За семь лет до этих событий…
В пятницу вечером в ресторане было полно народу. Просторный зал на втором этаже арендовали для банкета, поэтому её напарник по бару Михаил отправился туда на всю ночь, завещав своей негласной ученице не скучать. Анна Вербицкая с едва заметной усмешкой вспомнила его слова на сотом коктейле: близилась полночь, и клиенты сыпались как из рога изобилия. Она сдула со лба прядку русых волос: несмотря на короткую стрижку, локоны всё равно липли к покрывавшемуся испариной лбу. Кондиционер за спиной не особо помогал. ― Две «Голубые лагуны» и виски с колой. ― Из полутени, игравшей всеми оттенками серого, синего и красного, вынырнула Саша Субботина ― рослая крупная официантка, грации которой позавидовали бы все кошки мира. ― Что твой парень по поводу твоей работы говорит? ― поинтересовалась Анна, наполняя хайбол кубиками льда из станции под стойкой и доливая шотландский виски из бутылки с дозатором. ― Он не парень, он ― мужчина, ― ответила Саша, облокотившись о стойку и быстро переплетая длинную чёрную косу. ― В аспирантуру зовёт. ― Иди. ― Анна поставила на Сашин поднос виски с колой и два харрикейна с голубым содержимым. Долька ананаса манила ярким оранжевым срезом. Может, угостит кто? За свой счёт пить не хотелось. ― Будешь получать аспирантские. ― Негусто, ― пожала плечами Саша и исчезла с подносом в тенях, прорезаемых жёлто-красно-синим светом иллюминации. Время летело сверхзвуковым самолётом. Ещё несколько десятков коктейлей родилось в руках Анны, а лёгкие уже начало сводить нестерпимым желанием покурить. В кармане серого в мелкую клетку форменного фартука лежала пачка дамских сигарет со вкусом арбуза. Передав Саше шейкер, полный белого рома и ананасового сока, Анна незаметно выскользнула из-за барной стойки. Лавируя между столиками и проскользнув в вихре фартука танцпол, она вышла к двери чёрного хода. Ключи брякали о железную цепочку в кармане, и миг спустя Анна уже была на улице. Кирпичная стена ресторана уходила в небо, освещённое разноцветными огнями ночного города. В воздухе пахло бензином, а от волос ― смесью тысячи ресторанных ароматов. Тряхнув головой и отбрасывая пряди с лица, Анна достала из кармана пачку «Kiss», вытянула из неё сигарету и запустила руку в карман брюк в поисках зажигалки. Металлическая зажигалка скользнула по ткани и с тихим лязганьем упала на асфальт. ― Чёрт! Анна нагнулась, не выпуская изо рта сигарету. Боковым зрением она успела заметить, как приоткрылась дверь чёрного хода. Кто-то ещё вышел покурить. С этой мыслью она сомкнула пальцы на тёплом металле. Разогнуться ей уже не удалось. Кто-то налетел на неё сзади и скрутил руки. Боль пронзила плечи, а сердце забилось где-то в горле. Сигарета упала куда-то вниз. Губы пересохли, а гортань свело. Тонко закричав, Анна попыталась вырваться, но нападавший держал её крепко. ― Помог… ― Рука в перчатке зажала ей рот. Перед глазами всё вертелось. Кровь стучала в висках барабаном, а мысли сменяли друг друга, не задерживаясь. Она не хотела, чтобы всё закончилось вот так. Неизвестный между тем потащил Анну к стене. Он почти нёс Анну, а она пинала кедами пустоту. В какой-то момент задела голень нападавшего. Вот, сейчас снова пнёт, попадёт в колено, он взвоет, и она вырвется. Ободрённая внезапным успехом, Анна занесла ногу ещё раз. Следующий удар как будто пришёлся в камень. Нападавший даже не дрогнул, а Анна глухо взвыла в закрывающую половину лица ладонь. Словно электрический разряд прошёл по ноге, а на глаза навернулись слёзы. Тушь потекла, пачкая щёки. Глаза щипало от пота, а суставы ломило. В следующую секунду её грубо прислонили к стене. Штукатурка корябала кожу, пыль забивалась в нос, лёгкие сводило, а сердце билось уже почти в голове. Шум крови в ушах оглушал, а струйки липкого пота холодили позвоночник. В этот момент нападавший неожиданно убрал руку от лица Анны. Не ожидавшая этого, она уткнулась лбом в стену. Анна слышала тяжёлое дыхание за спиной. Чувствовала мерзкий, въедливый запах псины, исходивший от неизвестного. Стать жертвой бомжа-насильника ― смешно, если бы не было так страшно. ― Забирай всё. Только не насилуй и не