Из самого пекла

      2673 ГС       Где-то в пограничном пространстве Терминуса       Гаур измерял кабину пилота шаг за шагом, вдоль и поперёк. Размашисто, по-хозяйски топал он железными сапогами по полу, возмущённо трогал себя за широкую грудь и тихо шипел, разглядывая всяческие голографические и не очень финтифлюшки, расположенные на панели управления. На левой штанине красовались разводы засохшего медигеля.       — Какие же вы всё-таки кретины, раз делаете такие вещи, — сухо проговорил он, кинув взгляд на очередную бегущую строку кода. На почти зажившую рану легла жилистая рука. Боли не было, лишь лёгкий дискомфорт. — Но должен признать, бадяга у вас то что надо! — в голосе культиста на секунду промелькнула задорность, что почти сразу свелась на нет. Гаур потряс головой, отгоняя лишние мысли. — Нет, нет, я не должен думать о таких вещах… сейчас. Значит, то, что ты говоришь, это правда? Да, да, ты не брешешь, и колдун это знает… А он не ошибается, насколько я понял.       Искрящееся за толстым стеклом поле сверхсветового перехода гипнотизировало культиста. Это была настоящая техномагия! Но в то же время Гауру было как-то не по себе: они летели на чужом корабле, в чужом космосе. Былая уверенность в предстоящем вновь стала уходить. Когда вернулись Кирр с Фастантом, он их даже не сразу заметил.       — Что с ксеносами? — спросил Гаур, обращаясь к одноглазому киборгу.       — Всё хорошо, — ответил Фастант. — Сидят смирно. Я предупредил Зарасу, чтобы он убивал всех, в ком заподозрит неладное.       — Надеюсь он ещё не расстрелял всех, кто там находится, — усмехнулся Гаур. — Он невероятно туп, и ты это прекрасно знаешь.        — Я знаю его долго. А что у тебя, Гаур?       Вожак недовольно поморщился.        — Не твоё дело. Вы уже осмотрели ксеносов?       — Осмотрели? — удивился киборг. — Это ещё зачем?       — Понимаете ли, господа… — вдруг замямлил юный пилот. — Угнав этот наш корабль, вы, э-э-э… Ну-у, понимаете…        — Если ты будешь дальше соплежуйствовать, то мне придётся начать бить тебя, как раньше, — сделал замечание Гаур. — А теперь, Питер Саммерс, пожалуйста, разъясни моим недалёким братьям по вере всю суть данной проблемы. И чтобы просто!       — Ох… — вздохнул парень. — Ладно, всё! Вот, всё видите эту пломбировку? Синюю пластмасску на щитке. Это «Таурим Течнолоджис»! Вы новости читаете? Пять лет назад они начали ставить астрономические маркеры, и этот корабль — не исключение. И угнав его, вы подставили самих себя!       — Не нервируй меня, малой, — нахмурился Гаур. — Я таких слов не знаю.       — А, что? Ну, маркеры! Жучки, чёрные ящики! Управление ими доступно только с центра, а если попытаемся отсоединить вручную, — пилот хлопнул в ладоши. — Бах, и блокировка!       — Вот оно как… слежка! — воскликнул Кирр, потрясая указательным пальцем. — Ксеносы поступили хитро, они клеймили нас, а теперь ждут, когда мы выдохнемся и настигнут нас, как дикие звери! И заложники им помогут, так что вперёд, убьём инопланетян! И педика этого тоже завалим!       — Никого мы убивать не будем! — пригрозил Гаур. — Думайте, кретины! Пока здесь работает только один мозг — мой, а когда подключитесь вы — будет целых полтора! Вы что, реально тупые? Это арифметика! — культист яростно взмахнул руками и шагнул к голограмме, которая по его мнению являлась чем-то вроде карты. — Мать вашу! Целый космический флот на хвосте, а тут уроды думают, как бы оторвать головы парочке инопланетных мамаш!       Культисты замотали головами. Фастант грустно ухмыльнулся, как бы невзначай отводя глаза в сторону, а Кирр почесал стальной затылок.       — Но ведь это элементарно, Гаур! Если корабль противится, значит это Дух Машины бунтует! А ну-ка, дай мне…       Резким движением Кирр метнулся к панели управления. Пилот вздрогнул и вжался в кресло, но Гаур успел остановить подчинённого.       — Ты че творишь, ублюдок? — возмутился он, оттолкнув от себя киборга. — Решил сразу нас всех угробить, а? Можешь крутить свои сраные гайки сколько угодно, но к этой штуке — ни ногой!       — Ты ошибаешься! Дай управление — и через пять минут мы будем на Фел Прайм. Брось, Гаур, ты ведь знаешь, как хорошо я разбираюсь в технике! Я же чинил тебе те железки в голове, когда ты лежал без задних ног…       Спор всё продолжался. Минута за минутой, Гаур всё воротил нос на все аргументы, а Кирр брызжал слюной, стараясь подойти к заветной клавиатуре. И тут внезапно положение спас Тирус, причём вовремя, так как в бой уже пошёл тяжёлый мат и кулаки. Несколько мгновений понадобилось чтобы что-то щёлкнуло в голове у Гаура, он кинулся к возникшему в дверях колдуну и потащил его к остальным.       — Вот, посмотрите, братья! — радостно сказал он и ткнул пальцем на тот самый загадочный фолиант, что колдун держал в руках. — Я уже показывал вам, но знаете ли вы, что это? Что, не узнаете?       — Книга. Очень… чёрная книга, — сказал Фастант.       — Да, книга, очень хорошая книга! — всё так же радостно отвечал Гаур. — И она нам поможет! Давайте, потрогайте её и осознайте мощь!       — Окститесь, неверные! Это не «книга», а нечестивое писание, данное свыше! Настолько древнее, что ты даже осознать этого не сможешь! — колдун вырвался из лап главаря и поучительно ткнул пальцем в потолок. — И написано оно на языке, невероятно еретическом и непонятном для непосвящённых. Возможно, оно даже старше Империума…       — Ах, падём ниц перед силой нечестивых! — Кирр кинулся к ногам чародея. — Мы спасены!       — Ха-ха! Знавал я такую древность, — скептически сказал Фастант, разглядывая причудливую демоническую морду на оборотке тома. — Я предпочитаю более простые методы.        — Эй! — окрикнул его колдун. — Это клевета!       — Грязный чароплёт…       — Всем молчать! — рявкнул Гаур и со размаха въехал рукой в стену. Сила, вложенная в удар была такова, что в слоённой обшивке корабля теперь красовалась глубокая дыра. — Соберитесь, вы же не бабы. Деритесь друг с другом сколько хотите, но послушайте меня… Мы проведём ритуал! Здесь и сейчас!       Все присутствующие молчали секунд десять, не меньше, пытаясь осознать сказанное. Даже Кирр перестал кряхтеть где-то в ногах у колдуна. Пилот оставил последние попытки к анализу ситуации.       — Умно, Гаур, — первым заговорил Фастант. — А ещё сразу доломаем то, на чём летим. Если вообще не сгинем в этой дыре.       — Выбора нет, — процедил сквозь зубы Гаур. — Ты сам всё знаешь, Фастант, всё, что произошло. Я не совру, если скажу, что мы оказались здесь по вине таинства, которое наши предыдущие хозяева отважились провести в глубинах Некрополя. И артефакт этот, который несомненно имеет силу, тоже здесь именно из-за вмешательства свыше. А знаешь, что было, если бы тот ритуал так и не произошёл? Мы бы сдохли там, на Некрополе, как и ты. И сейчас мы можем сдохнуть, если не перестанем ссать в штаны и не начнём действовать.       Гаур внимательно осмотрел всех присутствующих. Мускулы культистов были напряжены, уже по этому он мог видеть, что в голове у них роится великое множество мыслей.       — И это правда, — начал Тирус, почёсывая морщинистый лоб. — Лучше это, чем ничего. Рано или поздно нелюди нас найдут, и тогда мы их точно не одолеем. Но если мы попросим у Богов сжалится над нами, изменить условия того испытания, что Они предоставили нам, то, — псайкер на секунду замолчал, напряжённо хмурясь, — возможно, что-то да изменится. Я смогу это обустроить, это чистая эзотерика…       — Вы какого-то рода сатанисты, да? — внезапно сказал Питер и неуютно заёрзал в своём кресле, когда все взгляды устремились на него. — Нет, нет! Каждый волен верить в то, что хочет! Просто… Это так необычно!       — Сатана? — переспросил Фастант. — Не знаю кто это, но мне кажется, что он клёвый парень.       — Большая часть дела за мной, Гаур, — сказал колдун, вновь приняв гордый вид. — Но ведь ты прекрасно знаешь, что Боги никогда ничего не дают бесплатно. Какую цену нам назначить? — развёл он руками.       Гаур наклонился с задавшему вопрос Тирусу и прошептал сквозь зубы, ехидно ухмыляясь:       — Жертвоприношения. Много.       Когда культисты вошли в пассажирский отсек, их ожидала привычная картина. Пленные ксеносы были разбросаны по всему помещению, лежали среди кресел на полу, в основном в центре. Кажется, кто-то из них задремал, да на то и лучше — эффект будет сильнее. Но почему-то Гауру опять стало тошно, и он впервые похулили себя за опрометчивое решение. Ксеносы — вещь экзотическая, и использовать их гораздо сложнее.       Кхорнит, расхаживающий среди горсток инопланетян и пихая сапогом особо крупных особей, уже заметил своих товарищей. Он подбежал к лидеру культистов и протянул тому руку, а лицо приняло страннейшую гримасу смеси улыбки и звериного оскала.       — Не могу больше, господин, — пролепетал Зараса и потряс кулаком. — Дай убить! Зачем же они нам? Они мерзки, мерзки! Это неправильно, что мы держим их здесь…       — Молчи. Скоро мы сделаем то, что ты желаешь, — Гаур лёгким движением руки отодвинул широкоплечего гиганта в сторону. Тот не стал сопротивляться и теперь вовсю пялился на странную «книженцию» в руках псайкера. — Итак, Тирус… Кто из них наш?       Колдун нахмурил редкие опаленные брови и обвёл кашу из инопланетных видов дотошным взглядом. Ксеносы опять оживились, однозначно понимая, что явились как раз за ними.       — В идеале — все, — недовольно ответил Тирус. — Но тогда последствия будет сложнее контролировать. Дай мне подумать…       — Думай в усиленном темпе. Ксеносы — не люди. Никто не знает, как примут их души Боги.       Наконец, выбор был сделан. Колдун шмыгнул носом и поочерёдно указал на десяток ксеносов, самых разных мастей и расцветок. Культисты твёрдо брали их под руки и выводили в коридор, хотя в грубой силе не было нужды — нелюди шли на казнь не сопротивляясь и удивлённо хлопая глазами.       Внезапно, из толпы восстал один из немногочисленных рептилоидов, его раненая рука безвольно висела в воздухе. Гаур сразу его узнал — именно его подстрелили при посадке на корабль. В одно мгновение его чешуйчатая склизкая морда оказалась подле человека, а в здоровой руке возникла заточка. Пришелец был быстр, но человек — сильнее. Схватив винтовку покрепче, Гаур врезал ему прикладом в район ключицы, ксенос отшатнулся и, упав навзничь, завизжал. Через секунду на его голову обрушился удар подкованным сапогом, затем ещё один и ещё…       — Оставь его, — скомандовал колдун. — Если не желает униматься, то пускай идёт с нами.       