечно, в Скрытом Облаке молния и ветер были типичными стихиями, но… чтобы использовать противоборствующие друг другу элементы одновременно и в таких масштабах — на такое они были не способны. Удзумаки рукавом вытер копоть со щеки и облизнул пересохшие губы. Дико хотелось пить. Из многочисленной орды врагов его технику пережили только единицы. Сейчас они поспешно отходили к основным силам. Собственно, проблема на правом фланге была решена: демоны, конечно, продолжали упорно давить на центр отряда Кумо, но справа обходить не пытались — некому было обходить. Подспудно Наруто обнаружил, что Кумо тоже сосредоточило свои силы на противнике прямо перед собой, и здесь они остались втроём, полуприкрытые от основной схватки грядой валунов. Темари подошла к нему, закинув на плечо веер, и протянула флягу с водой. Удзумаки благодарно посмотрел на неё и присосался к горлышку. Вода была горьковатая, но очень свежая, поэтому Наруто без зазрения совести выхлебал почти половину. - Ну нифига себе, — резюмировала Собаку но, оглядывая последствия его техники. Наруто пожал плечами, мол, что такого-то? Темари хмыкнула, но ничего говорить не стала. К ним приблизилась Некомата, положила руку Удзумаки на плечо и несильно сжала. Наруто благодарно коснулся её пальцев, признательный за поддержку. Ему вновь стало не по себе, слегка закружилась голова. Сердце неровно забухало в груди, ускоряясь. Наруто разогнал чакру по телу, и муть вроде отступила. - Что теперь? — негромко спросила Таби. - Подождем Ку и пойдём на левый фланг, — после недолгого молчания отозвался Наруто. — Суба говорит, что там творится что-то фееричное. - Насколько фееричное? — тут же заинтересовалась Темари. - Итачи и Дей устроили крупномасштабный поединок с парой демонов. Один использует Райтон, второй — Дотон, и кажется, оба довольно сильны. Правда, оба хотят поквитаться со строго определенным противников, — охотно поделился Удзумаки. Разговор его здорово отвлекал. — Звучит заманчиво, — усмехнулась Собаку но. С камня к ним спрыгнул Девятихвостый. Он был немного взъерошен, но выглядел целым и невредимым. «Ну, неудивительно», — хмыкнул про себя Наруто. Нужно что-то совсем из ряда вон, чтобы свалить Кьюби но Йоко. Лис кивнул всем присутствующим, оглядел развороченное поле боя, присвистнул. - Ладно, — вдруг сказала Темари. — С вами хорошо, но бой идёт. Бывайте. Она, закинув веер на плечо, медленно пошла в сторону битвы. Наруто вдруг ощутил волну сомнения, сменившуюся тут же болезненным гневом, жарко окатившим грудь. Он на мгновение испугался, но потом понял, что это не его эмоции — это были чувства Мататаби. Некомата сощурила разные глаза в полыхающие щёлочки, сложила руки на груди и грянула: - А ну стоять! Темари замерла, не оборачиваясь. Плечи у неё напряглись на мгновение, но тут же расслабились, и поза неуловимо переменилась. Курама и Наруто в одинаковом недоумении смотрели на Некомату. Она вызывающе улыбнулась и прорычала: - Никуда ты не пойдёшь, тварь. Удзумаки нервно переглянулся с Лисом. Происходило что-то странное. Темари подняла голову. - О, — протянула она с какой-то незнакомо жуткой интонацией и обернулась к ним через плечо. Бирюзовые глаза горели чужим хищным огнём, на губах змеилась едкая улыбка. — Быстро же ты меня раскусила. - Я начала подозревать ещё тогда, когда ранили Какаши, — прошипела Некомата. — Он сказал что-то очень важное, что ты отчаянно хотела скрыть. Уж тебе ли не знать, что джонин такого уровня не может просто бредить, тем более, если он узнал своего Каге? Темари развернулась к ним всем корпусом, откинув голову назад. Бирюза в радужках расплывалась, выцветала, сменяясь текучей ртутью, полной насмешливых искр. Удзумаки вдруг стало невероятно жутко видеть на знакомом лице чужое хищное выражение, словно кто-то посторонний изнутри тянул лицевые мышцы. Наруто активировал все чувства на полную, но перед ним клубилась знакомая свежая чакра Ветра, это был точно её запах, и даже драконьи глаза не видели изъяна. Перед ним была абсолютно точно Темари. И совершенно не она. - Смотри на ауру, — бросила Ниби. — Эмоции привычные: азарт, лёгкая жажда крови, нормальная веселость, вброшенная адреналином, — но шлейф над ними другой. У Темари никогда не было этой холодной насмешки. Наруто тщательно впитал ауру и понял, что Мататаби права. У этой неизвестной твари ощущался непривычный скользкий холод, смазывавший восприятие. Осознание прошибло его ослепительной молнией. ...стихия Ветра... ...огромные запасы чакры при отличном контроле... ...убитые знали нападавшнего... ...