Дикая Гора

Мая решил отстроить себе новую хижину, в знак начала новой жизни в старом племени. Трес и другие мужчины поддержали его, совместными усилиями хижину возвели за два дня, и молодая семья быстро обустроилась в просторном доме. Поначалу Мая волновался о том, как Ланька и Ямис приживутся в чужом племени, но в первые же дни после возвращения у него хватало и других забот. Мая выслушал вполне ожидаемую весть о том, что во время его отсутствия отец начал присматриваться к мужчинами племени и искать достойного занять место вождя, когда он станет слишком стар и решит отойти от дел. Отец действительно вытребовал у сына все подробности скитаний: в первую ночь они долго разговаривали, Мая рассказывал о землях, которые видел во время своего путешествия, о думах, одолевавших его в долгом одиночестве, о перенятых от степняков умениях, о чужих обычаях, о сытных корнеплодах, легких в выращивании. Имма говорил о семье, о переживаниях Матери, о маленькой внучке, Мая – о чудесной и чуткой Ланьке, о Ямисе, в котором, несмотря на различия в характерах, видел молодого себя, об ожидаемом ребенке. Ланька хотела девочку, а он – сына. Они говорили долго, восполняя годы разлуки, но никто из них ни разу не упомянул Коиина. Мае было страшно спрашивать о его судьбе, выжил ли воин или умер от ран, нанесенных медведем? Ему было проще думать, что Коиина больше нет, что ничего больше не потревожит его сердце и душу. Но он так же понимал, что избегать неприятной темы нельзя бесконечно. Неприятным осадком на душе было осознание, что он опять малодушничает и оттягивает беседу о том, что причинило ему столько боли. Молодой воин опасался, что боль еще ушла не вся, и стоит только подойти ближе, копнуть глубже воспоминания, их освежить... Мая первым заговорил о делах племени, сообщил отцу, что намеревается восстановить торговлю с племенем Глубоких Озер и ввести некоторые изменения в систему посевов и выращиваний, в том числе, научить людей собирать и высеивать злаки, которые были основным продуктом питания степняков, вне Долины, где было много свободной и плодородной земли. Имма оценил возможность производить больше пищи, но тут же помрачнел и поджал губы. С видимым трудом Имма признал, что вражда между семьями вождей зашла слишком далеко, и люди не должны от этого страдать, мучаясь голодом. За прошедшие зимы еще никто не умер, но люди недоедали и часто болели. - Будет сложно вернуть все, как было, - признался Имма, глядя в огонь. - Думаешь, Лабарт настроен враждебно? – высказал предположение Мая. Отец глянул на него осторожным, тяжелым взглядом. - Лабарт? Нет, не думаю, что Лабарт будет против. Но его слово теперь не много значит, у власти уже три зимы стоит Коиин. Мая не смог ничего ответить, несколько пораженный известием, хотя, ему казалось, он был к нему готов. До сих пор его утешала неопределенность: были равноценные шансы на то, что Коиин жив, как и на то, что он погиб. Теперь же Мая знал точно, что его бывший мучитель жив, и понимал, что рано или поздно им придется встретиться. Учитывая планы Маи прекратить голод в деревне, случится это скорее раньше, чем позже. - Что ты будешь делать? – голос отца вернул молодого воина к реальности. Имма был лучше всех остальных осведомлен о том, что случилось между его сыном и Коиином, вставать во главе племени и налаживать отношения с соседями означало регулярно видеться и общаться. Сможет ли это выдержать Мая? Тот, прошлый, светлый и наивный мальчишка не мог. Новый, повзрослевший и многое переживший Мая, собравший себя по кускам и ставший сильнее, больше не видел перед собой невозможного и не боялся встретиться со своими страхами лицом к лицу. Не боялся, но и не спешил... Мая собирался исполнить свой долг, как будущего предводителя племени, чего бы это ему не стоило. Имма настоял на том, чтобы официально провозгласить сына наследником вождя и провести ритуал, в