elements of love

Мартелл никогда не верил в вещие сны и предрассудки, полагая, что у смысла его кратких ночных забвений в последнее время есть логическое объяснение. С момента приезда в Королевскую Гавань ему часто стала сниться покойная сестра Элия с детьми, да еще отец с матерью. Эти видения запросто могли быть вызваны жгучим желанием отомстить за своих близких. А еще – обыкновенной человеческой тоской по самым любимым и родным, что безвременно покинули этот мир. Оберин не был против этих полуночных фантомных встреч, ощущая, даже во сне, сердечный трепет и тень улыбки на устах. Но вот сегодня лица матери и сестры были печальны. Их нежные, заботливые руки простирались к нему в желании обнять и успокоить, а пристальный взгляд отца был полон тревоги и скорби. Неужели это связано… Мартелл резко открывает глаза, уставившись в резной потолок. Седьмое пекло, это не может быть связано с поединком чести! Он не боится смерти, но так же не собирается уходить из жизни в столь раннем возрасте. Тихо выскользнув из объятий спящей Элларии, Оберин налил себе бокал вина и тут же выпил его залпом, чтобы утопить крохотный червь сомнения, что с жадностью принялся точить его душу. Потом опрокинул в себя еще один – безрезультатно. Понимая, что уже не заснет, принц накинул халат и стал неспешно бродить по предоставленным ему апартаментам, думая, чем бы себя занять до скорого рассвета. Напиться вусмерть – не вариант. Чтение и письмо тоже отпадает. Может, стоит прогуляться по сонным коридорам Красного замка и, забыв о манерах (а они у него разве были?), нанести поздний/ранний визит наследнику Хайгардена. Лорд Тирелл еще на свадьбе Джоффри делал недвусмысленные намеки, что непрочь познакомиться ближе. У Оберина есть множество способов быть вхожим в любые двери, так что попасть в чертоги Лораса – не проблема. Тому тоже, по-видимому, уже не спится и, заметив в полумраке комнаты силуэт богатого вельможи, Тирелл резко привстает, с беспокойством глядя на нежданного гостя. – Ты, никак, призрак увидел, Рыцарь Цветов? – хмыкает Мартелл, поднося ладонь к пламени одинокой свечи. То ли для того, чтобы подогреть медленно просыпающуюся похоть, а может быть – чтобы прижечь того самого червя, закравшегося под кожу и продолжающего разъедать нутро, раз утопить не получилось. – Принц Оберин?! – Давно ли в твои покои под покровом ночи проникал некто столь благородный? И увидев меня, ты вспомнил Ренли, верно? – Зачем ты здесь? – А разве это так неочевидно? – подходя совсем близко и неторопливо обнажаясь. – Чтобы насладиться красотой и ароматом розы. Убедиться, что она все еще свежа, в меру остра и достаточно искусна, для слез любви, которыми я хочу ее окропить. – Я бы не назвал твой визит безрассудством, не будь у тебя смертельного поединка с Горой через несколько часов, – с волнением выдыхает Тирелл, не в силах отвести жадный взгляд от стройного тела принца и его восставшей плоти. – А я бы предпочел иметь под собой развратную шлюху с уже мокрой щелью, а не скромницу-септу, взывающую к благоразумию, – парирует Оберин, толкая Лораса обратно на подушки и накрывая его тело своим. – Если это мои последние часы – мне решать, как их провести. И если глядя мне в глаза, ты все еще грезишь о Ренли, после того как я покину твою постель, клянусь, ты станешь думать только обо мне, дико желая повторения этой ночи. В пекло все тревоги и сомнения, а также сны, предвещающие смерть! В пекло ту мерзкую пиявку, что присосалась к нему где-то в подреберье! Он забудет ее ненавистный образ, затмив чистейшим наслаждением! Вытравит змеиным ядом! Смоет кровью, что жаркой лавой возбуждения бежит сейчас по венам! Хрипло выкричит пересохшим горлом! Выплеснет вместе с семенем! Сегодня он не умрет!