***
Сколько лет она не была на этой гнусной станции? Может, десять? Все пятнадцать? Помнится, однажды её направили сюда через программу спец-образования, чтобы в натуральности изучать криминогенную среду и нравы местных воротил. И логично, что до последнего времени Тиния была несказанно обрадована, что её современный образ жизни позволял более не связываться с подобными местами. Здесь всё было так же, как и тогда, много лет назад. Толпы народу, гул механизмов, узкие коридоры, изуродованные вульгарной настенной «живописью», и душные площади, куда обитатели «Омеги» набивались, как тухлые водоросли под действием прибоя. Никто не обращает на Тинию внимания ни в терминале транспортного монорельса, ни при подходе к восемнадцатой секции. Она такая же космическая туристка, как и сотня-другая безымянных бедолаг. Пока что. Тинии следовало бы быть более осторожной. Она останавливается и замирает у угла, за которым находится вход на территорию, клеймённую за теми странными, бледнолицыми людьми. Руки накидывают на голову капюшон из металлизированной синт-ткани. Полупрозрачное забрало скрывает напряжённое лицо, а бесформенная накидка — лёгкую спец-броню. Она на месте. Что-то хватает её за ногу. Азари опускает голову и видит существо в ободранных лохмотьях, протягивающее ей трёхпалую руку в просящем жесте. Попрошайка настолько жалок, что она даже не может определить, к какому биологическому виду тот принадлежит. «Помоги!» — застывает мольба в гноящихся глазах существа. Тиния лишь воротит нос, и отталкивает мерзость коленом. Шипя и натужно кряхтя, сгусток вони и нечистот сворачивается клубком у стены. Ей всякий сброд не интересен. — Вот, о чём я говорила! — голос Сейти раздаётся в наушнике. Должно быть, старпом следит за ней через камеру в шлеме. — Эти люди прибыли сюда не просто так, сестра. Они несут болезни, нищету. Изгоняют со своей территории неугодных, калечат их, чтобы те служили уроком остальным. А некоторые из них… Уходят самостоятельно. Местные жаловались Арии, но толку в этом нет. Что она может сделать против этих… Пропащих душ? Тиния мотает головой. Сейти она не слушает. Заместо этого выглядывает за угол, и делает глубокий вдох. Чёрные лоснящиеся куртки. Закатанные рукава, серьёзные морщинистые лица и гавкающий человеческий говор. Всё так, как и на записях саларианского профессора. Люди что-то делают у главного шлюза, таскают тяжеленные палеты на погрузчиках и озабоченно перекрикиваются друг с другом. Несомненно, новая партия оружия или чего похуже. Отсюда она видит их размашистые движения и ярко-белые хищнические ухмылки. Но мимо них не проскользнуть, и здоровая чёрномордая макака, стоящая надзирателем над работниками, тому очевидное доказательство. Тиния хмуриться от непонимания. На поясе у вертухая весит шипастая булава, сделанная из полицейской дубинки… — Здесь я не пройду, Сейти, — говорит в коммуникатор Спектр. — Есть варианты? — Вариантов нет, но если я захочу, то появятся. Даю тебе отметку…***
Часовой весьма посредственно бдит за безопасностью строительных коммуникаций. Но зато прочная металлическая леска прекрасно давит горло беспечного человека. Сейти обвиняет Тинию в том, что убивать посторонних существ — это дикость, но Спектр лишь отшучивается. Кто вообще сказал, что этот человек умер от её руки? Вопреки первому впечатлению, люди — весьма крепкие создания. Тиния называет это крайне глубокой гибернацией жизненных показателей. Она не находит на нём рации или коммуникатора — то просто очередной паршивец, как и те батарианцы. Тело скинуто в ближайшую гору мусора. Только в последний момент Тиния замечает, что на груди у человека висит ожерелье из каких-то мелких животных косточек, грызуна или птицы. Должно быть, обычная безделушка… — Теперь ты на их территории, Тиния. Бери себя в руки… Больше необдуманных действий нам не нужно. Найди место встречи. Забери информацию. И уходи, как можно скорее… Тиния недовольно фыркает, но всё равно согласно кивает. Что уж точно — это чужая территория. Она скользит в тени коридоров, избегая тусклого света и идущих ей навстречу обитателей станции. Парочка сутенёров-турианцев и свора ворка, пьянющих от какой-то синтетической наркоты. Они рыщут по тёмным кварталам, ища жертву для грабежа и избиений. Только иногда встречаются люди, с понурыми лицами, всунутыми в