глупо, ну и пусть, с тобою высоко, но не сорвусь, я с тобой только вышел, а мне уже сносит крышу.
Руслан зажимает сигарету меж губами. Огонь от зажигалки освещает все находящееся в ближайшем метре. Первый вдох отдается неприятным жжением в области легких. Так, делая затяжку за затяжкой и свесив ноги вниз с края крыши, Руслан внимательно следил за тем, как солнце скрывается за горизонтом, а вместе с ним и розово-голубое небо сменяется на абсолютно черное. В Питере звезд не видно. Но сейчас его волновали не сверкающие камни где-то там далеко, а промежутки между ними. А еще холод. Это был самый холодный сентябрь, что он помнит. Ледяной ветер забирается под открытую куртку и тонкий свитшот, далее – прямиком к ребрам. Тонкие сигареты с ментолом и бутылка Хеннесси спасали положение – не так скучно рассматривать сверкающий огнями горизонт. У Руслана под бледной кожей змеятся синие тонкие вены, разгоняя кровь – каплями с кончиков пальцев. Мелкие раны-ножи-и-укусы сеткой по запястьям. И губы пересохли. У него заострившиеся скулы и круги под глазами. У него разум осколками по полу. Нужно ведь что-то сделать, да? Хоть что-то. Не может же он всю ночь просидеть так, свесив ноги с крыши, заглатывая Хеннесси и выкуривая пачку Parliament Menthol Silver. Или может? Вдруг приходит сообщение, и Руслан недовольно фыркает, открывая его, а потом на его лице появляется еле заметная улыбка. 20:31 Юлик: «Я все еще жду от тебя сообщение.» 20:32 Руслан: «Прости, чувак, настроение не айс, не хотел и тебе его портить.» 20:32 Юлик: «Че такое?» 20:33 Руслан: «Да забей хуй.» 20:33 Юлик: «Не забью, Руслан, говори.» 20:34 Руслан: «Убийства. Если убьют тебя? Или ещё кого-то из наших? Это не круто.» 20:35 Юлик: «Я согласен с тобой. Сегодня убили моего друга.» «А знаешь что? Приезжай ко мне. Я скину тебе адрес.» 20:36 Руслан: «Окей. Скоро буду.» Он приходит через час, когда Юлик курит уже четвертую или пятую по счету, небрежно стряхивая пепел в пепельницу на подоконнике. Пачка на столе почти опустела, но Юлик тянется к ней снова и снова. Будто без сигарет он не сможет дышать, будто только они сейчас позволяют ему оставаться в сознании. У Юлика пальцы так сильно дрожат от волнения, когда он затягивается и даже не щурится, а дым попадает в глаза, разъедает. Ну Руслан пришел, а дальше? Не знает. Юлик, блять, просто не знает. Руслан, вот он весь – перед тобой, но ты и не смотришь. Руслан смотрит на него, и ему хочется достать свое сердце и отдать, бросить под ноги. Несколько безмолвных мгновений в проеме двери, а потом Руслан подходит совсем близко. Еще три секунды. Пять. Восемнадцать. Он берет его руку в свою осторожно, опасаясь причинить боль. Еще и еще раз. Снова. Целует невесомо сбитые костяшки, трогает губами воздушно, а потом дует на раны. – Мне жаль твоего друга. Тишина. Когда Юлик влюбился в последний раз, он жрал коньяк из горла, заливая литрами тоника. Выговаривался Даше долгой ночью, и курил, курил, курил, как сейчас, и язык заплетался. Горло дерет изнутри от долгого беззвучного вопля, потому что глаза выжигает и щиплет от непролитых слез, потому что мужики, сука, не плачут. Потому что руки трясутся и раны, где кровь уже корочкой запеклась, их так щиплет, и кожа горит, и горит еще где-то в грудине. – Юлик, это еще не конец. Все будет хорошо. Тошнит очень сильно. И кровь. Ею, кажется, тут все провоняло, и липко, и больно, и эмаль крошится от того, что сжимает зубы так сильно, почти что скрипит. – Рус, я дышать не могу. У Юлика в груди тугая пружина боли раскручивается по спирали, а потом начинает сжиматься. И кожа, ее будто кислотой разъедает – всего лишь от того, что держит его руку руками. – Блять, Юлик, ну не молчи. Юлик поднимает взгляд и тихо бросает: – Я не смогу без тебя, если ты умрешь. – Посмотри на меня. Посмотрипосмотрипосмотри. Пальцем приподнимет его подбородок, по скуле подушечкой – наискось. – Юлик. Что мне сделать? – Завали. Никотин на языке – горький. И пепел падает на руки – горячий. Глаза – сухие, будто выскоблены ложкой подчистую. Слова застревают в глотке, прилипают к гортани. Нет ни одного, что достойно сейчас прозвучать. Поцелуй был нерешительным. Губы зависают в нескольких сантиметрах друг от друга на несколько секунд, а далее следует невесомое касание, перерастающее в более настойчивый поцелуй. Первым оторвался Руслан. В этой полутьме, все еще держа Юлика за подбородок, он выглядел немного напуганным. – Я... – он отступил на полшага, опуская руку. – Юлик, у меня такое впервые, и... – Понимаю, – кивнул Юлик и блекло улыбнулся. – Давай просто фильм посмотрим, окей? Руслан улыбнулся в ответ. – Окей.***
небо кроваво-красное, знай, ты попала в сказку, и с другой планеты – с марса мы, похуй на остальных.