караульные из Суны... - Не может быть, — побелевшими губами прошептал Удзумаки. В груди мешались в дикий коктейль шок, облегчение и бешенство. ...светлые волосы... Не-Темари перехватила его растерянный взгляд, понимающе ухмыльнулась и дернула себя за светлый хвостик. Минутное ошеломление тут же схлынуло, вместо него внутри взорвалась алая ярость, тут же взятая под контроль разумом. Решительно отбросив назад головокружение, Наруто сделал шаг вперёд и вскинул голову. Глаза его полыхнули ледяным голубым пламенем. - Было занятно наблюдать, как ты сжирал сам себя изнутри, — пропела не-Темари с издевательской лаской. — Человеческая совесть такая забавная. А самое приятное, что ты был так занят самокопанием, что даже не пытался включить голову и искать убийцу. Поймай ты меня раньше, некоторые остались бы живы и здоровы. Если бы Удзумаки умел убивать взглядом, то демоница превратилась бы в горстку пепла. Кьюби и Ниби встали по обе стороны от него, но пока не нападали. Обменявшись стремительной серией мыслей, все трое решили попытаться вытянуть у неё цель проникновения. - За это я возьму отдельный процент, — рокочуще ответил ей Удзумаки. — Покажись, хватит прятаться. - Как угодно, — улыбнулась не-Темари, и Наруто передернуло. Черты знакомого лица начали сминаться и растягиваться, словно оно шло рябью, отчетливее проступили скулы, подбородок заострился, изменился абрис рта, губы налились темно-вишневым, лоб стал выше, брови приобрели чуть надменный излом. Волосы потемнели, окрасились в оттенок кофейной гущи и упали на спину шикарным длинным хвостом. Кожа стала бронзово-смуглой. Разрез глаз сузился и растянулся, приняв миндалевидную форму. В радужках переливалась ртуть. - Моё имя Ханша, — произнесла демоница совсем другим, более бархатным и грудным голосом. - Не могу сказать, что рад знакомству, — угрожающе ответил Девятихвостый. — Что ты сделала с Темари? Ханша спокойно улыбнулась. - Поглотила душу и забрала тело. Ваша подруга, к сожалению, уже давно мертва. Глаза Наруто расширились. Он вдруг вспомнил битву на холмах, странный искристый свет и ощущение ускользающей чакры. - Так ты ещё тогда?.. - Да, с самого начала, — обнажила клыки демоница. — Ты бросился со своими дурацкими вопросами раньше времени, я не успела до конца разобраться в воспоминаниях и ошиблась в твоей фамилии. Укимаки. Ну конечно. Как он мог не заметить? Ханша перекатила веер с одного плеча на другое, придерживая руками за края. - Интересная игрушка. Пожалуй, оставлю её себе. - Мразь, — рявкнула Некомата, и Ханша поморщилась. — Что тебе здесь вообще нужно? Улыбка демоницы сделалась шире и приобрела пугающий оттенок. Она сделала шаг назад и в сторону, оказываясь ближе к скалам. - Неверный вопрос. В ту же секунду скальная поверхность блеснула, разгладилась световой полосой, как огромное зеркало, и истаяла. Из трещины меж валунов вышла ещё одна — очень похожая на Ханшу — демоница. Только волосы у неё были совершенно белые, почти бесцветные, потому резко контрастировали со смуглым лицом, на котором горели ярко-синие сапфировые глаза. Демоница встала на расстоянии вытянутой руки от Ханши и отзеркалила её усмешку. - Правильно будет спросить, что нам здесь нужно. Между двумя демоницами вдруг вспыхнули два жёлтых круга, а потом из пустоты прорисовалась фигура. Она была выше своих спутниц, но такая же смуглая, с чёрными как смоль волосами и с тонкими чертами лица. Она не усмехалась, только приподняла уголок губ, а глаза — жуткие жёлтые радужки без зрачков — смотрели прямо и вызывающе, с пугающей равнодушной серьёзностью. Наруто внешне остался невозмутим, но внутри у него всё перевернулось. Всё это время среди них было три — три! — демона, три шпиона, три безжалостных убийцы, и никто не почуял, не выследил. Более того, они ведь могли давно развалить армию шиноби изнутри, уничтожить весь генералитет, посеять смуту и сомнения, но почему-то ничего не сделали, ограничившись серией точечных убийств. Почему? «Нет времени выяснять, — мрачно сказал себе Удзумаки. — Прикончи их». Желтоглазая демоница, бесстрастно посмотрев ему в глаза, взмахнула рукой: - Я — Томей, справа — Ханша, слева — Кьёмэн. - Меня не интересуют ваши имена, — заносчиво бросила Некомата, оценивающе разглядывая троицу перед собой. — Мне интересно, почему вы не воспользовались элементом неожиданности. Томей, сощурив и без того узкие ярко-жёлтые глаза, вдруг слащаво улыбнулась. - Мы — Крадущиеся Кошки. Гуляем где вздумается. Все трое синхронно подняли правые руки. На предплечьях, от запястий