карманы руками, спешащие куда-то по своим делам. С виду это такая же привычная картина, как и на всей «Омеге», но… Она присматривается и понимает, что каждый человек носит схожий аксессуар — ожерелья или цепочки, индивидуальные почти для каждого. Вот, у женщины — какие-то блестящие штучки вперемешку с разноцветными осколками стекла — их носят явно напоказ. Вслед за ней просеменил неприметный паренёк с веером варренских клыков на шее. С точки зрения азари они выглядят, как одичавшие аборигены, щеголяющие обглоданными костями в носу. Типичное человеческое варварство. Народ становится кучнее, освещение — ярче. Несмотря на это, Тинии удаётся добиться того, чтобы она осталась максимально неприметной. Если за казнь того человечишки за ней ещё не подняли банду головорезов — всё в надёжных руках. Эти самые руки в очередной раз поправляют капюшон, натягивая его на самые глаза. Сложенный пистолет, про всякий случай, надёжно закреплён в набедренной кобуре бронескафандра. Через пару минут она уже неспешно продвигается по обширной улице, образованной слиянием сразу нескольких станционных секций. Здесь людно, причём людно в прямом смысле этого слова. Толпы людей снуют туда-сюда, иногда задерживаются у уличных кабаков и рассматривают богатый ассортимент местных торгашей. С виду это обычный квартал, обычные слоняющиеся массы скучающих обывал и их привычный быт. Но только воздух здесь слишком напряжённый, думает про себя Тиния. Наэлектризованный. Чувствуется даже через одежду и броню. Яркие прожекторы гудят своими генераторами и испепеляюще светят высоко с потолка, как будто на операционном столе, так что даже через забрало приходится щурить глаза. Лязг металла гермо-дверей, вой вентиляции, топот сотен и сотен ног… Это всё словно образует одну чудовищную симфонию, где заместо инструментов звучит само чёрное сердце станции. Будто скандируя ключевые слова: «Опасность! Угроза! Зло!». «Зло…» — Тиния думает. Первые сомнения закрадываются в её душу. Она рыскает глазами по окружающим её людям, заглядывает им в лица. Раньше ей нравилось это делать, ибо она знала, что многие разумные предпочтут потупить взор, нежели встретиться с её пронзительными голубыми глазами. Следовало только правильно посмотреть — этому её учили в Университете. Но эти же гладкокожие существа были бы и рады бросить ей вызов. Стоит Спектру только взглянуть на кого-то, как прохожий тут же нахально поднимает голову, принимает визуальный контакт и идёт дальше, пока не скроется за спиной. Изредка они оборачиваются, и Тиния слышит едкие смешки за спиной. Молоденькие девушки улыбаются ей, проходя с друг другом под ручку, а взрослые мужчины с затевающим энтузиазмом кивают головами. От самоуверенности азари не остаётся ни малейшей капли, и она останавливает всякие попытки своей забавы. Для людей такое массовое поведение не характерно. Да и вскоре становится понятно, что дело не только в этих дерзких взглядах. Тинии думается, что здесь нет привычного ей порядка, нет хоть какого-то здравомыслия. Люди шныряют перед ней в хаотичном калейдоскопе, смеются, скалят свои волосатые рожи — даже не стесняясь эмоций. Кто-то, повинуясь общему потоку зевак, спешит вперёд, а другие, наоборот, назад. Другие — просто, кажись, наугад! Они кричат, наступают друг дружку на ноги, ежеминутно затевают споры. Очевидно, здесь царит хаос. Хаос, готовый проглотить Тинию с головой и всеми хрящами. Она наконец-то выныривает из человеческого потока, когда её внимание привлекает другая масса зевак, на этот раз неподвижная. Десятки жителей столпились вокруг импровизированной трибуны, расталкивая друг друга, и новые люди продолжают прибывать. Тиния понимает, что они слушают чьё-то выступление. Через широкие спины она видит, что над публикой господствует один-единственный человек со спутавшимися и чёрными, как жжёная смоль, волосами. Его голосовые связки надрываются, когда сыплют проклятиями и смертными приговорами, как шестиствольный пулемёт: — Радостная новость, братья и сестры! — воскликнул оратор и толстые могучие жилы выступили на его шее. — Будет Апокалипсис, будет! Я был там, когда снизошло пророчество… Пророчество о том, как погибнет этот мир! Истребление и смерть ждут нас. Послушайте, разве вы не слышите этого! Крики, гром и молнии! Огонь и вода, которые затопят целые страны… И