elements of love

Современный Олимп. Самый удаленный его уголок. – Так, а это еще кто? – хмуро интересуется Авгий, глянув на практически бесчувственное тело молодого бога, пьяно сопящего под брезентом пикапа. – Дионис. Очередной отпрыск Зевса, доставлен на перевоспитание, – роняет Харон, правая рука и личный водитель Громовержца, пряча от владельца обширных сельскохозяйственных угодий, по совместительству полубога, взгляд. – Заодно поможет тебе собрать урожай тыкв и доставит часть к празднику в отчий дом. – У меня здесь что, исправительно-трудовая колония для непослушных мальчиков? – недовольно цедит Авгий, щурясь от яркого утреннего солнца. – Сперва Геркулес мне тут концерты закатывал, и норов свой бычий демонстрировал, а теперь… – Но ведь подействовало, – перебивает Харон, не в силах сдержать ухмылку. – Когда его на время лишили божественности и бросили на край света, да еще с таким авторитетным надзирателем, он быстро все твои конюшни вычистил. – У Геркулеса хотя бы груда мышц была, а у этого… Ну какая от него помощь? – вновь покосившись на парня, с приоткрытым ртом и свисающей с края пикапа головой. – Я не нянька! Так Зевсу и передай! – Ты и в прошлый раз так заявлял, – напоминает ему Харон, – и неплохо справился. Кстати, владыка закатывает грандиозную вечеринку по случаю Хэллоуина. Может, хоть разок выберешься из своей глуши в цивилизованный мир? – Кого я там не видел? – отмахивается Авгий. – Персональные предостережения будут? – Так ты его берешь?! – Ух ты, а можно отказаться?! – ерничает полубог, смачно сплевывая на землю. – Ну-у, мальчишка немного странный, через меру активный и в последнее время подсел на алкоголь. – Он – подросток! Зевс что, сам молодым не был?! Наплодил детишек, а им внимания хочется, совета, любви! – Извини, старина. Шеф вызывает, – сочувствующе роняет Харон, делая щелчок и оставляя после себя лишь шлейф дорогого одеколона. Авгий цветисто матерится вслед, после чего вновь обращает внимание на спящего Диониса. «А он милаха», – невольно констатирует полубог, прежде чем – «хорошо бы парнишку разбудить и объяснить что к чему». – Эй, приятель, вставай! – трясет он того за плечо. Естественно – ноль реакции. – Рота, подъем!!! – громогласно вещает Авгий, приставив к уху спящего рупор. – А?! Что?! – испуганно молвит Дионис, кулем свалившись с пикапа и начиная сонно щуриться. – Ты кто, и-и где это я?! – Можешь звать меня Авгий, малыш, – молвит полубог, помогая юноше встать. – И по прихоти твоего папаши Зевса Всемогущего ты на самом краю Олимпа, временно лишенный божественности. Идем, поможешь мне урожай собрать, – указывая в сторону бескрайних полей. – Тыквы? – чуть скривившись, тянет Дионис. – Предпочитаешь выгребать навоз, как твой старший братец? – Ладно, тыквы так тыквы. Вино есть? Мне надо прийти в себя, – мямлит юноша, вставляя в рот сигарету и уже собираясь ее подкурить. – Солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья, – изрекает Авгий, превращая зажигалку и пачку сигарет в пыль. – Давай, шевели булками. Сперва, без божественного начала, дело продвигалось крайне медленно. Парнишка пыхтел, потел, задыхался. Более сильный и выносливый полубог работал с ним бок о бок, как простой смертный. И что Авгия более всего нервировало, заводило в тупик, возбуждало и трогало до глубины души, так это то, что у края очередной борозды сын Зевса буквально на нем вис, обвивая конечностями, словно гибкой лозой винограда. То ли от усталости, ища точку опоры. То ли потому что, прижавшись к Авгию теснее некуда, таким