***
Новая квартира Самойловых располагалась, как выяснилось, в ничем не примечательной старой пятиэтажке с обшарпанными стенами неприятного серого цвета. От мороси они тут и там покрылись тёмными, почти чёрными разводами, отчего смотреть на них стало ещё противнее. Краска на козырьке подъезда облупилась. Когда Дима подошёл к входной двери и стал набирать номер квартиры в домофон, большой кусок краски отвалился и упал ему под ноги. Дима брезгливо отодвинул его в сторону носком ботинка.***
Быстро взбежав по лестнице на второй этаж, Дима почти сразу оказался перед нужной дверью, которая уже была приоткрыта. — Дима, ты? — раздался из квартиры громкий голос Вадика. — Заходи! Дима толкнул тяжёлую деревянную дверь с металлическими ободками по краям. Его взору предстала совсем маленькая, почему-то темная прихожая и небольшой коридор, из которого тут же показался Вадик. Диму удивило его облачение: друг был одет в белую рубашку и брюки, которые казались бы неуместными в любой неофициальной обстановке, а в собственном доме — тем более. — Привет! — радостно воскликнул он и вышел навстречу Диме. Приблизившись на достаточное расстояние, Вадик вдруг порывисто обнял друга. — Ой, Вадик, — смутился тот, — ты чего? — Да настроение хорошее! — весело ответил Самойлов-старший. — Наплевать, что погода хреновая, нам сегодня ничего не помешает! Дима машинально кивнул, думая, что сказать, как вдруг из коридора показался Глеб. — О, Дима, — улыбнулся он. — Добрый день! — Добрый, — совсем уж кисло ответил Дима. — Так… — тут же уловил эту интонацию Вадик. — Что-то случилось? — Нет, — абсолютно честно ответил Дима, — все хорошо. — Ну смотри… — пожал плечами Вадик, еще раз внимательно взглянул Диме в глаза и, почему-то опять улыбаясь, поинтересовался: — Ты тут собрался стоять или зайдешь? — А, — очнулся Дима, — да, конечно, — и прибавил, поняв бессмысленность своих слов: — Конечно, зайду.***
— Дима, а где ты учишься? — осведомился молодой блондин небольшого роста. Дима забыл его имя сразу же после знакомства. Он вообще плохо запоминал имена. Голос этого парня абсолютно не вязался с внешностью: он говорил низко, почти басом. — В педагогическом, — вяло ответил Дима. Он не был особо заинтересован в разговоре, но молчать было нельзя — праздник еще только начинался. В небольшой и единственной, как оказалось, комнате уже находились пятеро: Дима, его светловолосый собеседник, еще двое парней, громко обсуждающих что-то, о чем Дима не имел ни малейшего представления, и Глеб. Последний молча сидел в углу комнаты и пристально оглядывал присутствующих. Дима несколько раз порывался подойти к нему, но блондин никак не хотел прекращать разговор. Дима практически сразу перестал его слушать: беседа была очень скучной и, в общем-то, бессмысленной. Он нашел себе более полезное занятие: разглядывание обстановки в комнате. Кроме дивана, на котором располагались они с блондином, здесь был большой стол, заваленный какими-то бумагами, — видимо, рабочий стол Вадика. Напротив стола стояли две кровати, отделенные друг от друга старой тумбочкой. В другом углу стоял не менее старый на вид деревянный шкаф немного жутковатого вида. Больше в комнате ничего не было, даже стульев или табуреток. Никаких ковров на полу или стенах также не наблюдалось. — Да, — согласился Дима неизвестно с чем, отводя взгляд от шкафа. Он понял, что светловолосый ждет от него реакции на что-то. — Отлично! — возликовал блондин. — А что конкретно? — Что?.. — рассеянно переспросил Дима. — Я тебя спрашиваю, — развеселился светловолосый. — Что конкретно употребляешь? Дима замолчал, делая вид, что задумался над ответом, но собеседник быстро понял причину этого молчания: — Ты меня не слушал, да? — засмеялся он. — Да… — ответил Дима. — Нет. Не слушал. Прости. — Да ничего, — тут же заулыбался блондин. — С кем не бывает… Повторяю вопрос для невнимательных: алкогольные напитки внутрь употребляем? — Иногда. — честно ответил Дима. — Говорю же: вот и хорошо! — вторично воскликнул блондин. — Повторяю второй вопрос: а что конкретно? — Да так, по мелочи… — пожал плечами Дима. — Шампанское по праздникам — само собой, по будням пиво обычно. — По праздникам, говоришь? — хохотнул светловолосый. — Это ж ты в запое постоянном должен быть! Говорят ведь: чтобы жить хорошо, каждый день должен быть как праздник! Он громко засмеялся своей удачной шутке. Дима издал непонятный звук, отдаленно похожий на смешок, и замолчал снова. — Спорим, — снова начал блондин, отсмеявшись, — ты не услышал или не запомнил, как меня зовут? — Второе, — на сей раз искренне улыбнулся Дима. — Антоном меня зовут, — важно сказал светловолосый. — А вас? — добавил он со смехом. — Дмитрием, — тоже засмеялся Дима. — Но мне больше нравится, когда Димой называют. — Будем знакомы! — по-прежнему смеясь, ответил Антон и протянул Диме руку. Тот пожал ее, одновременно вдруг подумав о том, что Антон — тоже, наверное, прекрасный певец, с таким-то тембром голоса.***
