Дом с привидениями

      ― Чего-о? ― Вербицкая во все глаза смотрела на Альфреда. ― Какого волка? Какой… какой оборотень?! ― Она тяжело дышала, заламывая руки.       Сейчас начнётся, мелькнула у Альфреда мысль. Он уже успел пожалеть, что вот так сказал Анне всё и сразу. Обычно такта ему хватало, но перспектива настоящего дела затмила осторожность.       Миг спустя Анна вскочила с кресла. Она резко отошла к окну и сжала разложенный на подоконнике терновник. Тонкие ветки хрустнули, а оставшиеся на них сморщенные синие ягоды рассыпались по полу.       ― Чёрт! ― Она резко отбросила тёрн, сухо упавший на паркет. ― Укололась. ― Анна растерянно посмотрела на Альфреда, а на её ладони разливались алые капли.       ― Дайте-ка мне руку. ― Альфред, мысленно обругав себя за бестактность, подошёл к застывшей Анне, карие глаза которой вмиг стали влажными.       Она несмело протянула руку. Пальцы чуть подрагивали, а кожа на ощупь была горячей. Альфред осторожно, как можно более деликатно, взял протянутую руку в ладонь. Смахнул крупные капли крови, выступившие из проколов, и сорвал несколько листьев водяного перца¹, росшего тут же в маленьком кашпо. Альфред старательно растёр пальцами листья, и, когда по руке зазмеились струйки сока, приложил кашицу к ладони Анны. Она вздрогнула, хотя её и до этого била мелкая дрожь: Альфред почти слышал, как колотится её сердце.       Дурак. Напугал девочку.       ― Прошу прощения, что так сразу, без подготовки, выдал вам свой вердикт, ― негромко произнёс Альфред, глядя в карие с зелёной каймой глаза Анны. ― Стоило как-то подготовить вас.       ― Да нет, всё нормально, ― быстро ответила Анна, рассеянно комкая лист. ― Что это за растение? ― вдруг спросила она, указывая здоровой рукой на аконит.       ― Это аконит клобучковый, ― поспешил сменить тему Альфред. Оправдываться он не любил. ― Другое название ― борец. Он довольно часто используется в различных магических практиках. Любопытно, что вы обратили на него внимание: именно он может вам помочь.       Чуть порозовевшее лицо Анны вновь стало бледным, а заблестевшие глаза потухли. Она вынула руку из ладони Альфреда и вновь села в кресло.       ― Я не могу даже курить, ― жалобно произнесла она, шмыгая носом. ― Сразу задыхаюсь. Я умру?! ― Она подняла на Альфреда взгляд расширившихся в полутьме глаз. ― А можно это как-то остановить? Вылечить, я не знаю…       ― Увы, но нет. ― Ему было почти физически больно расстраивать клиентку. Но и врать о том, что всё будет хорошо, он не мог. ― Только купировать. И то не первую трансформацию.       ― Почему? ― Альфреду показалось, что в голосе Анны промелькнул интерес.       ― Первое обращение нельзя прерывать, ― терпеливо произнёс Альфред, усаживаясь в кресло. ― Вы можете просто умереть. Ваш организм и так подвергается значительной перестройке, пытается адаптироваться под насильственные изменения, которые особенно сильны со стороны нервной системы. Ликантропия, по сути, это вирусное заболевание. И, как, например, СПИД, оно не лечится.       ― Вы сказали, что процесс можно как-то купировать, ― откликнулась Анна. ― Как?       ― Есть несколько способов. Можно приготовить аконитовую настойку, но для этого нужно цветущее растение, а сейчас ещё не время. Также перед полнолунием можно вводить внутривенно ионы серебра². В малых дозах они действуют как лекарство, в больших же ― как яд.       ― И я стану волком? ― Анну передёрнуло.       ― О, нет! ― воскликнул Альфред. ― Подобная трансформация убила бы вас на месте. Нет, вы станете волком в смысле инстинктов. Ваше зрение уже сейчас регрессирует в сторону собачьего. В обратном порядке исчезают цвета. Вы ведь сейчас видите красный и жёлтый? ― Анна кивнула. ― С этих цветов начинают переходить на цветное зрение дети. Также вы остро чувствуете запахи и звуки. А то, что у вас температура, это опять же следствие физиологических изменений: у собак температура тела выше, чем у человека. И вот с этим явлением бороться можно и нужно.       ― И я стану думать, как волк? ― Анна, не отрываясь, смотрела на Альфреда, как будто только он мог дать ответы на все её вопросы.       