elements of love

Ну просто скукота смертная – сидеть в библиотеке и переписывать нескончаемый сонм законов клана Гу Су Лань. Кому вообще интересно – жить по правилам и строго их чтить? Сейчас бы лежать у прохладного журчащего ручья с кувшинчиком вина и наслаждаться пением птиц. Вэй Усянь незаметно откладывает принудительную работу в сторону, беря чистый лист бумаги. Куда веселее будет наградить его молчаливого «соглядатая» парой-тройкой нелестных эпитетов и нарисовать на высокомерного господина Лань Ванцзи карикатуру. Восседает тут застывшей мумией, словно аршин проглотил. Неприступная крепость, неженка, недотрога. Невеселый, неразговорчивый, необщительный, непроницаемый, невинный – последнее определение вызывает на губах Вэй Усяня короткую улыбку. Рука старательно выводит силуэт, точь в точь повторяя лицо и фигуру Лань Чжаня, читающего книгу. Пририсовать бы ему пару рогов и пасть с клыками, как у демона. А может – длинные кроличьи уши и и милые усики, а вместо книги – морковку? Вэй Ин прикусывает губу, чтобы не рассмеяться вслух от подобной фантазии. Но что-то (вряд ли это совесть) побуждает юношу нарисовать Второго Господина клана Лань таким, каков он есть – красивым, утонченным, изящным, вдумчивым. Лань Чжань уже в который раз пытается прочесть страницу, но его мысли, словно стайка беспокойных соек, почуявших тревогу, разлетаются кто куда. Он внешне холоден, собран и, казалось бы, безучастен к происходящему. Но под его тонкой кожей, вместе с гулко бегущей по венам кровью, бушует неизведанный доселе водоворот эмоций. Беспринципный, беспечный, безнравственный. Надоедливый болтун, непоседливый баламут и любитель выпить. Вместо смысла в читаемых столбцах на ум Ванцзи приходят эти определения и словосочетания, характеризующие сидящего напротив ученика из клана Юньмэн Цзян. Его внутреннее «я» терзает множество вопросов. Что же на самом деле Лань Чжань чувствует к Вэй Ину? Как правильно назвать эти самые чувства? Зачем он в складках своего ханьфу хранит бумажного человечка, которого тщательно разгладил, после того, как публично смял на глазах у всего класса, выказав господину Вэй Усяню свое пренебрежение? Почему, когда Вэй Усянь так близко, хочется глубоко вдохнуть запах лотоса и горных трав, исходящий от его волос? А еще – ощутить на своих губах неповторимый букет «Улыбки Императора», смешанный с дыханием и сладостью его уст? Что за бред, в самом деле?! Неужели он, действительно этого хочет?! Это приязнь, влечение или антипатия?! В любом случае, какие бы противоречивые страсти не разрывали сейчас Ванцзи изнутри, он сглатывает их одним сухим комом, не позволяя достичь скул и окрасить их в предательский маков цвет. – Вот, это тебе, – молвит Вэй Усянь, кладя перед Лань Чжанем рисунок. – … – Даю подсказку: «Вау! Вэй Ин, это круто!» – … – Можно просто – Вау! – … – Господин Ванцзи, удостойте меня чести – наградите хотя бы проблеском вашего внимания, – наигранно ноет Вэй Ин, пытаясь заглянуть по завесу густых ресниц. Тот переводит взгляд на рисунок, но продолжает упорно молчать. – Ты что, язык проглотил? Рыбка, рыбка, рыбка, где твоя улыбка? – поет Вэй Усянь, после чего немного сникает, понимая, что реакции – ноль. – Хорошо, а если так, – ставя под портретом подпись: «От Вэй Ина с любовью!» – Что теперь скажешь, Лань Чжа… Губы Вэй Усяня резко смыкаются, наложенным Лань Ванцзи заклинанием молчания. Вэй Ин начинает привычно мычать, тыкать пальцем в рот, осуждающе глядя на своего мучителя. – Надоел, – отрезает Второй Господин клана Лань, осыпая Вэй Ина белоснежными клочками портрета, изорванного с помощью магии. Вот же зараза – опять?! Теперь жди, пока курительная палочка дотлеет, чтоб ее! Нет, чтоб этого упертого и напыщенного Лань Чжаня! А если бы у меня нос заложило?! Чем мне тогда дышать?! Ушами, задницей?! Ладно, ты заклеил мне рот, приятель, но ты не властен над моими мыслями. В моей голове сто-о-о-лько радужных фантазий о нас, Лань Ванцзи. Как я касаюсь тебя, то ласково, то страстно, вызывая трепет и румянец смущения на лице. Как губы впиваются в губы, а потом… Рот Вэй Усяня расплывается в лукавой ухмылке, а безмолвный взгляд, обращенный к Лань Чжаню наполняется теплотой и нежностью: Берегись, крольчонок. Я не привык так просто сдаваться.