elements of love

С распределением большинства поступивших в старшую школу «Рай и Ад» проблем не возникает. Например, у Азирафеля слово «добродетель» прослеживается буквально во всем: в выражении лица, изящных манерах, поступках, консервативном фасоне одежды. В то время как его приятель Кроули просто ходячий «соблазн». От рыжей шевелюры до кончиков начищенных туфель – чистейшее искушение. От дьявольской улыбки до развязных манер в позе и общении – наваждение и тайный предмет воздыхания многих учащихся. Но, похоже, самому Энтони пофиг. Взгляд его желтых глаз поверх приспущенных темных стекол устремлен на Азирафеля и, подбрасывая в воздух спелое яблоко, он медленно к нему подкатывает, а затем плюхается рядом, вальяжно развалившись на лавочке. – Ну привет, Зира. Чего кислый такой? – с присущей ему фамильярностью обнимая ангела за плечи. – Ах да, снова школа, первый учебный день, возможные подъебки капитана команды «Рай» архангела Гавриила по поводу книжного червя и пары лишних кило, – вместо Азирафеля отвечает Кроули. – Хотя знаешь, меня очень даже заводит твоя юношеская припухлость вместе с начитанностью. – Перестань! – стыдливо шипит ангел, сбрасывая с себя бесцеремонную руку друга. – А то Хастур и Лигур будут снова дразнить нас сладкой парочкой! –съезжая подальше к краю. – Да плевать на этих любителей земноводных, – отмахивается Кроули, вновь оказываясь в непосредственной близости. – Лучше съешь яблочко, Белоснежка, – скрипучим голосом старой карги из сказки предлагает демон, для пущего блеска и чистоты потерев красный плод о бедро. – А ты не меняешься! Все такой же змей-искуситель! – возмущается Азирафель, чувствуя как ему тесно и жарко находиться между Кроули и подлокотником скамейки. – Сам его ешь! – наблюдая за тем, как тот быстро пожав плечами, медленно и эротично впился в яблоко зубами, всасывая брызнувший сок. – Слушай, Ази, а что у тебя последним уроком? – слегка отстраняется Энтони, давая тому воздуха глотнуть и немного прийти в себя. – Священное писание, а у тебя? – Демонология. Может, прогуляем? – весело подмигивая и делая очередной залипательный укус. – Как можно?! – пыхтит Азирафель, думая о том же, но старательно изображая гнев праведный. – Легко. Ноги в руки и, ныкаясь от куста к кусту, бегом на школьную стоянку к моей малышке «Бентли». Только давай уже без этого скучного детского сада с мороженым и клуба натуралистов-орнитологов. Я почти все лето провел просто сидя с тобой в парке на скамеечке и кормя уток. – Л-ладно, – как-то нерешительно цедит юный ангел, по системе ниндзя следуя вместе с Кроули к выезду. – Чувак, мы же в старшей школе! – возбужденно акцентирует Кроули, открывая перед Азирафелем пассажирскую дверь и заводя двигатель. – Я целоваться и тискаться хочу! – Ну хорошо, хорошо! – поспешно соглашается тот, лихорадочно застегивая ремень безопасности. – Недаром на нашем факультете говорят: «С демоном поведешься – прощай, добродетель», – даря Азирафелю свою самую греховно-саркастическую улыбку и глядя, как у того испуганно расширились глаза, то ли от подобной перспективы, то ли оттого, что машина Кроули с полтычка чуть не встала на дыбы. – Силы небесные! Боже… – Да расслабься ты, ангелочек, – «успокаивающе» поглаживая того по коленке, – будем пока только целоваться и тискаться. Прибережем твою «добродетель» до выпускного. Но я готов перезаложить свою бессмертную душу, что ты сам не захочешь ждать так долго.