до самых локтей, у них чернели татуировки в виде крупных кошек, больше похожих на пантер. - Ну так прогуляйтесь на тот свет, — с дружелюбным бешенством улыбнулся Курама и сорвался с места. Томей без труда уклонилась от прямого удара, мягко отведя кулак Лиса в сторону, а потом вдруг без замаха врезала ему коленом в солнечное сплетение, немыслимым движением подтянув ногу к груди. Курама охнул, но тут же сменил ведущую ногу и уклонился от следующей атаки, выпуская свою фирменную волну дымящейся чакры. По губам Томей снова скользнула издевательская усмешка, и она вдруг прыгнула прямо на Кьюби, стремительно сокращая дистанцию. Пылающая сила омыла её, как вода обтекает камень, и не причинила никакого вреда. Ханша, блестя ртутными глазами, уже дралась с Некоматой, используя веер Темари не менее — если не более — искусно, чем его бывшая владелица. Она без труда ворочала им и в сложенном состоянии, пытаясь дотянуться стальными краями до висков Ниби, а та покрыла руки голубоватым пламенем и сформировала из него длинные загнутые когти. Пропустив веер над головой, Таби резко подалась вперёд и почти достала до горла демоницы. Ханша вдруг довольно улыбнулась и схватила её за запястье, чуть не вывернув его из сустава одной мёртвой хваткой длинных пальцев. Некомата гортанно зарычала, пламя объяло её руку до локтя, кожа на ладони Ханши обуглилась и мгновенно прогорела почти до кости, но демоница не отпустила её — по её руке вверх шла странная пульсирующая рябь. Наруто же оказался лицом к лицу с Кьёмэн. Противница, изящно уходя от всех его атак, заманивала его все дальше и дальше от хвостатых, оттягивая ближе к камням. Удзумаки пустил в ход молнии, окружившие его искристым полукольцом, но Кьёмэн отводила их узкими зеркальными гранями, появлявшимися у неё на ладонях. Когда между ними и другими дерущимися оказалось больше пятидесяти шагов, демоница вдруг вскинулась и сложила серию незнакомых Наруто печатей. Мгновение — и их окружили полупрозрачные золотистые зеркала, расположенные под всеми возможными углами. «Как тогда», — успел подумать Удзумаки, а потом пространство вокруг полыхнуло белым слепящим светом, ударившим в зрачки с такой яростью, что у Наруто закружилась голова. Не давая себе опомниться, он во все стороны ударил молниями, чтобы не позволить Кьёмэн ударить из слепой зоны. Раскаленные ветвящиеся электрические дуги только добавили света, и Наруто прикрыл рукой глаза, чувствуя жар собственной техники. Свет ослаб, а потом пропал совсем. Удзумаки провел пальцами по лицу и ухмыльнулся. Он угадал: зеркала были тончайшими водными пленками, а демоница углами наклона ловила солнечные лучи и замыкала их в ловушку. Стоило молниям вскипятить воздух, испарив крупные полотна влаги, как техника прервалась. «Молись», — пророкотал он про себя, бросаясь к растерянно замершей Кьёмэн. Демоница неловко вскинула руки, пытаясь выставить блок, но Наруто был быстрее. Охваченный свирепой яростью, он наполнил кулак чакрой, почти из ниоткуда появляясь перед ней, и с размаху ударил её в лицо. Сила атаки была такой, что он должен был просто вмять нос ей в череп и размозжить его. Руку вдруг прострелило такой болью, что Наруто не сдержал слабого вскрика. Кости горели огнём, плечо вывернуло из сустава, все тело глухо звенело от отдачи. Кое-как приземлившись на ноги, Удзумаки рванул себя за локоть, небрежно вправляя вывих. Перед глазами рассыпались огни, рука мгновенно онемела до плеча, на языке появился омерзительно горький привкус. «Как будто в гранитный утёс!», — провыл Наруто и оглянулся, тут же остолбенев. Он и правда ударил в гранитный утес. В вывернутую из земли здоровенную скалу, которая, как он считал, секунду назад была от него по левую руку. Кьёмэн, мерзко улыбаясь, стояла справа. Удзумаки, сверкнув глазами, снова рванулся в атаку, раскручивая на ладони расенган. Демоница не стала даже уворачиваться — удар прошёл сквозь неё, рассыпавшуюся на полупрозрачные осколки. В тот же миг они сжались в пульсирующий зеркальный шар, который раскрылся во все стороны толстыми стеклянными шипами. Острия прошили Наруто насквозь, в голове у него взорвалась целая Вселенная боли, кровь из распотрошенной грудной клетки стекала по их отражающей глади. Теневой клон с хлопком рассеялся. Третья уже Кьёмэн, стоявшая на прежнем месте — в дюжине шагов от каменной гряды — и наблюдавшая за схваткой со снисходительным интересом, приподняла бровь. Она действительно не сдвинулась ни на сантиметр, это пространство крутилось вокруг неё, как будто его грани переворачивали