***
Кларк просыпается намного раньше, чем Лекса. Она сидит на кровати, её живот немного успокаивается, и она позволяет прошлой ночи нахлынуть на себя. Она поцеловала Лексу. И она даже не была настолько пьяна, когда делала это. Она хотела сделать это. Если бы она была по-настоящему честна с собой, то она хотела сделать это намного чаще, чем только в тот момент. Она принимает душ и одевается так тихо, насколько только может. Она берет свой телефон в прихожей и спускается вниз по стене, садясь на пол, когда набирает второй номер на своем быстром вызове. Звонит. И звонит. И звонит. Пока, наконец, речь не начинает автоответчик. «Это Финн. Оставьте своё сообщение. Особенно ты, Кларк.» — говорит записанный голос в трубке. Она слушает, как автоматизированный голос проходиться по вариантам и как раз перед тем, как раздастся звуковой сигнал, она вешает трубку. Она снова звонит. Слышать его голос не так утешительно как обычно. Она проглатывает комок в горле. На этот раз она нажимает на номер быстрого набора три. Он звонит три раза, прежде чем сонный голос Рейвен проходит через приёмник. — Тебе лучше сейчас умереть, чёрт возьми, — говорит она, её голос всё ещё хрипит ото сна. Кларк пытается смеяться, правда, но она как бы плачет, и это больше похоже на рыдание, чем на что-либо ещё. — Чёрт, ты ведь не умираешь? Потому что я полностью забираю свои слова обратно, — Рейвен быстро продолжает, звуча более настороженно. — Нет, — говорит Кларк, фыркая. — Я не умираю, — и она вытирает слёзы со щёк тыльной стороной ладони. — Ты убила её? Тебе нужна помощь в избавлении от тела? Потому что я знаю немного дерьма об этом, Гриффин. Я посмотрела несколько «как сделать» видео с практическими рекомендациями на YouTube, на всякий случай, — говорит Рейвен, и на этот раз Кларк смеётся. Смех короткий, изменчивый и нерешительный, но это определенно хоть что-то. — Я поцеловала её, — говорит она, и слова на мгновение затихают. — Воу, воу, от-блядь-мотай. Ты поцеловала её? Так ты коснулась рта Медузы Горгоны, и тебе удалось не превратиться в камень? — говорит Рейвен, и Кларк снова чувствует желание защитить Лексу, но она отталкивает это. Сейчас самое неподходящее время. — Именно это я и хочу сказать, — подтверждает Кларк, и Рейвен громко выдыхает. — О каком поцелуе идёт речь? Закрытый рот, невинный, она-может-быть-твоей-кузиной поцелуй или язык во рту, встретимся-на задних-рядах-трибун поцелуй? — спрашивает Рэйвен, и Кларк закрывает глаза. — Насколько долго? — говорит она, а затем на другом конце тишина длится ещё несколько мгновений. — Чёрт возьми, Кларк, — легко говорит Рейвен. — Я знаю, я знаю. Я не думала. Я была пьяна, и она была там, и она прошла мне 17 уровень и… — Кларк замолкает, и Рейвен издаёт шум, который, как знает Кларк, означает, что она ошеломлена. — Я знаю, как сильно тебя волнуют сложные уровни в телефонных играх, — Рэйвен шутит. — Хорошо, что она не взялась за «Unblock Me», иначе ты бы трахнула её прямо там, — продолжает Рейвен, и Кларк утыкается лицом в колени, смеясь над ней. Она рада, что позвонила Рейвен. Ей всегда удается заставить её чувствовать себя лучше. — Так что ты собираешься делать с этим? — спрашивает Рейвен после того, как смех Кларк рассеялся. — Я понятия не имею. Я знаю, что это было глупо с моей стороны, но… — Кларк замолкает. — Но? — настаивает Рейвен. — Но это было чертовски хорошо, — признаётся Кларк. — И я не буду против сделать это снова, — продолжает она, потому что, хоть она и была пьяна, поцелуй с Лексой заставил её почувствовать то, что она не чувствовала почти год, и, возможно, она хочет удержать это. — Ты на грёбаных каникулах, Грифф. В пути вам не нужно следовать никаким