котором Духи Предков признают его право вести за собой племя. Мая не сопротивлялся – ритуал был необходим, чтобы окончательно убедить тех, кто еще сомневался, что означает его возвращение. Все прошло без неожиданностей, и Мае было приятно увидеть, что люди веселятся и танцуют у костра, воспрявшие духом. Он старался не думать о том, что вскоре придется взяться за дела и встретиться с Коиином. В ночь ритуала никто не препятствовал Имме или Шаману, но на следующее утро Мая обнаружил, что в селении есть несколько мужчин, которые считали себя более достойными звания Вождя. Молодому воину пришлось отстоять свое назначение в нескольких честных поединках, каждый из которых остался за ним. Не всегда с легкостью, ведь некоторые мужчины были крупнее, сильнее и опытнее в рукопашных боях, но за Маей оставалось его главное преимущество – ловкость и скорость, да и некоторые приемы, изученные в дружеских боях со степняками, сыграли в его пользу. Когда Мае бросали вызов, он увидел на лице Иммы волнение – отец, игнорируя внешние изменения, все еще считал его неспособным выстоять бой с серьезным противником, но Мая доказал на деле, что телом он стал гораздо сильнее, что он был мужчиной. Те, кто сомневался в силе его тела, после поединка проникались к нему уважением. А в силе духа Мая должен был сначала убедиться сам. Ланька легко нашла общий язык с местными женщинами. Она учила их заплетать волосы так, как было принято в ее родном племени, показывала, как делать украшения и замешивать новые краски, учила правильно высаживать принесенные из степей корнеплоды. Для Ямиса все было гораздо сложнее – мальчишкам его возраста всегда сложно принять чужака, но Ямис произвел на местных впечатление, продемонстрировав свои умения в стрельбе из лука. Необычного лука – такие не делали в Долине, и несколько дней вся шпана увивалась вокруг него, выделывая новые луки и перенимая тонкости стрельбы из диковинного оружия. Мая несколько раз видел названного брата в компании других мальчишек и радовался, что его новая семья нашла себе место в его племени, поэтому, как-то раз увидев Ямиса одного на отшибе, стреляющего по соломенным тюкам, Мая решил подойти. Меткая стрельба с большого расстояния требовала долгих тренировок, именно этот навык упорно отрабатывал мальчик. - Где все твои друзья? – спросил Мая, подавая голос издалека, чтобы не напугать лучника своим внезапным появлением. Ямис не шевельнулся, напряженными пальцами выпустил стрелу – та попала в самый край соломенной фигуры, - и обернулся. - Не знаю, я не звал их с собой, - ответил он, убедившись, что за спиной стоит друг. Мая понимающе кивнул, припоминая, что Ямис и в родном племени редко появлялся в окружении друзей, все больше бегал сам по себе. Из него вообще приходилось каждое слово вытягивать чуть ли не силой, не потому, что Мая ему не нравился, Ямис всегда и со всеми был такой, даже с сестрой – упрямый, нелюдимый и неразговорчивый. - Да, иногда от них очень много шуму, - Мая сложил руки на груди, внезапно осознав, что со всей этой беготней вокруг него в последние дни тоже устал от общества других людей и хочет немного побыть в тишине, наедине с собой. - У тебя неплохо получается. - Я знаю, - буркнул мальчик, - но можно и лучше... - Не целься так долго, тогда рука не будет уставать и слабеть, не будет вздрагивать перед тем, как отпустить тетиву. - Целиться сложно, - нахмурился Ямис. – Ты хорошо стреляешь. - Я много тренировался, - Мая ободряюще улыбнулся. – И ты будешь отлично стрелять, может, даже лучше меня, у тебя есть к этому способности. - Спасибо, - Ямис смущенно опустил взгляд. - Твоя сестра сегодня готовит ваше любимое блюдо, давненько мы его не ели, а? - Да. Но местная еда мне тоже нравится, - сказал Ямис и отвернулся, ловко подхватывая из колчана стрелу и накладывая ее на тетиву. Он старался не целиться слишком долго, но из-за этого промазал, хотя