elements of love

Из-за тяжелых физических нагрузок, а так же плотного графика съемок и выступлений, старая травма в плече, которую сам Юнги ото всех скрывал, считая незначительной, стала все чаще напоминать о себе тянущей болью и дискомфортом. Неделя послеоперационной реабилитации была для него просто подарком небес. В относительной тишине и уединении больничной палаты он мог нормально отдохнуть, всласть выспаться и спокойно подумать. Он считался одним из лучших корейских рэперов, писал хорошую музыку и тексты, пытался максимально и синхронно выкладываться на изнуряющих репетициях и концертах группы. А вот быть лицедеем и тщательно скрывать свои эмоции не всегда получалось. Какого черта?! Он и так ради славы и пиара выставляет напоказ свой талант, лицо, тело. Но этого недостаточно. Нужно вывернуть на изнанку свою душу, или хотя бы сделать вид, что она приоткрыта – поглядите-ка что (кто?!) там – вызывая тем самым томный вздох умиления у многочисленных фанатов. Шуга мог бы свободно общаться на тему совместной работы и творческих планов, чуть более сдержанно вести беседу о дружбе и даже похоти, а о своих истинных чувствах к кому-либо предпочитал помалкивать. Когда речь заходит о настоящей любви, в которую Юнги, кстати, верит, что бередит его душу так же долго и основательно, как старая рана, ему хочется оказаться в прошлом столетии. Ведь именно там и тогда подобное признание дорогому тебе человеку, находясь с ним тет-а-тет, имело интимный смысл, а не являлось всеобщим достоянием, произнесенным на камеру или мобильник. А слова «я тебя люблю» были лишены абстрактности и легкомыслия. Да, да, не удивляйтесь. За внешним фасадом сурового и малообщительного участника бойбенда BTS скрывается тот еще романтик. – Хён! Привет! Ну как ты?! Он же кажется, просил никого к себе не пускать. Но ведь это же Ви – неугомонный проныра и баламут, младший от Юнги на два с лишним года и возвышающийся над ним на полголовы. Вот она – его большая и, похоже, уже не тайная любовь, влетевшая в палату, словно торнадо. Ким Тэхён. В последнее время этого парня слишком много для Шуги, и не только в физическом плане. Много объятий, квадратных улыбок, флирта, легко срывающихся с уст признаний в любви на камеру и за ее пределами. Блядский боже, а эти губы! Подушечки пальцев до сих пор покалывает от приятных воспоминаний со съемок последнего RUN. – Хён? – участливо интересуется тот, полагая, что Юнги все еще под действием снотворного. – Врачи говорят – жить буду, – скалится Шуга, бросая быстрый прищуренный взгляд на Тэхёна и все, что за ним. – Что, ни телефона, ни съемочной бригады чтобы запечатлеть очередной сюжет для шоу «Достань коротышку» с тобой в главной роли? – с долей сарказма цедит Юнги, глядя на то, как Тэ оставляет корзинку с фруктами на столе и аккуратно присаживается рядом на край больничной кровати. – Нет, я пришел один, – с неизменной улыбкой молвит Тэхён, поднимая вверх ладони. Он начинает увлеченно говорить о буднях группы, курьезных моментах и собственных впечатлениях, чему Юнги из-за операции и всего остального не был свидетелем. И снова это неприкрытое желание Ви прикоснуться, пусть даже мимолетно, к скрытому простыней бедру, ладони, предплечью, трепетно выдыхая неизменно-почтительное «хён». Может быть сейчас, когда они одни, без посторонних глаз и ушей, Шуге первым хрипло вымолвить те самые заветные три слова? Те, что Тэхён буквально вынудил его сказать в ответ перед камерой компьютера во время общения с ARMY. Только теперь подобное признание будет искренним, а не «да, я тебя тоже, а теперь отвали». – Неужели ты считаешь, что все, что я делал и говорил в твой адрес, было с целью позаигрывать и позлить? – спокойно интересуется Тэхён. Юнги начинает часто моргать, понимая, что провтыкал большую часть рассказа Ви, и лишь последний вопрос заставил его резко вынырнуть из своих размышлений. Шуга уверен в своих чувствах к Тэхёну, его истинные эмоции, отображающиеся на лице и поступках, все труднее скрыть за невозмутимостью и безразличием. Но чувствует ли то же самое и в полной мере к нему тот, кто сейчас терпеливо ожидает ответа? И главное то, что он испытывает к Юнги такое же чистое и непритворное? – Я не знаю, – честно признается Шуга, отводя от младшего взгляд. – Ладно, я пойду, а ты – отдыхай, – молвит тот, мягко погладив Юнги по груди, будто пытаясь успокоить и приласкать его сердце, бьющееся о клетку ребер. – Я люблю тебя, Тэ, – тихо роняет Шуга, когда тот почти уже у самого выхода из палаты. Душа Юнги обнажена сейчас так широко и глубоко, как никогда и не перед кем прежде. – Я тоже тебя люблю, хён, – привычно и легко срывается с губ, растянутых в нежной улыбке. Юнги все так же трудно различить в словах и жестах Тэхёна подлинность и фальшь. Ему сложно разгадать, кто притаился в глубине этих выразительных глаз, бросивших прощальный взгляд, прежде чем уйти. То ли – невинный оленёнок, то ли – падший ангел.