***
Два дня без Альфреда показались Анне вечностью. Она не находила себе места и, если бы не Лия, развлекавшая её разговорами и заставившая вместе с ней испечь сложный торт, совсем бы раскисла. Ребёнку передалось её беспокойство. Он то затихал надолго, да так, что Анна начинала бояться, то будто хотел сломать ей все рёбра. Потирая поясницу и уговаривая малыша успокоиться, Анна смотрела, как Лия сосредоточенно обмазывала кремом торт. Движения Лии были спокойными и быстрыми, кончик высокого «хвоста» то и дело норовил залезть в крем. Лия отбрасывала волосы одним движением и рассказывала о том, как на Хэллоуин она надевала магическую лисью шкуру и бегала по «Тайге». Анна старалась сосредоточиться на её голосе, но всё время проваливалась в свои мысли и прислушивалась. Она ждала чего угодно: звонка телефона, стука в дверь, даже тяжёлого запаха смерти. Чего угодно, лишь бы знать, где сейчас Альфред. Она убеждала себя, что в тайге с другом с мужем ничего не случится, но получалось плохо. В самом начале отношений она считала Альфреда всесильным и почти бессмертным. Чумной Доктор и Дороховы показали, что на каждого зверя найдётся свой волкодав. И теперь Анна боялась, что с Альфредом может что-то случиться. «Я всегда за него боялась, ― подумала Анна, рассеянно поглаживая живот и ковыряя ложечкой торт. Лия что-то говорила, но она только кивала и вставляла междометия. ― А потом увидела, на что он способен. И на что способны другие». В этот момент хлопнула входная дверь. Анна вздрогнула и выронила ложечку, которая со звоном упала на пол. Лия нырнула за ложкой под стол. В кухню зашёл Альфред. Правый глаз, видевший мерцание, муж щурил. ― Здравствуй! Как съездил? Торт будешь? ― скороговоркой выпалила Анна, поднимаясь навстречу Альфреду. ― Позже, ― ответил Альфред, быстро поцеловав Анну в щёку. Взгляд его янтарных глаз обратился к Лие, так и застывшей с ложечкой в руке и явно чувствовавшей себя лишней. ― Я, наверное, пойду, ― произнесла Лия. ― У меня ещё одно неотложное дело на другом конце города… ― Останьтесь. ― В голосе Альфреда проскользнули командные тяжёлые нотки. Анна заметила, что муж как будто посерел и вытянулся, между бровей залегла складка. ― Пожалуйста. Лия, мне надо с вами поговорить о госпоже Громовой и её супруге. Это очень важно. ― Муж взял Анну за локоть и прошептал, склонившись к самому её уху: ― Мне надо тебе кое о чём рассказать… ― …и таким образом я косвенно виноват в смерти Ирины Дороховой и в том, что случилось с Тайгой и продолжает происходить сейчас. То, что Дороховы вернулись, было делом времени. Я старался забыть прошлое. Забыть о них. Но тень Ирины всегда стояла за моей спиной. А перед глазами маячили Паша и Константин Львович. ― Альфред закончил рассказ, а Анна только и могла, что комкать в пальцах край шали и слушать мужа. Истории о травах и грибах, которыми Альфред глушил боль от рвавшей кровь магии, выбили Анну из колеи. А рассказы о разнузданных шабашах и вовсе заставили покраснеть и почувствовать, как сердце учащённо забилось. Теперь она поняла, откуда у Альфреда такое резкое отношение к вечеринкам и алкоголю: он сам проходил через всё это. Смотрел на спокойные рисунки, когда бывал под травами, блевал на руках у друга, менял партнёрш и вообще наворотил много дел. Анна не осуждала его: все когда-то были молоды. Но то, что произошло между ним и Дороховыми… Она понимала, что муж поступил правильно, защитил друзей, но одна мысль терзала её. Когда бы он ей это рассказал? Когда Альфред собрался бы с силами и сообщил, что его предали те, кого он считал семьёй, что и он в какой-то степени предал Дороховых и лучшего друга? Что из-за его медлительности погибла женщина, а целый лес оказался под угрозой? ― Так вот почему ты всё время искал то самое дело, ― негромко произнесла Анна. ― Ты хотел так замолить свои грехи. ― Они сидели на веранде, и воздух весенней ночи холодил ноги. Анна поёжилась. Ребёнок больно пихнул её под рёбра, и она поморщилась. ― Да, ― ответил Альфред. Он не смотрел на Анну, а с его пальцев то и дело слетали