Со звериным рёвом пнув пришельца под зад и кинув того в проход, Гаур злобно оглядел помещение. Ксеносы тихо улюлюкали и осторожно двигались, поглядывая на выхваченных собратьев. Побитый дрелл, шесть азари, три турианца и одна пучеглазая мразина, от которой человека выворачивало наизнанку от пят и до макушки — саларианец. Да, кажется, колдун их так и называл.       — И это всё? — шепнул он Тирусу. — Думаешь, хватит?       Псайкер растянулся в широкой улыбке. Ни слов, ничего лишнего: он просто поднял руку и указал на копошащегося в углу синюшного нелюдя, что был заметно меньше своих собратьев по комплекции. В считанные секунды Гаур оказался подле существа и грубым рывком за шкирку выхватил его из массы, в ответ на это оно лишь протяжно взвизгнуло и попыталось вырваться из хватки своими тоненькими ручками. Гаур ошеломленно взглянул в глаза азари. Сомнений больше не было.       — Это детёныш! Детёныш ксено-суки!       — Тащи его сюда, Гаур! — воскликнул Тирус. — Давай, давай! Не стой на месте!       Культист дёрнул маленького ксеноса с такой силой, что тот на секунду оторвался от пола. Он протащил его, почти не сопротивляющегося, ещё несколько метров, пока все остальные инопланетяне боязливо отползали в стороны. Гаур уже держался за ножны, но то было опрометчиво. Он ещё раз понял, ксеносы здесь были совсем не обозлёнными, не машинами для убийств, а совсем другими тварями, порой так напоминающими людей. Но и эти «люди» были другими. Они были не такими. Не такими, как в его мире.       Внезапно, что-то налетело на культиста со спины. Он почти не шелохнулся от хлипкого удара, лишь выругался, услышав среди ругательств колдуна стенания на нечеловеческом языке. Гаур резво крутанулся на месте, впился пальцами свободной руки в горло синего ксеноса. Нелюдь вздрогнул, и из глаз его брызнули слёзы. Определённо, это был предок инопланетного отпрыска. «Мать», как сказали бы нормальные люди.       — Пойдёшь с нами! — Гаур грубо вытолкнул двух ксеносов вперёд, прямо в лапы ко вставшему на изготовку Зарасе. — Держи крепче! Я знаю, они могут творить своё ксено-волшебство!       Кхорнит ловко поймал пленников, и его обожженное лицо искривилось в присущей только ему одному гримасе улыбки-оскала. Покуда он тащил трепыхающихся пришельцев вон из отсека, Гаур вновь окинул ксеносов недобрым взглядом. Глаза его, рыскающие по помещению, блестели от злобы, и инопланетяне вновь затихли. Фыркнув, Гаур быстрым шагом, чуть ли не бегом удалился прочь. Последним вышел Тирус, даже не оглянувшись на сидящих на полу нелюдей.       Дверь с лязгом закрылась, но ксеносы даже не посмели говорить — снаружи послышались вскрики и звуки ударов.       Люди долго искали подходящее место для проведения своего тёмного умысла. И, наконец, нашли — этим местом оказалось некое подобие местной кухни или хранилища съестных припасов. Будто назло культистам, полированные поверхности и внезапная квадратность здесь напоминала что-то человеческое. Хотя, наверно, это было отчасти и к лучшему — наконец-то можно будет хоть чуть-чуть отдохнуть от инопланетной требухи.       Гаур лично держал заложников на прицеле, пока его товарищи выносили из помещения лишние полки и стеллажи, прочёсывали контейнеры, выкидывали последние остатки едва ли съедобной жижи ксеносов. Вскоре дело было сделано, но что-то всё ещё не давало ему покоя. Он несколько минут ворошил в своей памяти бесчисленные разговоры с колдуном и вскоре, покачав головой, отправился в кабину.       Саммерс как всегда выглядел напуганным и смятённым. Вид двухметрового культиста в вонючих обносках не внушал ему никаких хороших ассоциаций, несмотря на то, что Гаур, по сути, был единственным, кто держал пилота за человека и пытался идти на контакт, хоть и побивал ради собственного удовольствия. Гаур остановил этого маленького человека в одном из коридоров. Он попытался изобразить на своём лице улыбку, но вышел только щербатый оскал.       — Послушай, сынок, — начал культист, стараясь сделать свой хриплый голос более дружелюбным. — Сейчас взрослые дяди будут заниматься важными вещами. Настолько важными, что ты даже понять пока не можешь. Поставил когитатор на автопилот? Молодец. А теперь заходи…       Культист нащупал на стенке паз и надавил на него, открыв дверь в, судя по всему, подсобку. Он грубо пропихнул человека вовнутрь.       — Я хочу, чтобы ты был здесь, пока я не вернусь. Это односторонняя дверь, но если ты опять что-то выдумаешь и убежишь, то я приду раньше времени и ударю тебя по голове так сильно, что в черепе появится трещина…       — Но…       — Нет. Никаких вопросов, никаких действий. Если увидишь что-то странное, страшное или страшно странное — продолжишь сидеть, как крыса в дерьме. Ты ведь хочешь вернуться домой, к маме, папе? А? — Гаур взял пилота за плечи. Он тут же отшатнулся, то ли из-за тяжести рук, то ли из-за смрада. — Давай так, Питер Саммерс. Я человек… Как это? Добрый! Я добрый, Питер Саммерс! Думаешь, почему я не придушил тебя при первом знакомстве? Потому что ты тоже добрый! И мы, как два добрых человека, окажем друг другу услугу: ты посидишь здесь, а по прилёту я вознагражу тебя платой и отправлю хоть на все четыре стороны. Идёт? — Питер энергично закивал головой. — Вот и славно! А теперь приказ: сидеть!       