Пока живем будущим, оно у нас есть.
Громогласный рев Девятихвостого, наверное, слышала вся страна Огня. Вернее, слышала бы, если бы предусмотрительная Ниби не установила звуконепроницаемый барьер вокруг квартиры. Вопль эхом отражался от стен, стёкла вздрагивали, на кухне сиротливо звенели стаканы, покрываясь трещинами. Наруто рухнул с кровати, вскочил, но снова упал, запутавшись в одеяле ногами. Ниби, мирно дремавшая рядом, уже стояла, вцепившись когтями в паркет, шерсть у неё стояла дыбом. Лис же тоже стоял на полу, похожий на огромный меховой шар, за спиной у которого торчали девять ёршиков авангардного цвета, и возводил целые небоскрёбы матов причудливых конструкций. Удзумаки вторил ему, может и не так витиевато, но с душой. Уши Кошки свернулись в трубочки и закупорились, капитулировав перед нецензурными легионами. - Какого ты орёшь? – взревела Таби, немного очухавшись. Лис молча указал хвостом на груду одеял, имитировавшую гнездо. Там что-то заворочалось, одеяла зашевелились, и на пол скользнуло яйцо. Наши герои обалдело таращились на странное зрелище. Яйцо же тем временем начало подскакивать, потом закрутилось вокруг своей оси и замерло. - Вы тоже это видите? – шёпотом спросил Наруто. - Ага, - тихо ответила ему Кошка. - В теории коллективных глюков не бывает - только гендзюцу, но кто знает… - подытожил Курама. - И что с нами? – Удзумаки бросил косой взгляд на Лиса. - Ну, - протянул тот. – Скорее всего, мы с ума сошли. Чокнулись. Попрощались с мозгами. Сбрендили. Сам решай, что тебе нравится больше. Неожиданно по гладкой поверхности яйца пробежали трещины. - Значит, мы ещё в своём уме, - облегченно вздохнул Лис. - И это говорит псих-маньяк-садист (нужное подчеркнуть) с опасными наклонностями, - усмехнулась Кошка. - Да тише вы, - прошипел Наруто. Кьюби и Ниби возмущенно фыркнули, но благоразумно заткнулись. Яйцо тем временем, уже порядком покрытое трещинами, возомнило себя прима-балериной погорелого театра, начав закладывать умопомрачительные па. Комплект "три в одном" молча следил за инновационным Щелкунчиком, изредка нервно хихикая. Наконец, Курама сделал неуверенный шаг в сторону взбесившейся "недояичницы" и осторожно наклонился к ней. Яйцо, словно почувствовав сомнительные манипуляции в отношении своей драгоценной скорлупы, резво подпрыгнуло на полметра и нехило треснуло хвостатого по носу. Лис возмущённо взвыл и отскочил прочь, снова рассыпаясь в нелестных и нецензурных характеристиках всея света. Наруто хрюкнул, Ниби обреченно прикрыла нос хвостом. Курама кинул на них испепеляющий взгляд, но тут же перевёл его на яйцо. От скорлупы откололся сначала один кусочек, затем другой, и скоро полкомнаты было усеяно ошметками яйца. На полу стоял, покачиваясь на крохотных лапках, детёныш высотой около тридцати сантиметров. Стального цвета чешуя поблескивала в лучах солнца, пробивавшегося сквозь прикрытые жалюзи. Четыре лапки с крупными коготками, длинная изогнутая шея с маленькой, но уже царственной головой, пасть, усеянная клыками, прижатые к телу перепончатые крылышки, длинный гибкий хвостик – всё говорило о том, что малыш уж точно не принадлежит к плеяде милых пушистых созданий или, тем более, к пожирателям зелени. - Дракон?! – строенного вопля стаканы не выдержали и, капитулировав перед мощными децибелами, осыпались стеклянными осколками.*** Половина седьмого вечера того же дня. Главный госпиталь Конохи. Одна из палат реанимации.
