***
Туманность Змея Цитадель — Я даю Вам слово от всего человечества, уважаемая Советница, что наш народ скорбит вместе с вашим. Тевос сжала свои тонкие руки в кулачки, наблюдая за изображением человеческого посла. Её лицо, прежде спокойное и открытое, теперь отдавало холодным ожиданием. Она нахмурила брови. — Вашей скорби, посол Удина, не хватит, чтобы восстановить репутацию человечества. Галактика требует правосудия за совершенные преступления против цивилизации. Преступления, которые совершили люди. — Альянс Систем задействует все возможные ресурсы, — возразил человек. — чтобы помочь вам в стабилизации обстановки. Азари оставалось непреклонной: — Это лишь пустые слова, как и ваша скорбь. За последнюю неделю Альянс не сделал ни одного шага, кроме как проявил свою озабоченность. Сколько Совету ещё ждать? — Это звучит, как обвинение человечества в том, что оно не совершало, — губы человека поджались. — Я не обвиняю, а доношу вам наше решение. Если мы не увидим, что вы действительно заинтересованы в решении проблемы… То вопрос о принятии Альянса в состав Совета придётся отложить на неопределённый срок. Азари прервала сеанс связи, и фигура человека растворилась в воздухе. День начинался просто паршиво. Тевос отошла к панорамному окну, открывавшему вид на грандиозные сады Цитадели, и свела руки за спиной. Её взгляд был устремлён в даль. За многие столетия не было такого, чтобы противники легитимной власти сбегали от карающей длани Совета. Рахни, кроганы, батарианцы — каждый из тех, кто тревожил спокойствие Галактики, получил за свои деяния сполна. Теперь же к нарушителям мира добавились… люди. И пускай человеческий посол заверял её, что его намерения чисты, она все же догадывалась, что он что-то умалчивает. Это был теракт, подлый удар в самое сердце государства азари. — Я вижу, что в этом собрании нет ни малейшей сути. Чего Вы хотите добиться? Советница развернулась и её зелёные глаза остановились на турианце, развалившемся в своём специфическом кресле, сделанном специально для его анатомии. — Вы как будто не можете понять, Брудус. Разве турианская кровь не пролилась тогда, как и наша? Пока эти террористы на свободе, мы останемся посмешищем, не способные защитить собственные интересы. И не только Республики, но и весь Совет. Брудус лишь с недовольством пожал своими острыми челюстями. Как и большинство влиятельных турианцев, он был бывшим воином, о чём говорила его выправка и яркие воинственные отметины на лицевых щитках. Это же и диктовало ему собственный, прямолинейный образ мышления. — Опыт подсказывает мне, что ваши требования — следствие необдуманного гнева. Я сожалею о вашей утрате, но большего для вас мы сделать не можем. Иерархия и так считает своим долгом блюсти закон в Пространстве и пограничье. Примарх не станет задействовать большие силы, пока разведка не принесёт нам достоверную информацию. И тогда мы сможем нанести удар по человеческим экстремистам, где бы они ни скрывались… Тевос нахмурилась. Республики и Иерархия жили в мире и согласии с их первого контакта. Она находила раздражающим и немного пугающим то, что их союз впервые за многие столетия рушил столь молодой и нахальный вид, как люди. — Если Вы так настаиваете… Что же тогда скажет госпожа Советница Юксе? Саларианская Советница, всё это время находившаяся будто в спячке, встрепенулась на своём месте. — ГОР делает успехи, Советник Тевос! — заверила она, вставая со своего кресла. — Мы уже задействовали новых агентов. Активировали ячейки. Наш отдел работает всю неделю, не покладая рук. — Без лишних слов, пожалуйста, — азари сделала элегантный жест рукой, останавливая саларианку. — Вы узнали, кто эти люди? — Мы сверили полученные данные с информацией, которую мы собирали о человечестве последние несколько десятков лет. Мы считаем, что в нападении на Тессию замешана некая… религиозная группа. Крайне воинственная секта, если быть точным. — Разве мы уже встречались с подобным ранее? — поинтересовалась