Отвесив пилоту оглушительный щелбан и хлопнув дверью, Гаур не теряя времени зашагал прочь. Когда он вернулся на кухню, Тирус ждал его возле импровизированного алтаря, тихо разглядывая лежащий перед ним фолиант. Рядом стоял Фастант, такой же недвижимый и с тяжёлым взглядом, которым он всего на мгновения одарил своего напарника. Подойдя поближе, Гаур положил руки на загадочную книгу и блаженно улыбнулся:       — Горячая.       — Живая, — тихо ответил Тирус, не поднимая глаз. — Всё будет превосходно, надо только верить. Но пока что у нас есть одна проблема…       — Какая же?       Пауза была недолгой.       — Вы оба, — колдун поднял глаза на удивлённых товарищей. — Вы слишком сильно друг друга ненавидите. Что за вздор! Таинство жертвоприношения — это не балаган, а хор слившихся воедино душ, преданных первобытной энтропии! Третьего не дано.       Гаур и Фастант переглянулись с ещё большим презрением друг к другу, чем прежде. Даже Кирр с Зарасой, что тихо наблюдали за разговором в стороне, внезапно встретились взглядами, будто отражение собственных хозяев.       Гаур недовольно отвёл глаза. Он действительно не понимал, почему же он так хладно относился к этому калеке, стоящему по правое плечо от него. Он мог говорить с ним, когда тот выполнял его команды, или сам он был увлечён каким-либо делом, но сейчас, стоя с ним вровень, рука его самопроизвольно ложилась на пиломеч. Не через искусственный рефлекс нейро-аугментаций, а через простые эмоции. Должно быть, искалеченное мировоззрение Гаура просто не воспринимало подобное двоевластие.       — Я понимаю, — сказал он, не отводя глаз от стены. — Не салага. Я умею молиться, Тирус, ты это знаешь. Пускай будет мир. На это время.       Слегка поразмыслив, он протянул одноглазому культисту руку.       — Да, ты прав, — вторил ему Фастант и слегка призадумался. — Но не мир, а Хаос… которому мы все служим.       Рукопожатие было быстрым, но крепким.       Первым вводили калеку-дрелла. Зараса тащил его за шкирку до самого «алтаря», ксенос же едва перебирал ногами. Казалось, будто ему было абсолютно всё равно на собственную судьбу. В последние секунды своей жизни он внезапно жалобно взвизгнул, забрыкался, словно скотина перед убоем, но это было тщетно. Бритва-лезвие чиркнула по его горлу, и визг сменился кряхтением и бульканьем пузырящейся крови. Первые капли инопланетной жижи фиолетового цвета брызнули в заготовленную тару — стеклянный сосуд, подставленный кем-то из культистов. Кхорнит заломал умирающую жертву, оттянул голову так, чтобы всё содержимое свободно вытекло через «второй рот». Когда тело было почти обескровлено, труп отшвырнули в сторону.       — Это эксперимент, — сказал Тирус, принимая сосуд с кровью в руки. — Обычно Боги неприемлют нечеловеческие жертвы. Но в любом случае — это живые души и тела.       Этими живыми чернилами колдун выводил на полу еретические заклинания и руны. Кровь густо мазалась на металлический пол, прилипала и застывала ровно там, где надо, будто по воле самого псайкера. Тот не боялся запачкать себя, лишь усердно пыхтел и бубнил что-то себе под нос. Вокруг алтаря вырисовывалась сложная по структуре восьмиконечная звезда.       Остальных жертв вели по одиночке или парами. Их проводили через предбанник и запирали за спинами вакуумные двери, так что никто из них не мог ни видеть, ни слышать ничего подозрительного, пока не становилось слишком поздно. Культисты вели их на казнь под дулами автоганов, их почти сверхъестественная воля была слишком доминантной для этих малодушных существ, чтобы противиться ей. В своём ремесле адепты Хаоса не знали себе равных. Стоило им только почувствовать запах крови, как они входили в настоящий транс, могли колоть и резать часы напролёт, не проявляя ни усталости, ни милосердия. Нет надобности описывать каждое убийство дотошно, ведь за свою жизнь каждый член этой небольшой банды убил и замучал огромное количество врагов и невинных. Впрочем, слаще от этого судьба ксеносов не становилась.       С первыми двумя азари решили не морочиться — их адепты Хаоса безжалостно обезглавили, а перед этим долго, будто на потеху себе, рубили позвонки тупыми ножами и рвали сухожилия. Ещё тёплые головы они сложили у алтаря. Турианец и ещё две «ксено-суки» — им долго кололи лица кухонными принадлежностями, били по конечностям и пальцам. В конце концов, этой троице выкололи глаза и так же отрезали головы, а самому строптивому из них — высокому турианцу — Зараса выломал челюсть так, что морда ксеноса стала напоминать раскрывшийся цветок.       После недолгого совещания было принято решение, что последние дары Богам нужно убить максимально жестоко и цинично. Первому турианцу загоняли лезвие под хитиновые пластины — даже Гауру это приносило весомую задоринку. Он повторял это действие, пока всё тело инопланетянина не стало похоже на кусок фарша. Половые органы выдрали с частью брюшины. Второй турианец был лишён языка и большинства зубов, а в последствии четвертован пиломечом. Из-за своей впечатляющей силы инстинктов и многочисленных имплантов он, кажется, был ещё жив, когда его тащили к алтарю. На оставшихся азари культисты отыгрались по полной: их били молотками и ножами, рвали ногти и резали скальп, потрошили заживо. Вопли, которые эти экзотичные инопланетянки издавали, роняя свои кишки на пол, были непередаваемой усладой для ушей хаоситов. Саларианцу, бывшему одним из последних, Гаур лично выдавил глаза и собственными могучими руками раскрыл его грудину, намотав лягушачьи потроха на свой кулак. И это всё лишь самое очевидное, не считая бесчисленных пыток и унижений, которые адепты Хаоса уготовили этим глупым инопланетянам.       