Они встречаются этим же вечером. Даша сидит в своем любимом кафе, потягивая странно-красный фруктовый чай и лениво листает сторис, размышляя о чем-то своем и витая среди геолокацией и хэштегов. Настя садится за ее столик на диванчик напротив и берет в руки меню. – Ой, привет, – опомнилась Даша и нелепо улыбнулась, убирая телефон на стол и ярко-розовую прядь за ухо. – Привет. Прости, что опоздала. – Ничего. В Настином взгляде как будто смеется бес, перемешивая заледенелые чувства в котле. Насте же казалось, что у Даши внутри гнетущая черная пустота, окунуться в которую страшно; мазутные липкие пятна ладони красят не хуже школьного мела. – Все в порядке? – к ним подходит официантка, из-за чего Даша не успевает ответить. На столе появляется Настин латте и шоколадное мороженое, и Дашины еще одну чашку чая и чизкейк. – Да, все хорошо. Настя не верит ей, но все же решает промолчать. Даше недодали любви, нежности, люди тоже к ней не слишком приветливы. В Даше просто нет того, что так нужно: ответной любви. Даша сдавленно кашляет в кулак, как бы привлекая внимание красноволосой. – У тебя классный профиль в инсте, – сделала комплимент Каплан. – Спасибо. – Настя смущенно улыбнулась. – Ты родилась в Питере? – Нет, в самом настоящем хуево-кукуево, – смеется Даша и делает паузу, смотря на их счет, принесенный официанткой, но все же кладет деньги и даже оставляет чаевые. – А ты? – Я из Одессы. Даша удивленно взглянула на Настю, надув губы. – Недурно. Они наконец выходят из кафе, и Настя любезно предлагает проводить Дашу до дома. Без такси, автобуса или метро. Просто пешком по ночному Питеру. Настя тихо смеется над Дашиной очередной недовольной фразой, а Шпагина легонько пихает ее кулаком в плечо после очередной шутки. Настя по сравнению с Дашей маленькая, почти крошечная, у неё коленки острые и слишком тонкие даже на вид руки. Даша к ней прикоснуться и пальцем боится, коленки ведь острые и тонкие руки. А Настя думает, ещё немного, и Каплан просто вывернет ее наизнанку, всему миру представит нагую душу, нихрена не чёрствую, а живую, слишком живую. Она – ее персональный грёбанный дурман, который в лёгкие забивается, не давая вздохнуть. Но Шпагиной, кажется, не нужно больше дышать. Даша – ее дурман. Даша – ее кислород. И скоро она задохнется.***
Юлик просыпается от звука чего-то упавшего на кухне. Он сонно оглядывает ситуацию: кромешную темноту освещает идущий на ноутбуке фильм «Женись на мне, чувак!», на соседней подушке спит Руслан, а в ногах – Бима. Юлик поставил фильм на паузу и устало вставал с кровати настолько осторожно, чтобы не разбудить Руслана, а после плетется на кухню.***
– Если бы ты не кинула мне заявку, я бы сегодня опять смотрела «Американскую Историю Ужасов». Даша усмехается, бросает пальто куда-то в сторону вешалки, и лениво бредет на кухню, словно кошка. Настя идет следом, прикрывая дверь. – Видишь? Это я так на тебя действую. Не хочешь поблагодарить меня? Даша опирается поясницей о стол и выжидающе смотрит. Такая маленькая и беззащитная, что Насте хочется сломать ей все кости. Шпагина подходит почти вплотную, ставя руки на ребра стола так, что Даша будто оказывается в клетке. Улыбается уголками, чуть наклоняет голову вбок и смотрит на ее губы в темноте, словно хищник. – Хочу заткнуть тебя. Переспим? Даша сглатывает тяжелый ком и придумавает план отступления, но бежать некуда. Она чувствует себя загнанной в ловушку. В голове все смешалось; безумие набатом бьет по вискам. – Милая, – выдыхает Настя, губами прижимаясь к тонкой коже. Даше страшно. Из-за безумных глаз Насти, из-за того, что не может остановиться. Ей страшно, когда Настя, смахнув со стола лишние вещи, заставляет Дашу сесть на него, пристроившись между ног. Ей страшно, когда Настя целует ее грубо, проникая внутрь языком и сдирая зубами бордовую помаду вместе с обветренной кожей. Ей страшно даже когда на кухне зажигается свет и в проходе стоит ошарашенный Юлик. Вдруг из-за его спины выходит еще одна фигура, протирая сонные глаза, но, только продрав их, он замечает знакомую девушку. – Настя..? – Руслан?!