вокруг центра. Удзумаки, прикидывавшийся камнем в паре метров от неё, резко вернул себе привычный вид и попытался ударить демоницу снизу в челюсть. Бесполезно. Он снова стоял рядом с давешним утесом, а Кьёмэн — справа от него, сложив руки на груди. Наруто раздраженно зарычал и двумя резкими толчками нарушил ток собственный чакры. С его рук тут же слетел десяток сюрикенов, накрывая демоницу куполом траекторий. Она взмахнула рукой, зеркальные грани встали вокруг неё щитами, и сталь беспомощно скользнула по ним. Удзумаки, сосредоточенно нахмурившись, согнул пальцы, и сюрикены, нарушая все мыслимые законы физики, развернулись в воздухе и снова понеслись на демоницу. Каждый зубец удлинился искрящимся лезвием молний, и полыхающие электрически-белым диски рассекли Кьёмэн на куски — и она снова рассыпалась осколками. Наруто моргнул. Он снова стоял лицом к приснопамятному утесу, который теперь был иссечён длинными закопченными царапинами, а демоница помахала ему рукой, стоя на том же самом месте. - Значит, не иллюзия, — резюмировал Удзумаки, стараясь согнать поднимающуюся перед глазами багровую пелену слепого гнева. - Всего лишь система зеркал, — пояснила ему Кьёмэн. На губах её блуждала издевательская усмешка. — Ловкость рук и никакого мошенничества. Наруто благодарно кивнул ей, словно она передала ему салфетку за ужином, и начал нагнетать чакру в груди. Конечно, он не сможет закрутить циклон на земле, как тогда с Белым генералом над Конохой, но на эту тварь хватит и ослабленного Грома Правосудия. - Ты ведь её видел, — вдруг вкрадчиво сказала Кьёмэн, и её голос прозвенел трепетным стеклом. Удзумаки вздрогнул. — Видел, правда? Пепельную равнину с небом без солнца. От горизонта до горизонта только зола и осколки. Откуда она знает? - У меня точно такая же, — улыбка Кьёмэн стала шире. — И не только у меня. Демонам ведь надо держать где-то своё безумие, вот оно и выжигает место в твоей голове. Оно не терпит стен и лишних мыслей, ему нужен простор, чтобы буйствовать. Ты и сам помнишь, да? Мёртвый покой, а там, у самой границы, свернувшееся тёмное облако. Его и не заметишь, если не знать, куда смотреть, но мы-то оба знаем. Все демоны знают, что это — настоящий пепельный буран. Демоны? Что-то, видимо, отразилось на лице Наруто, потому что демоница насмешливо покачала головой. - Завязывай с этим, а? — она говорила без враждебности, с лёгким, призванным пожурить укором, как говорят с глупым младшим братом. — Пора уже признать: ты — один из нас. Сам ведь открывал двери, сам бродил по пустыне, никто туда тебя не звал. Убивали, конечно, мы, это правда, но какая разница, ведь ты не ровен час сделал бы это своими руками. Так чего ждать? Один из нас? Своими руками? - Девчонку, правда, твою жаль, — небрежно пожала плечами Кьёмэн, беззаботно продолжая: — Она ведь ещё верит, хотя я удивляюсь, как у неё крыша не съехала — при такой-то боли! С рукой Акуму ведь только разминалась, она у нас мастер пыток. Мошкой её зовёт, представляешь? И изгаляется так, что никакой фантазии не хватит, чтобы представить её страдания. А мошка твоя вопит, рвётся, давится кровью, плачет — и всё зовёт, зовёт тебя, в любви признается, дурочка. Наруто медленно темнел лицом, из глаз утекал рассудок, сменяясь тупой стальной ненавистью. А демоница всё говорила и говорила: - Я вот пропустила, как Акуму прижигала глаза. Очень жалею, это впечатляюще, особенно когда такие глазищи: большие, жемчужные, наивные, изящные. У меня вот совсем другие — синие и холодные. Так что я с большим удовольствием бы посмотрела, как эти её жемчужины съёживаются и вытекают, как кипящая смола. На свой манер даже красиво! А ещё… Поле боя взорвалось бешеными электрическими разрядами, словно тропический циклон враз обнажил все свои челюсти молний. Вспышка была такой силы, словно на земле зажглась новая звезда. Разряды ударили во все стороны, но Кьёмэн подняла зеркала и сомкнула их вокруг эпицентра огромным алмазом. Молнии забились внутри, создавая в зеркальной клетке чудовищное давление и опаляя своего создателя. Земля дрожала, воздух звенел напряжением, по гряде плясали яркие белые отблески, а под гладью зеркал ярился настоящий электрический ад. Молнии угасли в одно мгновение, клетка тут же рассыпалась, истощенная. Наруто, хрипя, поднялся с колен, пошатнулся, утёр кровь с подбородка и вскинул голову. Половина лица его была обожжена, кожа пузырилась ожогом, но в голубых глазах не было боли. Нет, в немигающем льдисто-голубом взгляде жила только мрачная жажда уничтожить. Кьёмэн вздрогнула и