А Тирус всё это время продолжал колдовать на своём месте. Он дотошно препарировал мёртвые или полуживые тела инопланетян, извлекал всё что понадобится для ритуала: сердца, мозги, кости. Когда его балахон ещё сильнее надвигался на задумчивого вида обоженное лицо, он действительно напоминал какого-то древнего языческого жреца или алхимика.       О схваченном детёныше никто не забыл. Его оставили напоследок. Кхорнит тащил его под мышкой. Предок его был неподалеку, заломанный в неудобной позе и с приставленным к затылку стволом автогана. Они стенали и орали, срывая голос, безрезультативно били кхорнита по его мощным бицепсам, на что тот лишь разозлённо фыркал. Он кинул отпрыска к ногам Тируса и придавил ксеноса к полу своим тяжёлым сапогом.       — Если ты издашь хоть звук, я сломаю тебе хребет, сука! — рявкнул кхорнит в самое ухо «ксено-суке», беря её шею в прочный захват.       Азари взвыла ещё сильне. Лицо культиста, и без того раскрасневшееся, стало алым от злобы. Он со всей своей животной силы напряг руки, и в воздухе раздался смертельный хруст рвущихся сухожилий. Когда бездыханное тело матери рухнуло на пол, исчадие азари завопило ещё сильнее.       — Не могу слышать этот мерзкий звук! — воскликнул Фастант. — Убей эту мразь, чародей, немедленно!       С пренебрежением Тирус кинул заплаканного инопланетянина прямо на алтарь и заткнул ему рот собственной рукой. В прочную чёрную перчатку вгрызлись маленькие зубки, едва щекоча руку колдуна. Выверенным движением он извлёк откуда-то из бездонных карманов длинный кинжал и показательно занёс его над жертвой. Это даже не выглядело как человеческое жертвоприношение — будто кто-то резал птицу на трапезу своей большой семье.       — Мы лишаем жизни за Вас! — громкой воскликнул колдун.       Лезвие вошло на уровне ключицы, погрузившись по самую рукоять. Ксенос вздрогнул и стиснул зубы ещё сильне, а Тирус сделал ещё рывок — рубанул ниже. Он потрошил это невинное создание как мясник, перерубая ещё эластичные рёбра и неокрепшую диафрагму. И наградой его отвратительным и бесчеловечным трудам стала не только новая чаша детской крови, но маленькое сердечко, столь похожее на простое человеческое, которое он с торжественными видом сжимал в руке. И каждый среди присутствующих понимал, что это жестокое душегубство, совершаемое без всяких колебаний и сожалений, непременно было услышано Богами.       На самом-то деле, Гаур действительно не жаловал подобные практики. Конечно, он полностью преисполнялся любовью к Богам, а они отвечали взаимностью, но это были лишь основы основ, которые культист постиг ещё в юности через проповеди оккультных жрецов своей общины, воспоминания о которой стали уже весьма абстрактными. Как и всякий здоровый мужчина, он принимал кровопролитие как должное и никогда не пытался сделать из этого что-то священное, до традиций Кровавого Бога ему было ещё слишком далеко. Закончив помогать колдуну в разделке очередной туши, он отошёл в сторону и встал в грань этой огромной пентаграммы на полу.       Наличие неподалёку ненадёжных, но всё ещё родных душ разогревало голову. Даже кхорнит оставил свой пост, чтобы поприсутствовать на церемонии. Он стоял прямо напротив Гаура, освободившись от лишней брони и теребя в руке небольшой медный амулет, раскачиваясь взад и вперёд. Здесь был и Фастант, хмурым взглядом сверливший стену, и недотёпа Кирр, постоянно чешущийся и поглядывающий на алтарь. Их ноздри раздувались от возбуждения — воздух был пропитан кровью. Сам того не осознавая, он ощупал кольцо на правой руке. Грубое, высверленное из толстой гайки и с почти стёртой гравировкой, оно служило напоминанием о старых обрядах посвящения и настоящем происхождении культиста.       Он прикрыл глаза, мимолётно погружаясь в воспоминания, но не нашёл около образа родного дома ничего приятного. Тогда он приоткрыл один глаз, и его спокойный взор упал на импровизированный алтарь, где уже происходило нечто интересное.       Колдун, и без всякой магии окруженный сейчас аурой смерти, возложил на святилище нечестивое писание, остававшееся до данного момента вполне инертным. Он бережно провёл по переплёту руками, будто сканируя этот чудной предмет, и когда по-видимому остался удовлетворён, схватил чашу с кровью — это был уже знакомый ритуал. На секунду Гаур изумился: уж не к одному из ритуалов Кхорнитских жрецов прибег его подручный? Ну уж нет. Всякая сила Варпа склонная требовать крови и мучений. Он уже знал, чем всё это кончится. И вот, резким движением Тирус вспрыснул артефакт невинной гемой, и тут же на его поверхности выступил едкий дым, а помещение наполнилось запахом серы. И стоило только колдуну приложить мимолётное усилие, как книга открылась без малейшего сопротивления.       Все восторженно вздохнули.       — Да здравствует Хаос!       — Да здравствует Вечная Энтропия! — раздался ответом стройный голос со всех углов комнаты.       