знайте, что не будет пощады в грядущем дне! Тинию мутит от такого зрелища. Отсюда она видит простые, лучащиеся радостью лица молодых рабочих и пилотов с перекинутыми через плечи рюкзаками и вещмешками. Глаза их мокрые и словно в тумане — смотрящие без сомнений, впитывающие любую информацию. Очевидно, извращённая версия «паломников» этой странной апокалипсичной веры. Женщины протискиваются между рядов крепких тел, воздают хвалу проповеднику. Под всеобщее ободрение послушницы ведут к нему самое драгоценное, что у них есть… Детей. Детей, которых прежде на «Омеге» в таких количествах не бывало. Совсем ещё неспособные младенцы или человеческие детёныши постарше — они замирают, когда одурманенный собственным пылом мужчина со сосредоточенным взглядом касается выпуклых лбов, проверяет их неокрепшие мускулы и заглядывает каждому глаза, будто выжидая их реакции. На одеревеневших от страха детских лицах остаются грязные разводы от мозолистых пальцев. — Возьми их! Мы уже слишком слабы… Так пусть дети наши станут сильнее! Безумец кивает. — Будет твоя воля. Они войдут в Ад без мучений. «Ад без мучений. Странная формулировка…» — думает Тиния. Она знакома с человеческой мифологией. Ад — примитивное понятие о том, что происходит с «неправильными» душами после физической смерти. Человеческий Ад полон страданий и ужаса, сернистых метафизических котлов и раскалённого железа, на котором поджариваются те, кому не повезло заслужить неодобрение у ревностного Бога-Отца или же у всего общества в целом. И суеверные люди очень боятся, что попадут в Ад… Но какая же тварь может не просто не трепетать перед вратами Ада, но и пребывать там без страшных мучений? Наверное, только демоны. И те, кто им служит. А в это время из-за спины проповедника появляются другие люди, похожие на тех, кого Тиния видела у самого входа. На подростков они смотрят оценивающе. Тех, кто слишком мал, хлёстким жестом отправляют восвояси, но тех, кто посильнее, кто выше ростом и менее робок — зазывающее манят пальцами. Они слушаются. Азари хочется рассмотреть, что будет дальше, но тут она понимает, что отобранный молодняк уже увели, быстро и без лишних слов. Выглядит, как заученный процесс. Видя это, осаждённая толпа стонет от смятения. Беззубый старик в первых рядах, чья смуглая голова уже лишена волос, складывает руки в благоговейном жесте: — Это чудеса! Но что же нам делать, где найти оружие, чтобы победить смерть? Как спасти души, если не хотим умереть? Надрывистый гремящий голос затыкает его причитания: — Молитесь яростно, будто колесница Апокалипсиса уже давит ваших матерей и отцов! Изменитесь, как изменился Сын Богов, восставший из Ада! Ведь не зря он дал вам новый символ — не ладони в смиренной молитве, а поднятый вверх кулак! Наше оружие в борьбе против страха и слабости… Опять этот «Сын Богов»… Азари притормаживает и незаметно делает парочку фиксаций на ручной омнитул. Сугубо для отчёта, а может быть и затем, чтобы потом посмеяться с суеверных людей. Боги, духи, аватары и эгрегоры… Тупые пережитки прошлого. Наука ведь тысячелетия назад доказала, что их не существует. Но вот эти странные существа почему-то так не думают. Стоны, слёзы, бешеное улюлюкание. И одинокий старик, и женщины со своими отпрысками, и крепкие взрослые мужчины едино скандируют вдавленную им в головы мантру. Руки — вверх, к закопчённому потолку: — Кулак! Кулак Богов разобьёт смерть! Вот, как эти монстры празднуют свой шабаш, одновременно пребывая в восторге от того, что детей их уводят в рабство. Плечом к плечу. Спина к спине. Кулак к кулаку. Без страха и сомнений, потому что сомнения — это последний из признаков разума. Возле гудящего генератора стоят две женщины, наблюдают за столпотворением. Но на «Омеге» более не найти той изысканной красоты тессианских куртизанок. И поэтому их совсем неженственные руки скрещены на груди, а волосы обриты, как у неотёсанных солдат. — И ты думаешь, что это правда? — спрашивает одна из людей, будто предвосхищая глубинную мысль самой Тинии. — Нет, конечно же, это не правда… Это истина! Ненароком подслушав их, азари уже ничему не удивляется. Странное ощущение накатывает на неё. Вдруг она понимает, что каждый прохожий, каждый доходяга — ничем не лучше беснующейся толпы. Каждый из них — угроза. Каждый из них… «Зло!» Тиния продолжает путь, отрываясь