Walking The Wire

— И что дальше? — Стив стоит, опёршись ладонями о колени, чёлка упала ему на лицо, а дыхание сбито от бега. — Сначала ты мне расскажешь про заражение, — Баки садится прямо на землю у чьей-то заросшей могилы, явно не смущённый тем, что они на кладбище. — И разве ты не знаешь, где остальные? — Не знаю. Как ты мог заметить, мне вообще особо ничего не рассказывали, — огрызается Стив и опускается рядом, сняв рюкзак. — Я вырос в Щ.И.Т.е, родителей не помню. У меня… была подруга, которая научила меня стрелять, и иногда вытаскивала ночью погулять по карантинной зоне. Пока на нас не напали заражённые в одну из таких ночей. — Выжил только ты? — Как видишь, — хмыкает Стив, дёргая нитку, торчащую из джинсов, и не поднимая головы. — Тони сказал, моя кровь может помочь в создании антидота. Но там, где мы жили, недостаточно средств для изучения и создания лекарства. — Ценный груз, — ухмыляется Баки, игнорируя возмущённый взгляд. — Ладно, я знаю человека, который может подсказать, где искать твоих друзей. Но для этого нам нужна тачка. * * * — Класс, — говорит Стив, оглядывая полузатопленный тоннель и стоя в грязной зелёной воде по щиколотку, — а других вариантов не было? Джеймс — Баки — только дёргает уголком рта и идёт вперёд, подсвечивая путь фонариком. Где-то капает, и кроме всплесков воды и их дыхания больше ничего не слышно. — Эй, я же не умею плавать, — опирается о стену Стив, под ладонью грязь, ил и, кажется, остатки чьих-то мозгов. — Я не пройду дальше. — Стой здесь, — Баки кидает ему рюкзак и найденный на прошлой неделе дробовик. — Как будто я могу отсюда куда-то деться, — бормочет Стив, когда Баки проходит дальше в затхлую воду и ныряет. Он трясёт фонарик, делая ярче, и пятно света выхватывает неподалёку чьё-то вспухшее тело. Об его колени мягко стукается деревянная платформа, а Баки встаёт рядом и отфыркивается. — Залезай, там дальше полузатопленный автобус, с крыши можно будет перебраться на другую сторону. — Надеюсь, ты меня не утопишь, — вздыхает тот, медля, но всё же слушается. Свет мечется по по стенам и потолку, Стив крепко прижимает к груди их рюкзаки и оружие и, стоит им добраться до автобуса, торопливо залезает наверх. — Я тебе сейчас лестницу спущу! — кричит он и закидывает рюкзак за спину. Пока Баки поднимается, Стив распахивает дверь, покрытую полустёртыми угрожающими надписями, некоторые из них, кажется, писали кровью. Затхлый, сладковатый запах разложения заставляет его чихнуть и, отступив назад, наткнуться на мокрого Баки. — Не лезь вперёд, — бурчит тот, оттесняя Стива к себе за спину и перешагивая порог. — Я могу о себе позаботиться. — Не сомневаюсь, сопляк. А теперь заткнись. Слышишь? Помимо хруста стекла под тяжёлыми ботинками и хлюпанья грязи слышатся щелчки, и Стив инстинктивно достаёт из кармана нож. Из-за величины помещения и эха сложно сразу понять, откуда доносятся звуки, и Стив только задушенно выдыхает, когда Баки толкает его к стене и прижимает собой, едва не задев захламленный стеллаж рядом. — Что ты… Он морщится от тинистого запаха от ладони Баки, когда тот зажимает ему рот и кивает в сторону. Щелкун останавливается в пяти шагах, боком к ним, и дёргается, заламывая руки. Стив, зажатый между холодной стеной и горячим телом, невольно вздрагивает, когда заражённый поворачивается в их сторону. — Я никогда не видел их так близко живыми, — шепчет он, когда они остаются одни, и Баки всё же отпускает его. Затхлый воздух кажется для лёгких благословением. — Чёрт. Он и правда нас не видит? — Иначе бы ты уже лежал с перегрызенной глоткой, — равнодушно отзывается Барнс и хлопает по бедрам, проверяя пистолет и ножи. — У них что-то вроде эхолокации, но почему-то только по прямой, а не вокруг. Имей в виду. — Жуть, — Стив передёргивает плечами и обходит стеллаж, выискивая что-нибудь полезное. — О! Этот выпуск я тоже ещё не не читал. Он прячет заляпанный засохшей кровью комикс и стучит по заморгавшему фонарику, игнорируя насмешливый взгляд. — Как ты вообще дожил до своих лет. — У меня иммунитет к инфекции, — напоминает Стив, осторожно пробираясь следом. — К тому же, агенты Щ.И.Т.