Гаур зажмурил глаза, не переставая потирать заветный перстень. Он не желал более смотреть на ухищрения этой причудливой кровавой алхимии и манипуляции с остатками жертв, вместо этого сосредоточившись на внутренних поисках. Ему было немного страшно и гневно от того, насколько же слабой была связь с силами Имматериума в том месте, где они очутились теперь. И всё же он продолжал утешать себя: ведь божественная энергия была заложена и в нём самом. Тем временем псайкер продолжал:       — Исполненные иступлённой верой в Вас, признанием и упованием, вновь мы просим помощи! — гордо воскликнул он. — Ибо первыми Вы всегда слышите зовущих, первые во борении и силе… Услышьте нас, жалобно пресмыкающихся и страдающих — услышьте и дайте силы своей!       Были слышны перелистывания страниц. Гаур не смотрел, он уже поймал нужный ритм. Заученные заранее слова понеслись из его уст самостоятельно:       «Дайте мне силы, чтобы я мог ограбить бедного и убить храброго. Дайте мне силы, чтобы замучать несчастного и искалечить здорового. Дайте мне силы, чтобы лгать без совести и предавать всякого, кого Вы захотите. Дайте мне силы, чтобы брать, но никогда не отдавать, чтобы запутать путника на дороге и чтобы не допустить всякую справедливость. Заклинаю: напитайте меня мощью своей, о, Первозданные, чтобы мог я творить зло и бедствия всяко, куда попаду по Вашей воле, чтобы мог я сразить каждого, кто встанет на вашем пути! А ежели нарушу клятву я, приспешник ваш, заберите душу мою и тело, ибо нет у меня большего, чего я могу завещать Вам, Хозяева разума моего!»       Культист продолжал и продолжал, чеканя каждое слово, вкладывая в него частичку себя. Сердце бешено гнало кровь по могучим мышцам. Голоса его братьев, твердивших всё то же словонечестивие, придавали куража и осознания мощи главного орудия культиста — слова и веры. Он чувствовал, как каждая строчка гимна находит отклик в его тёмной душе, он вновь услышал этот внутренний шёпот, молчавший вот уже несколько дней. Он говорил с ним, придавая силы воли, новых желаний и амбиций. И когда миазмы Варпа и потусторонний вой наконец-то заполнили все чувства, Гаур окончательно впал в экстаз. Язык его был подобен молоту: он неосознанно отбивал каждое невыносимо сложное слово, вылетавшее из его рта — это был уже не гимн, а настоящие заклинания, вещающиеся на оккультном наречии.       Хаосит не видел, но прямо ощущал своим потусторонним чутьём, как вибрирует воздух, как корчатся в посмертной агонии трупы, как переливаются ставшие живыми стены, поглощающие и пожирающие эти самые ожившие тела. Это было идеальное единение уверенного психического транса и ужаса, который испытывает всякий адепт, проводя подобные ритуалы. Апофеоз. В какой-то момент Гауру даже показалось, будто всё зашло слишком далеко, но…       Всё кончилось. В последний раз взвыл потусторонний голос, спал накал разума. Человека будто оглушило, он несколько секунд простоял на месте, тарабаня уже бесполезные заклинания, но вскоре умолк. Культист недоумённо похлопал глазами. Комната была в невероятной отвратительном состоянии, что-то булькающее было размазано по всем поверхностям, однако не это смутило Гаура. Его товарищи стояли тут же, глядя на него такими же пустыми глазами. И лишь Тирус опять пытался что-то делать, руки его впились в железную крышку своей заветной книги, но всё было тщетно: она снова склеилась воедино, удерживаемая неведомой силой.       — Я же всё сделал, как меня учили! — в исступлении схватился за голову псайкер. — Будь я проклят!       Ноги сами понесли его прочь. Спотыкаясь о нечистоты и ошметки чего-то мерзкого под ногами, культист заковылял к выходу. Всё такой же оглушенный, он нащупал руну управления, отварил заветную дверь и ввалился в проход. И, О Боги, какой же здесь был отвратительный смрад! Гниль, сера, горелая плоть — всё смешалось в нём. Резь в ноздрях тут же привела Гаура в чувства, и странный провал в памяти будто рукой сняло. Глаза беспокойно забегали по углам. Гаур ринулся вон, вперед по коридору, выкрикивая самые гнусные ругательства, которые только знал, и с каждым метром, с которым он приближался к пассажирской палубе, его волнение нарастало.       Он вбежал вверх по залитой кровью лестнице и чуть не споткнулся о размазанные по полу останки трупов. Это были инопланетяне — именно те, которых он видел, кажется, буквально пару десятков минут назад. Они посмертной хваткой вцепились друг в друга да так и замерли — в попытки вырвать из своего сородича целые куски мяса. Лиц или морд, что их заменяли, уже не было видно, там было лишь сплошное кровавое месиво. Гаур не удивился, лишь сильнее стиснул зубы и стал пробираться вперёд, стараясь не заляпать внутренностями свои ботинки.       Пассажирский отсек напоминал поле боя. Десятки трупов заполняли его, застывшие друг на друге, исцарапанные и изрезанные, лишенные частей тела. Даже стены и потолок, всё было покрыто ошмётками мозгов и брызгами крови. Гаур вытащил из ножен тесак и оглянулся по сторонам. Тишина. Он присел, потыкал лезвием один из трупов и остался доволен. Небольшая пластинка наручного голо-когитатора, что был на запястье у ксеноса, представляла из себя оплавленный мусор. Человек улыбнулся. Когда Богам не хватает жертвы, они взимают недостаток сполна. Ему было радостно от вида изуродованных трупов, и он понемногу начал склонятся к тому, что Тирус, этот третьесортный колдун всё же смог задобрить Господ. Тогда он встал, осмотрел ещё несколько трупов на примет активности, и когда понял, что ничего сверхъестественного в них нет, двинулся вперед, как вдруг услышал голос:       — Боже мой! — воскликнул пилот. — Что это было?..       