Ослепительно белая больничная комната была наполнена тихим писком аппаратуры. На мониторах бежали зеленоватые кривые линии, отражая мерное биение сердца пациента. Длинные чёрные волосы разметались по подушке, пара прядок упала на бледное лицо. Глаза закрыты, чёрные ресницы бросают на впалые щёки лёгкую тень. Руки, плечи, грудь были туго перемотаны бинтами, руки забыто лежали на одеяле, под кожу воткнули иголку капельницы. В палате у кровати раненого расположились его самые близкие родственники. На стуле сидела миловидная черноволосая женщина, руки на плечи ей положил глава клана Учиха, а его младший сын стоял сбоку от матери, нервно перебирая край футболки. Навестить Итачи пришла вся семья. Микото неуверенно протянула руку и отбросила пряди с лица. - Саске, принеси-ка мне воды, - мило улыбнулась женщина. Мальчик, не говоря ни слова, вышел из комнаты, мысленно возмущаясь: «Если так хочется поругаться, просто скажите мне об этом! К тому же, другого места для скандалов нет, что ли?» Микото тем временем прикрыла глаза и прорычала: - Ну что, наигрался теперь в мирового злодея?! До чего ты довёл нашего сына?! Да ты хоть понимаешь, как он страдал?! Чего только не пришлось перенести бедному мальчику, пока его никчемный отец, глава сильнейшего клана, изображал обездоленного! Наверняка Итачи разрывался между Деревней и своей семьёй! Женщина вскочила и в упор уставилась на мужа. Фугаку стоял, опустив голову. - Ты обещал мне защищать наших детей, заботиться о них, а сам на деле превратил их жизнь в ад! Ни одному из них ты не подарил ни капли родительской любви, а потом смеешь называть себя их отцом! Да, может быть, ты великий глава клана, но как родитель ты ничтожество! Ты жалок, Учиха Фугаку! Да что же ты молчишь?! Почему не отвечаешь? Микото ударила кулаком по груди мужчины. Тот просто притянул её к себе и обнял, удерживая женщину. Черноволосая сначала вырывалась, а потом расплакалась, прижимаясь к любимому. Фугаку же едва слышно бормотал: «Прости, прости, прости…» Так они и стояли, пока тишину не рассеял хриплый голос: - Мам, не вини отца. Я ничего не хочу менять. Пусть это будет урок поколениям. Я ни на кого не держу зла и всё понимаю… Итачи зашёлся в приступе кашля. Микото, ловким движением вывернувшись из объятий мужа, подскочила к кровати, упала рядом с сыном и, обхватив его голову, крепко прижала к груди. Тело её сотрясалось от рыданий. Подушка стала мокрой, и это были не только слёзы матери. Учиха стирала солёные капли со щёк Итачи, шепча бессвязные ласковые слова. Фугаку всё так же стоял, сжав кулаки, с какой-то странной смесью вины, ощущения собственной никчемности и щемящей нежности к своим близким. Именно сейчас он в полной мере осознал, что значит иметь родных. Каким же идиотом надо было быть, чтобы забыть эти потрясающие чувства близости, веры и любви, такие же, как и в тот день, когда появился на свет Итачи? Как можно было променять это на престиж и без того великого клана? Учиха и так считаются сильнейшим кланом в Конохе, имеют множество привилегий, так чего же ещё ему было надо?! Глава клана поднял глаза от плитки на сына, и сердце предательски сжалось. Микото распрямилась, вытерла слёзы и обернулась к мужу. На лице сверкнула улыбка. - Каким бы ты ни был, я всё равно люблю тебя! - И я никогда не возненавижу тебя, папа, - прошептал Итачи. Саске, как партизан созерцая происходящее в щёлку приоткрытой двери, понял, что тоже должен поддержать отца. Он влетел в комнату и крепко обнял родителя. Надо сказать, младший Учиха позволил себе это впервые и был в восторге от новых ощущений. Фугаку погладил сына по голове и неуверенно улыбнулся Микото. Потом, отлепив от себя отпрыска, подошёл к Итачи и положил руку ему на лоб. - Отдыхай. Спасибо тебе за всё. Итачи прикрыл глаза и провалился в спокойный целительный сон. Впервые ему не снились кошмары. Серая Кошка, сидящая на подоконнике приоткрытого окна, приподняла уголки губ, словно улыбалась. Ей было приятно наблюдать за счастливой семьёй, но ещё приятнее было осознавать, что и сама она приложила к этому ру… кхм, лапу. Посозерцав идиллию ещё пару минут, серая встала, лениво потянулась и совершила трёхметровый прыжок на соседнюю крышу. Промчавшись по оной, необычная зверюшка (Прим. Авт.: она убьёт меня за такое оскорбление!) спустилась на землю и бодро потрусила по улицам Конохи. Через пятнадцать минут она остановилась у неприметного здания, где на самом верхнем этаже жил джинчурики Листа. Несколько секунд Кошка стояла в нерешительности, потом огляделась и, убедившись, что вокруг никого нет, запрыгнула на двухметровый магазин рядом. Снова замерла, а потом лёгкое серое тело вновь взметнулось в воздух. Коготки заскребли по отвесной стене, а затем легко вонзились в бетон. Ловко карабкаясь по зданию, серая добралась-таки до верхнего этажа и уселась на подоконнике открытого окна. Ниби, а это конечно же была Двуххвостая, оглядела пустую спальню, оценивая масштабы разгрома. Кровать заметно покосилась – сказалась отгрызенная ножка, на тумбочке, равно