а меня особо никуда не выпускали. — Да уж, жаль, что они все передохли, и ты достался мне. Чёртов Старк. — Он сказал, ты ему должен. Ну, за руку. Твою же… Стив, засмотревшийся на спину Баки, обтянутую мокрой рубашкой, задевает ногой растяжку в очередном проёме, и перед ними оглушительно падает звуковая ловушка. Эхо стремительно разносится, резонируя от стен, и щелчки, почти ставшие фоновым шумом, устремляются прямо к ним. Как и чей-то топот. Баки матерится, хватая Стива за плечо, пластины его руки щёлкают, и от металлических пальцев наверняка останутся огромные синяки. — Быстрее. Ну. Стив зачем-то гасит фонарик, пока Баки резко, болезненно толкает его вперёд, и врезается животом в стол посередине чёртовой комнаты. Из-за резко окружившей их темноты он не видит, куда бежать, кашляет от пыли и только пытается подчиняться тычкам в спину. Баки перемахивает через стол за ним, толчком ноги опрокидывает, делая барьер выше, и волочит его — снова за руку — в боковой коридор. И так же резко замирает, сдёргивая с бедра защитную маску. — Ебучие споры, — глухо говорит он, перешагивая через скелет и наступая на остатки руки. — Включи чёртов фонарь, они не видят свет. Коридор кажется узким из-за разросшихся спор, и у них не получается закрыть дверь, чтобы спастись от преследования. — Тут есть какой-то выход! — Стив трогает покрытую пятнами поверхность и кричит громче. — Обернись! Баки выставляет вперёд металлическую руку, спасаясь от неминуемого укуса, и впечатывает кулак другой в живот заражённого, тут же отталкивая его от себя пинком и выхватывая пистолет. Стив налегает плечом на чем-то заваленную дверь и, когда та неожиданно поддаётся толчку, падает на пол. — Сопляк, — хмыкает Баки, вздёргивая его за шкирку, и пинком захлопывает за ними дверь, сдёргивая маску. — Живой? В следующий раз под ноги смотри, я тебе не нянька. — Я и не просил со мной нянчиться, придурок, — огрызается тот, дёргая плечом и отходя к лестнице. — Ты моё задание, Роджерс. Пока не доставлю тебя к твоим друзьям — терпи. — Лучше бы я с Тони остался. — Я тоже так думаю, — миролюбиво хмыкает Баки, выгребая у очередного трупа патроны и какие-то запчасти. — А теперь двигай, пока на шум не сбежались остальные твари. Им везёт, следующие несколько часов до выхода из канализации проходят почти спокойно. Солнце практически село, и угасающего света достаточно, чтобы собрать дров для костра. Стив утыкается в комиксы, пока Баки зажаривает тощего кролика, но всё же не выдерживает. — Покажи руку? Баки поднимает бровь. Мрачный, небритый, с кровоподтёком от приклада на скуле и почему-то совершенно не пугающий. Стив упрямо выдерживает его взгляд, дожидаясь, и касается протянутой руки. От укуса заражённого, кажется, остались какие-то малозаметные царапины, и Роджерс легко их очерчивает пальцами, прослеживая. — Как ты её получил? — Не твоё дело. — Я спрошу у Тони, когда мы с ним снова встретимся. — Да пожалуйста. Он всё равно не знает, — Баки, кажется, насмешливо улыбается, вспоминая Старка. Он, опустившись на землю, прижимается спиной к тёплому стволу дерева и гасит костёр после того, как Стив доедает. Так прохладнее, но зато никто не сможет заметить их издалека. Стив вертится, не зная, как устроиться, а потом, достав сложенную рубашку из рюкзака, бесцеремонно кидает её на колени Баки и сворачивается у него под боком, положив голову на импровизированную подушку. * * * За несколько прошедших с начала их встречи месяцев Стив привыкает называть Джеймса Баки и мысленно, и вслух. И, что уж там, привязывается к нему. Баки — мрачный и большую часть времени молчаливый, но он умудряется заботиться о Стиве в какой-то свойственной ему неловкой манере. Помимо того случая с беличьим хвостом, который всё ещё болтается на его рюкзаке, уже достаточно потрёпанный, Баки настойчиво делится с ним своими порциями еды. А некоторое время назад, когда они проходили сквозь Нью-Касл, притащил ещё один подарок. За день до этого Стив застаёт его с тем самым экземпляром Гёте, в котором не осталось свободных от рисунков мест. Баки разглядывает их с серьёзным лицом, а потом отдаёт и без тени насмешки отмечает, что ему понравилось. Подарок, который он неловко протягивает Стиву, — скетчбук в слегка подпалённой обложке и упаковка карандашей. Половины цветов там нет, но оставшиеся остро заточены. И Стив может поклясться, что Баки заточил их сам. Тем самым ножом, которым он обычно вскрывает глотки заражённым и преследующим их военным. Первым Стив рисует Баки. * * * Осень вступает в свои права, когда они достигают Цинциннати. Стиву снятся