Саммерс был в поганом состоянии. Одежда изорвана, глаза остекленели, а волосы встали дыбом, слипшись от пота и чужой крови. Из вооружения при нём была тяжёлая железяка, которую парень едва мог удержать обеими руками.       Если бы голова Гаура не была занята более важными мыслями, то возможно он и обрадовался бы подобному чудесному спасению, а в иной случай и счёл бы за божий умысел. Но, как это и было обычно, появления пилота вызвало у него лишь раздражение. Он метнулся к нему и небрежным движением вырвал дубину из его слабых рук.       — Педик! — культист замахнулся тяжёлым кулаком в приступе гнева. — Я приказал тебе сидеть, но ты ушел. Почему?       На столь дерзкий вопрос глаза у Питера полезли на лоб. Это было явно не то, что он ожидал услышать. Он схватился за голову и ещё несколько раз протараторил «Боже мой!» не находя подходящих слов.       — Я сидел! — заикаясь ответил он. — Но потом появились они, просто охреневшие! Я думал это какие-то маразмы из-за недосыпа, но это было наяву, точь в точь как в фильмах! — парень вновь схватился за голову и продолжил, на этот раз уже тихо. — Боже мой, Боже мой! Вас не было несколько часов!       Культист нахмурил брови.       — Брешешь, педик, — злобно, злорадствуя заговорил он. — Я, как профессионал, управляюсь с подобными вещами в полчаса, не больше. Возьми себя в руки и иди за мной. Твой путь ещё не окончен.       Они входили в кабину медленно, оглядываясь по сторонам, будто это был совершенно другой корабль. Гаур осмотрел табло управления и когитаторы — голограммы с первого взгляда казались абсолютно такими же, как прежде. Культист наказал Саммерсу открыть защитные створки, чтобы полюбоваться пустотой, и какого же было его изумление, когда заместо черноты космоса перед ним расцвел голубыми красками слой атмосферы, за которым протянулись бесконечные нагорья и пустыни. Планета! Весь пазл, до этого момента доставлявший Гауру значительный дискомфорт, наконец собрался. То чувство опустошённости, тот внутренний хлопок, который он испытал, стоя у алтаря — то было возмущение варп-перехода, выплюнувшее корабль у заветной планеты!       Гаур заинтересованно подался вперед, разглядывая морщинистую поверхность этого мира, и она ему сразу понравилась. Она выглядела едва живой, потрескавшейся, но такой по-человечески родной. Почему-то ему ему всегда хотелось верить, что именно в подобных суровых краях начали существование его далёкие предки.       — Какая отвратительная, дикая планета, — рассмеявшись заявил хаосит. — Ты рождён в настоящей отстойной яме, Питер Саммерс. Уверен, здесь нас ксеносы ещё очень долго не найдут…       — Это невозможно, — пилот устало плюхнулся в одно из кресел. Тогда Гаур смог разглядеть на его руках множественные гематомы и болезненные ссадины, но это даже не колыхнуло его душу. Ему было смешно думать, что подобный слабак мог поднять руку на живое существо. — До Фел Прайм нам минимум двое суток пути…       — Истинная вера в очередной раз разбила лживое техноколдовство. То, что ты не можешь этого понять — признак твоей глупости и непосвященности, — сухо заметил культист. — Я даю тебе десять минут, чтобы ты навёл тут порядок. Потом сади нас рядом с городом, но так, чтобы не далеко и не близко. Мы пойдём пешком.       Когда вся команда была в сборе, хаоситы работали молча и собранно, обмениваясь взглядами и короткими перекличками. Гнетущая атмосфера всеобщего непонимания воздействовала на них, даже Зараса не проронил ни слова, и лишь стальной оптимизм Гаура поддерживал их. Люди расчистили часть помещений от трупов, стащили к выходам всё оружие, что смогли унести из космопорта. Среди подобного барахла обнаружилось два автогана, гранаты, набор ножей, лазерные винтовки, скудный боезапас, и даже снаряд для гранатомёта. Сам гранатомёт после недолгих тестов признали неисправным. Прочие пожитки, найденную провизию и ценности побросали в туристические рюкзаки и чемоданы.       — Вопросы в этом деле ничего не решают, — заявил Гаур, когда почти всё было готово к отбытию. — Мы приземлимся рядом с их поселением. Когда это произойдёт, у вас не будет никаких приоритетов, кроме нашего выживания и сохранности. Мы отправимся в город, найдём там людей, которые нас примут. Если они воспротивятся — мы будем лгать. Но я запрещаю вам убивать людей, делать с ними что-то, отчего им сделается плохо. Вы будете любезны с их женщинами, не будете бросать вызовы мужчинам. Их культура — наша культура. Если увидите нелюдя — оскорбите его, сделайте подлость, но ни за что не убивайте. В прочих случаях молчите…       И стоило ему закончить, как динамик интеркома известил оставшихся пассажиров о посадке.       Гаур стоял молча, скрестив руки на груди и разглядывая что-то за горизонтом. Вечерний закат уже почти потух, но горячий ветер ещё обдувал его суровое лицо, поднимая с каменистого плато облака мелких песчинок. Он вдыхал этот девственный, незагрязненный воздух, поглядывая то на звёздное небо, то себе под ноги. За спиной горел ярким пламенем теперь уже ничейный корабль.       