убивай! ― пролепетала Анна, задыхаясь от кислого запаха нападавшего. Что она могла ему предложить? Пару тысяч чаевых и айфон с треснутым экраном? ― Я пришёл не забрать. ― Голос у него был хриплый, с то ли звенящими, то ли лязгавшими нотами. ― Я пришёл дать. ― И он резко рванул ворот её рубашки. В следующее мгновение плечо Анны пронзила острая боль. Неизвестный вцепился в него зубами, проколов кожу, и вгрызался всё глубже. Потекла тёплая кровь. Грубая ладонь в перчатке снова зажала сопротивляющейся Анне рот, а тяжёлое тело вдавило в стену. «Он ест меня!» ― промелькнула в затухающем сознании мысль, а потом неожиданно всё кончилось. Анна безвольной куклой осела на асфальт, а неизвестный растворился в сгущающемся смоге. От помойки противно несло тухлятиной. Мерзкий запах обволакивал сидевшую на холодном грязном асфальте Анну, которая, обхватив себя руками за плечи, смотрела в одну точку. В голове билась одна-единственная мысль: что это было? Анна подняла дрожавшую руку и осторожно коснулась укуса кончиками пальцев. Струйки крови пролились на грудь и спину, пропитали распахнутый ворот светлой форменной рубашки. Нужно было переодеться: ещё только начало первого. Вернее, Анна думала, что всё ещё начало первого. Она не знала, сколько просидела на асфальте, покачиваясь из стороны в сторону. От пережитого ужаса её била дрожь, а зубы стучали так, будто она сидела не на весенней улице, а на крайнем Севере. ― Аня! Аня! Где тебя черти носят? Миша рвёт и мечет. Полчаса уже куришь… Господи, что с тобой? Саша, подхватив полы фартука, подбежала к привалившейся к стене Анне. Её крупная фигура загородила проём чёрного хода, который мерзко плыл перед глазами смазанным светлым пятном. ― Боже, Аня, ты вся в крови! ― Саша прибавила несколько отборных ругательств и легко подняла на ноги худенькую Анну. ― В глаза мне смотреть! ― Анна постаралась широко открыть глаза и посмотрела на Сашу. Испуганное лицо и карие глаза подруги понемногу приобрели чёткость. ― Сколько пальцев видишь? ― строго спросила Саша, показывая два отлично наманикюренных пальца. ― Два, ― ответила Анна, удивившись, что голос не скачет, хотя её всё ещё трясло. ― Анька, да ты вся горишь! ― Саша приложила прохладную ладонь ко лбу Анны. ― Может, скорую? Что вообще… что здесь произошло, твою мать?! ― Какой-то псих напал на меня. ― Она вздрогнула, стоило воспоминаниям о пёсьей вони и грубых руках на миг заполнить сознание. К горлу подкатила тошнота. ― Прижал к стене. Я думала, что он сейчас меня изнасилует или убьёт, но он просто… укусил меня! Комок рванулся наружу. Анна слабо попыталась оттолкнуть Сашу, но та сама развернула её. Силы покинули Аню. Она качнулась вниз, и колени соприкоснулись с шершавым асфальтом. Вспышка боли, и её стошнило. ― Укусил? ― Слёзы навернулись на глаза, мешая видеть, но Анна приглушённо слышала Сашу. ― Тогда тем более надо в больничку скататься. Может, это сумасшедший спидозник какой-нибудь. Кусает всех, заражает, возомнил себя оборотнем. ― Оборотней не существует, ― зачем-то возразила Анна. ― Саша, спасибо. Я, пожалуй, вернусь за стойку. ― Ага, вернётся она, ― усмехнулась Саша. ― С таким-то лицом и в окровавленной рубашке? Вот что, ― она подала Анне руку, ― сейчас мы вернёмся в ресторан. Посидишь в подсобке, отойдёшь немного, а я пока вызову скорую. ― Сашка, да не надо скорую! ― Анне вовсе не хотелось пугать народ приездом врачей. ― Я завтра сама схожу в больницу. ― Вот и сходи, ― наставительно произнесла Саша, помогая Анне подняться по маленькой лесенке и ведя через полуосвещённый зал. ― Потом расскажешь, что да как. ― Хорошо, ― кивнула Анна, стараясь держаться ровно и вцепившись в руку Саши. «Надо будет узнать у неё, где она делает такой красивый маникюр», ― мелькнула в общем круговороте дурацкая мысль. Анна вновь посмотрела на пальцы Саши. Ногти подруги были бесцветны. Какие-то серые, но никак не ядовито-зелёные, не насыщенного яркого цвета, каким она восхитилась в начале смены. Глубоко дыша, Анна подняла голову. Из освещения зала напрочь пропала вся палитра зелёного. Анализ на ВИЧ-инфекцию оказался отрицательным, уколы от бешенства ― болезненными, и вакцина от