правилам. Если ты хочешь поцеловать своего партнера по путешествиям, который может быть, а может и не быть демоном, посланным из ада, то ты, блядь, делаешь это. Это не должно ничего значить, если вы этого не захотите, — говорит Рэйвен, и всё выглядит так просто, если так выразиться. Она не ошибается. Есть причина, по которой они обе делают это — вещи, от которых они обе бегут. Эта поездка — шанс забыть об этих вещах и отпустить. Может быть, правила Кларк не должны применяться здесь. — Ты права, — говорит Кларк. — Всегда, — ворчит Рейвен, и Кларк закатывает глаза. — Поскромнее, прежде чем твоя самооценка станет настолько тяжелой, что ты не сможешь поднять её с подушки. Они болтают ещё несколько минут, и как раз перед тем, как они собираются попрощаться, Рэйвен говорит: — Не думай об этом, Грифф. Сделай что-нибудь для себя, хотя бы один раз. Они обмениваются прощаниями, и Кларк кладёт трубку. Она откидывает голову назад на стену, ударяя её с глухим стуком. Она не любит быть эгоистичной. Это никогда не было тем, как она поступает. Она никогда не делает то, что приносит пользу только ей. Она никогда не видела в этом смысла. Но она думает, что, возможно, это будет наилучшим шансом сделать что-то только потому, что это чертовски приятно. Больше ни о ком она не должна заботиться или беспокоиться. Она может сделать это для себя, просто потому что она хочет. И это кажется… освобождением. Она встает и спускается вниз к месту, где она видела кофемашину, и заваривает две чашки кофе. Она не уверена, как Лекса пьет его, поэтому она берет несколько пакетиков со сливками и сахаром… и ещё несколько на случай, если ей не хватит. Сначала она едва замечает открытую дверь в ванную, но затем краем глаза видит, как Лекса обнимает сиденье унитаза. Она старается не смеяться. Она думает о том, чтобы сделать это прямо сейчас, но решает, что, возможно, ванная комната в мотеле, в то время как Лекса пытается вытащить свои кишки, не совсем подходящий момент. Она оставляет кофе на краю туалетного столика, и садится на край своей кровати. Кларк не уверена как она вообще должна это обсуждать. Она просто… поцелует её снова и скажет: «Это тебе ни о чем не говорит?». Она подождет, пока Лекса поднимет этот вопрос? Она не может вспомнить, когда в последний раз так много думала о поцелуе по-пьяни. Импровизированный комментарий Рейвен вдохновил Кларк и она смогла пройти несколько уровней в «Unblock Me» на своем телефоне, когда Лекса выходит из ванной в той же одежде, в которой она была прошлой ночью, но теперь с мокрыми волосами. Она положила руки на локти и сжала плечи. Она не смотрит на Кларк, когда поворачивается, чтобы перерыть свою сумку и достать совершенно новый наряд, подходящий к кружевному бюстгальтеру и нижнему белью. Она всё ещё ни разу не установила с ней зрительный контакт, и вернулась в ванную. Она задаётся вопросом, почему Лекса надела свою одежду прежде, чем она вышла из ванной. Её мысли возвращаются ко всем случаям, когда она видела, как Лекса скрещивает руки на груди или животе, и её любопытство задето. Просто ещё одна вещь о Лексе, которую она не в силах понять. Лексе понадобилось несколько минут, чтобы снова выйти из ванной. В руке у неё кофейная чашка, и она делает глоток. Её волосы вернулись в эту знакомую косу, и Кларк должна сопротивляться желанию протянуть руку и выдернуть резинку, выпуская волосы. Она всё ещё не смотрит на неё. Кларк прочищает горло. — Чувствуешь себя лучше? — спрашивает она. Лекса кладет свой кофе на столик, и начинает распрямлять края одеяла. — Не совсем, — бормочет она, потирая руками одеяло, явно пытаясь избавиться от складок. — Если хочешь, мы можем купить обезболивающее по пути