сделала шаг назад. В ту же секунду чудовищный раскат грома сотряс пространство. Звук молотом обрушился на землю, и весь правый фланг демонов — такой бесконечно далекий — взвыл от боли. Камень крошился, тряслись небеса, воздух стал густым и потёк в уши, сердце сбилось с ритма, мир закружился, а гром всё катился по Пепельным равнинам, как эхо циклопического взрыва. Кьёмэн мотала головой, совершенно потеряв ориентацию. Наруто хватило трех секунд, пока она приходила в себя, чтобы оглядеться. Теперь он понимал, как при всём своём безумии генералы умудрялись планировать бой, как шахматную партию: ярость бушевала в нём страшно и полновластно, уничтожив боль, сомнения и инстинкт самосохранения, но над ней стоял теперь кристально-ясный рассудок, который чётко и объективно выделял каждый факт, сшивал из них картину боя и просчитывал дальнейшие ходы. Время словно замедлилось, всё обрело потрясающую чёткость. Удзумаки теперь понимал: Крадущиеся Кошки тщательно изучили их и теперь выбрали себе максимально удобных противников. Кьюби был уже весь в крови, а все его уникальные атаки, основанные на чистой чакре, и даже его огонь не брали Томей, которая, полыхая ярко-жёлтыми глазами без зрачков, проходила через них свободно и то исчезала, то появлялась в самых непредсказуемых местах, сражаясь только врукопашную. Видимо, техники вызвали бы колебания чакры, которые помогли бы Лису вычислить местоположение невидимой противницы. Поодаль от него в бою сошлись две абсолютно одинаковые Некоматы, двигающиеся до того синхронно, что становилось страшно. Ханша украла не только облик Ниби, она полностью переняла её стиль и техники, и даже чакра у них была как одно целое. Таби была сильна тем, что по ауре угадывала настроение врага, но как можно прочитать саму себя? А Удзумаки оказался пленником зеркальной ловушки, не в состоянии достать Кьёмэн ни одной контактной атакой. Нужно было срочно менять ситуацию и наконец перерезать тварям глотки. При мысли о том, как Кьёмэн будет захлебываться кровью, у Удзумаки алчно дрогнули руки. Он, наверное, даже не побрезгует вырвать кадык. На весь этот анализ Наруто потратил чуть больше двух секунд. План созрел в голове мгновенно, простой — и совершенный. Кьёмэн только успела прийти в себя, как Удзумаки во все стороны ударил волной сжатого воздуха, корежа зеркала — мир забавно поплыл — и снова сбивая ритм демонице. Ещё мгновения ему хватило, чтобы направить чакру к ногам и прыгнуть, бросая хвостатым оглушительную мысль: «Меняемся противниками! Немедленно!» Не позволяя себе засомневаться, он коснулся марева чудовищной мощи, огненным морем колыхавшейся на дне его сознания. Пламя тут же рванулось, обжигая жилы, к глазам, залило радужки раскаленной алой лавой и сжало зрачки в узкие вертикальные золотые полосы. Удзумаки вообще опасался пользоваться этой силой, потому что не хотел кончить, как Кемоно, но теперь ему было всё равно — его демоническая ярость приняла свою завершенную форму. Оптический камуфляж Томей не был для него теперь помехой, он ясно видел все её движения, как и смазанный силуэт какого-то огромного кошачьего за её спиной — второе обличие. Приземлившись между ней и Курамой, Удзумаки с размаху ударил её кулаком в грудь, вышибая из лёгких воздух, и сразу, разворачивая корпус, локтем в лицо. Томей хрипло вскрикнула, нос с хлюпаньем провалился куда-то в череп, брызнула кровь. Наруто раскусил её способность: Томей абсолютно синхронизировала свою чакросистему с природной энергией вокруг, создавая подобие неограниченного режима Отшельника, и все техники проходили сквозь неё, как сквозь воздух, а малейшие колебания среды вокруг она ощущала в то же мгновение, так что ни гендзюцу, ни стихийные техники не могли против неё сработать. Потому Удзумаки ушёл в чистое тайдзюцу, безжалостно избивая лидера Крадущихся Кошек. Кьюби переключился на пару Некомат. Он азартно заорал: - Прости, любимая! — и вломил одной из них в челюсть с такой силой, что её швырнуло далеко в сторону. Вторая Некомата лучезарно улыбнулась, чмокнула Лиса в губы, влепила ему затрещину и бросилась в лабиринт зеркал. Томей, собравшись с силами, начала ставить блоки и даже пару раз чувствительно достала Удзумаки по рёбрам, но он был неостановим. Пробив демонице по колену, он зашёл за спину, ногой находя почки, потом поднырнул сбоку, обрушивая кулак снизу на челюсть и с удовлетворением ощущая, как она ломается. Томей взвыла и с размаху ударила ему в плечо, перебив ключицу. Левая рука Наруто, ушедшая в замах, тут же обмякла, но Удзумаки, не