столбняка, кажется, тоже подействовала. А краски из мира продолжали исчезать. Когда Анна впервые чётко осознала, что перестаёт различать цвета, страх, немного смазавшийся за пару дней, вернулся с новой силой. Первой мыслью было простое: я умру. Ужас от пережитого накатывал и продолжал мучить Анну даже во сне. Спала она всегда мало и плохо: совмещать учёбу и работу приходилось в ущерб сну, поэтому дни сливались в одно сплошное серое нечто, прорезаемое лишь скачками температуры. Анна смешивала коктейли уже больше по памяти, потому что за зелёным из её мира исчезли синий и голубой. Теперь, глядя на светло-серое небо, она всякий раз вздрагивала и спешила скрыться в уютных просторных залах ресторана вечером, а днём ― в стенах университета, который и так был оформлен в пастельных тонах, которые она ещё видела. Но вот чем мир наполнился до отказа, так это запахами. Калейдоскоп запахов и звуков обрушивался на Анну всякий раз, как она открывала глаза. И если краски покидали её постепенно, то запахи навалились в едином порыве. Когда после нападения Анна вернулась домой, то, едва открыв дверь квартиры, почувствовала, что теряет сознание. Резкая аммиачная вонь, смешанная ещё с какой-то жутью, заполняла коридор. Желчь рванулась из желудка вверх, и Анна, захлопнув дверь так, что с потолка посыпалась штукатурка, кинулась в ванную. Вместо облегчения там её ждала концентрация вони и ужасные ядовитые потёки синей краски на белой эмали ванны. В голову ударило, и Анну стошнило. На грохот прибежала Милена ― соседка по квартире. Она перекрашивала волосы ― на этот раз в синий цвет. Тогда Анна его ещё видела и смогла наутро оценить новую причёску подруги. Сейчас же, через две недели после нападения и укуса, в её мире остались только жёлтый и красный. То, что Солнце может погаснуть, никогда не волновало Анну. Теперь же она всякий раз с гулко бьющимся сердцем смотрела на улицу, ожидая, что вместо светло-жёлтых лучей увидит контраст всех оттенков серого. Окулист и невролог не сказали ничего дельного, а длинный список лекарств Анна выбросила в мусорный бак. Она чувствовала, что ни лекарства, ни МРТ, рекомендованные специалистами, ей не помогут. Лёжа на кровати, Анна пыталась изо всех сил абстрагироваться от звуков и запахов, наполнявших квартиру. Агамы и сцинки шуршали опилками в её голове. Тонкие языки змей, казалось, были везде. Когти Аркадия ― игуаны Милены, шкрябали по коряге в районе барабанной перепонки. Попугаи-неразлучники чирикали над ней. Мелкие капли из пульверизатора создавали какофонию звуков: Милена как раз брызгала водой на стёкла террариумов, которыми была заставлена вся её комната. Пахли питомцы соседки так, что от смеси запахов не спасало проветривание: через распахнутое настежь окно врывались не ароматы весны, а бензина и людей. Оставалась надежда только на то, что после уборки пару дней будет полегче. Собственно, состояние Анны и убедило Милену убраться как можно более тщательно. ― Что сказал невролог? ― поинтересовалась Милена, вытаскивая из-под поилки узорчатого полоза. ― Посторожи змею. ― Она ловко положила полоза на одеяло рядом с Аней. Змея прошуршала и обвилась вокруг подставленной руки. Пахло это чудо природы жутко, но Анне уже было всё равно. ― МРТ и ЭЭГ, ― закрывая глаза, ответила Аня. — А ещë зрение инструментально проверять. Подозревает частичную атрофию зрительного нерва. — Она не могла видеть бесцветный потолок и Милену с серыми волосами. Отросшие корни волос подруги она сейчас точно не заметила бы. ― Пойдёшь делать? ― Капли воды долетели до Анны. В нос ударил запах свежих кокосовых опилок. Невыносимо терпко и слишком ярко. ― Там очередь на месяцы вперёд, платно — дорого. А я, кажется, сойду с ума раньше, ― буркнула Аня. Подруге она рассказала всё и сразу. ― А может, это психосоматика? ― предположила Милена, забирая полоза. ― Ты считаешь, что я выдумываю? — усмехнулась Анна. Этим, наверное, должно было кончиться. Даже вера Милены во всё на свете имела границы. ― Нет. Я так, на всякий случай. Пытаюсь тебя успокоить. И вообще: у тебя глаза потемнели, ― сообщила Милена, протирая жидкостью для очистки стёкол стенки террариума со