азари. — Нет. Вернее, это трудно объяснить… Мы считаем, что эти террористы радикальные фундаменталисты, руководствующиеся чрезвычайно жестокой религиозной моралью. — Люди… — процедила сквозь зубы Тевос. — Но ведь они убивали… Всех без разбора! Разве они могут быть так кровожадны? — Люди всегда были кровожадны и непредсказуемы, — подметил турианец. — Порой кровь людей для них так же сладка, как и инопланетян. Единственное, что заставило нации Земли отказаться от вечной череды войн и переделов территории — угроза ядерного уничтожения. Их прошлое было очень жестоким, и я изучал историю человеческой цивилизации. И я уверенно могу сказать, что виденное нами на Тессии… Это действительно напоминает древние человеческие жертвоприношения. — Верно сказано, — начала саларианка. — Только вот главная странность в том, что нельзя точно определить, какой культуре они характерны. Человеческие эксперты тоже находят это знакомым, но не могут соотнести это с чем-либо конкретным из истории своего вида. Будто эти экстремисты смешали всё самое деструктивное в своей религии… — Искусственный культ, созданный ксенофобами из числа людей, — закивал головой Брадус. — Неудивительно. Фанатики Альянса давно хотел поквитаться с нами за «Инцидент у Триста четырнадцатого». Вот они и организовали диверсионную группу из своих фанатиков, чтобы сбросить с себя ответственность. Этот человек… Удина — он обманывает нас, будьте уверены. — Это поспешный вывод, уважаемый мною Брудус, — возразила Юксе. — Они вполне могут быть и независимы, учитывая, сколько много людей Республики впустили на свою территорию… Не в укор Вам, Тевос! Но мы можем быть уверены, что если эти отвратительные идеи массово распространятся среди людей… — Я понимаю, советница. То мы получим нового врага с подлостью человека и неудержимостью крогана. С таким будет трудно сражаться… Тевос устало потёрла переносицу. — Это полные глупости, Советники. Нам не важно, устроил ли это Альянс или нет, каких богов они себе выдумали, мне не интересны их культурные особенности. Нужно узнать, где они находятся, чтобы заставить их заплатить за содеянное. Вы знаете, как это сделать? — ГОР работает над этим. Мы не смогли опознать личности этих террористов, но засекли их лидера. По-видимому, это человек, который координировал их действия при атаке на космопорт. Он обладает определённым авторитетом среди них. Последний раз информация о нём поступила с независимых территорий, где он, как мы выяснили, примкнул к одной из независимых вооружённых групп. Наверняка, он планирует затеряться после содеянного. — Отличная работа, советник, — с сарказмом прошипел турианец, складывая руки на груди. — Теперь мы знаем, что наша цель находится в участке космоса, включающем многие десятки световых лет. Что предлагаете? Прочесать их все? На это уйдут целые года, а вы требуете от нас немедленных результатов. Это просто невыполнимо. — И ГОР продолжит работу, — повторно кивнула саларианка. — Всё же мы должны подождать, пока информация не структурируется. Это даст нашим агентам большие шансы. Совет всегда добивается своего. — Но… Это же полумеры! — воскликнула азари. — Мы должны ввести новые законопроекты, усилить патрули… Задействовать СПЕКТРов в конце концов! Это не должно остаться для людей безнаказанным! Турианский советник медленно поднялся со своего места. — Это и не останется, Тевос. Но не стоит ставить всю галактику на голову, поймите меня. Я разделяю всю вашу боль… Эти смерти ужасны. Однако я хотел бы напомнить вам, что не нужно ставить желание Республик выше остальных государств. А теперь позвольте… У нас ещё множество дел, которыми следовало бы заняться. Их встреча закончилась быстро и не принесла ни малейших плодов. Тевос поспешила спуститься в свои апартаменты. Головная боль пытала её каждый вечер со злополучного дня инцидента. В начале своей карьеры она поклялась, что будет защищать территории Республик, как священный страж. Две недели назад