Дом с привидениями

      Голубого неба почти не виднелось за светло-серыми клубами дыма-тумана, затянувшего всё вокруг. Леса севернее горели, пожары тушили, но лучше пока не становилось. Лишь изредка в прорехах серости показывалось бледное небо, но пробелы тут же затягивались.       Альфред стоял у окна, поливая разросшиеся синие акониты. Занавески он безжалостно скомкал и завязал тесьмой у самого верха: света из-за дыма было мало. Альфред поднял голову и, щуря правый глаз, посмотрел на небо. Он уже и забыл, когда в последний раз видел яркое и жёлтое солнце, а не больное и красное. Хотя должен радоваться: офтальмолог сказал, что для заживающего глаза солнечные лучи вредны. Теперь Альфред постоянно, по крайней мере, пока находился на улице, носил затемнённые очки. Анна говорила, что это дополняет его образ исследователя паранормального, да и самому Альфреду очки нравились.       А ещё врач посоветовал взять отпуск, но супруги по-прежнему сидели в Бюро. Они как раз закрылись на обед, распрощавшись с очередной клиенткой: дородной матроной, которая доверительным шёпотом сообщила, что она, вообще-то, религиозная женщина, но её муж расцветает на глазах от снадобий и травяных сборов дорогого Альфреда Александровича. Альфреду стоило большого труда сохранять невозмутимость, а Анна, отвернувшись, прятала улыбку: муж этой женщины не так давно и сам появлялся у них. Просил смелости, как будто Альфред ― Гудвин.       ― Госпоже жене ювелира и невдомёк, на что муж тратит деньги, ― заметил Альфред, когда за матроной закрылась дверь, а Анна перевернула табличку на «Закрыто».       ― Как и ему, ― рассеянно произнесла Анна. Она сидела в широком кресле, поджав под себя ноги, и сосредоточено высматривала что-то в интернете.       ― Ты уже нашла нам место для отпуска? ― Он вдруг обнаружил, что совершенно не отдыхал уже много лет: с того самого момента, как прежняя жизнь утекла кровью из разрезанных артерий и вен на далёком Востоке в дни его юности.       ― Я предлагаю поехать в Мамонтовку, ― произнесла Анна, отрываясь от экрана ноутбука. ― Недорого и креативно.       ― Это же на западе области? ― Альфред с некоторой завистью посмотрел на жену: ему врач запретил приближаться к электронным носителям.       ― Да. ― Анна прокрутила курсор мышки. ― Сейчас покажу на карте… Ой, прости, тебе же нельзя… ― Она на секунду запнулась и чуть порозовела от неловкости. ― В общем, там скоро состоится Праздник Мамонта ― в честь большого количества хорошо сохранившихся скелетов, найденных в окрестностях деревни. Под часть из них даже музей построили. И там теперь филиал столичного палеонтологического центра… И огромные болота, где живёт много птиц и зверей… И дом снять можно у местных жителей по приемлемой цене. Туалет, правда, на улице, зато есть баня и два магазина. И гулять можно по холмам и полям… А ещё, представляешь, у них есть небольшой костюмированный праздник, посвящённый легендарной Ледниковой Принцессе¹! ― Анна радостно посмотрела на Альфреда. ― Поедем? Или ты не хочешь?..       Альфред только улыбнулся, глядя на смущённую Анну. Сейчас в его восприятии она немного смазывалась и смещалась, но её бледное лицо с восхитительными зелёно-карими глазами в облаке русых волос казалось самым прекрасным зрелищем на свете. Альфред просто не мог отказать жене.       ― Все их сказки о Ледниковой Принцессе ― вздор и чепуха, ― уверенно произнёс он. ― В них нет и сотой доли той правды, что есть на самом деле. Но на их версию событий я бы с удовольствием посмотрел.       ― Тогда я звоню и арендую дом, ― произнесла Анна, подаваясь к Альфреду и нежно целуя его. ― Мне нравится вот этот ― с увитой хмелем оградой.       Сейчас Альфред сидел на крыльце веранды арендованного дома и прислушивался к себе.       Прошёл почти месяц, как супруги вернулись из Испании, где, наконец, встретились со всеми своими внутренними демонами. Охранные знаки, вырезанные на груди и животе Альфреда Чумным Доктором, почти зажили и временами нестерпимо зудели. Альфреду казалось, что это магия скопилась в ранах и теперь медленно распространяется по его телу вместе с током крови.       Он чувствовал силу глубоко внутри себя. Больше не было той давящей пустоты, которая так ужаснула его в первые мгновения, когда он едва-едва отошёл от напряжения проклятого поместья. Альфред привык к своей силе, слился с ощущением присутствия чего-то, что не было частью обычного мира. Он думал, что привык, до того момента, как не утратил возможность пользоваться ею. Всего лишь на время, до того, как от ран не останутся шрамы, но эти недели казались пыткой.       Сила по-прежнему оставалась внутри, но ощущалась, как орган, который есть, но по каким-то причинам не работает должным образом. Леший, когда Альфред поделился с ним своими переживаниями, сказал, что он привыкнет, как смирился с силой сорок лет назад.       