отсюда. Это заставит головную боль уйти, — продолжает Кларк. Весь этот разговор ужасно похож на вырывание зубов. Как будто они вернулись туда, откуда начали. Будто последних двух дней никогда не было. — Хорошо, — отвечает коротко Лекса, и сидит на краю кровати, её руки снова обвились вокруг тела, её пальцы сжимали кожу локтя. — Когда выезжаем? — спрашивает она, и Кларк не знает, как ей удается звучать так далеко, когда она находится всего в двух футах от неё. — В 11, — быстро говорит Кларк, и Лекса встаёт. — Поговорим про прошлую ночь… — начинает Кларк и, наконец, Лекса разворачивается, чтобы посмотреть на неё. Её челюсть сжата, и Кларк видит напряжение на её лице. — Я не помню прошлую ночь, — резко ответила она.***
Она не уверена, почему сказала это. Кларк смотрит на неё, и она чувствует жар её взгляда сильнее, чем когда-либо, и она хочет, чтобы это прекратилось. Она не хочет гореть под ним — пока нет. Она не готова загореться из-за Кларк Гриффин. И она убеждает себя, что так будет лучше — что они могут притворяться, что этого никогда не было, и двигаться дальше. Потому что это ничего не значит. Не для Кларк и особенно не для Лексы. После этого блондинка замолкает, и она ничего не говорит, пока они не выселятся и не направятся в машину. Кларк за рулём, а у Лексы снова открыта карта Невады. Небо над ними облачное, и Лекса задаётся вопросом, пойдет ли дождь. Она знает, что в среднем в Неваде выпадает меньше дюйма дождя в месяц, поэтому она сильно сомневается, что что-нибудь случится с тяжелыми облаками над ними. У неё скрещенные ноги, и она разглаживает карту на бедре, кончиком пальца отслеживая часть шоссе, по которому они едут. Она двигает карту, но палец держит неподвижно. Кларк держит одну руку на руле, а другую — на подоконнике, и Лекса понимает, что так Кларк чувствует себя наиболее комфортно за рулем. Но она хотела бы, чтобы это не заставляло её сердце биться чаще. Она действительно должна держать обе руки на руле. Лекса прочистила горло: — В двух часах езды к северу от нас есть пещера, которую я бы очень хотела посетить, если не возражаешь, — шепчет Лекса, и Кларк пожимает плечами. Она откидывает прядь волос через плечо и не сводит глаз с дороги. — Конечно. Просто скажи мне, когда пора будет остановиться, — бормочет она в ответ и почти не проявляет никаких эмоций, когда говорит это. Лекса задаётся вопросом, возможно ли, что она недооценила то, что прошлая ночь могла значить для Кларк. Она действительно так не считает. Они не… несовместимы. Лекса — не тот человек, на которого смотрит Кларк и которого сознательно решает поцеловать. Просто так устроена жизнь. (Хотя она думала о Костии то же самое, и она оказалась очень неправа.) (Она не думает, что так случиться и в этот раз.) (Кларк не Костиа. Она это знает.) Лекса смотрит в окно. Невада хороша. Немного сухая, но всё ещё достаточно симпатичная, чтобы на неё посмотреть. Она наклоняется и роется в сумке. Она вытаскивает свою камеру и делает несколько снимков, когда они быстро едут по автомагистрали. Ей нравится, как фото смазываются, когда машина движется быстро. Размытие добавляет им что-то особенное. Своего рода характер, которой вы не можете изобразить. Это заставляет чувствовать их более реальными. Она опускает камеру на колени и снова смотрит на Кларк, которая краем глаза смотрит на неё. — Ты хочешь, чтобы я остановилась? — спрашивает Кларк, и Лекса качает головой. — Нет. Я хотела сделать несколько снимков дороги, — отвечает Лекса, говоря чуть громче шёпота. Она задается вопросом, как долго они могут продолжать это. Она раньше лгала намного убедительнее. Она знает, что Кларк помнит прошлую ночь. Она знает, что Кларк знает, что