она же дала клятву, что уничтожит тех, кто нанёс в сердце Республик свой кровожадный удар. Она не знала, что изматывало её больше: тяжелые трудовые будни или бесконечное чувство вины за загубленных сестёр. Действительно, советница была великолепным дипломатом, но в тоже время и бдительным ревнителем своего государства. Это давало ей право думать, что честь азари и всех Республик была посрамлена, и она прилагала все усилия, чтобы её восстановить. Даже если Совет не хотел её слышать. На пути к покоям Тевос остановила мысль о словах саларианки. Её брови нахмурились от воспоминаний о лидере террористов. Жестокий, властный, неудержимый… Это человек и без того унёс уже слишком много невинных жизней, и никто не мог гарантировать, что сейчас он не умножает список своих жертв. Советница пообещала Богине, что представит этого злодея перед судом, и тогда Коллегия Юстициаров впервые за тысячу лет вынесет решение о его публичной экзекуции.***
Гаур наблюдал, как капитальное поселение планеты стремительно погружалось в хаос. Солдаты — теперь уже его солдаты — которыми он повелевал, атаковали беззащитный город на восходе, чиня кровопролитие и разбой. Они врывались в дома колонистов, совали под их лица короткие стволы винтовок, спихивали с кроватей тех, кто ещё не проснулся, выбрасывая ещё сонных людей и ксеносов на лицу. Приклады обрушивались на головы невиновных, заламывались руки, а солдаты лишь безнаказанно гоготали своим глухим хохотом, опьянённые собственной силой. — Шнель! Быстрее! Квикли! Воины разбили окна домов, и в скором времени из них полетела разгромленная мебель и предметы утвари. Самые же богатые жилища безжалостно разграблялись, ведь никто из нападавших не брезговал кражей и мародёрством. Творившееся вокруг скорее напоминало варварский налёт, чем организованный захват. Гаур видел, как к одному из зданий подкатил здоровенный рейдерский джип, обвешенный тяжелым вооружением. Через несколько минут воины вывели из дома мужчину и женщину — должно быть, семейную пару. Глава семейства был неосторожен в своих словах и разразился в сторону нападавших проклятиями. Тогда сержант боевиков немедленно поставил человека на колени, и секундой позже его оружие полыхнуло ярким огнём. Супруга казнённого тут же сорвалась в безумный крик, но солдаты быстро прервали её истерику ударами кулаков и грубо оттащили в сторону. Действительно, этим людям даже не надо было приказывать. Свобода воли — всё, что требовалось им, чтобы совершать зло. Здание колониальной администрации был неподалёку, и уже через десять минут налётчики добрались до него. Они разгромили его комнаты и выгнали перепуганных людей на улицы. Тела ополченцев, посмевших встать на пути боевиков, выволокли за ноги через парадный вход и бросили перед обезумевшим народом. Их синяя броня была пробита выстрелами, а песок прилипал к кровавым пятнам на одежде. Тех, кто истекал кровью, нападающие добивали ножами и кинжалами, а их немногочисленное оружие складывали в кузова грузовиков. Здесь творилось унижение: нарукавные нашивки срезались, лилась кровь из разбитых голов, поругалась честь и достоинство. Светло-голубой флаг колонии, развевавшийся над администрацией, захватчики сорвали и прилюдно втоптали в грязь. Заместо него теперь было водружено чёрное, как мрак ночи, знамя — когда-то оно было символом безызвестной группировки, теперь же собиралось стать знаком единственной настоящей власти на планете. Солдаты приволокли к Гауру одного из захваченных людей. Он был хил на вид, с выпученными от страха глазами. Воины уткнули его головой в грязь грунтовой дороги и придавали ногами. — Босс, этот хочет вам что-то сказать. Гаур с удивлением посмотрел на этого жалкого мужчину. — Интересно, что же? — Я покажу тебе, кто тут главный! — взмолился мужчина. — Убей их, но меня не трогай… Прошу, я готов сотрудничать! Молчаливым жестом руки Гаур приказал воинам ослабить хват. Он был поражён, как мало здешним людям требуется для