сцинком. ― В смысле? ― Анна открыла глаза и потёрла переносицу. Валяться дальше и жалеть себя явно не имело смысла. По спине словно прошлись огненной плетью: снова поднималась температура. ― Раньше они у тебя были зелёные, а теперь почти карие. Это нездоровая штука. ― И что ты предлагаешь? ― Ну, к остеопату сходи, к бабке, закодируйся, в конце концов! ― произнесла Милена, открывая крышку террариума и вытряхивая из пластиковой коробочки саранчу. ― Зачем кодироваться? Я же не пью, ― ответила Анна, глядя на то, как ленивый до этого сцинк поедает добычу. ― То, что я подрабатываю барменом, ещё не значит, что я алкоголичка. ― А кто на новый год напоил троих взрослых мужиков, напился за их счёт сам и поднял за ночь восемьдесят тысяч? ― поддела подругу Милена. ― Эти деньги, кажется, уйдут на твоих бабок с остеопатами, ― передёрнула плечами Анна и поморщилась. Чёртов укус чесался, но никак не хотел заживать. ― Хотя чем они мне помогут? И со мной всё не так плохо… ― Аня, ты почти уже не различаешь цвета, а на запахи реагируешь, как беременная! Если бы я действительно верила во всю эту чушь, то подумала бы, что тебя укусил оборотень. ― Ну, спасибо, Миля. И что же ты предлагаешь? ― повторила свой вопрос Аня. ― Вот что. ― Милена отложила коробку с саранчой и задумчиво посмотрела в окно. ― Есть одно место, говорят, там действительно помогают. Бюро расследований паранормальных явлений Альфреда Дрелиха «Дом с привидениями». ― И Миля, жестом пресекая возражения Анны, протянула ей чёрную визитку, на которой витиеватыми серебряными буквами значилось: «Альфред Александрович Дрелих».***
Бюро работало уже семь месяцев, а ни с чем путным к Альфреду Дрелиху пока не обратились. Народ валил валом, как будто опаздывал на Ноев ковчег. Шли обманутые жёны, суеверные старушки, просто сумасшедшие, но ничего толкового не было. Абсолютно ничего. Близился вечер, и Альфред тяжело опустился в кресло. Он только что проводил последнего клиента ― нервного и до тошноты суетливого мужчину, который хотел отдать, кажется, все сбережения ради возвращения возлюбленной. Альфред побыстрей выпроводил заикавшегося бедолагу, успев заронить в буйную голову мысль о том, чтобы поступить от противного и забыть о возлюбленной: так она и сама вернётся. Уходил клиент в расстроенных чувствах, но и Альфреду было не до веселья. «Зря я это сделал, ― подумал он, закрывая глаза и откидывая голову на высокую мягкую спинку кресла. ― Чёртово Бюро, конечно, окупает себя, даже приносит неплохой доход, но я скоро превращусь в обычного экстрасенса. И всё в итоге будет зря». Альфред поморщился, а рука сама собой поднялась к шее, которую пересекал тонкий светлый шрам. Он как будто вновь почувствовал острое лезвие опасной бритвы. Не сейчас. То, что случилось в прошлом, должно остаться там, даже если последствия дают о себе знать с каждым вздохом. В приоткрытое окно врывались дивные запахи весны. Сирень под окном благоухала: это был какой-то ранний сорт. Гибриды не особенно интересовали Альфреда, в них почти не оставалось силы, хотя на первых порах подобные растения могли давать потрясающий эффект. У него до сих пор хранились сухие бутоны голубых роз ― гибрида с шиповником, которыми как-то поделилась одна знакомая. Альфред хранил их для особого случая, который пока не представлялся. Всё, что было у него по-настоящему нужного, не пригождалось, а зачем он продолжал поливать и подкармливать акониты, росшие в прямоугольных кашпо на подоконниках, Альфред вообще не знал. Ему нравился аконит клобучковый с его крупными фиолетово-синими цветками. Для цветения ещё рано, но Альфреду растение всё равно нравилось. Вот если бы ухаживало ещё само за собой, было бы вообще замечательно. Альфред рассеянно протянул руку и выгреб из ближайшего кашпо горстку сухих листьев. С этим Бюро он порядком забросил растения. Он уже собирался встать и сходить за водой, как вдруг услышал, что под окнами остановилась машина. Судя по всему, это было такси: клиенты парковались на стоянке напротив. ― О, нет, ― произнёс Альфред, садясь ровно и вскидывая руку с часами. ― Семь вечера. Кто бы это мог быть? ― Даром предвидения Природа его