elements of love

Когда-то давно шутки ради Тони Старк гуляя по парку аттракционов, забрел в шатер с предсказаниями. То ли бабка оказалась совсем слепой, то ли очередной шарлатанкой ровнявшей всех под одну гребенку и сулившей клиентам несметные богатства, власть, дом-небоскреб и прочее, прочее, прочее (на этом клише Тони чуть не всхрапнул). Затем, словно он смазливая девчонка, принципиально мечтающая исключительно о прынце, ему было названо имя его истинной любви. Вернее лишь первая буква имени начинающегося на «С». Да, на этом моменте Старк вроде бы оживился, демонстрируя легкий интерес, граничащий со скукой. Включив сперва обворожительную улыбку, сдобренную пятеркой баксов, затем, угрожающе добавив процеженное сквозь зубы: «Вы что, не знаете кто мой папа? Да я тут вас всех…», Тони, как гестаповцу в мрачных застенках, удалось выпытать у старушки еще одну последнюю букву имени будущего спутника жизни. Предсказательница уже и не рада была столь назойливому посетителю, мотивируя тем, что будущее Старка расплывчато, буквы тасуются, будто колода карт в умелых руках фокусника. Лишь первая и последняя вроде бы устаканились. Короче встреть Тони кого-нибудь с именем на «С» начинается на «н» заканчивается, это и есть та самая любовь, пока смерть не разлучит. Понятное дело, будучи школьником или студентом и закадри он какую-нибудь Селин или Сюзон, Старк не очень-то спешил вести оную под венец. Ибо сердце ему подсказывало – не те «С» и «н». «И вообще, Тони, – говорило ему внутреннее «Я», – с чего ты взял, что это баба?» Над этими бредовыми домыслами можно было бы долго угарать, не повстречай Тони на своем жизненном пути Стивена Роджерса. Вот ведь где беднягу накрыло. Они дружили, долго. Ну, может, иногда тискались и целовались по пьяни. Ну, может, урвал Старк немного полового счастья, а Роджерс ему позволил лишнего. А так Тони вполне конкретно намекал на что-то серьезное, а Стив все больше краснел и отмалчивался. Это продолжалось несколько лет, пока… – Старк, это Роджерс. Бросай все и приезжай в салон для новобрачных. – Куда?! – В салон для новобрачных. – Зачем? – Приезжай – узнаешь, – чуть нервно выдыхает Стивен, вешая трубку. Вот она, рыба его мечты! Вот та пролетающая мимо птица счастья, которой Тони орет: «Сука, иди сюда!» хватая за переливающееся оперение. Старк выжимает из своей очередной крутой тачки все ее лошадиные силы. Потом, купив по дороге огромный букет цветов, несется вприпрыжку к дверям салона, мурлыча себе под нос: «Как бы тебе повезло моей невесте». Он расталкивает посетителей, словно кегли в боулинге, счастливо кидая тем: «Извините, народ! Женюсь!» Затем находит глазами Роджерса, сует рядом стоящему с ним патлатому незнакомцу в бейсболке букет, после чего подхватывает своего старинного кореша на руки, начиная кружить. – Ну наконец-то, Роджерс! Я уж думал старческими пятнами покроюсь, пока дождусь! – Тони. Тони, погоди, – пытается объяснить Стив, побуждая Старка опустить его на пол. – Извини, но ты все не так понял. Я решил связать свою судьбу вот с этим парнем. Это Джеймс Барнс или просто – Баки, – указывая на патлатого, – друг моего детства. Мы снова недавно встретились и поняли, что это любовь. Ты всегда одевался стильно, так что помоги нам выбрать костюмы, а то мы в этом совсем не ориентируемся. Проглотив неприятную оскомину, Старк оторопело смотрит на будущих женихов, затем коротко прислушивается к себе. Ничего вроде бы не ёкает. Не обрывается с треском и, на миг зависнув на последнем уцелевшем клапане, не летит стремительно вниз, разбиваясь вдребезги пополам. А его внутреннее «Я» уверенно поднимает руку вверх, а затем резко опускает, беспечно произнося: «Ну и хер! Мало ли в мире Стивенов!» – Ничего черного! – приказным тоном бросает Тони обслуживающему персоналу. – Только светлые тона! Лично мне – белый! Не хотим же мы походить на пингвинов да, Роджерс? – панибратски повиснув на обоих парнях. – Когда свадьба? – Как можно скорее, – чуть сбито, выдыхает