И Альфред привыкал. Медленно, но верно, с каждым прожитым днём чувствуя, как тонкие ручейки магии вплетаются в кровоток. Но по-настоящему живым он чувствовал себя рядом с Анной.       ― О чём думаешь? ― Из размышлений Альфреда вывели скрип калитки и голос жены. Он поднял глаза, щурясь: затемнённые очки остались на столе в сенях.       Зрение на правом глазе восстановилось не полностью, вернее, не в том качестве, как раньше. Теперь Альфред видел мерцание ― следы силы. Раньше он их чувствовал, интуитивно находил, а теперь видел. Не прямым взглядом, а боковым зрением, но серебристое мерцание стало его постоянным спутником.       «Болото, пережившее цивилизацию, ― подумал Альфред, вспоминая мерцание огромных ярко-зелёных топей, поросших кустарником и деревьями. ― Сколько раз я читал о нём, но не видел. Рыжий умрет от зависти, когда я ему расскажу».       Солнца всё не было, на глазах выступили слёзы, и из-за сомкнутых ресниц Альфред почти ничего не видел, но стоило ему чуть повернуть голову и посмотреть на Анну боковым зрением, как он тут же видел то самое мерцание, окутывавшее всё тело жены.       Сейчас Альфред не мог чувствовать, но мог видеть.       ― Так о чём ты думаешь? ― повторила Анна, подходя ближе и ставя на нижнюю ступеньку крыльца пакет с продуктами.       ― О том, что я вижу теперь, ― не стал скрывать причину раздумий Альфред. Он решил, что секретов от жены у него быть не должно. ― О том, что ты назвала мерцанием. ― Этот термин для новой стороны дара Гасящего предложила Анна, когда Альфред описал ей свои впечатления.       ― И что же мерцает сейчас? ― Анна широким жестом подхватила летнюю длинную юбку и присела рядом с Альфредом.       ― Ты, ― улыбнулся Альфред. ― Если хочешь, мы можем остаться здесь подольше. Уверен, ты не будешь против обратиться среди реликтовых болот. Представляешь, какие тут запахи и какая дичь…       ― Мне хватает запаха хмеля, ― ответила Анна. Она взяла руки Альфреда в свои и нежно провела пальцами по его запястьям, на коже которых ещё виднелись следы от верёвок. ― И дыма. Они здесь такие густые и тягучие, что просто заполняют всё вокруг. А ещё когда соседи-археологи веселятся вечерами, ― Анна смешно сморщила нос, ― то амбре дешёвой водки, салатов, медовухи, чипсов и супа-харчо получается просто адским!       ― Наши соседи ― археологи? ― Альфред не очень-то интересовался жителями деревни или другими туристами: общения с толпами ему хватало и в городе. Сейчас он хотел просто побыть с Анной. ― Не знал. Может, заглянуть к ним как-нибудь на огонёк? Мне нравятся их песни. ― «Я вам не скажу за всю Одессу…» звучала чаще всего, а у певца был приятный голос. Картавый, правда, но сойдёт. По крайней мере, пел он старое, доброе и вечное.       ― Если не знать, что это археологи, их легко можно принять за местных! ― засмеялась Анна. ― Но в разговоре это образованные и милые люди.       ― Ты уже успела с ними познакомиться? ― Жена легко заводила знакомства. Альфред и сам мог производить впечатление и быть обаятельным, когда было нужно, но Анна обладала природным талантом общения.       ― Да, ― пожала плечами Анна. ― Я часто вижу их машину возле магазинов, да и с Тамарой нередко встречаюсь, когда они возвращаются на обед с кургана. Кстати! ― воскликнула она. ― Мы же ещё не были на кургане! А Тамара с Генрихом нас приглашали…       ― Так, ― улыбнулся Альфред, глядя на жену с нежностью. Она снова становилась похожей на себя прежнюю, какой была в самом начале их отношений. ― Кто такие Тамара и Генрих?       ― Это археологи, ― терпеливо принялась объяснять Анна. ― Тамара ― художница-аспирантка, а Михаил Генрих ― начальник экспедиционного отряда. К ним ещё приезжают другие сотрудники, но с ними я незнакома.       За что Альфред особенно любил жену, так это за то, что она могла объяснить всё чётко и ясно, когда это требовалось.       ― Вот теперь мне всё понятно, ― благодушно произнёс он. ― Можем и прогуляться на курган. Сколько туда идти?       ― Час или около того, ― ответила Анна. ― Сейчас не жарко, прогуляться будет приятно. Познакомимся заодно. Быть может, ― она усмехнулась, ― увидишь мерцание и подскажешь им, где зарыты магические артефакты.       ― Я в отпуске, ― отмахнулся Альфред. ― И не говори никому нашу фамилию, а то селяне быстро сбегутся, чтобы получить за умеренную плату приворот, отворот, порчу и Алкозельцер.       ― Как это на тебя не похоже, ― произнесла Анна. ― Раньше ты бы прибил к забору табличку с надписью «Мамонтовский филиал Бюро расследования паранормальных явлений».       Жена говорила, улыбаясь, но Альфред чувствовал в её словах лёгкую грусть. Скучала ли Анна по нему прежнему?       «Не так сильно я и изменился, ― подумал Альфред. ― Только не лезу на рожон, как Аня и хотела».       ― Мы оба многое поняли после Чумного Доктора. ― Альфред не боялся произносить его имя. Как-никак, он действительно раскрыл Дело, стоившее ему силы и глаза. И то, и другое постепенно возвращалось к нему, но скованность в действиях и ещё раз изменившееся ощущение мира давали о себе знать. ― А теперь собирайся. И не забудь захватить шляпу: солнце всё равно пробивается. И вообще получается какой-то парниковый эффект…       Альфред и Анна неспешно шли по усыпанной мелким гравием дороге, которая, петляя между полей и невысоких холмов, вела к раскопу археологов. На высоких травинках качались маленькие черноголовые птички ― чеканы. Альфред видел серебристо-голубое мерцание боковым зрением правого глаза. Сила не обычного мира, теперь и так близко.       Анна надела соломенную шляпу с широкими полями и зелёной лентой и казалась в своём летнем платье красавицей американского Юга времён Короля Хлопка². Длинная юбка с текстурой полевых цветов колыхалась при каждом шаге, оголяя тонкие лодыжки и соблазнительно очерчивая бёдра. Круглые солнцезащитные очки скрывали её глаза. В Мамонтовке Анна не красилась, и Альфреду нравилась её лёгкая естественная красота.       Дорога в очередной раз повернула и пошла в горку. Они прошли ещё немного, и Альфред, щурясь за стёклами очков, увидел курган, возле которого на столбе висела железная табличка, гласившая, что данный курган является федеральным памятником культуры.       «Серьёзно у них всё», ― подумал Альфред, глядя на то, как в расчищенной оградке кургана работают двое археологов.       Худенькая девушка со светлыми волосами, заплетёнными в две косы, одетая в футболку и шорты, была, несомненно, Тамарой. Она сидела на походном раскладном стуле и зарисовывала на миллиметровой бумаге участок раскопа. Высокий же мужчина лет сорока с лишним ― тоже светловолосый, в длинных шортах и раздетый по пояс, был, видимо, Михаилом Генрихом. Он раскладывал рулетку и стрелки с указаниями сторон света. Рядом с ямой раскопа стоял фотоаппарат на штативе-треноге.       ― Они уже переспали, ― неожиданно усмехнулась шёпотом Анна, пока Михаил и Тамара находились на достаточном расстоянии, и повернулась к Альфреду.       ― С чего ты взяла? ― Альфреду было одновременно неожиданно и приятно, что жена постепенно оттаивает и начинает шутить. После поместья Чумного Доктора им обоим было нелегко.       ― По партнёрам видно, когда пара перешла на новый уровень отношений, ― доверительно сообщила Анна. ― Я же психолог, я всё знаю. ― Она улыбнулась и, остановившись, положила голову на плечо Альфреда.       В его душе разлилось приятное тепло, когда он привлёк к себе Анну и, чуть сдвинув её шляпу, поцеловал жену в макушку. Волосы Анны были горячими от пробивавшегося сквозь смесь дыма и тумана солнца. Альфред с удовольствием поцеловал бы жену ещё, но Генрих и Тамара их уже заметили и приветственно помахали, оторвавшись от работы.       ― Добрый день! ― приветливо поздоровался Альфред, подходя под руку с Анной на самый край раскопа. ― Глубоко же вы закопались!       ― Здравствуйте. ― Генрих оказался тем самым картавым певцом, которого Альфред сегодня хвалил. ― Что поделать: тагарская культура ― седьмой век до нашей эры.       ― Уже железный век, но с бронзовыми изделиями? ― деловито спросил Альфред, с удовольствием обнаруживая знакомство с предметом.       ― Занимались археологией? ― Генрих, видимо, решил воспользоваться передышкой. Он отложил стрелки и, захватив бутылку минеральной воды, вылез из раскопа. Он оказался выше Альфреда, таким же широким в плечах и обладателем тёмно-синих глаз. И вообще он показался Альфреду смутно знакомым. А ещё от Генриха едва слышно пахло перегаром.       ― Я немного знаком с датировкой археологических культур, ― произнёс Альфред. Он, конечно, не был специалистом, но немного знал, о чём говорил Генрих. ― Люди афанасьевской культуры ― это третье тысячелетие до Рождества Христова ― хоронили покойников в позе эмбриона. В карасукской культуре покойников клали на спину, одну руку клали под голову, а ноги сгибали в коленях. В нашей тагарской культуре покойников клали на спину и руки вытягивали по швам или складывали кисти рук на бедрах. Ну а люди таштыкской культуры стали своих покойников сжигать. Но мы забыли познакомиться, ― Альфред улыбнулся. ― Я ― Альфред. С моей женой Анной вы уже знакомы. ― И он протянул руку для приветствия.       ― Михаил. ― Генрих пожал руку Альфреда. Ладонь у него была широкая и мозолистая. ― А это ― Тамара.       ― Здравствуйте. ― Тамара подошла ближе, держа в руках свои рисунки. ― Очень приятно познакомиться. ― Она улыбнулась, отчего её и без того широкие скулы обозначились на контрасте с острым подбородком. Эту девушку он тоже где-то видел, но никак не мог вспомнить, где именно. Уверен он был в одном: оба археолога клиентами никогда не были.       Альфред улыбнулся Тамаре и ответил что-то приятное, а потом разговором завладела Анна. Альфред же принялся рассматривать камни оградки и уже обнаруженные бронзовые изделия рядом с кусками сосудов из-под погребальной сопроводительной пищи. То тут, то там виднелись человеческие кости.       Ему вдруг стало тоскливо. Какая-то жёсткая грусть надавила на рёбра, сжала сердце, а невыразимая тоска щипала душу до слёз. Он вдруг показался сам себе бесполезным. Без магии, немощный и почти всё забывший ― даже археологов не мог вспомнить. И на что он сдался красавице-жене?..       Альфред уже испытывал это странное, неприятное ощущение отрыва от реальности, когда товарищи пропадают из виду, и теряется ориентация в пространстве. Даже время искажалось³. Это чувство не имело ничего общего с магией. В общепринятом смысле. Не все курганы светились, но этот, как и всё кругом, испускал окутывавшее присутствующих мерцание.       Альфред перевёл взгляд с погребения на лодыжки Тамары, перевитые выбитыми чёрно-красными розами, чтобы сосредоточиться хоть на чём-то и вернуться в реальность. А Генрих между тем рассказывал какую-то историю:       ― …и как-то к нам на другой раскоп приехали палеолитчики, спросили, какой глубины шурф выкопать нужно. Мы и сказали, что метр-полтора. Они весело ответили: «Раз плюнуть!» и мгновенно вырыли всё, что надо, отфотографировали и обратно закидали. Они-то по шесть метров вглубь идут. А ещё был у нас с другими палеолитчиками такой случай: уже мы приехали в их лагерь. Идём с начальником экспедиции, беседуем, доходим до одного из шурфов, а оттуда с самого низа раздаётся пение. Ну, знаете, эта песня: «… а над нами километры воды…»       ― «Наутилус Помпилиус», ― подсказала Анна. Она стояла рядом с Тамарой, слушала Генриха и улыбалась. Альфред вспомнил, что они вместе с Анной смотрели лекции по археологии.       ― Да, «Наутилус Помпилиус», ― согласился Генрих. ― И стоит внизу человек с лопатой, и поёт: «Я просыпаюсь в холодном поту, я просыпаюсь в кошмарном бреду…»       Анна и Тамара засмеялись, а Альфред улыбнулся: он представил себе эту картину. На мгновение ему остро захотелось стать таким же простым и беззаботным, как эти археологи. Таким же обычным.       ― Вы останетесь на Праздник Мамонта? ― спросила Анна, вытирая ребром ладони выступившие от смеха слёзы.       ― Мы пробудем здесь до конца сентября, ― ответил Генрих, как-то погрустнев. Он даже ссутулился и рассеянно прокрутил на пальце обручальное кольцо. Анна говорила, что Тамара и Генрих уже переспали. Из этого Альфред сделал вывод, что кольцо археолог носил по привычке. Видимо, его бывшая жена не одобряла обильных возлияний мужа.       ― Мы могли бы сходить вместе, ― заметила Анна. ― Будут конкурсы, прогулки на лошадях, запуск фейерверка, китайских фонариков, народное творчество и много тематических экскурсий по ледниковому периоду. А потом через неделю ― костюмированная Ночь Ледниковой Принцессы.       ― Занятно, ― улыбнулся Генрих, проводя пальцами по заросшей светлой щетиной щеке. ― Буквально вчера я рассказывал Тамаре эту легенду. Не поймите меня неправильно, Анна, я совершенно не хочу сказать, что я безоговорочно в это верю. Дыма без огня не бывает. Но какая-то это сомнительная находка более чем сомнительного возраста. Но, согласитесь, что это вздор и чепуха…       Этого говорить Генриху не следовало. Альфред вскинул голову и повернулся к археологу, озадаченному такой реакцией.       ― Ледниковая Принцесса совершенно реальна, ― веско произнёс Альфред. ― Как мы с вами, как этот курган.       ― Но позвольте, ― начал Генрих недоверчиво. ― Вы же взрослый человек и… ― Он осёкся. В его тёмно-синих глазах мелькнула тень понимания. ― Я, кажется, понял, кто вы, ― произнёс он. ― Вы ― Альфред Дрелих. Тот самый исследователь паранормального.       ― Совершенно верно, ― заносчиво подтвердил Альфред. Внутри у него всё кипело. Его узнали, но сейчас это было не главное. Быть может, всё остальное ― глупые сказки, но только не эта. ― И я вам ответственно заявляю: двадцать шесть тысяч лет назад, на территории места, где мы сейчас стоим, находилось могущественное северное королевство. Если хотите, господин Генрих, я могу рассказать вам и Тамаре об этом инциденте подробнее. Уверен, вам обоим, как археологам, будет интересно послушать правду, а не её версии. ― Он резко поправил очки, глядя на смущённых Тамару и Генриха сквозь тёмные стёкла. ― Приходите к нам с Анной завтра вечером ― часов в шесть ― и вы узнаете настоящую историю Ледниковой Принцессы, Оловянной Армии и её Генерала.