полет стрелы был ровный. - Ты не жалеешь, что пошел за нами? – поинтересовался Мая впервые с тех пор, как они покинули степное племя. Ямис пожал плечами. - Не думал об этом. Если бы я не хотел, то не пошел бы, ты знаешь. Мая кивнул. - Тебя не обижают? - А если и обижают, то что? – Ямис повернулся и сердито посмотрел на старшего мужчину. – Вступишься за меня? Мая покачал головой: - Нет, конечно, просто... мальчишки иногда бывают несправедливо жестоки и поступают нечестно. - Я любого из них могу с легкостью побить! – заявил Ямис гордо, вскидывая голову. Мая, не сдержавшись, рассмеялся: - Да уж, я знаю... Мальчик вдруг нахмурился и посмотрел в сторону, нервно сжимая в руках лук. Мая по его виду понял, что на поляну вышел кто-то ему незнакомый, и повернулся тоже. Он сразу узнал Коиина, с первого взгляда, еще даже не осознав – сердцем почувствовал и узнал его. Мужчина вышел из зарослей высокой травы и стоял у самой кромки, на почтительном расстоянии, пристально глядя на него, и Мая так же пристально смотрел на фигуру своего бывшего врага, мучителя, внимательно прислушиваясь к себе. - Ямис, сходи поиграй с мальчишками, - спокойно велел Мая. Младший взглянул на него с подозрением, уловив напряжение между старшими мужчинами, но подчинился, взял колчан и побрел в сторону деревни. Коиин сделал несколько шагов вперед, потом еще... Мае было интересно, насколько близко осмелится подойти воин, но тот остановился в пяти шагах. Безопасное расстояние, принятое между чужаками – когда хорошо видно и слышно друг друга, но напасть неожиданно нельзя. Мая прислушивался к себе, глядя на человека, с которым его связывало так много – и все было окрашено в темные цвета ярости, ненависти, страха и боли, - и больше не находил в себе этих чувств. Он давно излечил свое сердце и не боялся Коиина, потому что знал, что стал сильнее и тот больше не причинит ему вреда; он не ненавидел Коиина, потому что сумел понять его безумие, а на сумасшедших не держат зла, как и на детей, стариков и больных; и он не испытывал больше боли, разве что блеклые отголоски ее, из прошлого. Коиин не сильно изменился внешне, он был все так же загорел, огромен и могуч, и страшные рваные шрамы, оставленные медведем на его теле, придавали облику воина свирепости, как и шрамы на голове от острых клыков зверя. Однако, на лице Коиина больше не было того высокомерного, самоуверенного и заносчивого выражения, в глазах не плескалась насмешка с искорками безумия. То было лицо цельного, сильного, но сложного человека со сложной судьбой и грузом вины и ответственности. Они стояли, молча глядя друг на друга, уже какое-то время, и никто не находил ни сил, ни слов, чтобы заговорить первым. Мае, наверное, было легче перенести встречу, потому что он спросил то, что должен был спросить любой мужчина племени, увидевший на своей земле чужака: - Как ты прошел сюда? Коиин молчал так долго, глядя на будущего вождя так, будто увидел призрака, будто сомневаясь, что глаза его не обманывают, что Мая начал сомневаться, услышал ли вообще его мужчина. Да и вменяем ли? Опасен? Коиин выглядел «нормальным» человеком, но, кто знает, не вырвется ли утихшая со временем и покоем болезнь из недр его души? - Ты вернулся, - сказал, наконец, Коиин, но прозвучало это так, будто он говорил с самим собой. - Я вернулся, - подтвердил Мая и ровным голосом повторил вопрос: - Как ты прошел сюда? Насколько я знаю, наши племена сейчас не в самых лучших отношениях и вряд ли тебя просто пропустили в деревню. Коиин снова молчал, чуть хмурясь, кажется, пытался донести до себя его слова и получалось у него с трудом. Мая не мог винить его, скорее всего, Коиин и не думал никогда увидеть его вновь. Мая долго готовился к возвращению домой, а для Коиина вернувшееся прошлое было неожиданным ударом. И кто знает, что за мысли занимают сейчас его голову? Мая смог излечиться, а смог ли излечиться