как и на стенах, красовались широкие отметины от когтей, сломанный цветок сиротливо лежал на полу – маленький зверёныш решил почесать спинку. Таби спрыгнула на пол и, лавируя между кусками разодранных одеял и увеличиваясь до привычного уже размера средней львицы, двинулась на кухню. Наруто сидел за столом, у него на коленях дремало домашнее стихийное бедствие, Лис, оставшийся верным размеру крупной собаки, растянулся на широком подоконнике. Девятихвостый и блондин вели тихий, но от этого не менее ожесточенный спор. - Нельзя так. Это просто издевательство! – возмущался рыжий. - Почему?! Я отличный вариант выбрал! – раздраженно качнул ногой Удзумаки. Руками жестикулировать мальчик не мог, потому как левой почёсывал и поглаживал дракончика, а в правой держал здоровенной бутерброд с колбасой, не забывая время от времени с наслаждением в него вгрызаться. Некомата непонимающе склонила голову набок, пытаясь понять в чём, собственно, дело. Следующая фраза Курамы разъяснила суть спора. - Ну нельзя так его называть! - А я говорю, что можно! «Имя выбирают! – догадалась Кошка. – Интересно, до чего додумались?» - Наруто, ты идиот! - Сам не лучше! - Более дурацкого имени придумать нельзя! Это всё равно, что назвать кота Кошак. - Это не одно и то же! - Одно! - Ты отстал от жизни, коврик! - Повтори, недоросток! - Так ты ещё и глухой! - Ну, я тебя сейчас!.. - Тише, ребята! Вы его разбудите, - примирительно произнесла Ниби, усаживаясь рядом с Наруто. – И до чего ты додумался? Наруто приосанился, гордо выпятил грудь и выдал: - Дракон по имени Драко! - Мм… - выдала потрясенная Кошка. Лис покачал головой: - Тяжёлый случай… Неизлечимо и безнадежно… Мальчик обиженно фыркнул. - Наруто, пойми, - тщательно подбирая слова, начала Ниби. – Имя – это одна из самых важных вещей для любого живого существа. Если ты дашь его опрометчиво, дракон потом будет всю жизнь нести на себе отметину твоей ошибки. Имя должно быть таким, чтобы он мог им гордиться, расправлять плечи от его звуков. Например, взгляни на него, - Кошка кивнула на выпрямившегося Лиса. – Курама звучит сильно и благородно, отражая его внутреннюю сущность. При его произношении в голове неизменно всплывает образ могучего хвостатого зверя. Имя ты даёшь не телу, а душе. И сейчас только от тебя зависит то, как будет звучать душа этого дракона. Наруто внимательно разглядывал чешуйки малыша, напряженно обдумывая только что услышанное. Теперь затея с именем представлялась мальчику уже не игрой, а серьёзной задачей, требующей взвешенного и осмысленного решения. Таби, видя, как подействовали её слова на Наруто, довольно улыбнулась. Курама одобрительно кивнул Двуххвостой и подвинулся, слегка уменьшившись, чтобы Ниби могла устроиться рядом. Некомата предложением брезговать не стала и незамедлительно вскочила на подоконник. Удзумаки всё не шевелился, словно замороженный. Кошка свернулась рядом с лисом. Раньше она бы без зазрения совести спихнула сожителя с подоконника, но сейчас ей совсем не хотелось этого делать. Более того, Ниби нравилось тепло, исходившее от рыжего бока. Немного повозившись, уменьшенная хвостатая свернулась калачиком и задремала. Курама, убедившись, что соседка спит, а Наруто завис в прострации надолго, осторожно придвинулся ближе и приобнял Мататаби хвостом. В комнате повисла тишина. Часы имелись только в спальне, посему ни единый звук не тревожил чувствительный слух рыжего. Он внимательно смотрел на Ниби, сам не догадываясь, что любуется шёлком шерсти, изящной линией спины, красивой мордочкой кошки. «Красивая… - мелькнула тягучая мечтательная мысль. Лис слегка вздрогнул. – Да о чём я вообще думаю?! Надо бы её отпустить и отодвинуться». Но Девятихвостому не хватило на это сил – настолько приятно было лежать рядышком с серой биджу. «Ну ладно, - вздохнул он мысленно. – Надо признать, она крас.. несколько симпатичная. И что такого в том, что мы так расположились? Ничего противозаконного. К тому же, подоконник узкий… Так Курама и задремал. Потом глаза закрылись у Удзумаки. Дракончик фыркнул во сне и перевернулся на другой бок. Квартира джинчурики гордо сменила название на "сонное царство". Лис проснулся словно от толчка. Было темно. За окном россыпью разноцветных огней сияла вечерняя Коноха. Ниби всё так же мило посапывала рядом, крепко к нему прижавшись. Наруто с новоиспеченным членом их маленькой семьи удалились в спальню. Лис хихикнул – фразочка-то двусмысленная. Правда, белобрысый поганец не удержался и оставил о себе напоминание. На столе к кружке был прислонён мятый листок, на котором было накарябано следующее: "Сладкая парочка!". Сбоку была пририсована кривая ухмыляющаяся рожица. Хвостатый воспылал праведным гневом вперемешку со смущением, что привело его в замешательство. Минуту рассерженно, но тихо (чтобы не разбудить кое-кого) попыхтев и слегка успокоившись, Курама заметил поскриптум, гласивший, что "Дракошу зовут Субараши". (Прим. Авт.: Субараши – с яп. великий). Лис хмыкнул и испепелил бумажку взглядом. Жизнь обещала быть очень весёлой.