***

      ― Где-то я их уже видел, ― в который раз за день произнёс Альфред. Он стоял у окна и смотрел, отодвинув занавеску, на Тамару и Генриха, идущих по тропинке к воротам дома.       ― Ты уже тысячу раз говорил это, ― устало вздохнула Анна, поправляя салфетки. Альфред после посещения кургана ворчал целый вечер, негодуя, что Генрих и Тамара воспринимают легенду о Ледниковой Принцессе как глупую сказку и прислушиваются к дурацким басням, которыми обросла настоящая история.       Сама Анна знала о Ледниковой Принцессе только то, что писали в интернете, и то, что муж серьёзно воспринимает, казалось бы, очередную байку, оказалось неожиданным. Но Анна привыкла доверять мужу: раз Альфред сказал, что что-то из мнимо-потустороннего ― правда ― значит, так оно и есть.       Чтобы немного отвлечься, Анна вышла на крыльцо встретить гостей. Она вся взмокла, пока готовила шарлотку и запекала свинину с картофелем и грибами, и теперь с наслаждением вдыхала полной грудью свежий воздух. Запахи растительности, несмотря на вездесущую примесь гари, совершенно дурманили. Хотелось лечь и уснуть под кустом шиповника, красно-розовые лепестки которого уже начали увядать.       ― Хорошо, что ты заварила чай с шиповником. ― Альфред неслышно подошёл к ней и обнял сзади за талию, уткнувшись носом в её волосы. ― Я видел у Генриха бутылку медовухи.       ― Захмелеет и увидит чертей, ― усмехнулась Анна. ― Главное, чтобы нам не пришлось нести его домой…       В этот момент Тамара и Генрих затворили за собой калитку, и Анна приветливо улыбнулась:       ― Добрый вечер. ― Она благодарно приняла из рук Тамары тарелку с печеньем. ― Проходите и располагайтесь. Чувствуйте себя как дома.       Ужинали хозяева и гости в молчании. Изредка поднимались какие-то незначительные темы вроде погоды, пожаров и планов на осень, но разговоры быстро затухали. Все ждали, когда же начнётся самое главное ― правдивый рассказ о Ледниковой Принцессе.       ― Как мы поступим, Альфред? ― произнёс Генрих после ужина. Археолог сделал глоток медовухи и вопросительно посмотрел на Альфреда, расположившегося в своём любимом кресле-качалке с чашкой чая и каким-то свитком. ― Чтобы дать всем полную картину битвы?       ― Очень просто: вы, господин Генрих, рассказываете общепринятую версию, ― Альфред наклонил голову, ― а я ― настоящую.       ― Хорошо вам, ― усмехнулся Генрих. Он отпил ещё медовухи. ― Ну… начнём?       ― Начинайте, ― великодушно произнёс Альфред. Анна готова была поклясться, что над головой её мужа засияла невидимая никому корона. Альфред возвращался.       ― Кхм, ― Генрих покашлял. Он был явно смущён. Анна понимала, что будь на месте мужа кто-то другой, Генрих с ходу бы заявил, что всё происходящее ― бред сумасшедшего, но от Альфреда исходила такая волна уверенности, что спорить с ним было трудно. ― Я рассказываю то, что слышал, ― предупредил он. ― Так сказать, первоначальную версию. ― Генрих отпил ещё медовухи и начал:       ― В деревне Мамонтовке, где мы все сейчас находимся, всегда находили много костей ископаемых животных времён четвертичного периода ― мамонтов, шерстистых носорогов, бизонов, большерогих оленей, пещерных львов и медведей. Думаю, все знают, что это был период оледенений, и последние ледники отступили одиннадцать тысяч лет назад. Находки в таком количестве бесценны, сейчас деревня живёт за счёт туристов и большого Праздника Мамонта, который мы четверо точно здесь застанем. Полагаю, вы, ― Генрих кивнул Альфреду и Анне, ― ради него и приехали.       ― Да, ― ответила Анна, мешая чай в чашке. ― Продолжайте, пожалуйста. Вы очень интересно рассказываете, ― она улыбнулась, подбадривая Генриха, время от времени косившегося на Альфреда.       ― Спасибо. И вот в середине прошлого века, а точнее пятьдесят лет назад, в ста километрах от Мамонтовки началась добыча угля. Построили шахту, началась добыча. Естественно ― тогда за этим никто не следил ― ископаемые кости выбрасывались тоннами. И вот тут, в один прекрасный день, на большой глубине, где уже нельзя встретить даже динозавров, шахтёры обнаружили саркофаг из странного металла. Самая первая история говорит о том, что металл был серебристого цвета и не походил ни на один сплав, известный науке. Различные оттенки придумали уже позже. Так вот: этот металл не царапался, на нём нельзя было оставить отметин, и весь саркофаг выглядел совершенно цельным. По другой версии саркофаг был сделан из мрамора.       ― Сами они из мрамора, ― пробормотал Альфред, баюкая в ладонях чашку с чаем. ― Прошу прощения, продолжайте.       ― В определённый момент крышка открылась, ― продолжил Генрих, прямо посмотрев на Альфреда. Анна читала в его взгляде живой интерес. ― И внутри была девушка неземной красоты с белыми волосами и льдисто-голубыми глазами. Тело девушки было погружено в розовую жидкость неизвестного происхождения. Когда эту жидкость попытались слить, тело начало на глазах чернеть, поэтому её залили обратно, и девушка снова стала прекрасной. На находку собрались посмотреть все местные, кто-то тут же сообщил в милицию. Практически сразу прибыли учёные и прилетели товарищи в коротких пиджачках, которые забрали странную находку. Но ещё до этого появилось сообщение, что найденная девушка, которую газетчики уже окрестили Ледниковой Принцессой, перевернёт все представления об эволюции человека. Говорили, что ей около пятидесяти тысяч лет. Это уже потом стали говорить о пятистах миллионах. Ну и, конечно, все свидетели происшествия потом погибли в несчастных случаях. Причём непонятно, то ли просто совпадение, то ли проклятие какое-то, то ли госорганы постарались. ― Генрих немного помолчал. ― В газетах и интернете, как обычно, много разных версий. Иногда эту старую сенсацию достают и реанимируют с новыми подробностями. И у местных теперь наравне с Праздником Мамонта есть ещё небольшой праздник Ледниковой Принцессы. Который тоже приносит прибыль, ― закончил он и посмотрел на Альфреда. ― Ваша очередь. ― И он залпом опрокинул в себя целый стакан медовухи.       ― История эта и правда началась пятьдесят лет назад, ― негромко произнёс Альфред. Анна почувствовала, как начинает растворяться в звуках его голоса ― рассказывать муж умел. ― И находка действительно была такой, как описал её господин Генрих. Различий только два ― саркофаг забрали не органы, а колдуны. И была вторая находка. В этой же шахте нашли ещё один саркофаг. ― Он выдержал паузу. ― Принцесса совершенно реальна, друзья мои. Я её видел.       ― Что? ― вырвалось у Тамары. Она выпрямилась. ― Как? Когда? Извините… ― Она потупилась и уставилась в чашку с чаем.       ― Всё в порядке, ― благодушно успокоил её Альфред. ― Но прежде чем подкреплять свои слова доказательствами, я прочту вам Легенду о Ледниковой Принцессе, Генерале и их Оловянной Армии. ― И он развернул лежавшую до этого у него на коленях рукопись.       Очень давно ― так давно, что звёзды на небе успели тысячи раз поменять своё положение, на границе могучих ледяных гор, что надвигались с Севера, жило славное Королевство Полярной Звезды⁴. И правила королевством искусная в политике и чародействе, суровая, но справедливая Принцесса. Белыми, как первый снег, были её волосы, голубыми, как лёд на озёрах, глаза, а тонкая кожа цвета кости огромных мохнатых слонов скрывала кипучее биение жизни. И правила Королевством она долгие годы, а правой её рукой был сильный и смелый Генерал ― её возлюбленный, не уступавший Принцессе в чародейском искусстве.       Но пришла в королевство беда. С наступлением льдов в их земли хлынули захватчики ― злобные низкорослые враги, пришедшие с Запада. Они опустошали границы королевства и осаждали многие города, а теперь продвигались к столице ― Холодному Городу. Хотелось бы винить во всём древних богов, чей холод стал причиной наступления ледяных гор, но воинам королевства противостояли люди ― злые и умелые, но люди. Велико было мастерство чародейства Принцессы, отважны и искусны были Генерал и его воины, но тысячи умирали одни за другими, хотя каждый дрался за десятерых.       Однажды Принцесса сидела у окна в самой высокой башне и смотрела на прекрасный город из гранита и мрамора, на родные с самого детства колонны, купола и мостовые. На вымощенных мрамором улицах возвышались мраморные же столпы, наверху которых были изваяны лица суровых мужей ― великих воинов и предков Принцессы, Королей Полярной Звезды.       Принцесса сидела, а рядом с ней сидел Генерал. А под окном по заледеневшей брусчатке строем ехали вооруженные конные. И сверкали в ночи шлемы, клинки и эполет отпечатки.       И шептал Генерал: «А мы сделаем собственных воинов: оловянных, терракотовых, в общем бессмертных. Они будут сражаться только за нашу любовь. Идти непреклонно против любого огня и ветра. С деревянными их саблями и со стеклянным вечным дыханием, проливала бы оловянную кровь наша армия. Армия, моя госпожа».       И Принцесса отвечала ему: «Мой генерал, а если наш враг о семи головах? Семь сверкающих корон над звездными башнями?»       И отвечал Генерал: «Госпожа моя, я помогу победить тебе страх. Нашу армию мы вылепим еще более страшною. Ведь с деревянными их саблями и стеклянным вечным дыханием ныне льет оловянную кровь наша армия».       И шептала Принцесса, глядя на вышитое знамя, уже слыша звон бубенцов, предвещавших падение королевства: «Прости меня! От зари до исхода дня. Наша армия. Армия».       