Дом с привидениями

Лето 2050 года

      Огромное тускло-жёлтое солнце падало в холодное море, разбрасывая туманные лучи по тёмно-синему небу. Облака растушёвывали свет, а лёгкие перистые росчерки сиреневого цвета уходили резкими штрихами за горизонт в сторону Берингова пролива.       Аврора Дрелих заправила за уши рыже-русые волосы и потянулась за второй сигаретой ― первая уже лежала в пепельнице. Курить можно было только в одной маленькой комнате без окон, но Аврора видела закат столько раз, что казалось, будто его выжгли в памяти.       Её двенадцатичасовая смена геолога на нефтяной буровой платформе «Арктикнефть» закончилась, впрочем, как и вся вахта. Три недели Аврора вела отбор оставшихся от бурения горных пород, обсчитывала статистические данные и разливала образцы густой, с ярким отливом, нефти, которую выжимали из пористых песчаников, как воду из губки.       По-хорошему стоило пойти спать. Завтра утром прибывали сменщики, а в геологическом управлении в Громове ждала бюрократическая волокита. Аврора усмехнулась, затянувшись. Не всё в этом мире получилось оцифровать, несмотря на стремительно сокращающиеся под натиском магического вереска леса.       Час назад ещё хотелось спать. Аврора ложилась рано, когда позволяли смены, и поднималась с первыми лучами северного солнца, за что и получила прозвище Заря. Она прикрыла глаза, а грудь словно сдавили тисками, но болело не сердце. О нём Аврора старалась не думать. Заря ― коллеги и отец называли её так. Муж звал Амон-Ра.       Аврора передёрнула плечами. Вычурное, совершенно дикое прозвище, как будто она героиня и способна ставить на колени вселенные. Героиней себя Аврора точно не чувствовала. Скорее, дочерью, ничего не успевшей сказать отцу перед его смертью, и матерью, видевшей детей хорошо, если зимой. И той самой райской птицей, появление которой не ознаменовало собой ничего. Потому что всё плохое случилось потом.       Она вышла из курилки и отправилась в комнатку, которую делила со вторым геологом платформы, бывшем сейчас на смене. Аврора вместо сна включила голографический планшет: стационарные компьютеры потребляли слишком много драгоценного электричества. Она писала отчёт о проделанной сменой работе, глаза сохли от столбцов цифр и три-дэ графиков. Данные ей не нравились, а говорить о чём-то было пока рано. Но сказать всё же стоило.       Мерные удары металла о металл Аврора почти не замечала: привыкла. Иногда хотелось вернуться на землю, почувствовать под ногами каменистую зелёную тундру, посмотреть на летящих в низком небе гусей и послушать токование куропаток. Ощутить течение странной северной магии, пропитавшей нагорья и порожистые ледяные реки. Походить в каплях тяжёлого тумана и почувствовать, что она, Аврора, по-настоящему сделана из огнива, а не из нерпичьих костей¹. Даже кэле² не пугал её больше.       Секунда, и сознание резанула вспышка воспоминания. То, что случилось шесть лет назад, встало перед глазами. Аврора едва сдержалась, чтобы не обнять себя и не отбросить планшет.       Запасы нефти в тундре иссякли ещё пять лет назад, так что Аврора всё равно перешла бы на платформу. Её перевели, точнее, главный геолог управления «Арктикстроя» Артём Бутенко ― муж Авроры ― отослал жену сюда. Она упиралась, но потом согласилась: Федерация и президент Дорохов требовали топлива. Потому что ничего другого в мире уже почти не осталось.       После магнитной бури в две тысячи двадцать четвёртом году ничто не осталось прежним. В конце июня орбиту планеты пересёк метеоритный поток, названный Немезидами. События совпали, СМИ кричали о конце света, а потом начали разрастаться верещатники. Гектар за гектаром заполоняли сначала свои исконные территории на холмах северных широт, а потом поползли на юг, где встретились с собратьями, выросшими на опустошённых землях. Магия прорвалась в мир, принеся с собой страшные дары и вересковые пустоши.       Аврора задремала, но ей снилось, что она не спит. Спину ломило от неудобной позы, и проспала она всего часа четыре. Рация забормотала, закашляли помехи, Аврора дёрнулась и подняла голову. В крохотное окно светило солнце.       ― Аврора Альфредовна, ― прозвучало непроизносимое имя-отчество, ― только вас ждём.       ― Иду, ― ответила она и, не оборачиваясь, закрыла за собой дверь. Не прощалась: через три недели снова будет спать под тусклыми ночниками.       Сидя на ящиках с образцами, Аврора наблюдала за товарищами. Гремели взрывы хохота, то тут, то там проскальзывали снопы искр: половина вахтовиков были колдунами и ведьмами. Холодный солёный ветер дул в лицо, принося запахи рыбы и солярки: в ангарах ремонтировали вездеходы, бараки уже ждали своих обитателей. Аврора подняла воротник куртки.       «Вот такое лето у нас в Громове, ― подумала она. ― Хорошо партиям, у них в горах уже лиственницы распустились».       Она вдруг поняла, что подумала словами Артёма, которые он сказал двенадцать лет назад, когда впервые привёз её в Громов. Город назывался тогда по-другому, а Аврора уже носила под сердцем детей.       Аврора и Артём поженились, едва ей исполнилось восемнадцать. Мирослава и Илья родились на следующий год. Она до сих пор не знала, чего боялась тогда больше: пробуждения дара у детей или его отсутствия. Мирослава оказалась банши³, впервые увидевшей смерть бабушки Глории, а Илюша уже в три года проявился как сильный колдун. Аврора плакала от горя и гордости: сын пошел в её отца.       Сойдя с баржи, Аврора уверенно похрустела галькой в сторону серого здания управления, обнесённого заградительной стеной от пронизывающих мощных ветров. Она шла неспешно, чуть покачиваясь, словно под ногами была палуба баржи. Вдалеке то тут, то там горели фиолетовым заросли ползучей гвоздики ― типичного растения побережья морской губы, где находился Громов. Аврора остановилась закурить перед входом в управление и увидела на парковке среди снабженских «ГАЗов» припаркованный «УАЗик» с колёсами, обмотанными цепями.       «Николай приехал, ― подумала Аврора, засунув руки в карманы и сделав затяжку. ― Не хочу его видеть». По правде говоря, в первые часы нахождения на земле она не хотела видеть никого. Вздохнула, затушила окурок и поднялась по сбитой тысячами ног лестнице в здание.       Конечно, первым она встретила именно Николая. Оленевод шёл вразвалку, в расстёгнутой кухлянке⁴, под которой виднелась красная клетчатая рубашка. Словно почувствовав настроение Авроры, Николай просто кивнул ей, когда они поравнялись. Получив кивок в ответ, он удалился по коридору. Явно договорился о поставке продовольствия для оленеводов перегоняемых стад. Взгляд его гетерохромных глаз ― правый синий до черноты, а левый изумрудно-зелёный ― всегда пугал Аврору, но вообще мужиком он был неплохим. Бронзовый от загара, Николай был даже старше её покойного отца.       Аврора усмехнулась. Именно с дела Николая о проклятом черепе и началась череда ярких событий, которая привела к тому, что она шла сейчас по коридорам управления расписываться в документах «пост сдал, пост принял» и сдавать полученный под расписку карабин. Оружие раньше выдавалось только тем, кто отправлялся в партии на земле, но после случая шесть лет назад, в результате которого Аврора оказалась на буровой, стали выдавать и нефтяникам.       ― Ордынцы совсем обнаглели, Дикая Охота их забери! ― пожаловался Авроре дядя Лёша Орлов ― широкоплечий низкорослый начальник снабжения, когда убирал в сейф её карабин. ― Видели отряд недалеко от базы Московкиной. Чуют золото, ублюдки.       ― А я слышала, что вересковый чёрт им брат, ― отозвалась Аврора, оставляя подпись.       Под недовольное бормотание дяди Лёши она вышла из комнаты снабжения. Из-за двери кабинета начальницы управления доносились голоса. Белоснежка, судя по всему, разговаривала по спутниковой видеосвязи на очередном конференец-колле, а попадаться на глаза людям из столицы Аврора не собиралась. Она постояла немного у лестницы на второй этаж, а затем поднялась к кабинету с надписью «Главный геолог управления «Арктического строительства» Бутенко А. И.» Остановилась, едва не прислоняясь ухом к двери, но передумала. Развернулась на каблуках и сбежала вниз по лестнице, как будто за ней гнались всадники Дикой Охоты.       