она помнит прошлую ночь. Между ними напряжение, и она не уверена, как долго они продержатся, пока один из них не взорвется, и все не выплеснется. Она надеется, что они смогут сдержаться до Лавлока. Она всегда хотела увидеть пещеры. Она боится, что если они заговорят про это раньше, ей придется искать другой путь домой. Лекса вздыхает, и постукивает ногой о дно машины. Тишина становиться более досаждающей, чем звук ногтей царапающих школьную доску. Вместо того, чтобы говорить, она дотягивается и увеличивает громкость радио. Она сосредотачивается на звуке Вэнса Джоя вместо гораздо более громкой тишины.***
Кларк не знает, чего она ожидает, но Лекса, конечно же, лжёт ей. Ей намного больнее, чем она ожидала, из-за того что Лекса может смотреть ей в глаза и говорить, что она ничего не помнит. Она почти желает, чтобы она дала ей какую-то подсказку, чтобы она могла ухватиться за это и сказать: «Ты не можешь сказать мне, что не помнишь этого». Но Лекса держалась подальше от неё, поэтому у неё нет никаких доказательств. И действительно, у Кларк нет доказательств того, что Лекса лжёт. Она быстро опьянела, это почти сразу стало ясно Кларк, поэтому вполне вероятно, что у неё провалы в памяти. Но было что-то в тоне её голоса и выпрямлении спины, что говорит ей, нет, она этого не делала. Она помнит. Она просто притворяется, что забыла. Это трудно сдерживать, потому что слова «мы поцеловались, и я знаю, что тебе это чертовски понравилось» на кончике её языка каждый раз, когда она открывает рот. Поэтому она предпочитает держать рот закрытым. Если Лекса хочет забыть, хорошо. Двое могут играть в эту игру. Она не поднимет это, если Лекса победит. Они могут кататься на гигантском слоне по комнате и делать вид, что это не влияет на них. Кларк не сломается первой. Она крепко держит руку на руле, и смотрит на дорогу. Она играет сама с собой в словесные игры, чтобы не смотреть на Лексу. Даже когда она говорит, она отводит взгляд от неё, потому что всегда есть какая-то разбитость во взгляде Лексы, даже когда она улыбается, это заставляет Кларк чувствовать себя бессильной. И она не сломается. Она намного сильнее этого. Как железо или сталь, или, может быть, она вырезана из той же мраморной плиты, что и Лекса. По крайней мере, никто не заставит её выдавить улыбку и дать доступ ко всему спектру человеческих эмоций. Она задаётся вопросом, как далеко находится эта пещера, потому что она голодает, и она чувствует себя слишком гордой, чтобы попросить Лексу сесть на заднее сиденье и вытащить пакет с крекерами. — Долго ещё? — спрашивает она, всё ещё очень решительно, не глядя на Лексу. — Не очень. Ещё 10 минут, — она отвечает. Они снова замолкают. Это неловко, и всё в Кларк ноет, чтобы нарушить это, сказать что-нибудь, чтобы попытаться вернуть их к тому, как было…вчера. Но единственное, что она хочет сказать, это «хватит этого дерьма», и ей кажется, что это, вероятно, не приведет ни к чему хорошему. Через несколько минут Лекса прочищает горло и указывает на предстоящий въезд: — Вон тут, — говорит она, и Кларк переходит на другую полосу движения. В это время навигационная система начинает говорит то, что уже сказала ей Лекса. Они выезжают с автострады и выходят на улицу, которая кажется в основном неопрятной, и если бы Кларк не знала, что это был правильный путь (в основном из-за направлений на её телефоне), она бы заподозрила, что Лекса уводит её от людских глаз к…что ж. Вы знаете. Кларк останавливается на парковке, которая почти пуста. Лекса открывает дверь и выходит из машины, прежде чем у Кларк появится возможность полностью припарковать машину, не говоря уже о том, чтобы что-то ей сказать. Кларк полностью