чувствуя боли, завершил разворот корпусом и попал ослабевшими пальцами ей по глазам. Томей пошатнулась и захрипела. Кьюби кружил вокруг Ханши, захлестывая её волнами кипящей чакры и калеча каналы. Демоница хрипела, её облик шёл рябью, лихорадочно сменяя тысячи украденных лиц, сквозь которые всё чаще проступало её настоящее. Зайдя сбоку, Курама ударил когтями ей по рёбрам, вспарывая плоть, но не позволяя себя коснуться. Ханша визжала, отбивалась, сыпала стихийными техниками всех видов, но они выходили всё слабее, а Лис легко отражал их языками багрового пламени. Кьёмэн пыталась запереть Некомату в зеркальную спираль, но всё было бесполезно. Ниби насмешливо рычала: - Тут одна любимица Бога Смерти! Она уже настроилась на ауру демоницы и прекрасно чуяла её, игнорируя зеркала как таковые. Кулаки, объятые пламенем, легко прошибали ртутную гладь, раз за разом добирались до самой Кьёмэн, оставляя на бронзовой коже дымящиеся ожоги. Демоница, пища и воя, взгромоздилась на камни, пытаясь уйти от Некоматы, и тут же сменила обличие. Огромная тёмная тигрица, покрытая огненными полосами, сощурила пылающие глаза, взревела и прыгнула, хлеща хвостом с огненной кисточкой на конце. Ниби азартно хохотнула и тоже перекинулась в крупную голубовато-серую львицу, по шкуре которой прокатывались волны искрящего чёрно-синего огня. Они сшиблись в воздухе, опрокинулись набок и визжащим клубком из когтей и клыков покатились по земле, раздирая друг другу бока и животы. Томей, избитая уже до неузнаваемости, отчаянным рывком разорвала дистанцию, не пытаясь больше использовать невидимость, и переменила облик. Удзумаки сначала даже глазам своим не поверил, когда увидел махайрода: громадного саблезубого тигра с бледными полосами на боках. Жёлтые глаза без зрачков яростно метались по полю боя, в них боль мешалась с бешенством. Томей была куда больше Кьёмэн, просто огромная — в три человеческих роста в холке. Длинные загнутые клыки спускались у неё ниже подбородка и матово блестели молочной белизной. Томей прыгнула, невероятно стремительная для своих размеров, и Наруто едва успел убраться с линии атаки, когда чудовищные когти ударили в то место, где он только что стоял. Махайрод стремительно развернулся и взревел так оглушительно, словно это обрушился горный склон. Кьёмэн вторила ему. Тигрица вырвалась из захвата Некоматы, отпрыгнула назад, упёршись ногами в вертикальную скалу, оттолкнулась и снова обрушилась на неё сверху. Ниби, бешено скалясь, поднырнула под расставленными лапами и ударила демоницу лбом в подбородок. Кьёмэн на миг потеряла ориентацию, но Таби этого хватило, чтобы опрокинуть её на спину, надёжно упереться передними лапами ей в плечи, задними начать рвать незащищенный живот и вогнать клыки в горло. Тигрица взвыла, её пылающая пасть начала заполняться кровью. Ханша тоже попыталась сменить облик, но Кьюби ударил её в висок и вбросил особенно большую порцию своей чакры. Демоница взвыла, её вторая сущность билась в судорогах и обугливалась под натиском едкой силы Лиса. Кьёмэн перестала биться в когтях Некоматы, её глаза неподвижно уставились в небо, стальные мышцы обмякли. Наруто впечатал в бок махайрода расенган, раздирая шерсть и кожу. Вой демоницы был для него дивной музыкой. Обойдя её сзади, он безжалостно рубанул кунаем по основанию хвоста, отсекая его. Томей вскинулась на дыбы, оглушительно воя, и открыла Удзумаки живот. Со страшным оскалом тот взмахнул руками, спуская с пальцев ветряные лезвия. Они ударили в плоть, как гигантские когти Кумы, сокрушили рёбра и начали рвать внутренние органы. Демоница захлебнулась рёвом и воем, тяжело рухнула на все четыре лапы, замотала головой. Молнии ударили ей в морду, выжигая страшные жёлтые глаза, а Наруто уже оказался под её подбородком и вонзил кунай в шею, повторяя тот же трюк, что и с гиеной. Томей успела хрипло взвизгнуть, а потом голова её рухнула на землю, и изувеченное тело завалилось набок. Глава Крадущихся Кошек была мертва. Некомата снова приняла человеческий облик, поправила хвосты и пошла к Девятихвостому. Тот стоял, уперев ногу в грудь распростертой на земле Ханши, которая всё ещё нагло ухмылялась, хотя рот её почернел от крови. Ртутные глаза горели чистой ненавистью. - Чувствуешь, насколько ты жалкая? — спросил у неё Курама, издевательски щеря клыки. - Это я-то? — слабо зарычала Ханша. — Я столько времени дурила вам голову, а вы… Кьюби надавил ногой ей на сломанные рёбра, и Ханша едва не захлебнулась кровью, выкатывая глаза от боли. Тяжело сглотнула и снова растянула непослушные