Коиин?.. - Я молил Треса на коленях, чтобы он разрешил мне увидеть тебя, - признался мужчина. Мая не удержался и вскинул удивленно брови. Коиин? Молил кого-то? На коленях? - И он пропустил тебя, вождя чужого племени, в деревню? – с сомнением уточнил Мая. От пристального взгляда воина ему становилось не по себе. Они здесь одни, но это к лучшему... Мая не хотел иметь свидетелей их первой встречи, потому что не знал, чего от нее ждать. - Он пропустил меня к тебе. Трес хороший человек, я убедил его дать мне пройти. - И как же? - Я был честен... я пришел, чтобы поговорить, и никому не причиню вреда. - Так говори, - приказал Мая. Трес еще получит выговор за своевольничество, Коиину было не место в деревне. И никогда не будет! - Ты изменился, - тихо заметил Коиин. - Иначе бы я не смог вернуться. Говори, зачем пришел, Коиин. У меня нет желания видеть тебя без надобности. Могучий воин вздохнул и на несколько мгновений опустил взгляд под ноги. - Я не знаю, как просить у тебя прощения, Мая... – он замолчал, подбирая слова. Мая не собирался ему помогать. – Я сделал много ошибок, совершил много зла и был непростительно жесток с тобой. Я не мечтаю о милосердии и о том, чтобы ты меня не ненавидел, я лишь хочу, чтобы ты знал, как мне жаль, что ничего не вернуть назад и не исправить. Я был за гранью Живых и Мертвых, ступил за нее одной ногой и увидел... понял... очень многое и это будто переродило меня, я вернулся с чистым разумом и несмываемыми грехами... Я хотел бы знать, могу ли хоть как-то искупить свою вину перед тобой? Я сделаю все, возможное и невозможное, чтобы ты почувствовал себя отмщенным. Я прошу, дай мне только шанс попытаться все загладить... - Коиин, - холодно прервал Мая. Удивительно, но он совсем ничего не чувствовал. Совсем. Ничего. Ни злости, ни обиды, ни жалости, ни раздражения. – Я не ненавижу тебя. Мужчина вскинул на него непонимающий взгляд. Мая продолжил, сложив руки на груди: - Я тебя не ненавижу, потому что нашел в себе силы понять твое безумие. Мне тоже жаль, что все так сложилось. И я больше не боюсь тебя. Но я не могу забыть того, что было, несмотря на то, что простил. Мне ничего не надо от тебя, и в деревне тебе не рады, поэтому больше не приходи сюда, если это не необходимость. Мы будем общаться как вожди наших племен, и на этом все. Если хочешь искупить вину – искупай ее перед собой и перед Духами предков, а теперь уходи. Коиин не двинулся с места, глядя на повзрослевшего Маю растерянными глазами. Не такой реакции он ожидал на свое появление и свои слова раскаяния! Он был готов к ненависти, к агрессии, к страху на лице растоптанного когда-то юноши, был готов встать на колени и молить, лишь бы его услышали... но Мая правда изменился. Чего Коиин совершенно не ожидал увидеть с его стороны, так это равнодушия. Коиин не был готов к тому, что после всего того зла, что он причинил возлюбленному, Мая так легко вычеркнет его из своей жизни. В груди воина племени Глубоких Озер кольнуло обидой и разочарованием. Надо же, он надеялся, что хоть что-то значит для Маи! Что юноша считал его хотя бы врагом, чтобы между ними была хоть какая-то связь, хотя бы эмоциональная, хотя бы полная ненависти, но в Мае не было и этого. Он понял, простил и отпустил своего мучителя. А Коиин?... Коиин остался наедине со своими любовью, болью и виной. Не с кем было разделить их и не перед кем было искупить. Мае не было до его чувств никакого дела. «А на что ты рассчитывал?» - спрашивал тихий гаденький голосок в голове Коиина. «Что он будет вечно принадлежать тебе, испытывая такие сильные чувства, как страх и ненависть? Ты ведь надеялся на это, ты хотел, чтобы он продолжал страдать и думать о тебе... все по-прежнему, ты ничуть не изменился, ты все то же животное, стремящееся причинить боль, лишь бы на тебя обратили внимание». - Нет, нет, это не так... – еле слышно пробормотал Коиин себе под нос. – Я