elements of love

Шайтан, голова раскалывается от дикой боли и вот-вот взорвется. А что ты, хотел, Карим? Утро после дня независимости проведенного в компании Бренды, Фрэнка и их булочно-сосисочной гильдии именно так и начинается. Как всегда было море выпивки, хавчика, травки. Развлечения, танцы до упаду, а потом, где только можно: на диване, столе, ковре, голом полу – знатная оргия. Карим пытается разобраться в той каше, что сейчас у него вместо мозгов, чтобы восстановить хронологию событий. Кажется, он одиноко и скептически взирал на всю эту вакханалию сквозь клубы кальянного дыма, пропущенного через крепкое вино. Или все же принимал в ней активное участие? Судя по тому, что он практически голый, и кто-то на нем лежит и сопит в ухо – было дело. Повернув голову влево и с трудом разлепив веки, Карим делает глубокий вдох и, видимо, зря. Глаза рэжет. По всем поверхностям, куда ни глянь, штабелями по двое, по трое лежат и дрыхнут знакомые незнакомцы, а в самом помещении такой духан стоит, что просто вешайся. Карим возвращается взглядом к тому, кто активно слюнявит его правую ключицу, и делает опасливую затяжку. Потом еще и еще, немного глубже. Странно, но рядом спящий незнакомец пахнет свежей сдобой, молоком, корицей и капелькой меда. Такое восхитительно вкусное сочетание, почти бальзам на раны, что даже головная боль начинает постепенно сходить на нет. Немного отстранившись, Карим более подробно изучает черты кудрявого парня, задерживаясь на его пухлых губах и милом носике с внушительной горбинкой. Шальная мысль вторгается в сознанье столь внезапно, что, кажется, сердце на миг замирает, прикипая к позвоночнику. Кариму вдруг хочется просыпаться вот так до конца своих дней. Не с бодуна конечно и не в чужой хате, похожей на наркопритон, а вот с этим миловидным кудряшкой под боком. Тем, кто практически не вписывается в окружающий антураж. Кто полупьяно-полузастенчиво, смешно картавя букву «р», втирал вчера многим, в том числе и Кариму, что решительно настроен потерять девственность с парнем. А данное мероприятие – сосисочная вечеринка – отличный повод. Восточный темперамент, а так же инстинкт собственника, подогретые спиртным и кальяном, делают свое дело, и остальные заинтересованные в кудряшке особи идут лесом. Карим хочет его единолично, скорее даже это любовь с первого взгляда до самой гробовой доски, несмотря на множество табу. – Привет, – выдыхает его сосед, протирая кулаками глаза. – Привет, рогалик. Проснулся? – тихо отвечает Карим, разминая затекшие мышцы. – Почему рогалик? – недоуменно вопрошает кудряшка. – Пахнешь, как сдобная булочка и выглядишь так же аппетитно. Напомни мне свое имя. – Сэмми Бейгель младший. – Карим Абдул-Лаваш, – ответно представляется жгучий брюнет, мысленно добавляя еще одно «нельзя» к уже существующим. Оказывается их отцы непримиримые конкуренты в бизнесе. – Так что там с потерей девственности? У нас получилось? – хмыкает Карим, силясь вспомнить момент перед пьяной прострацией. – Я таки не уверен, – краснея молвит Сэмми, приподнимая то, чем оба прикрыты. – Похоже, я все еще девственник, раз на мне трусы, и если ты не против быть у меня первым… – И единственным! – многозначительно заявляет Карим, целуя кудряшку в орлиный нос. – Поехали ко мне, угощу тебя тостами с хумусом и кофе, – добавляет вдогонку, поднимаясь с пола и помогая встать Сэмми. – Обожаю хумус, – восторженно кидает Бейгель младший, быстро одеваясь и послушно следуя за Каримом. – Как ты смотришь на то, чтобы мы встречались, а в скором времени жили вместе? – интересуется Абдул-Лаваш, по возможности аккуратно переступая сладко похрапывающие тела. – Та в общем-то нормально, ты мне сразу понравился. А вот мои предки, как узнают – станут биться головой о Стену Плача, причитать «божежмойбоже» и спрашивать у Торы в кого я такой выродок? – А мои начнут хвататься за сердце, печень, почки, полуистлевшие семейные клинки и стенать «Карим Абдул-Лаваш! Одумайся, несчастный! Ты что, смерти нашей хочешь?!» И ничего с внезапно возникшими чувствами этих двух парней не поделаешь. Потому что любовь непостижима разуму, неподвластна логике, различным конфессиям и всевозможным запретам. Она живет в душе и слышит лишь сердце.