После жуткой метели пришли страшные известия о падении Старого Города и наступлении неприятеля. Оставалось одно: занять укрепленные местности у подножия гор, чтобы враг устремился на открытое плато. И создали Генерал и Принцесса за двадцать шесть дней и ночей Армию в десять тысяч воинов, и вывели на поле боя. Сама Принцесса шла впереди воинства, сражаясь с захватчиками со своей Оловянной Армией.       Но пала Армия под натиском Семи корон, и волок Генерал раненную вражеской стрелой Принцессу через лес по снегу. Спотыкался он меж дымящихся луж и осколков. И вновь и вновь налетала неизбежная милосердная вьюга, заметавшая алые следы крови.       Семь корон, семь башен, семь знамен воцарились в покорённом королевстве, и никто не осмелился противостоять их силе. И только Армия ― с вороненными их саблями и с морозным белым дыханием продолжала сражаться.       И едва слышно шептала Принцесса, слушая вой ветра: «Льется кровь неизменно алая. Нашей армии, армии». И обратилась она к Армии с мольбой: «До исхода дня спаси меня!» И билась под шёлковым выцветшим знаменем ― до последнего, до единого ― их армия.       «Наша армия, ― шептала Принцесса, уже видя вечные сны. ― Армия, армия, армия… До последнего, до единого…»       И выбил Генерал на саркофаге своей возлюбленной Принцессы заветные слова «Спи, пока пройдут на свете двадцать шесть тысячелетий»⁵. Нанёс Генерал на саркофаг тончайшей вязью древние руны, запечатывающие того, кто внутри в вечном сне-смерти. Надел на свою возлюбленную Принцессу прекрасную серебряную маску, чтобы не видела она ужасов мира. И произнёс Слова заклинания, и закрылась крышка саркофага из смешанного с серебром метеоритного железа.       Генерал сражался вместе со своей Армией до конца. И пали все до единого оловянные воины с алой кровью. Но прежде похоронили своего Генерала и отца в таком же точно саркофаге, как он ― свою Принцессу. Воины полегли, но так и остались подо льдами поля битвы. Там они спят вечным сном и сейчас, потому как на доспехах каждого из них выведены рукой Принцессы руны, запечатывающие их смерть на двадцать шесть тысячелетий.       И лежат они, и ждут того момента, когда Полярная звезда вновь окажется там же, где была в час их гибели, и придут за ними Принцесса и Генерал, и позовут на битву, для чего они и были созданы…       Анна не сразу заметила, что плачет. Слёзы беззвучно лились из глаз, скатывались по щекам, а она глотала их. Голос Альфреда проводил за грань времён, Анна почти видела мраморные улицы и умирающую на руках возлюбленного Принцессу. На мгновение ей показалось, что где-то далеко играет музыка, звенят струны и звякают бубенцы. Странным был этот вечер, хотя у Анны, кажется, других и не бывало. Она всё время улавливала едва слышный ― на самой границе восприятия ― аромат снега и яблок, исходивший от Тамары и Генриха. Этот запах был настолько неуловимым, что Анна сомневалась, а есть ли он вообще. Откуда взяться снегу дымным летом? Или голос Альфреда уносил её в ледниковый период?       Она украдкой вытерла слёзы и с удивлением обнаружила, что не она одна: Тамара вытирала глаза салфеткой, а Генрих слишком пристально наблюдал за медовухой в стакане. Один только Альфред сидел сурово и прямо, точно каменное изваяние. В его янтарных глазах тонул полумрак, вдруг заполнивший комнату.       Поймав взгляд Анны, муж чуть улыбнулся и вопросительно изогнул бровь. Затем поднялся с кресла и щёлкнул выключателем. Комната озарилась ярким электрическим светом, заставив Генриха и Тамару встряхнуться и заморгать. При первом же взгляде на их бледные сосредоточенные лица Анна поняла, что легенда Альфреда произвела впечатление.       Муж тем временем взял со столика пачку черно-белых фотографий и сложенный вчетверо лист старой на вид бумаги и протянул их Анне.       ― Как посмотришь, передай, пожалуйста, их нашим гостям, Аня, ― произнёс Альфред, усаживаясь в своё кресло.       Анна улыбнулась краешком губ: сейчас Альфред был прежним величественным колдуном. Всё же дело было не в наличии магии, а в уверенности в себе и своей правоте. Она быстро пролистала фотографии веером. Убедившись, что на них запечатлено примерно одно и то же, Анна передала карточки притихшим Генриху и Тамаре.       На первой фотографии был изображен сам Альфред ― молодой, не старше тридцати, с густой шевелюрой, спускавшейся ниже шеи, и ещё трое мужчин. Анна узнала Рыжего Лешего, остальные двое были ей незнакомы. Молодой человек восточного типа ― высокий, атлетически сложенный, с пронзительным взглядом тёмных глаз и более пожилой мужчина с усами, который стоял, опираясь на трость. В чертах лиц незнакомцев угадывалось несомненное сходство, и Анна предположила, что это, должно быть, отец и сын. Она перевернула карточку. Так и есть: дата стояла двадцатипятилетней давности. В.