Во дворе управления ей нашлось место в кузове «ГАЗа», ехавшего как раз в спальный район Громова. В пятиэтажных блочных домах за защитными стенами жили коренные жители города, а в точно таких же общежитиях ― семейные вахтовики. «ГАЗ» остановился возле первого общежития, и Аврора легко спрыгнула на землю, приняв поданную водителем сумку.       Небо прочертил белый след самолёта. Аврора сплюнула на землю и поджала губы. Вересковый чёрт побрал бы этих ордынцев: мафиози-монополистов на все гражданские авиасообщения, да и вообще на транспорт. А на деле просто бессердечные бандиты и уголовники. Именно отряд Золотой Орды напал на базу партии Бутенко шесть лет назад. Артём тогда получил второй инфаркт и с трудом выжил. Авроре казалось, что она ждала самолёт с помощью целую вечность.       Оловянные, золотые прииски, дышащие на ладан угольные шахты ― вот и всё, что осталось от великих свершений столетней давности. Требовались новые месторождения, гипотезы и данные приборов проверялись на практике тремя партиями. А вересковые пустоши подступили вплотную к тундре, погребая под собой недра.       В комнате общежития было идеально чисто, выделялась только гора окурков в пепельнице. В морозилке нашёлся кусок оленины, а в зимнем холодильнике ― гора лука. Аврора усмехнулась: без неё Артём жил по-спартански. Как и она без него.       Оленина шипела и белела на сковороде, лук пах так аппетитно, что Авроре стало тошно. Она поела и вдруг обнаружила, что чай не заварен. Потянулась к шкафу с крупами, но вместо заварки в руки посыпались лекарства. Упаковки упали на пол, но одну Авроре удалось ухватить.       ― «Валокордин», ― прочитала она. ― Голодные боги, сколько же ты его пьёшь!       Она быстро собрала упаковки, закинула обратно в шкафчик, не глядя заварила чай и отправилась в ванную, хлопнув дверью. Прислонилась лбом к стене и закрыла глаза. Наверное, стоило успокоиться и позвонить детям, но что-то глубоко внутри восставало против этой идеи. Оторвавшись от стены, Аврора залезла под душ. Вода была тёплой, что радовало: меньше народу, больше кипятка.       Нагая Аврора лежала под стёганным одеялом, свернувшись калачиком. Сердце гулко билось в груди от недосыпа и странного тянущего беспокойства. Аврора хотела спать, но не могла даже закрыть глаза. Лежала в темноте и смотрела в потолок.       Щёлкнул, выключившись, холодильник, из которого Аврора предусмотрительно всё вытащила. В Громове в одиннадцать часов отключалась подача электричества на ТЭЦ: из экономии. У семьи Бутенко был генератор, но доставать и заводить его не хотелось. А через секунду в замке повернулся ключ.       Аврора слышала, как Артём разувался в прихожей. Она уловила его тяжёлое дыхание, а потом он возник возле кровати непроницаемо-чёрным силуэтом. Матрас протяжно скрипнул пружинами, когда Артём опустился на него, чуть склонив голову.       Она поднялась на локтях и смотрела на чётко очерченный профиль мужа. Квадратный подбородок, прямой нос, густые брови, торчащие в стороны пегие волосы и точно такая же короткая борода. Кожаную куртку с тёплой подкладкой он уже снял, оставшись в свитере, в котором ходил на совещания в столице, сидел в управлении и ездил в партии.       Она смотрела на мужа, а по телу разливалась дрожь, тяжёлая сладкая истома, тянувшая живот и бёдра. Артём повернулся к ней, и Авроре показалось, что он усмехнулся в темноте. Она чувствовала исходившую от него магию, ощущавшуюся мокрыми от капель тумана горами, кедровым стлаником и голубикой. Магия, расцвеченная зелёным и красным, обволакивала, а в глубине карих глаз поблёскивала спокойная сила.       ― Княже мой, княже, ― промурлыкала Аврора слова старой песни и потянулась к Артёму, ― грозна твоя стража, что ж от меня-то не уберегла? ― За Артёмом ещё в юности закрепилось прозвище Князь. С годами оно только подтвердилось.       Аврора обняла мужа за плечи и, долгую секунду посмотрев в глаза, поцеловала. От него пахло табаком самокрутки, крепким чаем и ягодами. Молча, отстранившись на миг, чтобы стянуть свитер, Артём подмял под себя Аврору, придерживая за талию и плечи.       Она плавилась в его руках, выгибалась навстречу уверенным чувственным ласкам. Ловила губами обветренные губы, прижималась щекой к мягкой бороде. Сухие горячие ладони скользили по её выбеленной морозом коже, а сильные пальцы зарывались в волосы.       