кошмары: он видит Шэрон, превращающуюся в щелкуна и разрывающую его грудь голыми руками. Он просыпается взмокший от пота, задыхающийся, и тёплая тяжесть руки Баки на его плече успокаивает. Тому наверняка некомфортно спать сидя, но он никогда не жалуется. И несколько раз на предложение Стива лечь нормально лишь отмахивается и фыркает, говоря, что так удобнее за ним присматривать. В какой-то момент Стив начинает надеяться, что это не только из-за того, что он «ценный груз», который нужно доставить живым любой ценой. В одну из ночей в середине сентября вместо кошмара ему снится Баки, и Стив не знает, что в итоге сбивает его с толку больше. — Так к кому мы идём? — Узнаешь. Вон, видишь? — Баки указывает на столб дыма вдалеке. — Нам туда. Они сворачивают с главной улицы в переулок, и Баки тормозит Стива, кивая на едва заметную растяжку. Он бормочет что-то про паранойю, пока обезвреживает ловушку, и, кажется, даже улыбается. Соседний двор огорожен сеткой, и дверь заперта с той стороны. — Подсади, — просит Стив, перехватывая рюкзак удобнее. Баки складывает ладони лодочкой, приседая, и легко подкидывает его, помогая перелезть. Стив возится с навесным замком и вздрагивает от неожиданности, когда раздаётся выстрел. Баки только пожимает плечами в ответ на вопросительный взгляд и убирает пистолет в набедренную кобуру. Когда Стив, распахнув дверь, оборачивается, у его ног лежит всё ещё подрагивающий труп бегуна. — Не думаю, что их тут много. Полно ловушек, — замечает Баки и, подойдя к соседнему зданию, дёргает лестницу, спуская её. — Ты первый. Стиву кажется, что Баки пялится на его задницу, когда лезет следом. Но, возможно, это лишь его воображение и чёртовы сны, стабильно повторяющиеся минимум раз в неделю. Они забираются на крышу здания, и Стив щурится от полуденного солнца, оглядывая раскинувшийся у их ног город. Пустой и местами разрушенный, со слепыми заколоченными окнами. Брошенный. — Тут недалеко, — Баки касается его плеча, чуть сжимает, продлевая прикосновение. — Устал? — Вот ещё, — Стив хмыкает, намеренно отступая, и замечает у противоположного края крыши оборудованную наблюдательную точку. — О, смотри. Он тычет кроссовком потрёпанную, бывшую когда-то красной подушку и поднимает лук. Трогает тугую тетиву и натягивает, крепко сжав рукоять. Убедившись, что лук в рабочем состоянии, Стив сгребает немногочисленные стрелы и, за неимением хоть чего-то, напоминающего колчан, заталкивает в рюкзак, решая оставить себе. — А мог бы и пистолет дать, — ворчит он спустя час путешествия по крышам Линкольна. — Ага, — хмыкает Баки и придерживает его сзади за воротник, когда ржавая лестница опасно скрипит под их ногами. Многоэтажки сменяются коттеджами, и Стив, пнув какой-то камешек на дороге, попадает им в бок пикапа без колёс. А потом резко замирает. — Там кто-то есть, у красной тачки, видишь? — негромко говорит он, сжав лямки рюкзака. — Не пойму. Баки встряхивает головой и, собрав растрепавшиеся волосы в хвост, подталкивает Стива в сторону. — Медленно. Пока нас не увидели — есть шанс уйти тихо. Со сталкерами до этого момента Стив не сталкивался. По словам Баки, зачатки эхолокации, более развитой у щелкунов, упрощают им поиск жертвы. И, в отличие от бегунов, они умеют прятаться, а не нападают сразу. Из тени, образованной разросшимся плющом, на них, пощёлкивая, кидаются сразу двое. Баки действует уже на автомате: отталкивает Стива вбок, чтобы того не зацепило, и стреляет одному из заражённых в лоб. Звук выстрела привлекает остальных, бродящих по району, и через каких-то пять минут их становится слишком много. Они отступают — Стив всаживает несколько стрел в слишком ретивых — и едва не оказываются в западне. — Сюда! — в толпу заражённых падает самодельная бомба, и Баки со Стивом бегут на голос. — Эй! — за их спинами взрывается ещё одна. — Я же просила тебя не возвращаться, Барнс! Стив первым ныряет в узкий закоулок, в ушах грохает кровь, сердце колотится как бешеное. Он резко падает, проезжаясь по земле между ног заплутавшего бегуна, и, перевернувшись на спину, пинает его под колени, отвлекая. Баки наступает ботинком заражённому на грудь и добивает сильным ударом ножа. За ними всё ещё гонятся, когда они вываливаются на задний двор двухэтажного коттеджа, и Стив видит у гаражной двери рыжую девушку с дробовиком. Она машет им и первой подхватывает