другой, я больше его не трону... - Уходи, - Мая повторил твердо. Коиин снова вскинул на него глаза, на этот раз полные надежды. - Не прогоняй меня, Мая, я знаю, ты злишься... дай мне шанс, чтобы искупить вину! - Я уже сказал, тебе не надо искупать вину передо мной. Я простил тебя. Ты хочешь облегчить свою совесть, потому что сам себя не простил, и я не помощник тебе в этом. Уходи, Коиин, пока кто-нибудь еще тебя не увидел. Я не вождь, моего приказа будет недостаточно, чтобы остановить драку. В голосе и лице Маи было столько холодной решимости, что Коиин невольно попятился. Нет, Мая ничем ему больше не поможет, Мая выкинул его из своей жизни и своего сердца, Мая не хочет его больше видеть... но им придется видеться, он сам сказал. Значит, наверное, еще не все потеряно, и у них будет возможность еще поговорить... Он уйдет сейчас, но не сдастся. Мая молча смотрел, как Коиин нехотя и тяжело разворачивается, понуро бредет прочь от деревни, и сам не верил, что все закончится так просто. Ждал ли он, что позже, переварив разговор, Коиин взбесится? Вполне... Но, к удивлению молодого воина, в последующие дни вождь племени Глубоких Озер никаким образом не напомнил о себе. Мая все равно усилил охрану в деревне и был настороже, в любой момент ожидая какой-нибудь подлянки. В то же время, вспоминая лицо Коиина и искреннее раскаяние в его глазах, Мая сомневался, что бывший враг сделает хоть одно угрожающее движение в его сторону, скорее, наоборот, постарается во всем идти навстречу и всячески «заглаживать свою вину». Возможность вить веревки из Коиина Маю нисколько не воодушевила, это было низко, мелочно и подло, да и не хотел Мая от мужчины ничего. Когда через несколько дней он послал в соседнюю деревню человека с вестью для вождя, Коиин сразу же ответил согласием на встречу и бесстрашно явился в племя Растущих Семян в сопровождении лишь двух своих верных воинов. Захоти Мая отомстить и расправиться с обидчиком – они не будут помехой, и таким образом Коиин предоставлял в руки Маи собственную жизнь, будто говоря «вот он я, в твоей власти, тебе решать, что сделать со своим обидчиком». Мая сей храбрый и жертвенный поступок не оценил. В хижине они говорили только о делах. Помимо Маи и Коиина с его свитой, на встрече присутствовали Имма и Трес, так как Мая еще не вступил в право вождя и не мог один принимать решения. Кроме того, Мая догадывался, что отец не желал оставлять его наедине с Коиином, хотя бояться, по его мнению, было нечего. Не похоже, что Коиин задумывал что-то гадкое и лишь притворялся настроенным миролюбиво, того же мнения был и Трес. Коиин шел навстречу в любых предложениях Маи, легко соглашался на все выставленные условия, лишь для виду задавая не самые важные вопросы, делал выгодные встречные предложения. Мая от этого только раздражался - ему казалось, что Коиин задабривает его своими подачками, подлизывается, пытается выторговать у него «прощение» материальными благами. Но совесть не задобришь подобными пожертвованиями. Несколько раз Мая ловил взгляд Коиина на себе. Взгляд не вождя – бывшего любовника, если их можно было так называть. От этого взгляда Мае становилось не по себе и он морщился, отводя в сторону глаза. Может, Коиин и избавился от своего сумасшествия, но не от чувств к Мае. Осознание этого было не самым приятным для будущего вождя, он не хотел иметь никаких связей с Коиином, кроме деловых, даже если эти связи односторонние. Все шло гладко. Первая встреча, затем вторая, возобновилась торговля между племенами, хоть люди все еще смотрели друг на друга настороженно и были не слишком любезны с чужаками. Время шло, а Коиин находил все новые и новые поводы возвращаться. Он то просил помощи, то предлагал ее – в засеве полей, в охоте, предлагал устраивать совместные тренировки, чтобы воины двух племен перенимали друг у друга разные навыки и умения, даже устраивал свадьбы. В