предательства. Малодушные, они готовы были отдать на съедение собственных товарищей, чтобы откупить единичные жизни. Конечно, сам он наносил удары в спину бесчисленное количество раз, но предателем себя не считал. Ведь Губительные Силы прощали каждый его грех, если от этого страдали маловерцы. Пленник указал на нужных ему людей, и солдаты тут же бросили его обратно к согнанному стаду. Людей поставили на колени, выставив в ровные ряды напротив здания администрации. Женщины, мужчины, раненные и побеждённые солдаты, ксеносы — они все были вместе, опустив головы и ожидая своей участи. Воины проходили меж них, как надзиратели на каторге. — Этих двоих — ко мне! Солдаты вывели из строя предводителей колонии. Первым из них был немолодой мужчина в универсальном комбезе, вторым — ксенос, турианец. Их одежда и символы на ней подчёркивали, что это были вожди колонистов. Их подтащили к ногам Гаура и вновь поставили на колени. — Умоляю! Мы мирная колония и никогда не хотели проблем… За что нам это? — поднял к нему глаза человек. — Мы готовы дать вам откуп, ресурсы… Пожалуйста, только оставьте нас в покое! — То, что ты считаешь, что меня можно ввести в сомнение — твоя величайшая ошибка, — ответил Гаур. Он ударил ногой, насмешливо пуская человеку песок в глаза, и мужчина пошатнулся. — Теперь я управляю этой планетой, и моё войско уже решило вашу судьбу. Я увидел, что ты и твои приспешники поистине слабы. И вы будете наказаны за свою трусость. Турианец резко огрызнулся, проговорив что-то на своём непонятном языке. Гаур вопросительно посмотрел на стоящего рядом с ним солдата, закованного в чёрные доспехи. — Он говорит, что твой суд абсурдный и варварский. Говорит, ты хочешь лишить их жизни без видимой на то причины, а так не поступают даже худшие из убийц. Хаосит с презрением взглянул на покорённого турианца. — Мой суд, ксенос, самый достойный из всех, что существуют во Вселенной. Это называется божественный суд. И сейчас ты сполна ощутишь его на себе… Пленники заверещали в исступлении, когда горючее топливо из канистры плеснуло им в лица. Культист смотрел на них беспристрастно. Святые отцы считают, что огонь очищает тело и плоть, искупая грехи еретиков. Пускай и после смерти. Гаур же был далёк от подобной имперской иррациональности и находил в огне лишь одно преимущество — он внушал ужас в сердца людей и убивал дольше и мучительнее других методов казни. Стоило только чиркнуть кремнием зажигалки, как его пленники вспыхнули, словно сухие дрова, и солдаты отпрянули, чтобы огонь не перекинулся на них. К небу взвились острые языки пламени. Под неудержимые вопли боли и паники ксенос с человеком вскочили со своих мест и бросились в разные стороны. Они упали на землю, напрасно пытаясь сбить с себя жидкое пламя. Огонь прилипал к ним, заливаясь в рот и превращая волосы в пепел. Гаур услышал рыдания женщин и панические чириканья инопланетян, наблюдавших за казнью. Они были в ужасе, закрывали глаза руками, но никто не посмел встать или бежать, хотя любому было ясно, соберись они вместе, то могли бы своей массой одолеть палачей. До того, как их всех не перестреляют, как скот. Когда крики жертв стали затихать, а их одежда окончательно расплавилась и слиплась с обожжённой дочерна кожей, Гаур приблизился к остальным пленникам. Он прошёл меж их рядов в то время, как люди опускали голову к его ногам и старались сдержать плач, боясь даже дёрнуться или издать лишний звук. Наиболее сильные из них понуро замолкли, опустив глаза в землю. — Что, неужели средь вас нет более мужчин?! — крикнул он, осматривая пленников наглым взглядом. — Встаньте, кто готов сражаться! Он посчитал, что полностью сломил их, когда седовласый мужчина внезапно поднялся с колен и дерзко устремил свой взор на Гаура. Воин, стоявший рядом, уже неторопливо поднял оружие, чтобы сразить наглеца насмерть, но культист остановил его. По меркам Гаура он был стар, должно быть, ему было чуть больше пятидесяти, руки его были истощены, а кожа на