нижнюю панель, начиная поднимать, и Баки присоединяется к ней. От слишком резкого движения на покрытии остаются вмятины от металлических пальцев, и Баки придерживает дверь, ныряя в узкую тёмную щель последним. Дверь с грохотом падает на землю, наверняка привлекая всех, кто не услышал погоню раньше, и Стив не задаёт вопросов, пока они бегут дальше. На втором этаже из окна спальни к соседнему дому протянута верёвочная лестница, и это было бы забавно, не мчись за ними с десяток заражённых. Они петляют, периодически отстреливаясь, и добираются до каменной церкви. В подвале Стив снова может дышать. — Ты! — дуло дробовика утыкается Баки в грудь. — Кажется, в прошлый раз мы всё обсудили. — Я тоже рад тебя видеть, Романофф, — Баки негромко смеётся, демонстративно подняв руки. — И кого ты с собой притащил? Дробовик, качнувшись, теперь указывает на Стива. — Меня зовут Стив, — говорит он, не совсем понимая, что происходит. — Да мне плевать, как тебя зовут, — хмыкает Романофф и наконец опускает оружие. — Зачем ты припёрся, Барнс? И кто тебя просил деактивировать мои ловушки? — За тобой должок, Нат. И где Клинт, кстати? Мы нашли его гнездо по дороге. — Ушёл, — морщится та и, отвернувшись, отходит к верстаку. — И чем тебе помочь, чтобы в ближайшее время мы больше не встречались? Стив отходит, вполуха слушая их спор, — раздражённые, недовольные фразы Нат и насмешливые от Баки — и разглядывает богатое содержимое её убежища. — Ничего не трогай! — окрикивает его Романофф, на мгновение отвлекаясь, и Стив отдёргивает руку от стопки книг. Всё оказывается сложнее, чем Баки ожидал сначала. У Наташи есть подходящая тачка, но без мотора. Кажется, говорит она, тут недавно проезжали военные, и одна из их машин осталась у школы, разграбленная. Явно не на ходу, но какие-то детали они могут позаимствовать и починить эту, чтобы свалить отсюда подальше и оставить её в покое. Либо есть второй вариант — она слышала, что в протаранившем стену автобусе растащили не всё, потому что в тот район соваться слишком опасно: ловушек нет, много открытого пространства и наверняка дохрена заражённых. Они продолжают спорить даже за ужином, но уже не так резко, почти по-дружески, и Стив молча утыкается в скетчбук, радуясь вечеру в безопасности и относительной тишине. Он засыпает в кресле, свернувшись клубком, и уже не понимает, не снится ли ему, что его укрывают одеялом и гладят по волосам. * * * Они выбираются из убежища Нат ближе к обеду. Заражённым плевать, какое время суток на улице, а им ориентироваться удобнее при свете. Площадь перед школой похожа на стихийную парковку: с десяток огромных жёлтых школьных автобусов, местами начавших ржаветь. Окна выбиты, часть сидений вспорота, где-то Стив замечает выбеленные солнцем кости и похабные надписи, нацарапанные чем-то острым. На одном автобусе он видит «Щ.И.Т. — за порядок и справедливость в мире!» и отчего-то чувствует себя виноватым. К встрече с заражёнными они подготовились хорошо: у Наташи, помимо рюкзака, поясная сумка с запасом самодельных бомб и несколькими бутылками коктейля Молотова, поэтому она расчищает им путь к воротам, пока Баки добивает тех, кто не попал под раздачу. Замок на ржавой цепи он просто срывает. Главный вход то ли завален с той стороны, то ли двери просто заклинило, поэтому им приходится обойти и залезть через узкие окна, расположенные у самой земли. Видимо, это раньше была раздевалка. Стив разглядывает высокие узкие шкафчики и распахивает несколько в поисках полезных вещей. Из одного вываливается распухшее тело и он, отшатываясь, врезается спиной в Баки. Тот выхватывает оружие мгновенно, другой рукой по инерции обхватывая Стива поперёк груди и прижимая к себе крепче. Стив чувствует его тепло сквозь форменную ткань и, зажмурившись, сглатывает. Адреналин гонит кровь быстрее, и, несмотря на сырость и прохладу, ему становится жарко. А потом Баки легко хлопает его по груди, убеждаясь, что всё в порядке, и понимая, что труп на них не набросится, и отпускает. Стив сглатывает и опускает взгляд, рассматривая на тонком, когда-то синем свитере эмблему школы и стараясь отвлечься. — Видимо, спрятался в шкафчике и задохнулся, — в голосе Баки, кажется, даже слышится нотка сожаления. — Хорошо сохранился. Из раздевалки они попадают в общий коридор, и главные двери действительно завалены парой потрескавшихся