тёплые янтарные искры. ― Гасящий вернул меня, а что хорошего я сделал? Позволил водить себя за нос и не уберёг женщину, которая была мне как мать. ― Оставь свою войну, Алек. ― Анна протянула руку и дотронулась кончиками пальцев до плеча мужа. А про себя подумала: «Сколько ещё таких некромантов Дороховых стоит за спиной Альфреда? О чём ещё он мне не рассказал?» Эти мысли, должно быть, отразились у неё на лице, потому как муж невесело усмехнулся. ― Иди, поговори с Лией, ― рассеянно произнесла Анна. Она смотрела на мужа украдкой. ― Она тоже хочет домой. ― А ты? ― Альфред не сводил с неё пристального взгляда, прожигавшего насквозь. ― Я пойду, прогуляюсь, мне нужно подумать. Осмыслить всё, что ты сказал. Алек, пожалуйста, дай мне немного времени. ― Анна поднялась из кресла и направилась вглубь вишнёвого сада, разбитого на заднем дворе. Это был не совсем сад, а скорее несколько вишен, посаженных ещё прежними владельцами дома. Стараниями Альфреда к одиноким деревьям добавились кусты снежеягодника, бузины и рябины, а также кусты шиповника. Первые листочки только начали появляться на ветках, прошлогодние ягоды висели, и ими часто лакомились воробьи и толстые дрозды. Анна медленно шла между деревьями, с наслаждением ступая по мягкой земле. Пахло терпкими ягодами, птичьими перьями и далёким лесом. Близилось полнолуние, и если бы не беременность, Анна, обратившись, рванула бы в лес. Она протянула руку и хотела сорвать горсть рябины, чтобы облегчить птицам ужин, но вдруг замерла. Крикливые птахи замолкли, а стайка воробьёв скрылась на соседнем участке. Холодный пот прошиб Анну, а в следующую секунду её ноздри наполнились до жути знакомой смесью запахов бальзамических трав и сырой земли. Воздух на миг стал горячим и тягучим. Она резко обернулась и увидела прямо перед собой Павла Дорохова. Тот стоял и молча смотрел на неё. В свете уличного фонаря его глаза казались чёрными провалами, не выражавшими ничего. Как будто перед Анной стоял мертвец. Она хотела закричать, но заметила, что Дорохов стоит у ограды неестественно прямо, как будто что-то прижимает его к камням. Защитные заклинания Альфреда действуют, поняла она. ― Что вам нужно? ― произнесла Анна. Её трясло, но страх постепенно отступал. Альфред сотворил мощные заклинания, она была уверена. ― Я же сказала, что не хочу вас больше видеть. ― Я пришёл принести извинения за поведение моего отца. ― Дорохов говорил спокойно, но Анна всей кожей ощущала напряжение. На него давили заклятия. ― Он вчера был не в себе. ― Мне не нужны ваши извинения, ― бросила Анна. ― Что-то ещё? ― Да. ― Смуглое лицо Дорохова дёрнулось, как от боли. ― Зеркала моей матери удерживают меня на месте. Так бы я подошёл ближе. ― Не смейте подходить ко мне. Говорите, зачем пришли, и убирайтесь! ― Я хотел рассказать вам одну историю. Совсем маленькую историю о том, что значат для некроманта, вроде меня, черневая тайга и её Матушка. ― И прежде чем Анна успела остановить его, Дорохов заговорил. Его голос обволакивал, совсем как голос Альфреда. Запах трав и курений проникал в мозг, впитывался через кожу. Анне показалось, что она стоит внутри пирамиды Египта, а от стен отражаются слова Дорохова. Она не могла не слушать его. А Павел между тем рассказывал.***
Впервые Павел Дорохов увидел её, когда она купалась с русалками в Чёрном Озере. Глубокое, оно, казалось, не имело дна. По заболоченному берегу росли пятнистые говорящие грибы, зазывавшие проходивших в лунные ночи лесорубов и студентов заманчивыми предложениями. В ту Вальпургиеву ночь шабаш устраивали в ложе будущего Тайгинского водохранилища, и Паша вызвался сходить за волшебными грибами для всей компании. Он шёл через наполненный шорохами и огнями фей-светляков лес и уже почти приблизился к озеру, как вдруг увидел три женских фигуры, плескавшихся в озере. Павел замер в тени кустарников и подкрался ближе. Две русалки с водяными цветами в волосах тихо хихикали, напевая что-то грудными голосами, и расчёсывали костяными гребешками волосы третьей. Павел потянул носом воздух и ощутил