***
Сквозь заплывшие сонные глаза практически ничего не удавалось рассмотреть. Только тени мелькали по лицу. В таком полудреме старик провел несколько часов, а до этого проспал еще два дня. Спустя некоторое время ему удалось более-менее прийти в норму, и он обнаружил, что движется по ночному лесу. Вверху мелькали толстые скрюченные ветки синей березы рощи, находящейся к востоку от его дома (весь лес состоял из отдельных рощиц, хотя не каждый смог бы в нем ориентироваться). Попытавшись встать, он также заметил, что не чувствует своих конечностей. И что-то постоянно мешало ему мыслить, какой-то повторяющийся звон в ушах, будто отбивающий марш. Приподняв голову, старик увидел у себя на груди сидящего кролика с заточенной веточкой в руках, ритмично что-то вереща, руководя кроликами снизу, которые тащили тело старика. Внезапно чёрные глаза пухнастого посмотрели на очнувшегося. Отложив свою зубочистку в сторону, тот едва поднял большой камень, который тоже лежал на животе, и, заверещав боевой клич, вырубил мужчину еще на несколько часов. Когда тот очнулся, было уже давно за полночь. Придя в себя, он заметил кучу чёрных глаз, следивших за каждым его движением. Его окружили кролики, но в радиусе двух метров от него не было никого. Проснулся он на голой твёрдой земле перед большими камнями. Кролики окружили его почти со всех сторон. Поднявшись на ноги и пошатнувшись, тот попытался выйти из круга, но в него тут же полетели десятки зубочисток, которые сами кролики считали мощными копьями. —Ох уж эти грызуны. Вас бы на жаркое пустить, с картошкой. Вот от этого я бы не отказался. Ну, кто на новенького? — старикан ударил себя по груди кулаком, с вызовом смотря на грызунов. Они его не особо удивили, чего только не встретишь в Древнем лесу. Кролики прижали ушки к телу и немного попятились назад, угрожающе кряхтя. Даже немного удивившись тому, что его слова сработали, старик ухмыльнулся. Он гордился собой ровно до тех пор, пока не понял, что кролики смотрят ему за спину. Тихо выругавшись, пожилой человек медленно и аккуратно развернулся, получив навстречу взгляд огромных блеклых глаз и запах тухлятины из пасти. Прямо перед его лицом была морда монстра, похожего на простого зайца, но его зубы были тонкими и острыми и выросли до такой степени, что торчали во все стороны. Шерсть повсюду слиплась, а тело у монстра напоминало гуманоидное. Сильные ноги, сгибающиеся в двух местах, и настолько длинные руки с когтями, что они волочились за ним по земле. Поцарапанный сухой нос задергался, улавливая запах его сегодняшнего ужина, а старик выпрямил спину и заговорил на языке, который знали лишь единицы, лишь те, кому позволено его знать. Голос проникал в глубины подсознания, и зверь его слушал, в то время как слюна текла по челюсти и капала на землю. Старик договорил, а его взгляд вновь стал спокойным и, возможно, несколько равнодушным. Не сказав больше ни слова, он покинул это место, возвращаясь домой. А монстр стоял ровно, лишь выпуская пар из ноздрей и гневно смотря в никуда, будто его только что лишили всего, что он хотел, а он ничего не смог с этим сделать. Когда старик отошел от камней, он услышал громкий рев монстра и предсмертный писк умирающих кроликов, которым пришлось занять место ушедшего ужина. Старик думал, что он, наверно, переламывает им хребты и выпивает теплую кровь, или просто впивается клыками в мягкие тельца, ведь такие зубы, как у него предназначены не для поедания мяса. Никто более не преграждал дороги человеку, казалось, даже сами деревья расступаются пред ним, не желая задержать его или вызвать праведный гнев.***
— Проваливай, пацан! Не мешайся под ногами! — очередной грузчик сплюнул под ноги мальчику и пошёл дальше по своим делам. Такое происходило уже не первый раз, да и не только с грузчиками. Простые люди тоже обходили бродяжку стороной, а дамочки морщили свои точеные напудренные носики при виде этого ребёнка. А ведь так было не всегда, мальчик это чувствовал. Ему снились сны про те места, где он был раньше, ну или ему хотелось верить в то, что он там был, и что это не просто плод фантазии отчаявшейся души. Побродив ещё немного по вечно живому городу, парнишка смог украсть у пекаря черствую булочку и впервые поесть за два дня. Потом он пробрался к тёмному переулку и по сточной трубе поднялся на крышу здания со съемными комнатами. В этом квартале оно было самым высоким. Оглянувшись и убедившись, что его никто не видит, он приоткрыл окно чердака и заполз внутрь, так же тихо его и закрыв. Внутри он сделал себе жилье из нескольких покрывал и старой мебели, что стояла тут, на чердаке, казалось бы, со времен первых Богов. Лучше места для сиротки, пожалуй, и не найти, зимой тут было тепло, ведь нижние этажи отапливались, а еще сюда никто не заходил, во всяком случае, за три года никто не зашел. С тех пор мальчик тут и живет. Что было до этого, он не помнит, лишь только то, как пришёл в этот город и жил, где найдёт место, а затем наткнулся на этот чердак. Иногда мальчик встречал добрых людей, они угощали его едой или просто по-доброму обращались с ним, но таких было совсем мало. Дожевав черствую булочку, он взглянул на свою одежду. Порванная, помятая, из простой парусины, зимой парнишка бы не выжил, если бы не нашел этот чердак. Но скоро настанет лето, и будет легче. Подслушивая разговоры других детей на улице, он слышал, что в других городах есть ярмарки и фестивали, но не в Тёмном заливе. Знали бы Боги, как этот мальчик хочет поехать на ярмарку, пусть и не знает, что это. Но другие дети с таким восторгом об этом говорят, что в его сознании «ярмарка» звучало как что-то волшебное и невероятное. Этот портовый город хоть и значим для торговли за морем, но развлечений тут не было абсолютно никаких.