шкафов. В одном всё ещё свалены медали и кубки. «Команде Линкольна за первое место в межгородском футбольном турнире», различает Стив. Он надеется, что хоть кто-нибудь из них выжил и помнит, каково это — беззаботная жизнь, в которой тебя награждают за то, что ты хорошо бегаешь по полю с мячом, а не отстреливаешься от заражённых одноклассников или прячешься от них в школьном шкафчике, чтобы всё равно потом умереть. — Значит, здесь раньше проводились уроки? — интересуется Стив, заходя в один из классов и разглядывая сдвинутые парты. Наташа только пожимает плечами и косится на лук за его плечом, но ничего не говорит. Стив садится за одну из парт и, откинув крышку, разглядывает нацарапанное признание в любви какому-то Джорджу, смятую банку из-под колы и пожелтевшую тонкую книжку. А потом вытаскивает чёрный прямоугольник со стеклом с одной стороны и гладкий, пластиковый с другой, и задумчиво вертит. — Телефон, — говорит Баки, остановившись рядом и склонив голову. — Раньше такие были у всех, и можно было мгновенно связываться с людьми, независимо от расстояния. — О, — Стив касается схематичных рисунков на нижнем краю. — Это явно облегчало жизнь. — Нам пора, — подгоняет их Наташа. — Потом пообсуждаете, как раньше всем хорошо жилось. В классе химии она ловко убивает двух щелкунов, метнув в них ножи, и Баки комментирует это на неизвестном Стиву языке, чем вызывает у Наташи усмешку. Автобус, который они искали, обнаруживается в спортзале. Кто-то протаранил на нём стену, и Баки одной рукой отрывает у него капот. — Пусто, блядь. — Что? — Наташа, закрывавшая за ними двери, бросается к нему и матерится. — Не хотелось бы вас отвлекать, но… — зовёт их Стив, обращая внимание на треск откуда-то со стороны подсобки. Хрупкий пластик ломается под ещё одним сильным толчком, и Стив удивлённо открывает рот при виде большого, покрытого наростами заражённого, вразвалочку направляющегося к ним. — Осторожнее! — Баки прикрывает его, и оба закашливаются, когда рядом падает и взрывается мешочек с газом. Наташа щёлкает зажигалкой, и Стив вздрагивает от звука взорвавшегося коктейля Молотова и злобного щёлканья заражённого. Баки отталкивает его куда-то к сложенным в стопку матам и оборачивается, выхватывая дробовик. Он и Наташа кружат по спортзалу, отвлекая зомби, отводя дальше от Стива, и тот вытаскивает из рюкзака пистолет. В первый раз он намеренно попадает под колено, ещё больше замедляя, во второй же целится в шею. Заражённый неуклюже поворачивается в его сторону и, спустя несколько шагов, грузно валится к ногам Стива от выстрела Баки. — Почему он такой раздутый? — Последняя стадия заражения, — Баки встряхивает головой — он где-то умудрился потерять резинку и волосы растрепались, — на утопленника похож. Поэтому и прозвали топляком. — Неплохо стреляешь, — замечает Наташа и криво ухмыляется. — Можешь оставить пистолет себе, раз уж стащил. Стив упрямо прикусывает губу, собираясь извиниться, но Романофф отмахивается от него и первой залезает наверх по сдвинутым к стене скамейкам для зрителей. Баки подсаживает его, помогая забраться, и вылезает следом в окно. Это, кажется, уже становится у них традицией. — И что дальше? Каков наш план «Б»? — интересуется Баки, спрыгивая на землю и с разворота стреляя в бегуна. — Не сдохнуть! — Наташа кидает в заражённых за их спинами бомбу с гвоздями, мчится к лестнице через забор из металлической сетки и, стоит всем перелезть, опрокидывает её валяющимися рядом граблями. — Вон в тот дом! Они сваливают книжный шкаф, блокируя дверь, и только тогда выдыхают. А потом замечают висящее тело. Наташа подходит ближе и, зажав ладонью рот, негромко выдыхает. — Сукин ты сын, Клинт Бартон. — Укусы, — так же негромко отмечает Баки, доставая нож и обрезая верёвку. — Видимо, не хотел обратиться, вот и… — Да плевать я хотела! К чёрту. И тебя тоже к чёрту, Джеймс, мать твою, Барнс. Она беспомощно отмахивается от него и, бросив последний взгляд на труп, идёт на голос зовущего из гаража Стива. Тот сидит в пикапе, распахнув дверь, и пытается завести машину. — Тут даже бензин есть! — Наконец-то я от вас избавлюсь, — бормочет Наташа и трёт ладонями лицо. — Вылезай, я проверю. — А чем кидался топляк? — любопытствует Стив, опускаясь на складной пляжный стул и наблюдая за ремонтом машины. — Микотоксин, — отстранённо отзывается Баки. — Токсичное