покалывание силы на кончиках пальцев и в позвоночнике. От русалок пахло илом, тёплой весенней водой и смертью. Паша хорошо знал этот запах: он сопровождал его повсюду. Паша видел и чувствовал смерть с пяти лет, и с каждым прожитым годом его способности усиливались. Отец-некромант гордился им, а мать-предсказательница ласково улыбалась, трепала по волосам унизанными перстнями пальцами и говорила, что он вырастет великим. Паша не родился райской счастьем-птицей Алконостом, как мечтал отец, но ему нравилось и так. Две русалки закончили с причёской третьей и теперь, усадив товарку на трон из листьев кувшинок, принялись растирать её стройное красивое тело озёрной водой, смешанной с остро пахнувшими растениями. И тут Паша понял, что третья не была русалкой. В ней не чувствовался дух смерти, но била жизнь. Горячая и солёная, как кровь, эта жизнь закручивалась двойными спиралями и пронизывала всё существо третьей. Она отбросила на спину густые медового цвета волосы, и до Паши долетел аромат свежей хвои, чернозёма и звериного меха. Он облизнул пересохшие губы и почувствовал на языке вкус берёзового сока и первых лесных ягод. ― Тайга, ― негромко произнёс он, словно пробуя имя. ― Матушка-Хозяйка. ― Это был тот самый дух леса, олицетворявший старую деревню и всё, что её окружало. И скоро эта местность окажется под водой. Когда он увидел Тайгу в следующий раз, она прогуливалась по берегу большой реки. Галька перекатывалась под её босыми ногами, а зелёные глаза с отблесками золота смотрели отрешённо. Она перебирала в пальцах венок горицветов. ― Тайга, ― Паша окликнул её, когда она прошла мимо него. Он сидел на коряге и наблюдал за тем, как распускаются вербы. ― Подойди. ― Некромант. ― Тайга обернулась к нему. Её загорелое лицо ото лба до подбородка пересекали тёмные линии золы, проходившие точно по глазам. ― Зачем вам с отцом водохранилище? ― Такой госзаказ, ― пожал плечами Паша. Ему не хотелось говорить о водохранилище. Его интересовала Тайга. ― В воде будет сила. ― Ты затопишь всё, что мне дорого, ― по губам Тайги скользнула горькая усмешка. ― Нам с тобой не о чем говорить. ― Она развернулась и пошла дальше. Кровь ударила Паше в голову, а сила закипела в крови. Быстрым змеем он пересёк разделявшее их расстояние и встал перед Тайгой. Он мог бы схватить её за плечи, привлечь к себе. Почувствовать, как по нечеловеческим жилам течёт, словно сок деревьев, подобие крови, но не смог и пальцем дотронуться до Тайги. Паша знал смерть, убивал безжалостно и не жалел никого, но одна мысль о том, чтобы прикоснуться к Тайге, вызывала в нём приступ странного трепета. Павел Дорохов не останавливался ни перед чем, но глаза Тайги лишали сил. Он хотел сделать её своей, но не собирался делать этого силой. Единственный раз в жизни Паша желал, чтобы та, которую он любит, пришла к нему добровольно. ― Я дам тебе тысячу лесов, где не ступала нога человека. ― Обсидиановые глаза смотрели в изумрудно-золотые. Обоюдное пламя жгло обоих. ― Пойдём со мной, Тайга. ― Это мой дом, ― ответила Тайга, обходя Пашу. ― А ты здесь ― незваный гость. И если на то пошло, во мне больше человеческого, чем в тебе и твоём отце вместе взятых! Она пошла дальше, бросив в воду венок горицветов, тут же утонувший, а Паша только смотрел на то, как Тайга удаляется и растворяется в ветвях молодых ив. От осознания собственной слабости в груди поднялась тёмная, обволакивающая чернотой сила. Паша взмахнул рукой, и из кустов, подрагивая на полусгнивших ногах, вышла косуля. Паша посмотрел на пустые глаза мёртвого зверя и сжал кулак. Зомби разлетелся на куски. Паша знал, кто его враг, претендент на сердце Тайги. Леший. Вездесущий рыжий Леший с точно такими же светлыми глазами, как у Тайги. Все духи леса имели такие глаза. Смерть же смотрела чернотой. Паша не заметил в тяжёлых раздумьях, как оказался на берегу озера. Сидевшие в зарослях, неподвижные, словно коряги, русалки тут же оживились и подплыли к нему. Хвостов, как в мультиках, у них не было. Обычные человеческие ноги. ― Ты наш, некромант, ― произнесла