Наконец все, в том числе и Вадик, все это время встречавший гостей в прихожей, собрались в комнате. Довольно долго ждали Сашу с Петей, но и они наконец пришли, все промокшие под дождем, зато с огромным тортом. Вадик присвистнул, осторожно принял этот шедевр кондитерского искусства из рук друзей и отнес на кухню, где уже находился торт поменьше. Все ребята расположились прямо на полу, сев в круг. Дима удобно навалился спиной на диван, с которого и спустился на пол, и расслабился. Вадик быстро встал, подошел к шкафу, открыл его и стал рыться в где-то в недрах. — Вадик, — недовольно окликнул его Глеб, — что ты хочешь? — Свечи хочу достать, — ответил Самойлов-старший. — Они не там лежат, — вздохнул Глеб и тоже встал. — А где они, по-твоему? — сердито осведомился Вадик. — Там же, где и всегда, — пожал плечами Глеб, — на кухне. — Что свечи делают на кухне? — устало спросил Вадик, захлопывая дверцу шкафа и поворачиваясь и брату. — Я откуда знаю? Ты же их туда положил, — усмехнулся тот. — Положил, и еще сказал мне «запомни, Глебсон, что свечи на кухне». Ну, помнишь? Я еще спросил, зачем ты мне это сказал, если я ими не пользуюсь. — Ладно, — мрачно сказал Вадик, по выражению лица которого понятно было, что он так ничего и не вспомнил. — Сейчас принесу. А ты, — строго посмотрел он на брата, — пока ставь пластинку! — Что слушать будем? — вдруг подал голос Антон, про которого Дима совсем забыл. — Ваш любимый «Pink Floyd»? — Да, его, — кивнул Глеб. — Только у меня последнего альбома нет еще, будет «The Wall», никто не против? — он обвел взглядом присутствующих. — Никто. — А «The Final Cut»? — негромко спросил длинноволосый шатен, которого, кажется, звали Сережей. — Он же был после «The Wall». — Я в курсе, — сдержанно ответил Глеб, — мне он не нравится, уж простите. — Почему? — заинтересовался Сережа. — У меня он, наверное, на втором месте после «Wish You Were Here». — Вот, «Wish You Were Here» — реально круто, — кивнул Глеб. — Более того, это же был мой первый альбом у «Pink Floyd»! — Надо же, — вежливо удивился Сережа. — Вот так, — улыбнулся Самойлов-младший. — А вот «The Final Cut» я не оценил вообще! Во-первых, там… Дима перестал слушать. С творчеством «Pink Floyd» он был знаком на очень примитивном уровне, которого явно не хватало для того, чтобы принимать участие в разговоре, а просто слушать, не высказывая свое мнение, он не любил. — Дима, — позвал его Антон. — А? — откликнулся Дима. — Ты не слушаешь «Pink Floyd», да? — понимающе спросил Антон. — Я тоже… Я очень люблю «Led Zeppelin», «Deep Purple», «AC/DC»… «Scorpions» могу послушать. — А я «Genesis», «Depeche Mode», — сказал Дима, не дожидаясь вопроса, — «Whitesnake» люблю тоже. — «Whitesnake», — заинтересованно переспросил Антон. — Что за группа? Название знакомое, а ни одной песни вспомнить не могу. — Ты сказал, что любишь «Deep Purple», — сказал Дима, — «Whitesnake» — сольный, можно сказать, проект Ковердэйла. — Да?! — искренне удивился Антон. — А я и не знал… — Вот, теперь знаешь, — улыбнулся Дима. — А еще «Белую змею» продюсировал тот же парень, что «Deep Purple» до ухода Ковердэйла, забыл фамилию… — Бёрч? — подсказал Антон. — Да, точно, — кивнул Дима. — Он самый. — Ну все! — вошел наконец в комнату Вадик, неся в руках большие белые свечи. — Глебс, подай зажигалку, пожалуйста! — Она где у тебя? — спросил Самойлов-младший. — На столе должна лежать, — ответил Вадик. — А, все, вижу, — отозвался Глеб после непродолжительного шуршания бумагой. Вадик осторожно выложил свечи на пол, расставил их на полу, взял у Глеба зажигалку и поджег фитили. — Кто с краю сидит, — бросил Вадик быстрый взгляд на друзей, — Антон! Выключи свет, будь добр! Антон неохотно поднялся, в два шага подошел к двери и щелкнул выключателем. Пламя свечей заколыхалось, освещая небольшую комнату неровным светом. — Глеб, — спросил Вадик, — что у нас там по музыке? — «The Wall», — с готовностью ответил Самойлов-младший, — включать? — Круто! — восхитился Вадик. — Конечно! Глеб кивнул, произвел над проигрывателем какие-то махинации, и зазвучала музыка. Дима выдохнул и снова откинулся назад, на мягкий диван. Прекрасный вечер с прекрасными людьми еще только начинается! И почему у него так испортилось настроение утром…