дерьмо грибов. Он проверяет мотор, закатав рукава по локоть, и Стив с каким-то неловким чувством стыда залипает на его руки. Поэтому остаток полезной информации про ядовитые токсины он забывает мгновенно и вздрагивает, когда его окликают. — Садись, поведёшь, пока мы вытолкаем это корыто на дорогу и поможем завестись. Уметь водить необязательно. — Но я умею, — хмыкает Стив и, закинув их с Баки рюкзаки на заднее сидение, садится за руль. — Я не такой уж и бесполезный. На окраине города на прощание Наташа снова посылает их к чёрту. Дважды. А потом просит не сдохнуть в ближайшее время и уходит. Стив ложится на заднем сидении, использовав рюкзак вместо подушки, и зевает. А потом вытаскивает из бокового кармана кассету и кидает Баки. — Я позаимствовал ещё пару вещей. Но, думаю, Наташа их не хватится, в том подвале слишком много барахла, чтобы следить за ним. Музыка твоего детства, а? Баки, зачесав пальцами назад растрепавшиеся волосы, клацает магнитолой и врубает AC/DC. — Я не настолько стар, сопляк. * * * — Проснулся? Стив щурится от солнца, бьющего сквозь грязные стёкла машины, и садится. Он потягивается, широко зевая, и трёт ладонями лицо. На щеке, как он замечает в зеркальце, остался красный след от рюкзака. — Где мы? — ноги затекли, и Стив вытягивает их вперёд, между сидений. — Подъезжаем к Питтсбургу, — в бардачке Баки недавно обнаружил сигареты, поэтому сейчас он, включив музыку и опустив стекло, высовывает руку с сигаретой, чтобы не так сильно дымить в машине. — А от него направимся к Джексону. Стив пожимает плечами и достаёт из рюкзака зачитанный выпуск комикса, просто полистать картинки. Они уже несколько дней в пути, а рисовать из-за паршивой дороги неудобно, поэтому он развлекает себя тем, что пририсовывает всё, что взбредёт в голову, героям космического путешествия. Через час надоедает и это, поэтому Стив принимается украдкой разглядывать Баки. В последний раз тот приводил себя в порядок в убежище Наташи, поэтому сейчас его борода вновь отросла, а волосы мешаются, падая на глаза. Стив переводит взгляд на свой рюкзак, задумчиво покусывая губу, а потом вытаскивает вторую футболку и отрывает полосу по нижнему краю. Баки бросает непонимающий взгляд на него, когда Стив, придвинувшись к его сидению, толкает в плечо, заставляя сесть ровнее. И молча, бережно собрав волосы в удобный хвост, перевязывает получившейся ленточкой. Баки благодарно, едва заметно улыбается. Они проезжают покосившийся, заросший зеленью биллборд «Привет, сосед! Добро пожаловать в Питтсбург!». Стив, подобрав под себя ноги, вытирает стекло рукавом рубашки и прижимается к нему щекой, разглядывая улицы, опустевшие дома и брошенные, покорёженные машины. И пытается представить, каким всё было раньше, до пандемии. Как перемигивались светофоры, сейчас увитые плющом, как по практически стёртым пешеходным переходам шли люди — не пытаясь загрызть соседа, улыбаясь, прижимая к себе книги, пакеты с покупками, держа за руки тех, кто им дорог — а их пропускали водители, клацая радиостанциями и выбирая песню под настроение. Похоже на радужный мыльный пузырь, лопающийся при прикосновении. Их он тоже видел только на картинке в одной из книжек. Его привлекает шум с перекрёстка впереди. Стив переводит взгляд в ту сторону и вцепляется в подлокотник, когда видит бредущего к ним раненого. Тот держится за живот — футболка в крови и грязи — и машет им, что-то хрипя. — Бак? — Стив щурится, пытаясь понять, заражённый ли это, и опирается о его плечо. Баки молча вдавливает педаль в пол, газуя, и, стоит им подъехать совсем близко, мужчина выхватывает пистолет. Выстрелить он не успевает. Стиву кажется, он слышит треск костей под колёсами. — Бак? — встревоженно спрашивает Стив и, услышав выстрелы сбоку и сзади, пригибается. Сверху на него сыпятся осколки. — Что происходит? — Охотники, — сквозь зубы отвечает тот, резко сворачивая с главной дороги направо и сжимая руль до вмятин. — Заманивают жертв, притворяясь ранеными. — И что они… Раздаётся оглушительный бум. На очередном перекрёстке их таранит микроавтобус, протаскивая по асфальту, встряхивая внутри машины и вминая в витрину какого-то магазина. Стив видит, что Баки впечатало в руль, а его собственная голова кружится, и дышать тяжело. Он кашляет, не понимая, остановилась ли машина, а сверху на крышу их пикапа падает балка. Кто-то