Долине было несколько молодых пар, которым все это время приходилось видеться тайно из-за напряженных отношений между племенами. На свадьбах, соответственно, присутствовали гости с обеих сторон, молодых приходилось благословлять и Мае. На первой свадьбе он впервые увидел сына Коиина – мальчишку пяти или шести зим, точную копию своего отца в детстве, но с более мягкими чертами лица и добрыми любопытствующими глазами. Мальчика назвали Вельдо, что означало Теплый Ветер с Солнечных Гор. Мая был не слишком рад увидеть, что Ямис и Вельдо каким-то образом легко нашли общий язык и с тех пор первый сын вождя племени Глубоких Озер частенько появлялся в соседнем селении. А Коиин то и дело приходил с предложением устроить большой пир, в честь дружбы племен, но Мая находил отговорки и сворачивал эту беседу. - Ты можешь не любить меня, Мая, но наши племена должны сблизиться, - говорил вождь, не глядя на юношу. Тот тоже не глядел на мужчину, не видел в этом никакой нужды, да еще боялся встретить тот взгляд, странно нежный и тоскующий. – Мы должны устроить совместный праздник, разделить пищу и питье и показать всем, что мы больше не враждуем. - Ты слишком многого просишь. - У тебя, Мая? Или у будущего вождя? Мая скрипел зубами в ответ на подколку, стискивал кулаки, и, в итоге, согласился. Коиин был прав: их разборки не должны касаться других людей. На празднике они сидели рядом, но на почтительном расстоянии, церемонно пили из одной чаши и изредка обменивались ничего не значащими фразами, демонстрируя всем вокруг, что общение не вызывает у них никаких сложностей. Знали бы люди, скольких усилий стоило им обоим оставаться на местах, не говорить глупостей и их не делать! Мая чувствовал внимание Коиина, чувствовал его пристальный взгляд, даже когда мужчина смотрел в другую сторону – но мысли его были всецело обращены к сидящему на расстоянии вытянутой руки молодому воину. - У тебя прекрасная жена, Мая, - вполголоса заметил Коиин. Услышал его только Мая и верная свита за спиной, Имма в это время шептался о чем-то с шаманом, остальные же танцующие и пирующие видели только, что двое ведут какую-то легкую дружескую беседу. Мая нашел глазами беременную жену – та неспешно танцевала с Ямисом, несколько неповоротливая и уставшая, но лицо ее было озарено улыбкой. Мать говорила, что Ланька вот-вот разродится, и Мая обеспокоился, что не надо бы ей толкаться на последнем сроке среди опьянелых людей. - Да, - сухо ответил молодой воин. – Если тронешь ее, или моего ребенка, или кого-то из моего племени, моего прощения больше не дождешься. - Перестань, Мая, - Коиин тяжело вздохнул. – Я клянусь, я никому не причиню вреда, и тебе желаю только счастья. - Мне хочется в это верить. - Так верь. Коиин не давал поводов усомниться в своей лояльности к соседнему племени и к Мае и его семье в частности. На рождение сына, которого Ланька нарекла степным именем Рейни, Коиин закатил такой щедрый и громкий пир, что Мая, переполненный счастьем, на один день и на одну ночь перестал хмурить брови и думать о том, что со стороны Коиина ему или кому-то из близких может грозить опасность. - Это великое счастье – держать на руках новорожденного сына, - подвыпивши, громыхал вождь племени Глубоких Озер, а Мая, прижимая к груди завернутый в шкуры слабо пищащий комочек, только улыбался ему и не сторонился, видя по глазам мужчины, что он уже испытывал и разделяет его чувства. – Я так рад, Мая, и благодарен Духам Предков, что ты живешь дальше и что ты можешь быть счастлив, несмотря ни на что!.. В тот момент Мая чувствовал, что Коиин говорит искренне, и поверил, наконец, что от него больше не стоит ожидать зла. Возможно, этому способствовали блестящие в прежде ненавистных глазах могучего воина слезы, возможно, Мая размяк и ослаб от своего счастья, но он всем сердцем поверил Коиину и не оттолкнул мужчину, когда тот неловко попытался его обнять.