откидывается на своем сидении. Она делает несколько успокаивающих вдохов. Её пальцы доходят до её ожерелья, и она крепко сжимает его. Возможно, это даст ей какую-то силу, которая поможет ей пройти через это не сорвавшись и не прижав Лексу к стене пещеры, и не напоминая ей о том, что она делает вид, что забыла. Лекса уже на полпути к тропе, ведущей к пещере, когда Кларк открывает дверь водителя. Она решает, что не стоит пытаться догнать её, поэтому она идёт в своем собственном темпе. Воздух кажется тяжёлым и душным, а облака становятся всё темнее и темнее. Она надеется, что дождь подождет, пока они не найдут себе место для отдыха. Хотя Кларк полагает, что из-за темпа, с которым лёд тает между ними, им, возможно, придётся остановиться в двух разных мотелях, чтобы они, блядь, не замерзли до смерти, пытаясь растопить это между друг другом. Снаружи пещеры есть табличка с названием, и Кларк останавливается перед ней, чтобы прочитать. Лекса уже внутри, и действительно, Кларк не хочет больше страдать из-за неловкого молчания, поэтому она остается снаружи как можно дольше. Она начинает чувствовать капли дождя на своем плече, поэтому решает, что сейчас самое подходящее время, чтобы зайти внутрь. Внутри пещера выглядит…так же, как и снаружи. Лекса проводит пальцами по стене с взволнованным выражением лица, как у Кларк всю эту поездку. Поэтому она должна спросить. — Что такого особенного в этом месте? — Лекса подпрыгивает, и на секунду оглядывается через плечо. Затем она поворачивается обратно к стене. — Это одно из самых важных археологических достопримечательностей в Северной Америке. В течении истории он был занят различными коренными американцами, что делает его одним из самых богатых палеонтологических мест в стране, — объясняет со странной страстью Лекса, которую Кларк никогда не слышала от неё. — Очаровательно, — сухо бормочет Кларк, и Лекса поворачивает голову, её глаза сузились. — Это так, — резко отвечает она, и Кларк поднимает руки, сдаваясь. — Наверняка, — говорит Кларк и делает шаг назад, полностью отворачиваясь от Лексы. У неё неприятные ощущения в желудке, и ей почти хочется, чтобы её стошнило. Это не похмелье (она его не чувствует), поэтому она не уверена, что это именно из-за Лексы. Скорее всего, так и есть. Кларк полагает, что это, вероятно, было глупо с её стороны думать, что она может сделать что-нибудь для себя, что это просто. С Лексой ничего не было простым с тех пор, как они сели в машину два дня назад, и она полагает, что нет ничего, что могло бы изменить это. — Существует легенда, в которой говорится, что, возможно, здесь погиб какой-то гигант. Они были людоедами по своей природе и воевали с племенем коренных американцев. — Объясняет дымный запах, — бормочет Кларк, и Лекса издает звук, который звучит почти как смех. — Итак, если он настолько «палеонтологически» богат, почему тогда он пуст? — спрашивает Кларк, желая продолжать в том же духе. Кларк смотрит на Лексу через плечо и видит, как она встаёт, вытирая руки о бёдра. — Все, на что стоило посмотреть добыто, большинство из них не имеют исторической важности. Я думаю, что около 250 тонн материала было доставлено в компанию по производству удобрений. Всё было разрушено. Несколько вещей нашли из более поздних раскопок, хотя я полагаю, что они все в Смитсоновском институте, — она объясняет, вытягивая шею, чтобы посмотреть на потолок пещеры. Кларк поворачивается к ней. — Может быть, мы увидим их, когда вернёмся на восточное побережье, — говорит Кларк, и на лице Лексы появляется полуулыбка. — Конечно, — отвечает она. Они снова замолкают, и Кларк слышит шум дождя снаружи пещеры. Она смотрит на вход. Льёт как из ведра. Ну конечно.