открывает дверь с его стороны и, резко дёрнув его за руку, выволакивает наружу. Во рту привкус крови и пыли, прокушенный язык пульсирует болью, и вместо крика из Стива вырывается только жалкий хрип. — Стив! Он слышит голос Баки, выстрел и бульканье за спиной. И оседает на заваленный кухонной утварью, осколками стекла и кирпича пол. Перед глазами всё расплывается. — Идём, — Баки грубо впихивает ему в руки рюкзак, помогая встать. — Их тут много. Его лицо залито кровью, и Стив передёргивает плечами, подавляя желание как-то помочь. Они прячутся за кассовой стойкой, чтобы перевести дыхание, и Баки торопливо его оглядывает, касаясь свежей ссадины на скуле. — Жив? — Я в порядке, — лжёт Стив, хотя от удара головой его до сих пор мутит. — Надо выбираться отсюда. — Причём пешком, — Баки оглядывается на машину, а потом резко пригибается, услышав крики на улице. — Ублюдки. Стив порывается вмешаться, когда завязывается перестрелка, но Баки вжимает его в стойку, заставляя сидеть тихо, и расправляется с парой охотников самостоятельно. Через главный вход им пути нет, но Баки находит ещё дверь сбоку и они пробираются в один из переулков. Что ждать от заражённых Стив уже примерно знает, но что от охотников — нет. Он не понимает, что им нужно, и от этого становится жутко. Баки заводит его в соседнее здание, просторное, в несколько этажей, и на втором, прячась, они оказываются в тёмной комнате. Окна забиты полусгнившимся досками, и через пыльное стекло едва проникает свет, падая на пол и длинный деревянный стол в пятнах неясного происхождения. Когда глаза привыкают к смене освещения, Стив замечает у одной из стен, ближе к углу, несколько мешков, подвешенных на крюки. И что-то ему подсказывает, что это не картошка. Пахнет испорченным, протухшим мясом, старой кровью, потом и мочой. У стола горой лежат вещи всех размеров и обувь, и, кажется, там есть и на детей. Он поскальзывается на луже крови, когда пробирается ко второй двери, и встречается взглядом с телом. Автоматически отмечает отсутствие укусов, пожелтевшую кожу, несколько капель засохшей крови у носа и губ. Блеклые и прозрачные, словно льдинка, распахнутые глаза. — Свежий, — Баки возникает рядом незаметно, едва не пугая Стива, и придерживает за плечо. — Они заманивают людей. «Туристов», как они говорят. Отбирают одежду, припасы, оружие. И продают. — Откуда ты знаешь? — бормочет Стив, оцепенело рассматривая, как на роговицу убитого опускается мушка, исследуя. — Когда-то давно. В прошлой жизни… — Баки не договаривает, хмыкнув. — Я знаю эту приманку на раненого. Сейчас всё ещё встречаются жалостливые. Но уже не так много. Стив моргает, словно насекомое в глазу у него. Ему ужасно хочется домой. Баки убивает ещё, наверное, с десяток охотников, пока они пробираются окольными путями. Куда — Стив не знает и не спрашивает. Он не выдерживает только один раз, когда видит через дырку в заборе на одном участке чёртов танк. — Это памятник? — на всякий случай уточняет он и, заметив привязанную за волосы к дулу голову, сглатывает, отвечая себе же. — Конечно же, твою мать, нет. Монстры. Он протыкает ладонь шипом на проволоке, когда перелезает через очередную ограду, и прячет руку, натянув на неё рукав. Баки не замечает — или делает вид, как обычно — слишком занятый их спасением из засады. Его карманы полны патронов вперемешку, на плече украденная винтовка. Он наверняка мог бы вырезать всю банду охотников голыми руками, но он, Стив — его ноша, за которой надо следить. Ценный, блядь, груз. Им приходится остаться в Питтсбурге на ночь. Баки взламывает чью-то квартиру в многоэтажке: там всё осталось точно так же, как и должно быть, наверное. Только пыль и отсутствие хозяев говорит о том, что в мире что-то не так. Шкаф, подвинутый под входную дверь, кажется надёжным, но свет они не решаются зажечь и довольствуются консервами на ужин. Стиву достаётся кровать в спальне, с которой он стягивает покрывало и забирается с ногами, прислушиваясь, как Баки ходит по кухне и курит. Уже слишком темно, чтобы рисовать, но зато у Стива в рюкзаке находится кое-что другое. На самом деле, он равнодушен к алкоголю. Да и пробовал его всего несколько раз, когда Пегги была жива. Но сейчас это кажется необходимым. Вкус виски Стиву не нравится — крепко, горько, обжигает горло и мгновенно бьёт в голову. Но и стелет ватой, обволакивая, заставляя