обделила. Несколько секунд спустя раздался стук в дверь: сначала неуверенный, но потом всё более громкий. Альфред рывком поднялся с кресла, быстро спустился по лестнице и распахнул дверь. На пороге Бюро стояла девушка. ― Добрый вечер, ― произнесла она. ― Извините, что не позвонила заранее, а просто приехала без приглашения. Если я не вовремя, то могу уйти… ― Добрый вечер, проходите, ― поспешил остановить потенциальную клиентку Альфред. ― Ничего страшного, я как раз сейчас свободен. ― Он посторонился, пропуская девушку. Отметил про себя, что она выглядит уставшей: тёмные круги под глазами, впалые щёки и искусанные губы говорили о том, что последнее время девушке приходится несладко. Двигалась она быстро, а когда резко тряхнула головой, отбрасывая пряди и проводя пятернёй по волосам, подозрения начали одолевать Альфреда. «Эта явно не жениха пришла привораживать, ― подумал он, жестом предлагая клиентке присесть. ― Здесь что-то другое». Девушка осторожно опустилась в кресло, да так и застыла, уставившись куда-то в пол. По ней было видно, что ей крайне неловко. Клиентка сидела вполоборота, поэтому у Альфреда была возможность рассмотреть её. Высокая и худая, не старше двадцати лет, с короткими волосами. Она явно нервничала, потирала ладонями плечи, а на её запястье позвякивали подвески браслета. Пахло от неё сладковатым дымом и фруктовым спиртом, из чего Альфред заключил, что работает его новая клиентка в кальянной или баре. Поняв, что диалог она сама явно не начнёт, он произнёс: ― Меня зовут Альфред Александрович Дрелих. Я возглавляю Бюро расследований паранормальных явлений и по совместительству исследую то, что обыватели называют тонким миром или чертовщиной. ― Анна Вербицкая, ― тут же ответила клиентка. ― И я… не знаю, что мне делать. ― Она перевела взгляд на Альфреда. Глаза у неё оказались карие с едва заметной зелёной каймой. Красиво, промелькнула у Альфреда дурацкая мысль. Что-то в облике госпожи Вербицкой не давало ему покоя, цепляя магию, которая неизменно была с ним. Холодом по позвоночнику в острые моменты или лёгким зудом в шраме на шее, как сейчас. Ничего необычного. За столько лет он привык. ― Расскажите, Анна, что с вами случилось. ― Альфред подался вперёд, положив руку на край стола. ― Пожалуйста. Глубоко вздохнув и, видимо, решив, что хуже не будет, клиентка начала: ― Две недели назад на меня напали. Этот человек укусил меня. Он сказал, что пришёл не взять, а наоборот ― дать… ― Во сколько это было? ― перебил Альфред. Вербицкая недовольно посмотрела на него, но всё же ответила спокойно: ― Около полуночи. А что? ― Ничего. Прошу прощения, продолжайте, пожалуйста. ― Вежливость была у него в крови и действовала безотказно. Ещё бы ― интеллигент в третьем поколении. ― После этого стали происходить странные вещи: я перестала различать цвета. Я их просто не вижу, для меня сейчас всё серое. Только ягоды растения на вашем окне красные. Это я пока вижу. У меня постоянно температура. А ещё я слышу каждый шорох и каждый запах. Например, в железной чашке у вас какая-то хвоя лежит, на окошке сушится ягода, а парфюм явно не дешёвая подделка, ― она криво улыбнулась, ― и ещё мои глаза поменяли цвет. ― Раньше они были зелёные, ― пробормотал Альфред, вглядываясь в лицо клиентки. ― Куда он вас укусил? ― В плечо рядом с шеей. А что? ― Я могу взглянуть? ― Конечно. ― Клиентка с готовностью потянула широкий ворот кофты вниз, открывая взору Альфреда рваный, чуть заживший укус, который на первый взгляд напоминал человеческий. Альфред включил настольную лампу, потому как тени за окном поглотили даже весну. Резкий электрический свет, казалось, не произвёл на клиентку никакого впечатления. Она лишь моргнула, хотя Альфред видел, как бьётся на её тонкой шее пульс сонной артерии. Тут он понял, что именно в первое же мгновение появления Анны смутило его. Примешалось скрытой нотой аромата к сладкому запаху работы бармена. Тонкий, едва уловимый запах псины. Пазл сложился, и Альфред произнёс, стараясь скрыть ликование: ― Мне жаль вам это говорить, но… вас укусил оборотень. Точнее, вервольф. И через две недели ― в следующее полнолуние ― вы обратитесь в волка.