Gliese 581

Безумное празднество охватило всю Пандору. Замок бурлит, как кровь в жилах несущегося галопом жеребца. Тысячи и тысячи дворян снуют возле меня, целуют мне руки, приносят поздравления. Начинает смеркаться. Жена урывает лишь несколько минут, чтобы спрятаться со мной ото всех. Забравшись с ногами на стоящий в углу диван, мы устало закрываем глаза, давая им отдых от безудержного блеска. Ее волосы давно расплелись. В наших руках по опустошенному бокалу, которые заменяют новыми расторопные слуги. Шум миллиона голосов уже привычен. — Скоро стемнеет… До запуска небесных огней не так долго. — на ухо шепчет мне Карбо. — У меня такие странные ощущения. Я устала, но при этом будто хочу бежать не пойми куда. — я посмеиваюсь. — Меня тоже вымотали с поздравлениями. Завтра придется распаковывать подарки от союзных государств… — тэнебрис вдруг довольно прищурился. — Ты такой ребёнок! Подумала бы лучше, что нам необходимо прописать свод законов для Объединения, финансировать постройку базы, и черт перечислишь, что ещё! — Тэнер. — с сухой интонацией недовольства обрывает меня альфа. Не хочет размышлять об ответственности в такой день. — Тебе удобно с этой штукой? — вдруг переключаюсь я, приобняв ладонью ухо, одетое в чёрное оперение. — Надоело. Сними? Я с осторожностью скидываю крохотный зажим и освобождаю кожу. Карбо как кошка начинает тереться ухом о мое плечо. Я ловлю ладонями ее лицо и осторожно, чтобы не оглушить, целую ушко. Тэнебрис, спросив разрешения, расплетает мою прическу. Свободные белоснежные локоны, бегущие по плечам, привычнее и мне, и ему. Лишь диадема опоясывает их, красиво смешивая платиновые нити со светлыми прядями. Альфа довольно обнимает меня, уткнувшись в шею носом. Но, почуяв знакомый запах, поворачивает лицо. Младший император, неспешно подойдя, с улыбкой кивает мне, и негромко говорит: — Пора. ### Мы, переплетясь ладонями, выходим на балкон. Бархатную ночь не разгоняет ни единого пятнышка света, кроме факелов на столбах балкона, нужных, чтобы увидеть бумажный цилиндр небесного фонарика. По чёрной целлюлозе идёт жемчужная роспись. Слуга передаёт моей супруге ношу вместе с огнивом, и, поклонившись, отходит. Она с осторожностью ставит на мои протянутые ладони фонарик и изящно зажигает огонь, поднеся его под алюминиевый каркас. Рвущийся сквозь изукрашенную поверхность свет от разгоревшейся свечи озаряет темными рисунками чужое лицо. Альфа поддерживает мои пальцы своими. Минуту мы в полной тишине смотрим друг на друга, и я вижу нежную улыбку, с которой она любуется мной. Фонарик рвётся наверх, поднимаемый силой жара, и тэнебрис едва сжимает мои ладони, перехватив каркас с другой стороны. — Ты можешь загадать желание. — тихо говорит он мне. — Карбо, мне нечего желать. Все мои мечты исполнены. — с любовью отвечаю я. — А я, пожалуй, все же попрошу. — он прикрывает глаза, и сосредоточенно думает о чем-то. Когда ресницы снова поднимаются, на меня смотрят две сумасшедшие звезды. Альфа легко кивает и ведёт наши руки наверх. И мы разжимаем пальцы. Буйное пламя плавно поднимает бумажный цилиндр в воздух. Я слышу радостные крики откуда — то снизу. И площадь начинает разгораться ржаными всполохами, бегущими по людским волнам. Один огонёк, два, десять, сто… я никогда не сосчитаю. Спустя несколько секунд в небо вслед за первой взлетает несколько десятков живописных искр, а спустя минуту воздух уже переполнен. Я не имею сил оторвать взгляд от того, что вижу. Словно солнце разбилось на миллионы частей, и греет своим светом, гонимое ветром между небосводом и землёй. Мне становится так тепло от переполняющего чувства, что я оглядываюсь на жену, желая понять, чувствует ли она то же. И с удивлением вижу ее чёрные глаза, устремлённые не на небо, подсвеченное звёздами и отправленными к ним всполохами, а на меня. — Неужели ты не хочешь посмотреть? — удивленно поворачиваюсь я к ней. — Ты всегда будешь ярче. — коротко отвечает Карбо и делает шаг ко мне, беря лицо в ладони и пальцами отстраняя изукрашенные драгоценными камнями нити, чтобы наклониться и поцеловать меня. Я закрываю глаза и поднимаю руки, положив их на чужие плечи. Тэнебрис наклоняется ещё ближе ко мне, оторвав собственные губы от моих, и приобнимает за талию: — Тэнер, я доверяю себя тебе. И никому больше. Ты всегда будешь единственной, кому я безвозвратно себя отдаю. — она ласково зарывается носом в мои волосы и замирает так, желая даровать всю свою любовь, перекачать ее из сердца, находящегося в десяти сантиметрах от моего собственного, словно кровь. Я безмолвно дышу чужим запахом, наугад ищу чужие руки, оставшиеся у меня на спине, и сцепляю их со своими. Альфа смотрит на меня, чуть открывает рот, едва решившись сказать: — В твоих глазах огни отражаются, создавая самое буйное звездное небо. — Ох, Карбо, я люблю тебя. — я за талию обнимаю жену, чуть развернув к беснующемуся ржаному морю. — Посмотри. Разве же это не знак любви всех, кого нам удалось сплотить несмотря на долгие годы войн? Тэнебрис поднимает голову и ищет глазами тот первый фонарик, чей приглушённый чёрной бумагой свет поднял это безумное восстание, несущее тепло и сияние в холодную атмосферу.