расслабиться и забыться. Он выпивает где-то четверть бутылки и решает, что сидеть в одиночестве, в темноте и напряжении от звуков опускающейся ночи, глупо. Поэтому прихватывает виски с собой и идёт к Баки. — Не спится? — Баки сидит на краю стола, спиной к нему, и сквозь дырку меж досок на окне смотрит на первые звёзды. В металлических пальцах тлеет окурок. Стиву казалось, что он умеет передвигаться бесшумно. — Типа того, — и что языком он владеет лучше, но это вина виски. — Тебе? Он замирает на пороге, разглядывая спину Баки в полумраке. Тот без рубашки, так что Стиву прекрасно видны шрамы на левом плече на стыке кожи и металла. В горле пересыхает. Баки только пожимает плечами и поворачивает голову, когда Стив всё же неуклюже усаживается рядом и протягивает бутылку. — К Наташе, видимо, больше соваться не стоит, — хмыкает Баки, берет виски и делает большой глоток. — Она приберегала лучшее для себя. — Там было ещё. Стив пьяно приваливается к его плечу и прикрывает глаза. Когда Баки, помедлив, всё же обнимает его, становится теплее и… уютнее? Стив не помнит, когда в последний раз обнимался просто так, ради близости, и от этого его тоже ведёт. Баки горячий, и с ним хочется так просидеть остаток ночи, забыв про все опасности снаружи. Но он не даёт себе задремать и, отстранившись, спрыгивает на пол. Отпивает ещё глоток виски, отставляет бутылку и утирает ладонью рот. — Борода, — наконец говорит он и задумчиво оглядывает кухоньку. — У тебя же есть бритва? Если Баки и удивлён, то ничем этого не показывает, лишь кивает на свой рюкзак на одном из стульев. Стив умудряется найти острый кусочек засохшего мыла, о который чуть не режется, и взбивает с остатками воды из фляжки пену. А потом наносит на щёки Баки и берёт его опасную бритву. Он фиксирует подбородок Баки пальцами и осторожно ведёт острым лезвием по коже, снимая лишнее. Стиву кажется, он едва дышит, так он близко к Баки, касается его, чувствует его запах, а алкоголь слишком расслабляет и стирает границы дозволенного. Он касается большим пальцем нижней губы Баки и вздрагивает, когда его кожу опаляет горячее дыхание. Как будто пытка. Длиной всего лишь в десять минут, но кажущаяся вечностью. Баки запрокидывает голову, открывая горло, и Стива прошибает жаром. Он с трудом заканчивает бритьё — пальцы чуть подрагивают, когда он откладывает бритву и, смочив ладонь, проводит по чистой шее вверх, к щекам. Он не понимает, почему Баки вообще ему позволяет и что значит это молчание, но и пошло оно всё к чёрту. Стив льнёт к нему ближе, обхватывая лицо удобнее и склоняя к себе, и прижимается ртом ко рту. И почти сразу же, словно ошарашенный своей дерзостью, отступает. Баки смотрит на него, склонив голову и опёршись ладонями о стол, и Стиву хочется, чтобы он сказал хоть что-нибудь, потому что тишина и неопределённость просто выводят его из себя. Стив целует его ещё раз, коротко, почти сердито, и уходит в спальню, задев плечом косяк. Утром у него болит голова. Во рту чёртова пустыня, колко, слишком горько, плечо ноет и наверняка будет синяк. Они молча наскоро завтракают и собираются, пустая бутылка виски стоит на кухонной стойке тихим укором. Только-только светает. От скрипа двери Стив вздрагивает и морщится, но ничего не говорит, следуя за Баки. Улицы кажутся пустынными, а потом на перекрёстке рядом с большим торговым центром они видят вчерашний танк. И один из охотников, лысый, с татуировками на лице, видит их. Первый заряд попадает в здание над ними, обрушивая потрёпанный козырёк книжной лавки и осыпая их кирпичной крошкой. В висках пульсирует, от пыли щиплет глаза, от бега сердце заполошно бьётся где-то в горле. Баки кричит ему что-то — из-за грохота, взрывов и дикого смеха позади не слышно ни черта — и показывает в сторону моста. Там множество брошенных машин, есть, где спрятаться, и Стив петляет, шумное дыхание Баки подгоняет его. Одна из тачек вспыхивает почти рядом, осколок взрезает кожу на виске, и Стив резко торомозит, едва не навернувшись. Под ногами разверзается пустота, куска моста нет, а внизу яростно шумит река. — Нам пиздец, — хмыкает Баки, доставая дробовик, явно собираясь защищаться до конца. — Прыгаем, — Стив сглатывает, переводя взгляд с прущего в их сторону танка вниз. — Ты где-то научился плавать, сопляк? — Ты меня спасёшь. Стив ухмыляется и прыгает первым.