русалка с кувшинками в русых волосах. ― Намного больше, чем мальчики-лешие или студенты, забредающие сюда в поисках редких растений. Оставайся с нами. ― Она плавно повела рукой, указывая на глубокие воды Чёрного Озера. ― Будешь нашим королём! ― русалка засмеялась, обнажая острые мелкие зубки. ― Я собираюсь стать королём водохранилища, ― усмехнулся Паша. ― А не вашего озерца, которое всё равно скроется под большой водой. ― Ну хоть искупайся с нами, ― надула полные губы вторая шутовка, чьи густые волосы ниспадали на сочную грудь. ― Обещаем не топить и не щекотать! Правда, подружка? ― Она плеснула водой в товарку, и обе залились смехом, в котором явственно слышалось журчание родников. ― Искупаюсь, ― усмехнулся Паша, стаскивая рубаху. Вид полногрудых русалок, которые были не прочь поразвлечься, отгонял мрачные мысли о Тайге. Матушка-Хозяйка оставалась холодной, как жизнь за полярным кругом. Так пусть хоть русалки согреют его. Паша нырнул, услышав, как рядом с ним пронзили воду две стремительные тени. Его чёрные волосы облаком окружили голову, а русалки продолжали скользить вокруг. Паша погружался всё глубже во тьму озёрной воды. Русалки обнимали и ублажали его, а Паша, почти поднимая сам себя без доступа воздуха, смотрел на далёкое, размытое озёрной водой небо. Когда-нибудь он заглянет в глаза Тайги и увидит в них то, о чём давно мечтает. Любовь.***
― Я не знал, что через несколько лет увижу в глазах Тайги только ненависть. ― Дорохов не смотрел на неё, но Анна не могла оторвать взгляда от его профиля, темневшего на фоне кустов бузины. ― Зачем вы мне всё это рассказали? ― тихо произнесла Анна, кутаясь в шаль. ― Чтобы вы, Анна, понимали, что не всё в этом мире делится на чёрное и белое. ― В голосе Дорохова проскользнула усмешка. ― И что я не настолько ублюдочен и жалок, как хочет представить Альфред. ― Муж мне всё рассказал. ― Анна выпрямилась. ― Я больше не хочу видеть вас рядом с моей семьёй. Убирайтесь отсюда! Мне плевать, кто вы: некромант, демонолог, губернатор, да хоть сам Господь Бог! Когда я рожу ребёнка и снова смогу обращаться в волка, молитесь, если умеете, чтобы не оказаться на моём пути! ― Волчица показывает зубы и защищает своё логово, ― усмехнулся Дорохов. ― Похвально. ― В вашем одобрении я не нуждаюсь. ― Она вскинула голову, распущенные волосы упали тяжёлой волной на спину. ― Надеюсь, мы больше не увидимся. ― Ошибаетесь. ― Некромант взмахнул рукой и за его спиной возник портал. Кусты бузины причудливо искажались и как будто подтекали от разрыва пространства. ― Берегите ребёнка. ― Портал поглотил Дорохова, а на ветвях остались едва заметные подпалины. Волчица внутри неё взвыла и хотела броситься за врагом, но Анна шагнула назад. И врезалась в кого-то спиной. Она хотела закричать, но в нос уже ударил запах вербены. Альфред. ― Это я, ― негромко произнёс Альфред, обнимая Анну со спины и смыкая руки у неё на животе. ― Паша не смог пробиться сквозь барьер? ― Нет, ― Анна подалась назад, прижимаясь к мужу. ― Сила зеркал Ирины не пускала его. ― Что он сказал? ― Она уловила в голосе мужа настороженность и повернулась к нему. ― Про свою встречу с Тайгой и то, что он к ней чувствует. Ничего такого, о чём ты мне не говорил. Хорошо, что ты рассказал всё сам. Мне было бы неприятно услышать эти истории от других. ― Аня. ― Лицо Альфреда в свете фонарей казалось серо-белым, как у мертвеца. ― Прости меня за всё то, что я тебе не рассказывал. Я думал, что так будет лучше. ― Я боялся, что ты бросишь меня ― читалось у него в глазах. Анна улыбнулась. Не думала она, что когда-нибудь получит такое признание от Альфреда Дрелиха. ― Неважно, ― покачала головой Анна, кладя руку на щёку Альфреда. ― Мы справимся. Альфред накрыл её руку своей и, прикрыв янтарные глаза, произнёс: ― Я поговорил с Лией. Она согласна помочь нам. И постарается убедить госпожу Громову и господина Лащенко в том, что мы не психи. Она говорит, что должна нам столько же, сколько райским птицам. «Все мы кому-то должны, ― подумала Анна. ― Кажется, пришло время отдавать долги».