губы в дьявольской усмешке. - Упивайся сколько угодно, Лис, — прохрипела она с ненавистью. — Тебе всё равно недолго осталось. Крадущиеся Кошки сделали то, зачем пришли: посеяли сомнения, вселили страх, пошатнули волю, раздавили надежду. Путь теперь открыт. - Что ты несёшь? — рявкнула Некомата, но Ханша, не обращая на неё внимания, продолжила: - Да вы всё равно не выиграли бы эту битву, потому что нашу армию возглавляет Широ Кенруи. Её опасается даже Акуму, её безумие так страшно, что Хозяин не выпускал её на поля Первой Всеобщей, — демоница неслышно расхохоталась. — Когда Хозяин выбирал генералов, он хотел сделать по одному на стихию: Курои — огонь, Кума — земля, Кемури — воздух. Но потом он решил попытаться дать два дара одному демону, и так родилась Широ. Курама хмуро глянул на Некомату и бросил: - Пять стихий и четыре зверя. Вот о чем говорил Какаши. Таби кивнула. А Ханша всё шептала, распахнув глаза от боли: - Её сила настолько чудовищна, что Тёмный запер её в Цитадели, настолько огромна, что не смогла сформировать второго облика, и вся её мощь живёт в человеческом теле, сжирая Широ изнутри. Она не просто выиграет нам этот бой, она уничтожит к бездне Пепельные равнины целиком. Мы выбили ей достаточно времени. А вы, жалкие предатели… Чёрные ворота дрогнули и с оглушительным лязгом распахнулись наружу. Кьюби налёг на ногу и раздавил демонице грудную клетку — раз она перешла на оскорбления, то ничего ценного они больше не услышат. Ханша слабо вскрикнула, дёрнулась в последней судороге и перестала дышать. Крадущихся Кошек больше не существовало. - Это плохо, — сказал Кьюби, оборачиваясь в сторону битвы. — Это очень плохо. - Надо торопиться, — кивнула Ниби. — Но знаешь, я не поняла… Путь теперь открыт. В этот момент хвостатые почувствовали, как их наглухо отрезает от джинчурики какая-то огромная непрошибаемая стена. У обоих в груди полыхнуло болью, а потом заворочалось сосущее чувство. Обменявшись полными ужаса взглядами, они оба обернулись к Удзумаки. Он стоял, ссутулив плечи и опустив голову, и чуть покачивался из стороны в сторону. - Нару, — неуверенно окликнула его Таби. Ку сжал её ладонь в своей. Наруто повёл плечами, разминая мышцы, хрустнул шеей, а потом поднял голову. Губы его сломала совершенно жуткая безжалостная усмешка, и Некомата глухо вскрикнула. С родного лица на хвостатых смотрели полные едкого зелёного пламени, расчерченного чёрными крестами зрачков, глаза Тёмного.***
Юки не уловила момента, когда осталась в центре фронта одна. Итачи и Дейдара оказались далеко на левом фланге — она краем глаза замечала иногда нервные гирлянды вспышек. Видимо, они встретили серьёзного противника. Гаару ранили ещё раньше, и Сакура взялась вытащить его в тыл. Куда запропастился их лидер со своей хвостатой свитой, Китаказе не знала. Передняя линия фронта давно превратилась в месиво. Отряды демонов и людей менялись так быстро, что Юки не всегда понимала, свои её окружают или чужие. Серая каменная земля размокла от крови и теперь вязкой грязью ворочалась под ногами, переломанные тела грудами мяса и костей устилали поле боя, меж ними выли изуродованные раненые, а выше них сходились врукопашную противники. И демоны, и шиноби дрались с яркой бешеной яростью, пуская в ход техники, сталь, кулаки и зубы. Над Пепельными равнинами висели вой, рёв и стон, многоголосые и единые; дым и грохот взрывов пожирали небо, и, хотя от горизонта до горизонта не было ни облака, у земли царил сумрак. Юки словно со стороны видела, как с коротким злым вскриком она прыгает на покачнувшегося латника, ногами упираясь в стальной нагрудник и запуская пальцы под шлем. По руке прошла холодная дрожь, и всё лицо демона покрылось инеем. Китаказе видела в прорези шлема, как в ужасе выкатились белые глаза — и тут же лопнули от мороза. Рот раззявился в оглушительном крике, но Юки его не слышала — в штормовом гуле битвы тонули все отдельные звуки. Спрыгнув до того, как тело завалится назад, Юки брезгливо отряхнула руку и, ощерив зубы, кинулась в тёмную вопящую груду, в которую превратился свежий резерв Конохи, налетев на небольшую волчью стаю. Время смазалось, его вообще не стало, как и неба, ветра, утренней прохлады предгорий. Вокруг были только кровь, грязь, короткие блики солнца на стали, глаза на выкате и болезненно-алые купола взрывов. Юки влилась в ритм битвы, поймала нервную пульсацию опасности, впустила в вены ярость — и прорубалась сквозь тёмные орды, как ледяное сокрушительное копьё. Азарт и свирепая жажда победы вторили древнему драконьему