elements of love

Какие Брайану нужны еще доказательства, чтобы признать, что с момента встречи с Джастином его собственный мир стал крутиться в другом направлении? А окружающий Кинни мир вовсе не вокруг его персоны исключительно. Этот мир не перевернулся вверх тормашками, не сошел со своей оси, умчавшись в неизведанный космос (хотя, как сказать). Просто Брайан находясь в круговерти страстей и привычных удовольствий, не заметил, как и когда произошло торможение, краткая остановка и необъяснимая гравитация, побудившая Кинни тянуться к этому мальчишке-солнышку. Мальчишке, что считает Брайана центром мироздания. Что с огромным трепетом и любовью почитает его, как бога, хотя тот далеко не святой. Что упорно и относительно спокойно терпит все его выходки. Что каждый раз отдается ему так самозабвенно, так искренне, бросив к ногам Кинни свое пылко бьющееся сердце. И будь тот дьяволом (а это, похоже, так), Тейлор готов продать мужчине свою бессмертную душу, лишь бы быть к нему ближе. Ну что такого страшного в привязанности, верности и любви к одному человеку? Почему Брайану не пофиг, как раньше? Почему привычная похоть с одноразовым партнером, имени которого он даже не спросил, стала делать секс каким-то неполноценным, болезненным, практически лишенным удовольствия? Сколько раз можно выгонять Джастина из своей постели, лофта, жизни, а потом тайно искать с ним встречи? Зачем снова толкать его и себя в объятия других парней, с томной леностью наблюдая за процессом, и все еще полагать, что это, пиздец, как возбуждает? С Кинни это прокатывало, раньше, пока уровень его чувствительности держался на отметке «член». Пока личный гей-радар был настроен на волну «для всех». Но появившийся на горизонте подросток с радужными мечтами и самой яркой улыбкой, посбивал к херам все настройки, заставив чувствомер Брайана зашкаливать, достигнув предельной значимости «сердце». Стоит всего лишь повернуть голову влево и увидеть, как в нескольких метрах от него Джастин пялит какого-то паренька. Трахает его без особого энтузиазма и страсти, чисто механически. А в глазах ни капли превосходства, немого укора или сожаления. В них – горечь и пустота. А сам Кинни остро чувствует, как проевшая нутро едкая ревность со вкусом вины выплескивается наружу и начинает стремительный бег по венам. Как заставляет всегда расслабленного и пассивного во время минета Брайана поперхнуться собственной улыбкой, а затем жестко и глубоко начать таранить рот незнакомца стоящего перед ним на коленях. И в этот миг, схлестнувшись взглядами, оба мечтают лишь об одном – скорейшей разрядке. Всё в Кинни сейчас буквально вопит, перекрикивая чужие стоны и музыкальные басы, отражающиеся от стен клуба «Вавилон». Его разум – что Брайану это вовсе уже не нужно. Его тело – что это всего лишь близость без близости. Его сердце и совесть – что мальчик-солнышко заслуживает большой и чистой любви, а не этого грязного закулисного свинга. И только блядское реноме Брайана Кинни, как первой шлюхи Питтсбурга, пытается успокоить вопиющих, нагло клевеща о том, что все в его жизни, как и прежде – просто охуенно.