Они сели на каменистой равнине, возле громадной остроконечной скалы, так, чтобы этот массив прикрывал корабль хотя бы с одной стороны света. Тут же было решено корабль сжечь — Гаур посчитал, что огонь уничтожит все свидетельства. В том, что дым не привлечёт лишних глаз, никто не сомневался: даже со скалистой вершины не было видно ни одного признака цивилизованной жизни. Всё, за исключением термоустойчивой внешней обшивки, горело и плавилось просто изумительно, уже через час в небо взвился чёрный едкий дым от сгоравших полимеров. Закинутый в огонь заряд гранатомёта заметно ускорил этот процесс. Культисты оттаскивали трофейное добро подальше, чтобы языки пламени не затронули его. Когда Гаур убедился в том, что от звездолета остался лишь внешний остов, он подозвал к себе пилота. Ему следовало закончить эту возню.       — Ты сослужил мне хорошую службу, Питер Саммерс, — заговорил хаосит, когда они отошли на достаточное расстояние от огромного кострища. — Достойному человеку — достойная плата. Теперь мы пойдём своей дорогой, а ты своей. Я более не должен вести тебя с собой.       Пилот пошатнулся на ватных ногах.       — Вы… отпускаете меня?       — Конечно же! — фыркнул Гаур. — Ты человек, я человек. Мы должны помогать друг другу. Ты ведь никак не подгадишь нам, верно? Не сдашь…       — Нет, нет, никогда! — взмолился парень. — Я человек, как и ты!       Даже тёмные синяки под глазами и бледная кожа не могли перекрыть душевного подъёма пилота. Он был готов в прямом смысле упасть на колени перед своим мучителем. Не счесть тех слов благодарности, признания и счастья, что вымолвил тогда этот человек. Успокоив его, Гаур отошел, а затем вернулся с брикетом какой-то синтезированной пищи и бутылкой воды. Их он отдал Саммерсу.       — Ты пойдёшь своей дорогой, а мы своей, — продолжил он. — Твоя воля, куда ты пойдёшь, но наши пути никогда не должны пересечься. А теперь беги, отбеги на достаточное расстояние от места посадки и возвращайся к своей семье, Питер Саммерс.       Человек нервно закивал, слабо улыбаясь. Он пошёл быстрым шагом, стараясь не показывать усталости и не переставая оглядываться назад, благодарить и махать рукой. Он был словно в бреду, и лишь когда Гаур окрикнул его, пустился в легкий бег. А Гаур, в свою очередь, улыбнулся ему вслед, но улыбкой не доброй, а самой что именно есть нелицеприятной и злобной.       В руках его оказалась масс-винтовка, которую он также заранее взял с собой, именно для этого случая. Он упер приклад в плечо, и перекрестие оказалось прямо на спине ускользающего человека. Культист, как настоящий дикий зверь, выждал момент, когда жертва не будет предвидеть расправу.       «Никогда не поворачивайся к хищнику спиной!» — сказал он про себя и без всяких сожалений нажал на спуск.       Стрёкот оружия рассёк ночную тишину. Три выстрела — два попали в цель. Человек дёрнулся, выставил руки вперед и упал лицом в пыль, даже не успев вскрикнуть.       Гаур подходил к телу медленно, по-хищному держа его на прицеле оружия. Жертва была мертва: выстрелы пробили грудную клетку насквозь, выходные отверстия были ужасающими. Песок уже начал впитывать кровь. Хаосит перевернул труп на спину, забрав обратно еду и воду, обыскав карманы на наличие всяческих безделушек. Он посмотрел на его лицо — еще не успевшее окоченеть, с застывшей гримасой наивысшего удивления. Скривившись в пренебрежении, Гаур достал нож и изрезал эту молодую личину до неузнаваемости, в мясные лоскуты, а затем и одежду. В порыве злости он ещё несколько раз ударил ножом в уже мертвое сердце, а обезображенный труп припрятал под тяжёлым валуном и зашагал прочь, не оборачиваясь и испытывая моральное удовлетворение от совершенного злодеяния.       У догорающего корабля его встретили одиночные аплодисменты Кирра. Все прочие не обратили на это внимания, занятые работой с награбленным или прочими делами.       — Ха-ха! Я знал, что ты его убьёшь! — задористо сказал киборг. — Я точно знаю, этот грязный малый практиковал содомистские соития. Каждый из подобных мягкотелых всегда в чём-то замешан. А содомиты, как ты сам говорил, должны умереть!       Гаур даже глазом не повёл.       — Собирайтесь, — хмуро сказал он. — Если мы не доберемся до поселения до рассвета, то будем обречены. Мы уходим сейчас.       Каждый из людей взял свою ношу. Увешанные сумками и оружием, они напоминали тягловых волов. Путь лежал на условный север — к сиянию за горизонтом. Вскоре это стало привычно, появился ритм, а ещё через некоторое время дым остался где-то далеко. Их окружала тихая, мертвая ночь. Птицы не пели, листья не шумели, лишь изредка какая-то ползучая тварь выбиралась из укрытия, чтобы поглазеть на группу людей, возникших в столь непригодном для жизни месте. Путь им освещали бледным сиянием две хилые, испещренные кратерами луны.       Культисты шли сквозь мрак, уткнув лица в землю. Изредка они переговаривались, делая замечания об особенностях мира, о тяжести поклажи или просто шепотом разбавляя неестественную тишину.       И лишь вновь один Гаур, судя по всему, думал о чём-то тайном и, как ему казалось, важном. На душе у него скреблись демоны.