В сущности, именно так оно и было.       ― Практически. Но вы сможете сохранить элементы человеческого разума. Главное ― это не сойти с ума от перестройки нервной системы во время первой трансформации.       ― И сколько будет стоить, чтобы не сойти с ума? ― Анна подобралась. Альфред почти видел, как пролетают перед её глазами купюры.       ― Давайте прикинем. ― Альфред откинулся на спинку кресла и тряхнул головой, отбрасывая светлые пряди со лба. ― После трансформации вам придётся делать уколы с ионами серебра. Также необходимо купить серебряные кольца: пяти штук для начала будет достаточно. Кроме этого уже сейчас можно начать носить талисман с цветком аконита. Ну и, конечно, неплохо бы вам поучиться различать запахи и звуки. Итого, я думаю, тридцать тысяч.       ― Ну, если поработать недели две без выходных, я отобью, ― усмехнулась Анна, рассеянно потирая плечо.       «Чёрт. Из-за ядовитой слюны оборотня плечо-то у неё не заживает».       Альфред быстро поднялся и, открыв один из многочисленных ящичков в высоком шкафу, достал оттуда небольшой стеклянный пузырёк.       ― Что это? ― Анна внимательно наблюдала за его действиями.       ― Настойка аконита³. ― Порывшись в соседнем ящичке, Альфред нашёл ватные диски, один из которых щедро смочил терпко пахнувшей жидкостью.       ― Но ведь вы сказали, что сейчас не сезон. ― Анна поморщилась от резкого запаха лекарства.       ― Для наружного применения и простого заживления сгодится и обычная заводская настойка. ― Альфред протянул Анне ватный диск. ― Вот, приложите к ране.       ― Давайте лучше вы сами, ― неожиданно произнесла Анна. ― У меня руки трясутся. ― Она вытянула вперёд руки, и Альфред увидел, как подрагивают в последнем свете умирающего дня длинные пальцы.       ― Хорошо, ― кивнул он и подошёл ближе.       Мягко отвёл в сторону воротник, оголив тонкое бледное плечо. Запах псины уже не чувствовался. Должно быть, Альфред так сильно хотел его услышать, что обострённое магией обоняние уловило тончайшие ноты аромата оборотня. Сила была его частью, срослась с ним, пустила корни глубоко в теле и душе.       Он аккуратно накрыл красноватый воспалённый укус ватным диском, ещё раз отметив глубину проколов от клыков. Оборотень явно был взрослым. А значит, может охотиться на кого-то ещё. Альфред отрезал от мотка лейкопластыря небольшие ленты и крест-накрест закрепил повязку.       ― Спасибо, ― сдержанно поблагодарила Анна, поправляя воротник.       В этот момент до Альфреда донеслось лёгкое урчание.       ― Вы голодны?       ― Нет, ― быстро ответила Анна и тут же смущённо добавила: ― Немного.       ― Не хотите поужинать? ― неожиданно для самого себя предложил Альфред. Он и сам проголодался. Обычно он не завтракал, поэтому последний раз ел ночью. ― Я знаю неподалёку отличный ресторанчик, где подают недурственные стейки с кровью.       ― Знаете, Альфред, как это странно выглядит, ― улыбнулась Анна, отправляя в рот кусочек стейка. ― Красное на абсолютно сером фоне. ― Было видно, что она немного отошла от потрясения, а бокал красного вина окончательно примирил её с реальностью. Альфред и себе заказал вино ― за компанию.       ― Представляю, ― серьёзно ответил он. ― Но я видел не менее странные вещи.       ― Можно спросить? ― робко, но вместе с тем почти заискивающе произнесла Анна.       ― Конечно. ― Альфреду было приятно посидеть и поговорить. Просто так, не о проблемах и работе. Улыбнувшись Анне, он пригубил вино.       ― Как вы чувствуете... ― Анна замялась, а щёки её покраснели, ― ну… ― она провела пальцами по волосам, ― свою силу?.. ― наконец смогла закончить.       Вино встало поперёк горла, а на глаза навернулись слёзы. Неимоверным усилием заставив себя глотнуть и задышать, Альфред посмотрел на Анну. Ещё никто не задавал ему подобные вопросы. Клиентам было всё равно, а те, кто в курсе всего, и так всё знали. Он глубоко вздохнул, чувствуя, как колет висок и бьётся сердце. Всегда гулко, разнося кровь по организму. Значит, его огонь ещё горит.       Как объяснить девочке про магию?       