инстинкту. И тут демоны отхлынули, отступили, из разрозненных стай выстраиваясь строгими рядами. Шиноби растерянно замерли, переглядываясь. Только Юки смотрела строго вперёд, неподвижная и напряженная, как натянутая струна. Драконье чутьё вопило в ней, грохотало набатом. Она одна чувствовала, что жар битвы спал безвозвратно, что безудержную ярость демонов раздавили твёрдой рукой, что в воздухе разливается мороз ужаса и трепета. Кто-то могучий, долгое время скрывавшийся в тылу, наконец явился на передний край. Юки знала о существовании четвёртого генерала, но знала как-то отстраненно и совсем не боялась, потому что видела уже синтез безумия и хладнокровного расчёта, острого ума и колоссальной мощи, который управлял ордами Тёмного. Раз крыло сумело разделаться с первыми тремя, справятся и с четвёртым. Ещё один генерал не мог пошатнуть уверенности Китаказе. Более того, она была готова к встрече с кем-то вроде Кемури, она жаждала сойтись с впечатляющим противником, сетовала, что в осаде ей не досталось равного врага. Но это было зверем совсем другой породы. Вместо удушливости и остроты, свойственных троице генералов, над полем боя словно взгромоздился и медленно полз вперёд тысячетонный грозовой фронт, квинтэссенция стылого дождя и сокрушительного ледяного шквала, спрятанных под тонкой оболочкой напускного спокойствия. На шиноби шёл чистый разрушитель. Юки наконец увидела его. Вернее, её. Это была невысокая, болезненно худая женщина с копной перепутанных бесцветно-белых волос, подобранных в неряшливый хвост. С тонкого бесстрастного лица смотрели жуткие электрически-синие глаза, совершенно неподвижные и лишённые всякой мысли. Нет, в этой бездне свернувшихся вокруг зрачка молний жила только мощь. С плеч демоницы рушился водопадами тяжёлой ткани насыщенно-синий плащ. Генерал прошла между двумя своими отрядами и остановилась на переднем краю, обводя шиноби расфокусированным взглядом. Бойцы Скрытого Листа смотрели на неё недоверчиво, а потом отряд чунинов — человек тридцать — с криком, прозвучавшим очень жалко в полной тишине, бросился в атаку. Юки хотела их остановить, хотела закричать, вмешаться, но её ноги словно примерзли к месту, а воздух застрял в горле. Демоница нашарила взглядом бегущих на неё врагов, странно дрогнула губами, словно не смогла собрать мысли в предложение, и медленно подняла руку, тонкую, слабую, с хорошо различимой сеткой вен. Юки содрогнулась от ужаса, увидев длинные, суставчатые, как паучьи лапы, пальцы. Чунины продолжали нестись. Между ними и демоницей осталось метров пятьдесят, когда жуткий незримый фронт шевельнулся и глаза генерала ярко зажглись синей молнией. Полыхнула короткая, но ослепительная белая вспышка, резанув по глазам и бросив на миг в сторону длинные угольные тени, а потом повис в воздухе омерзительно резкий чирикающий звук. Юки мотнула головой, ослепленная на миг, а потом поискала глазами отряд чунинов, но сосредотачиваться было не на чем. Отряда не существовало, остался только пепел. Три десятка человек были уничтожены моментально и без видимых усилий. Юки медленно выдохнула, стараясь взять себя в руки. Да, она уже видела многое: море огня и бушующее небо, тёмные орды до горизонта, демонов, превращающих боль в силу и душу — в пепельных зверей. Но чтобы вот так — без взрывов, без печатей, без каменных пиков и языков пламени — уничтожали целый отряд, словно его и не было, без напряжения, просто по движению пальца, едва ли не одним взглядом… Нет, о таком она даже подумать не могла. Как вообще может быть такая атака? И как её заблокировать, если её не просто не увидеть — даже не предсказать?! Демоны снова медленно двинулись в атаку. На этот раз во главе их фронта двигалась Широ Кенруи, генерал Индиго.***
Год 702 от основания Бури. День не знаю. Началось генеральное сражение на Пепельных равнинах. А потом пришли Крадущиеся Кошки и обрушили небеса. Прощай, мой рай. "Записки на пепле. Моэру йо Н."
Японские слова в тексте: Субараши — великий. Китаказе — северный ветер. Юки — снег. Шиньяцуме — полуночный коготь. Моретсу но Кемоно — яростный зверь. Акуму — кошмар. Моэру йо — Огненный. Араши — буря. Кьёмэн — зеркальная. Ханша — отражение. Томей — прозрачность. Широ Кенруи — белый бастион. Ацуи Сафу — горячий прибой. Уголок Автора: Всем доброго времени суток!) Это реально огромная глава, которая писалась везде: на уроках, в трамваях, на подоконниках, в два часа пополуночи. И она… Вы сами видели. Впервые воздержусь от комментариев. Очень жду ваше мнение^^ Всех люблю, Ваша _Нико_:3