С. Ильин, А.А. Дрелих, П.К. Дорохов, К.Л. Дорохов.       На других фотографиях был запечатлен саркофаг. Внушительный, явно сделанный из какого-то металла. Крышка так плотно прилегала к основанию, что Анна не сразу нашла тонкую полоску, отделявшую одну часть от другой. Ещё одна фотография показывала вязь: снимок, сделанный с близкого расстояния. Рисунок несколько расплылся, но Анна всё равно бы не узнала, какие именно это руны.       Следующая карточка заставила её затаить дыхание. На ней саркофаг был открыт. В почти полностью прозрачной жидкости лежала девушка, одетая в длинное платье из плотной ткани с серебряными вставками. Её длинные белые волосы густыми волнами лежали по обе стороны красивого бледного лица. Маска была выполнена настолько тонко, что если бы Анна не знала о ней, то решила бы, что это настоящее лицо девушки. Весь облик Принцессы говорил о былом величии. Какой-то странной грустью и обречённостью веяло от безукоризненного выражения серебряной маски. То же самое Анна почувствовала, глядя на фотографию Генерала. Красивый статный мужчина в доспехах навеки сомкнул руки на рукояти меча.       ― Так Оловянная Армия действительно была бессмертной? ― хрипло спросил Генрих. Его картавый голос странно искажал слова. Анне показалось, что она слышит его издалека. Точно такое же ощущение у неё возникло сегодня на раскопе. Альфред, правда, сказал, что ничего страшного в этом нет, но после Чумного Доктора Анна привыкла доверять своим чувствам. ― И Ледниковая Принцесса с Генералом тоже? ― В его голосе больше не звучало сомнения. Он переваривал услышанное.       ― Бессмертны только птицы и боги, ― коротко ответил Альфред, внимательно глядя на Генриха. ― А Армия проливала именно алую кровь. Они были людьми. Все до единого. Ещё чаю, друзья мои?       ― И всё же где-то я их видел, ― задумчиво произнёс Альфред, опускаясь в кресло-качалку, когда Тамара и Генрих скрылись в тумане ночи.       ― Может, бывшая жена Генриха приходила к тебе, чтобы закодировать мужа? Или Тамара за приворотным зельем? ― предположила Анна, рассеянно убирая со стола чашки, тарелки и остатки угощения. ― Насколько я помню, приходила дама по фамилии Генрих и жаловалась, что её муж пьёт на полевых выездах.       ― Нет, ― мотнул головой Альфред. ― Была бы магия, я бы… ― он осёкся и замолчал.       Анна не стала ничего говорить Альфреду. После возвращения из Испании муж терпеливо дожидался заживления ран, и Анна старалась не вспоминать при нём об утраченной стараниями Чумного Доктора магии. Даже сам Альфред стал как будто спокойнее, вот только каждый раз надолго уходил в себя, стоило разговору нечаянно коснуться его силы.       Анна думала, что Альфред и сейчас замкнётся, по крайней мере, до следующего дня, но муж неожиданно вскочил с кресла и ринулся в дальнюю комнату. Послышался металлический щелчок, а затем глухой удар. Судя по всему, Альфред раскрыл ещё один из привезённых с собой чемоданов с древними рукописями, которые он планировал изучить и разобрать на досуге. С помощью Анны, конечно.       Когда Анна осторожно вошла в комнату, Альфред стоял на коленях перед раскрытым чемоданом и быстро перебирал бумаги. Она хотела было сказать, что глаз перетруждать не стоит, но осеклась, даже не успев открыть рот. Лицо Альфреда: бледное, несмотря на загар, выражало такую сосредоточенность и полнейшую оглушённость осознанием чего-то, что Анна просто села на стул и стала ждать, когда муж найдёт то, что ищет.       И Альфред нашёл. Словно сомнамбула, он поднялся с колен и подошёл к Анне, держа в руках чёрно-белые фотографии и листы старой бумаги. Таким Анна не видела мужа, наверное, никогда. От него пахло не то чтобы страхом, но чем-то, от чего у Анны мороз пробежал по коже, а тонкие волоски на руках приподнялись.       Так пахнут люди, нашедшие истину. Так пахнет сама Истина.       ― Они воскресают снова и снова, ― глухо произнёс Альфред, глядя куда-то мимо Анны. ― Принцесса и Генерал. В разных телах, в разное время, чтобы найти друг друга. И даже когда у них это получается, цикл повторяется снова. Они не первый раз воссоединяются и не последний. И будет так вечно, пока не истечёт отпущенное планете время. Или не потребуется поднять ту самую Оловянную Армию с алой кровью.       И Альфред протянул Анне фотографии.       ― Они мерцали, ― отрешённо сказал Альфред. ― Всё это время они оба мерцали.       Анна подняла руку, чтобы взять карточки, и только сейчас заметила, как дрожат её собственные пальцы, и бьётся сердце.       На карточках были запечатлены Генерал и Принцесса потерянного королевства, погибшего во льдах двадцать шесть тысячелетий назад. Но без серебряных масок. А на старых листах чернилами были нарисованы они же.       Генрих и Тамара.