Анна, кажется, уже успела пожалеть о своём вопросе. Она опустила глаза, уставившись в тарелку с салатом, и неловко передёрнула плечами.       Видя, что ей неуютно, Альфред, собравшись с мыслями, произнёс:       ― По большей части это знания о пакости, которая случается. В которую верят не все, но от этого она не становится менее реальной. Мою профессию ― мистический консультант ― изрядно загадили всякие охотники за синей птицей⁴ и джентльмены удачи. И прошу, не сравнивайте меня с Шерлоком Холмсом. Этого мне хватает в отзывах на сайте.       ― Можно на «ты», ― негромко произнесла Анна, продолжая ковырять вилкой салат. ― Я ещё не доросла до «вы». А вообще, я не верю в магию. Точнее, не верила. ― Она сникла. ― Я уже не знаю, что и думать. Почему этот оборотень выбрал именно меня? ― почти шёпотом спросила Анна, наклоняясь вперёд.       ― Здесь работает та же закономерность, что и с насилием. Вы… ты ведь знаешь, что насильник обычно знаком с жертвой? ― Альфред тоже подался к Анне.       ― Так вы думаете, это кто-то, кого я знаю? ― В голосе Анны слышалось сомнение. ― Я не замечала подобных наклонностей у своих знакомых.       ― Просто ты не знала, на что обращать внимание, ― благодушно ответил Альфред, откидываясь на спинку стула и проводя пятернёй по волосам.       ― Тоже верно, ― согласилась Анна, а затем добавила: ― У вас красивые глаза. Никогда не видела такой цвет, ― она замолчала, а её щёки порозовели. Видимо, говорить это вслух она не собиралась.       ― Они не всегда были такими. ― Альфред с лёгким сожалением вспомнил свои прежние серо-голубые глаза, внешний вид которых уже почти стёрся из памяти. ― Ты ещё пока хорошо видишь жёлтый?       ― Прилично, ― пожала плечами Анна. Румянец не покинул её щёки, но робость ушла со следующим глотком вина. ― Солнце пока не погасло. А что стало с вашими прежними глазами? ― В её голосе звенело плохо скрываемое любопытство.       ― Они всё те же, что были у меня при рождении, ― улыбнулся Альфред. ― Янтарный цвет они приобрели после одного случая.       Который и сделал меня таким, какой я есть.       Ему вдруг отчаянно захотелось рассказать об этом Анне. Она смотрела на него с таким неподдельным интересом, что Альфред еле сдержался, чтобы не рассказать ей всё. Он никогда и ни с кем не говорил о том, что произошло с ним во время службы в армии, когда их часть перебросили в одну из горячих точек на Ближнем Востоке. Но Альфред вовремя остановил себя. Он ещё успеет облегчить душу. Потом, не сейчас. Так он говорил себе постоянно, когда желание рассказать всё становилось сильнее него.       Шрам на шее неприятно закололо. Альфред быстро отпил вино из бокала и посмотрел на Анну, которая внезапно побледнела.       ― Исчез жёлтый цвет?       Ответом ему послужил кивок. Пряди русых волос упали на лоб Анны, залезая кончиками в глаза. У Альфреда мелькнула мысль, что эти пушистые волосы, должно быть, очень приятны наощупь. Он поспешно прогнал от себя мимолётное стремление прикоснуться. Второе правило, которое он сам же себе и установил: не сближаться с клиентами.       ― Вы что-то говорили насчёт тренировок по различению запахов, ― негромко произнесла Анна, убирая с лица волосы. Выглядела она такой несчастной, что почти просилась в объятия. ― Зачем это?       ― Твой мозг просто не в состоянии пока обработать такой объём информации, который обрушился на него. ― Альфред был рад отвлечься от непрошенных мыслей. С раздражением он подумал, что настоящее дело сорвало с его крыши весь шифер. ― Поэтому будем учиться различать запахи. Ты их чувствуешь, но не можешь определить.       ― И когда можно начать? Это же будет входить в стоимость?       ― Хоть завтра. Во сколько тебе было бы удобнее прийти?       ― А разве вы не заняты с утра до ночи потоком клиентов? ― улыбнулась Анна, доедая салат и вновь принимаясь за стейк.       ― Неверные мужья и порча соседки подождут. ― Альфред говорил искренне. ― В это же время тебе было бы удобно?       ― Вполне, ― кивнула Анна. ― Я как раз хотела взять на работе отпуск. Не могу смешивать бесцветные коктейли. ― Она горько усмехнулась.       ― Ты работаешь в баре? ― Альфред решил проверить свою догадку.       ― В ресторане, ― поправила Анна. ― Но я ― бармен.       ― Тогда понятно, откуда запах кальяна и фруктового спирта. Кстати, ― Альфред поразился сам себе, что говорит это, ― плох тот начальник, который называет подчинённого на «ты», а сам просит «выкать». Ты же теперь почти что ученица чародея, ― он усмехнулся, ― поэтому зови меня просто на «ты» и по имени ― Альфред.       Мягкая широкая атласная лента то и дело норовила сползти со светлых волос. Анна, как могла, придерживала её, но полоска всё равно соскальзывала ей на нос. В такие моменты Анна розовела от негодования и вскидывала голову, поправляя повязку.       ― Давай поправлю, ― предложил Альфред, устав прерываться всякий раз, как вместо ответа об источнике запаха с губ Анны слетало очередное «Чёрт!». ― Можно? ― Его рука застыла в миллиметре от её волос.       ― Можно.       Она кивнула, и лента вновь поползла вниз. Альфред аккуратно перехватил ослабший узел и парой ловких движений затянул новый, закрепив концы ленты в виде банта.       У Анны были приятные волосы. Тонкие и мягкие, они забавно топорщились и падали на высокий лоб небрежными локонами. Одна особенно надоедливая прядь забилась за ленту и, должно быть, щекотала Анне глаз. Подцепив волосы кончиком пальца, Альфред выпростал их из-под ленты. Как лежал соседний локон, ему тоже не понравилось, но Альфред вовремя одёрнул себя, на миг раздражённо подумав, что скоро ему придётся, кажется, отрубить себе руки.       Анна Вербицкая, сама того не подозревая, неумолимо ломала второе правило Альфреда.       Она просто клиентка. Ничего больше. Да и моложе меня лет на тридцать.       Эти три фразы, словно мантру, Альфред повторял мысленно каждый раз, как ловил себя на том, что новая клиентка ему интересна. И дело тут было отнюдь не в ликантропии.       ― Я чувствую себя подопытной крысой, ― неожиданно произнесла Анна, поворачивая голову к Альфреду. С глазами, закрытыми лентой, она казалась удивительно хрупкой. ― Какой запах следующий? ― Она поёрзала на стуле.       «А ведь в начале обучения это тебе не нравилось, ― усмехнулся Альфред, шаря в очередном ящичке. Неожиданно для самого себя он наткнулся на мешочек из плотной ткани и никак не мог вспомнить, что это. ― Вот сейчас и узнаем». ― И он протянул мешочек Анне. ― Что это?       ― Роза. ― Крылья носа Анны чуть заметно подрагивали, а потоки воздуха с едва слышным свистом врывались в её лёгкие. ― Нет, шиповник. Что-то между ними. Не могу сказать точно.       ― Это гибрид шиповника и розы, ― произнёс Альфред, развязывая тесёмки мешочка и глядя на сухие синие бутоны. ― Синяя роза.       ― Жаль, что я не могу посмотреть. Я никогда не видела вживую синих роз.       ― Пройдёт полнолуние, и ты снова сможешь различать цвета, ― ободряюще произнёс Альфред, присаживаясь на корточки перед стулом Анны. ― Удобно в кольцах?       ― Да. ― Она сидела, сложив на коленях руки, указательные, средние и безымянные пальцы которых были украшены тонкими серебряными ободками. ― Даже легче стало как будто.       ― Укус не беспокоит?       ― Почти уже зажил. ― Анна улыбнулась и вдруг протянула к Альфреду руки ладонями вниз. ― Спасибо, Альфред. За то, что возишься со мной и помогаешь. ― От смущения она розовела. Это было восхитительно. Ещё никогда Альфред так не ценил оттенки.       ― Тебе спасибо, ― улыбнулся Альфред, хоть Анна и не могла его видеть. ― Ты пришла с настоящим делом, а не жениха привораживать. ― Он осторожно взял протянутые руки в ладони и несильно их пожал. Пальцы у Анны были тёплые и нежные.       Она продолжала улыбаться, не видя его, а кончики её пальцев рассеянно перебирали по его ладоням.       ― Знаешь, Альфред, ― вдруг решительно произнесла Анна. ― Я хочу найти того, кто это со мной сделал. ― Она качнула головой в сторону прокушенного плеча. ― Этот человек ― опасный маньяк.       ― Хочешь устроить охоту на волка? ― Альфред внимательно посмотрел на выпрямившуюся Анну. Её глаза всё ещё были завязаны, а руки покоились в его ладонях. ― Я и сам хотел тебе это предложить, но полагал, что ты не согласишься.       ― Я просто подумала, что обычная полиция нам не поможет. Вряд ли они сталкивались с оборотнями.       ― Может, и сталкивались, ― усмехнулся Альфред. ― Только не расскажут об этом уже никогда. Мёртвые не болтают, да и оставшиеся в живых предпочитают о таком помалкивать, опасаясь жёлтого дома. Можешь снять повязку.       Альфред поднялся, тихонько крякнув от боли, прострелившей затёкшие ноги. Он перебрал ключи на цепочке и подошёл к высокому железному сейфу, прикрученному к стене и полу. Всё по правилам безопасности.       ― Что в сейфе? ― Анна спустила повязку и теперь заинтересованно смотрела на то, как Альфред лязгал ключом в замке.       ― Дуэльные пистолеты начала девятнадцатого века, ― немного хвастливо ответил Альфред, открывая дверцу сейфа. Несмазанные петли протяжно скрипнули. ― С рукояткой из слоновой кости. Гладкоствольные. ― И он посторонился, давая Анне рассмотреть лежавшие в коробке на красном бархате пистолеты.       ― Красота какая! ― восторженно произнесла Анна, подходя ближе. Альфред удивлённо вскинул брови: ещё ни одна девушка не отзывалась так об оружии. ― Можно потрогать? ― Она не могла видеть цвета, но на осязание заражение ликантропией не повлияло.       ― Они не заряжены, так что можно. ― Альфред отошёл от сейфа, давая Анне возможность рассмотреть оружие, которое было практически произведением искусства. ― У меня есть ещё пистолет Макарова и два карабина. Но они не так эстетичны, ― он усмехнулся.       ― А это что? ― Анна двумя пальцами взяла из углубления в бархате отлитую из серебра пулю. ― Серебряная пуля? ― Её глаза округлились, а в голосе проскользнул практически детский восторг. ― Настоящая?       ― Да, ― ответил Альфред, забирая у Анны пулю и возвращая её на место. ― Она всего одна. И это на особый случай.       ― Как сейчас?       ― Не совсем. Это пуля из освященного в Ватикане серебра. Она не годится для оборотня, который верит в себя и луну. Только для тех, кто верит в святую силу Троицы. Даже больше для католической ветви христианства.       ― А ты… ― Анна запнулась, теребя пальцами так и повисшую на её шее повязку. Альфред почти физически чувствовал, как ей неловко. ― Ты когда-нибудь убивал людей? Или таких, как тот, кто напал на меня? ― она выпалила это, наверное, так быстро, как только смогла.       ― Да, ― негромко ответил Альфред. Шрам на шее заныл, а перед глазами сверкнуло, словно наяву, лезвие опасной бритвы. ― Во время службы в армии я четырнадцать месяцев провёл на Востоке. Там как раз было неспокойно, как и сейчас, впрочем, ― он усмехнулся, но почувствовал, что вышло криво и горько.       ― Я знаю историю, ― рассеянно ответила Анна, вновь возвращаясь к пистолетам. ― Извини, если спросила о том, о чём тебе не хотелось говорить.       ― Это было давно, ― постарался как можно безразличнее ответить Альфред, хотя разбуженные воспоминания рвались наружу. Потребуется не одна ночь кошмаров, чтобы загнать их обратно, туда, где им самое место. Глушить боль алкоголем Альфред был больше не намерен. ― Так что, забудем об этом. ― Он ободряюще улыбнулся Анне.       Легко сказать, промелькнула у него мысль, трудно сделать. Дурацкие воспоминания рвались наружу, Альфред даже удивился, что один вопрос Анны сумел разбудить в нём прошлое. Он мог бы солгать, отвечая на вопрос, но не стал. Врать ему не хотелось.       Анна уже не была для него просто интересным делом. В какое-то мгновение последних двух недель эта юная девушка стала для него важнее всего. И Альфред во что бы то ни стало хотел ей помочь.       ― Проще всего будет поймать его там, где он чувствует себя в безопасности. В твоём ресторане. ― Альфред внимательно посмотрел на Анну. ― В ближайшее время у вас в заведении планируется что-то грандиозное с толпой народа?       ― Послезавтра в нашем ресторане будет ночь аргентинских танцев, ― немного помедлив, ответила Вербицкая.       ― Отлично. ― Альфред уже мысленно подсчитал, какое это будет число. ― Вечер танцев выпадает на Вальпургиеву ночь⁵. ― А затем добавил, улыбнувшись: ― Ты танцуешь танго?