образом, безмолвно просил пощады и толику снисхождения. Или это был неудачный флирт. А может быть, мальчишка попросту нуждался в прикосновениях и обнимашках. – Давай без фамильярностей, малыш. Мы не настолько близки, – ворчит Авгий, уходя от очередных объятий, ловко вкладывая в кольцо тянущихся к нему рук огромную тыкву. – Ну так это легко исправить, Ав, – кидает Дионис, подпирая свою ношу коленом. – Отнеси ее в пикап, Ди, – на манер парня цедит Авгий, ловя себя на мысли, что «перевоспитывать» Геркулеса было куда проще. У того и мысли не было так искусно\нагло\искренне заигрывать со своим надзирателем. – Дальше я сам управлюсь. На лице парня расцветает такое блаженство, будто он не таскал все эти тыквы с поля, а персонально рожал их в нестерпимых муках. И эта, наконец-то, последняя. Подходя к груженой машине с двумя большими кувшинами вина собственного производства, полубог застает сына Зевса с закрытыми глазами, неистово отплясывающего под захватывающую музыку, льющуюся из его наушников. «Нашел-таки свой допинг. А совсем еще недавно еле ноги волочил. Вот же чертенок!» – О, а вот и вино! – радостно восклицает Дионис, дергано двигаясь в сторону Авгия. – Это для Хэллоуина, – поясняет полубог, чуть отстраняясь. – Залезай в машину. – Ладно, – щерится юноша, плюхаясь в кресло пикапа. – Давай их сюда, – подразумевая два заветных кувшина. – Боюсь, не доедут. Я лучше сам доставлю, – молвит Авгий, опуская сосуды на землю. – Тогда до встречи на вечеринке, Ав, – роняет юноша, быстро сглатывая обильную слюну вместе с секундным разочарованием, после чего загадочно ему подмигивает. – Я буду в маске… Полубог щелкает пальцами, отправляя болтливого искусителя и любителя выпить обратно домой. (-(-_(-_-)_-)-) Маски на любой цвет и вкус предлагают прямо у входа в шикарный особняк Громовержца. Авгий выбирает себе то ли волка, то ли пса – один хер. Ведь те тоже одиночки, как и он сам. Полубог вообще не стал бы сюда трансгрессировать, не появись у него желание кое с кем встретиться. Может, невольно, а может быть, сознательно этому мальчишке Дионису удалось проникнуть под прочный панцирь отшельника, прямо в самое нутро и что-то там ковырнуть. Пробудить в нем практически забытую с детства и юности потребность ощущать себя любим и желанным, когда касаются и обнимают с такой теплотой и нежностью. Стоит лишь взгляд бросить на разномастную толпу богов и полубогов под всевозможными личинами, чтобы найти того, кого искал. Вот он – очередной сын Зевса, немного странный, через меру активный, танцующий на своей волне захмелевший мальчишка, похожий на фавна. Это зрелище завораживает. Захватывает настолько, что все вокруг меркнет, а самому Авгию хочется присоединиться к Дионису и его безумным пляскам, отпустив на волю все свои чувства. – Почему ты до сих пор один, Ав? – интересуется юный бог, материализуясь рядом. – Почему такой сильный и красивый полубог предпочитает одиночество? – мягко кладя руки тому на плечи, пытаясь вовлечь в танец. – Как ты меня узнал, Ди? – хмыкает Авгий, силясь подстроиться под то невозможное, что исполняет юноша. – Свежий деревенский воздух, – иронично бросает тот, – и маска волка тебе к лицу. Есть в тебе что-то дикое, хищное. Но ты так и не ответил, почему живешь один? – Наверное, тебя ждал, – хрипло рокочет полубог, склоняясь к приоткрытым губам Диониса, не решаясь поцеловать. Юноша сам его целует, смело ласкает губы Авгия своим языком, чувствуя, как давно закостеневшая броня полубога-отшельника раскалывается на сотни черепков, превращаясь в пыль.