лице потеряла прежний вид, но это не лишало его внешней силы. — За свои деяния ты достоин места в Аду, — его надрывистый голос был полон гнева и уверенности. — Бог покарает вас, дьяволы… В один мах Гаур приблизился к человеку, но тот даже не дёрнулся. Он оттянул ворот его костюма и увидел, что этот мужчина носил при себе некий религиозный амулет. Он схватился за украшение, чтобы получше рассмотреть, отчего цепочка натянулась, но так и не посмел сорвать его с шеи пленника. Это был четырёхконечный крест, отлитый из дешевого металла. — Значит, ты веришь в бога, — проговорил Гаур, разглядывая символ веры. — В какого из? Насколько силён тот, кто покровительствует тебе? — Бог один, и Он всесилен. — Но твои люди стоят на коленях, и твоя жизнь зависит от моей воли, — усмехнулся хаосит. — Если бы твой бог был единовластен и могуч, то не допустил бы такого. Получается, мои Боги сильнее. Старик скривил губы. — Бог всемогущ, потому что оберегает наши души от зла и судит нас после смерти. Господь защищает меня, и поэтому, если ты убьёшь меня, я попаду в Рай. А ты будешь вечно гореть в огне за свои злодеяния… — Тогда, я думаю, мы сможем это проверить. Гаур снял с пояса оружие — барабанный револьвер — его старый трофей с Некрополя. Затем он разрядил его так, чтобы каждая вторая камора оставалось пустой, крутанул барабан, и не колеблясь приставил оружие к груди мужчины. Все окружающие замолкли, наблюдая за этой сценой, но старик оставался неумолим. Он закрыл глаза, ожидая своей участи, но приговором ему был лишь звонкий щелчок курка. Мужчина выжидающе поджал губы. Гаур задумчиво хмыкнул. — Твоя вера ошибочна, но действительно сильна, старец, — проговорил Гаур, убирая револьвер в кобуру. — И всё же я уверен, что смогу разрушить её. Воины, погрузите его в транспорт, живо. Боевики унесли обмякшего в их руках старика к грузовику. Гаур снова окинул взглядом стоявших на коленях людей и инопланетян. Насколько же они были ничтожны духом, что воля этого немощного человека была сильнее всех их вместе взятых? — Гаур... Босс... Мы полностью оглядели это место, — заявил один из бойцов, подходя к хаоситу. Броня его была измазана в крови. — Ничего интересного. Грязная дыра, полная ремесленников и работников гидропонных ферм. Мы обчистили их арсенал и склады, больше тут ничего нет… Что же делать с оставшимися? Гаур недолго думал. — Я сказал, что пощады не будет. Эти ничтожества могли умереть за право на свою свободу, но предпочли встать на колени… Избавьтесь от каждого третьего, а остальных заставьте смотреть, как их собратья погибают. Это послужит им хорошим уроком… — …и пощады не будет! — вторили ему воины. Боевики долго не колебались — им приходилось вершить казни и прежде. Из толпы они отобрали наиболее физически сильных и здоровых — ксеносов, взрослых мужчин, способных защищать свои семьи. Однако, предатель, с которым незадолго до этого говорил Гаур, также был среди них, его ноги безвольно волочились по земле, когда воины подхватили его за руки. Они привязали смертников к осветительным столбам, издевательски припадая к ним, разглядывая их изнеможденные, застывшие в ужасе лица. Тогда жертвы чувствовали, как от их мучителей разит не только крепким алкоголем и многодневным солдатским потом, но и чем-то иным… Это был аромат смерти. Запах, вселяющий желание растоптать, осквернить, надсмеяться… Разрушить всё хорошее, что стояло на пути. Они раскрыли свои планы. Это был очень эффектный и экономный метод казни, популярный в древности у многих народов Земли, для которого требовался только нож и опытная рука, чтобы бедняга не умер преждевременно. Способ этот заключался в том, что жертве с помощью холодного оружия наносили такие увечья, что доставили бы ей максимальные страдания, но не убили быстро… Боевики тут же приступили к экзекуции. Под всеобщий аккомпанемент стенаний и плача они резали колонистов ножами, рубили их по конечностям или втыкали лезвия в органы чувств, будь то уши или