Общежитие было семейное, поэтому Аврора глухо стонала в полный голос, не заботясь о том, что их кто-то услышит. Она и сама не раз слышала интимные стоны соседей, вернувшихся с вахты на буровой или в тундре. Возвращение из далёких маршрутов стало достижением.       ― Я сверху, ― пробормотала она, ловко повернувшись и оседлав бёдра Артёма. ― Отдыхай. ― Аврора упёрлась ладонями в кровать по обе стороны головы мужа и, склонившись, целовала его губы, шею, широкую грудь и атлетические точёные плечи. Спустилась поцелуями на живот, чувствуя, как Артём, наматывая на ладонь её влажные локоны, плавно направляет её голову ниже. Аврора усмехнулась и не стала противиться.       Тусклый блеск в полуприкрытых глазах мужа подсказал ей, что стоит продолжить. Аврора выгнулась, приняв в себя Артёма, запрокинула голову, позволяя волосам рассыпаться по спине. Артём придерживал её за бёдра, поднимался грубоватыми пальцами по спине, задерживался на роговых выростах, протянувшихся от плеч до нижних рёбер, располосовавших лопатки Авроры. Каждое прикосновение к ним взрывалось внизу живота кометой, она чувствовала, как вся сжимается, и принималась двигаться быстрей.       Артём подмахнул её под бёдра и приподнял в предпоследний момент. Аврора перекатилась в сторону и распласталась на кровати морским котиком. Рядом тяжело и гулко выдохнул Артём: всё. Он поднялся и отправился в крохотную ванную.       Аврора сбила под себя подушку. Всё внизу приятно ныло, но как всегда после близости, накатило щемящее чувство конечности происходящего. Она уснёт, пройдёт ночь, а наутро Артём снова станет главным геологом.       ― Дочка не звонила? ― спросила она, когда Артём вернулся из ванной и лёг рядом поверх одеяла. Она видела даже в темноте, как вздымаются его грудь и живот, ощущала острый аромат брусники и далёких костров. Даже в постели с ней Артём был частью тундры и гор.       ― Если Мира не звонит, значит, все у неё хорошо. ― Глухой голос Артёма обволакивал. ― Было бы плохо, уже сообщила бы и не раз. До меня бы дозвонилась точно. Ты же знаешь Мирославу. ― Его губы тронула улыбка.       ― Знаю, ― невольно улыбнулась Аврора. ― И переживаю за неё. Она прямо как ты: держит всё в себе, старается казаться сильной. Пытается быть лучшей старшей сестрой. Хотя разница у них с Ильёй всего две минуты.       ― Сын ― колдун, скоро он будет защищать сестру-банши от желающих узнать, когда же умрут их враги, ― усмехнулся Артём.       ― А я всегда боюсь, что при разговоре с тобой она закричит. ― Когда Аврора сказала то, что мучило её последние три недели, стало легче. Но не проще.       ― Когда-нибудь это случится, ― отозвался Артём. ― Все люди смертны. И нелюди тоже.       ― Ты болеешь, ― произнесла Аврора. ― И совсем себя не бережёшь. Я видела, сколько у тебя лекарств, которые ты от меня прячешь. Я могла бы попробовать договориться в столице об операции... ― Она села. Одеяло сползло с груди, но это не волновало. Темно, а окна занавешены.       ― Нет, Амон-Ра, ― глухо отозвался он.       ― Другие называют по-простому ― Заря.       ― Потому что ты только моё солнце.       ― И я не хочу, чтобы в мире не стало того, кто называл бы меня именем старого бога. ― Аврора пододвинулась к Артёму и погладила его пегие волосы: он рано поседел. ― Чего ты хочешь, Артём? Ради чего гробишь здоровье, выезжая в поле с проверками?       ― Я хочу найти ещё нефть, ― ответил Артём. ― Пока ты молчишь в управлении о том, что шельфовые скважины иссякают, я отправляю лучших инженеров с квадрокоптерами на поиски. Я знаю, что нефть есть на верещатниках.       ― Ты приказал отправить кого-то на верещатники? ― Аврора во все глаза смотрела на мужа. Захотелось расплакаться и надавать ему пощёчин.       ― Попросил. ― Артём внимательно смотрел на неё.       ― И кого ты выбрал на роль «диких кошек»⁵? ― У неё было плохое предчувствие.       ― Тебе это известно.       ― Вересковый чёрт тебя возьми! ― подскочила Аврора. ― Обязательно было отправлять к мёртвым огням моих друзей?       ― Они сообщили, что Альфред Александрович умер. ― Артём тоже сел. Повёл в темноте пальцами, и образцы гранита на столе засветились ровным красноватым светом.       ― Да, Артём, никого ты не жалеешь, ― произнесла Аврора, отвернувшись. Сейчас выдержать прямой открытый взгляд карих глаз мужа, напомнивших о далёкой золотоносной тундре, она не могла. Да и раньше не всегда получалось. ― Ни своих геологов, ни меня.       ― Начал я с себя, ― усмехнулся Артём.       Они сидели, каждый на своей половине кровати, но Аврора могла бы протянуть руку и потрогать ту связь, что была между ними. Отец называл это явление родственными душами и без колебаний согласился на брак, когда Артём попросил руки Авроры. А она только смотрела на Бутенко влюблёнными глазами и улыбалась. Тогда она ещё не знала, что у него уже есть проблемы с сердцем, репутация бескомпромиссного Князя управления и только дала ему своё прозвище. Услышала в старой песне и никому, даже мужу, не говорила.       Пододвинувшись к Артёму, Аврора положила голову ему на левое плечо и взяла за руку. Очертила костяшки пальцев и незаметно посчитала пульс. Сейчас сердце отстукивало свои положенные удары, но казалось, что она слышит гулкие аритмичные сокращения. Словно каждая пядь нагорий, заполненная сиреневым вереском, сжигала свечу Артёма с удвоенной силой.       ― Не подслушивай. ― Артём мягко развернул Аврору спиной к себе и коснулся губами роговых выростов. ― Ты всё ещё не можешь спать на спине после того, что случилось?       ― Никогда не смогу, ― отозвалась Аврора, чувствуя поцелуи Артёма. ― Прямо как во время беременности.       ― Хочешь третьего ребёнка? ― Муж усмехнулся в темноте, продолжая целовать.       ― Зачем приводить ещё одного ребёнка в мир, где в одиннадцать лет его заберут в кадетские казармы, которые заменят ему отчий дом? ― прошептала Аврора. ― Причём неважно, колдун он или нет. Как ты думаешь, ― она повернулась к нему, ― я излишне драматизирую?       ― Я думаю, что из-за наших детей ты стала слишком ранимой. ― Артём приподнялся и крепко поцеловал её в скулу. ― Спи, Амон-Ра, впереди у тебя три дня отгулов. Можешь даже выпить кружку спирта. Я тебе как главный геолог разрешаю.       Аврора проснулась по привычке рано, но не настолько, чтобы застать мужа дома. Она так и лежала нагая по диагонали кровати, только на высунувшиеся из-под одеяла ноги были надеты тёплые гольфы из начёсанной с лаек шерсти. В микроволновке ждал завтрак.       Она улыбнулась, набросила рубашку и уже потянулась за сигаретами, как вдруг на планшете заиграла булькающая мелодия видеосвязи. Аврору что-то кольнуло в спину. С нехорошим предчувствием она приняла звонок.       На экране появилась зарёванная Мирослава. Сердце скакануло к горлу, по лопаткам и рёбрам полоснули ножом. Спина стала липкой: кровоточили выросты. Мира ― худая, длинная, нескладная, как настоящий одиннадцатилетний подросток. Перед кадетским корпусом она подстриглась, и светло-русые, как у Артёма в молодости, прямые волосы так и не отросли.       ― Мира, что случилось? ― выдохнула Аврора. Протянула руку к экрану, но опустила.       ― Я разговаривала вчера вечером по видеосвязи с папой, ― всхлипнула Мира. ― И как только я его увидела, захотелось кричать! ― Дочь захлёбывалась слезами, а у Авроры от бессилия рвалось сердце. ― Я брату не сказала, и ты не говори! Мамочка, пожалуйста!       ― Не скажу, доченька, ― с комом в горле, коротко и хрипло ответила Аврора. ― Как ты сама, Мира?       ― Теперь уже плохо, ― шмыгнула носом дочь. ― Вчера сдала на «отлично» итоговую контрольную по матеше.       ― А Илья? ― быстро спросила Аврора. Слёзы жгли глаза, но при дочери она не могла плакать. Как и курить.       ― Разбил колени на футболе и хвастал шрамами полдня. ― Губы Мирославы искривились в вымученной, но доброй улыбке. ― На нём же всё заживает, как на оборотне.       Хотелось обнять дочь. Прижать к себе крепко-крепко, сказать, что всё будет хорошо, и никогда не отпускать. Слова об оборотне добили её окончательно. Сначала у неё умер отец, теперь Мира почувствовала смерть Артёма. А ещё раньше у Авроры пропала мать. Анна Дрелих, увековеченная гранитной статуей и прозванная Исчезнувшей.       Аврора потянулась за брюками. Надо срочно что-то делать. А потом, наконец, разобраться, кто виноват.