Стив. – Я же твой шафер, надеюсь? Хоть с подружкой невесты оттянусь. Или это друг? *** Ввиду загруженности Стрэндж чуть не опаздывает на свадьбу лучшего друга. Он несказанно ошарашен (что-то внутри рвется и резко бухает вниз), когда его знакомят с другим шафером. Называют ему его имя, которое Старк, похоже, тут же забывает. Тот тянет все свадебное одеяло на себя, пытается весьма своеобразно (едко и колко) развлечь многочисленных приглашенных, взяв еще и роль тамады. Практически не дает никому слова сказать и на всякий аргумент Стрэнджа бросает пару-тройку своих контраргументов. Он, конечно, несказанно рад за Стива и Баки, но что-то все же завистливо скребет нутро, побуждая Тони частенько прикладываться к графину с любимым виски. Он танцует и флиртует практически со всеми женщинами, пытаясь то же повторить с большинством симпатичных мужчин. Будучи основательно подшофе, Старк устраивает драку, получает синяк и порванный ворот сорочки, но вроде бы счастлив, мотивируя тем – ну что это за свадьба без мордобоя. Стрэндж тихо, но цветисто матерится, наблюдая за происходящим. Он невольно прислушивается к тому что пьяно бормочет Старк, фамильярно приобняв одну из пожилых женщин – мать Баки, рассказывая той о своем богатом… Нет, не финансовом капитале и сексуальном опыте, а о его внутреннем мире. Но потом Тони все же переклинивает и он начинает подробно живописать по первым двум пунктам. Когда речь заходит о его неудавшемся романе с Роджерсом – второй шафер уже просто на пределе. – Извините, мэм, но, по-моему, мистеру Старку пора освежиться, – кидает Стрэндж, подхватывая слегка шатающегося Тони под локоток и дефилируя с ним в сторону уборной. «Твою налево! Неужели этот балабол и прожженный ловелас с фингалом под глазом, кутила и любитель выпить – и есть тот самый?!» – в сердцах спрашивает мужчина, глядя на то, как Тони доверительно на нем повис, продолжая изливать душу. – Ты понимаешь, старина, лучшие годы жизни – коту под хвост. На месте патлатого должен был быть я, – с непрошенной слезой у кромки века бузит Старк. – А Роджерс уделал меня, как пацана, женившись первым. Да нам суждено было… «Нет, сладкий, карты не врут. В отношении твоего будущего все предельно ясно, – практически беззубым улыбающимся ртом, похожим на штакетник, вещает юному Стрэнджу предсказательница. – Твою большую и единственную любовь будут звать Энтони. Ты и сам это почувствуешь, когда однажды встретишь». Стрэндж почти уже не прислушивается к бредням и хмельной исповеди Тони, затыкая его рот поцелуем. Тот вроде резко трезвеет, начиная глядеть на шафера Барнса более внимательно и оценивающе. Потом, не сговариваясь, оба делают несколько поспешных шагов в сторону пустующей кабинки и, лихорадочно расстегивая друг другу ремни и молнию брюк, проводят там время достаточное для того, что бы Старк понял – его наконец-то отпустило и стало чертовски хорошо. Блядь, да он словно заново родился! Неужели все дело в банальном сексе или все же в том, кто дышит сейчас так же рвано и надсадно, пытаясь вернуть себе и ему прежний, практически презентабельный вид? – Как ты говоришь, тебя зовут? – шало выдыхает Тони, утопая в необыкновенных кошачьих глазах шафера, не желая отпускать. – Стефан, – чуть натянуто, почти обиженно цедит Стрэндж. Похоже, в духе Старка еще и – трахаться с тем, чьего имени даже не помнит. – На «С» начинается на «н» кончается? – с придыханием уточняет шафер Роджерса, ощущая, как внутри повторно взрываются фейерверки, но теперь исходя из самого сердца. – Вроде как. – Ты, похоже, чем-то недоволен, – расцветает в улыбке Старк, игриво дергая мужчину за галстук-бабочку. – Зачем тогда целовал? – Да нет, – пожимает плечами Стрэндж, воочию убедившись, что против судьбы не попрешь, – мне тебя цыганка нагадала. Любить, говорит, тебе Тони Старка до гробовой доски. Вот я и думаю, за что мне это все? – Надеюсь, в хорошем смысле? – больше утверждает, нежели спрашивает тот, иронично подмигивая своему суженому подбитым глазом.