глаза. Когда боль и шок окончательно лишали жертву жажды к жизни, ей перерезали горло. Это продолжалось, по ощущениям, несколько десятков минут, пока Гауру не наскучило подобное развлечение. Он махнул рукой, и последних жертв добили, освободив их уже бездыханные тела от пут. Предатель, этот жалкий человечишка, хватался за жизнь, как отчаянное животное. Его сорвали со столба, и самые крепкие из палачей взяли в руки стальные прутья. Они накинулись на человека, повалили на землю и несколько минут избивали с таким рвением, будто уничтожают своего злейшего врага. Когда дыхание и всхлипы умолкли, черные сапоги грубо топтали мертвенно-бледное, окровавленное лицо жертвы. Убийцы уходили из города, оставляя за собой лишь трупы мужчин, пламя пожара и женский плач. Гаур очищал свой ботинок от смешанного с кровью песка о порог джипа, когда рация на его широком кожаном поясе разразилась треском: — Гаур? Это Фастант. Двигай в соседнее поселение, по трассе на север. Я нашёл кое-что, на что тебе стоит взглянуть.***
Пощёчина… Другая… Со всего размаху. Надзиратель ударил молодую девушку в грудь, заставляя окончательно рухнуть на колени и отползти к остальной человеческой массе. Повсюду валялись, как освежёванные туши животных, вскрытые сумки и чемоданы, их содержимое — дорогие одеяния, чистое бельё и дорожные принадлежности — были изваляны в дорожной пыли. Их охрана была перебита, а временные жилища разграблены. Пути к сопротивлению не было. Захваченных путешественников выстроили возле стены одного из домов, ровно в ряд, и Фастант стоял рядом, облокотившись на корпус чёрного внедорожника. Тут к нему вывели трех из них — трёх избранных — взрослых мужчин, и воины крепко держали их. Гаур хлопнул дверью джипа, подходя к своиму побратиму и наблюдая за этой сценой. — Мне известен один изощрённый эксперимент, проводимый имперской Схолой, чтобы испытать подопечных академии, — сказал киборг, и глаза его осмотрели трёх людей, что стояли перед ним. — Я хочу провести его здесь, разумеется, слегка подкорректировав правила. Хочу посмотреть, как поведут себя эти люди. Гаур молча кивнул ему. Первый из мужчин имел невысокий рост и оказался совсем невзрачен вид. Будучи хорошо образованным, он оказался лидером экспедиции, прибывшем на Фел Прайм, чтобы помогать в различных полезных изысканиях в местном научном комплексе. Одет человек был в гражданский костюм, чей правый рукав был разорван по швам, а сам он был помят и перепачкан в грязи. Его волосы были взъерошены, лицо покраснело от волнения, и на висках выступила испарина. Гаур испытывал отвращение, глядя на его трясущиеся от страха ноги. Рядом с ним стоял высокий человек в полевой куртке с оторванными опознавательными знаками. Это был единственный телохранитель экспедиции, которого смогли захватить воины, и на его вытянутом лице остались ссадины и кровоподтёки от хорошей взбучки. Его заострённые черты лица не выражали ничего, кроме уверенного спокойствия, и он стоял ровно, вытянувшись по струнке и сведя руки за спиной. Орлиный взгляд был направлен куда-то в пределы его мыслей. Последний же мужчина имел хмурый и страшный вид. То был опасный преступник, рецидивист, осужденный за многократный разбой и истязания женщин и бежавший за пограничье цивилизованного космоса, чтобы скрыться от правосудия. Он стоял вызывающе, уродливо выпятив свой живот из-под грязной рубахи и сжав волосатые кулаки так, что ногти больно впивались в его ладони. Пара пронзительных зелёных глаз, в которых была заточена вся злоба этого мира, выглядывала под нависшими, черными и срощенными бровями, с ног до головы оценивая схвативших его воинов. — Вы были избраны нами, как самые выдающиеся из всех! — вышел вперёд Фастант обращаясь к пленникам. — Но вот эти люди позади вас — они оказались недостойны. Мы убьём их. Однако, у вас, как у самых сильных, наделённых интеллектом и физической доблестью, есть шанс спасти эти души. Но с одним условием… Вы должны будете убить одного, чтобы даровать жизнь себе и остальным. Не пытайтесь отказаться или обратить оружие против нас — вы так же будете убиты, а люди, которых вы обрекли на смерть, истерзаны до последней капли крови… Теперь приступим. Учёный задрожал ещё сильнее и невнятно промямлил, когда солдат в чёрном протянул ему масс-винтовку. Но через некоторое время борьбы оружие всё же оказалось в трясущихся руках человека. Его грубо толкнули, и он, едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать, поднял оружие на людей. В то же мгновение кто-то из строя надрывисто окликнул его, и мужчина дрогнул. Раздались выстрелы, но их очередь лишь подняла завесу из песка подле ног заложников. С грохотом оружие выпало из слабеющих рук. — Этот человек умён, но его знания лишены своей ценности без решимости и веры, — констатировал Фастант, потирая руки. — Он не способен принимать тяжёлые решения, понятие жертвы для него чуждо, а его разум не готов к вызовам судьбы. Удел его — лишь плыть по течению, надеясь на случай. Это есть никто иной, как подлинный раб. Этот маловерец не достоен жизни! В ту же минуту воины набросили на шею мужчины верёвку и удавили его под вскрики толпы. Моргнули всполохи выстрелов, и на землю пало замертво ещё двое — их к смерти приговорила трусость своего лидера. — Теперь твоя очередь… Телохранитель принял оружие без всяких сомнений, его цепкие пальцы держали винтовку, как знакомый инструмент. Он шагнул к стоявшим в смятении пленникам и медленно прицелился, уже готовый выполнить условия испытания. Но в последний момент что-то блеснуло в его глазах, он вытянулся в гордую позу и развернул ствол к собственному подбородку. Одиночный выстрел разбил его череп, и обезглавленный, изуродованный труп упал к ногам культистов. — Взгляните: этот муж действительно оказался достоин, — продолжал Фастант, будто скрупулёзный учитель школьного предмета. — Он предпочёл погибнуть, нежели играть по чужим правилам. Его поступок свидетельствует о готовности ставить принципы и убеждения выше обстоятельств. Только поистине сильный, в чьих жилах течёт кровь воителя, может пренебречь собственной жизнью ради высшей цели… Но, к сожалению, его вера была недостаточно сильна, и он не возносил молитв Божествам, и его жертва — лишь попытка заглушить собственную беспомощность. Своим поступком он спас души недостойных, но его собственная душа будет навсегда проклята и предана забвению… Воины оттащили тело самоубийцы, и Фастант подошёл к последнему из выбранных им людей. — Настало твоё время, избранный. Убей или будь убитым. Преступник поднял глаза на стоявшего перед ним культиста и свёл свой животный взгляд на аугментированной морде. Это было мимолётно, всего пару секунд, но Гаур за это время успел получше разглядеть его лицо. Особенно его поразило, насколько же оно было тёмным и отталкивающим, но не из-за грязи или цвета кожи, как могло показаться в начале. Внешность злодея осквернял ужасающий душевный недуг. Мигом он выхватил оружие из рук Фастанта, крутанулся на месте и вжал спусковой крючок со всей силы. Нескончаемые струи пуль прорезали толпу, как раскалённый нож рассекает масло. Он мог убить двух, троих — но вместо этого совершил совсем другое. Негодяй продолжал исторгать из оружия новые очереди, пока возле стены не выросла груда мёртвых тел. Он вернул оружие одному из солдат, грубо всунув в его руки. Дуло дымилось от перегрева. — Поистине, это есть достойнейший из людей, — восторженно проговорил Фастант. — Честь и самопожертвование ничто перед первобытными инстинктами. Только тот, кто руководствуется эгоизмом и внутренней злостью — тем, что приказывает ему сердце — способен одержать победу в битве! Поражённый таким зрелищем, Гаур шагнул к человеку, одной рукой хватаясь за его плечо: — Ты сполна доказал свою силу, воин, — изрёк он. — Я вижу твой талант и найду ему славное применение. Добро пожаловать в ряды Хаоса! Убийца поднял свои дикие глаза и посмотрел на Гаура. — Слушаюсь и повинуюсь, господин…