от сумасшедшей вакханалии. В наушниках тишина, но она уверена, что Сейти всё видела, однако они обе предпочитают молчать. Все прекрасно были наслышаны о батарианском религиозном экстремизме, о воинствующих культах кроганов — такое показывают ещё в школьных учебниках. Но люди… Люди гораздо страшнее, и видеть их паранормальное исступление в упор подобно смотреть тому, как горит вода. Это слишком ненормально. Форменное безумие. Азари сомневается. Может, доводы саларианского учёного были не так беспочвенны? Как-никак, если мозг рыбы поражает паразитический червь, то она не менее фанатично стремится расшибиться о стенку аквариума… И только уходя прочь, Тиния видит тех, кто руководит этим спектаклем помешательства. Высокие мужчины в чёрных полимерных доспехах, и лица их скрыты кожаными масками с тёмными вырезами для глаз. Они стоят в ближайшей подворотне, присматривая за речью проповедника, держа руки готовыми к действию, а в них — пистолеты и заточенные ножи. Тиния присматривается. На шеях у них — скреплённые проволокой хирургические лезвия и предохранители от ручных гранат. Недвусмысленный атрибут. Нет сомнений, это — «Тёмные», пехотинцы «Язвы». Автоматоны, завещавшие свою жизнь неизвестному «Сыну Богов», запрограммированные разорять и сеять горе. Здесь, на станции, они бдят, чтобы этот тёмный и жестокий порядок раскинулся в своих правах над каждым существом, которому не повезёт забрести в их лапы. И вдруг Тинии становится жутко интересно: но что же скрывается за маской? Рецидивисты, беглецы от закона, маньяки и религиозные фанатики, террористы и каннибалы? Хочется верить в то, что там есть хотя бы живое лицо… Внезапно она услышала зубодробительную очередь автоматических выстрелов и круто обернулась. Очередная перестрелка в соседней секции или, быть может, вольфрамовые микропули уже летят по её душу? Как бы не так. — Подходи, подходи! — послышался впереди голос. — Лучшее развлечение во всей Галактике! Заходи и сшибай! Тиния проходит вперёд и сворачивает вправо, в один из закрученных закоулков квартала. Вновь раздаётся звук пальбы, и азари понимает, что их источник — некий аналог увеселительного стрельбища, оборудованного среди жилых блоков и ржавых листов брони некогда разобранного космического корабля. Азари подходит поближе. Человек опускает автоматический пистолет, чьё дуло раскалено докрасна, и высокопрочный металл шипит от касания влажного воздуха. Сразу не заметить стрелка просто нельзя. Кожаные штаны. Кожаная куртка. Кожаные сапоги. Да что уж говорить, парень этот выглядел так, будто целиком решил натянуть на себя только что освежёванного сельскохозяйственного буйвола. Компанию ему составляет весьма молоденькая самка человека, нежно обвившая кавалера обеими руками, как огромную тёплую подушку. Тиния останавливает шаг. Одежда женщины, сшитая из синтетики, черна и перетянута ремнями. Бледные лица этой парочки кривятся от веселого оскала. — Ох, Марк! — восклицает девушка. — Ты так хорошо стреляешь! Мужчина бросает оружие перед собой, и оно с грохотом падает на кривой железный стол. Он ухмыляется, и Тинии показалось, что он вот-вот свернёт женщине шею: настолько крепко он прижал её к голову к своей широкой груди, зарывшись пальцами в густые тёмные волосы. — Парни в чёрном — сила, несомненно! Но ты ещё не видела, как я стреляю по настоящим людям! Пойдём… Ночь только началась. Азари ждёт у входа, пока они выходят вдвоём, слегка покачиваясь, и удаляются вон. Вездесущее украшение фаворитки стрелка — несколько подвешенных золотых монеток, а вот у кавалера… Тиния подавляет колкость в пальцах. На шее у человека болтается пятерня отрубленных и иссохших пальцев. Грудь набирает побольше воздуха, и она входит в пристрелочную зону. Действительно, на первый взгляд всего лишь тир. Длинная, узкая, расписанная отметками о дальности галерея, ограниченная барьерами по пояс. Сердце Тинии уходит в пятки. Только вот дело в том, что вместо мишеней, на изрешечённых пулями стульях сидят связанные и неподвижные тела. На разорванных животах и разбитых головах небрежно намалёваны цветастые «яблочки». Вид, к которому они принадлежат, определить с первого вида невозможно, потому что расстрелянные трупы походят на порванные, ошпаренные куски мяса. Не просто стрельбище. Живой тир. — Простите за шумных клиентов, леди, — раздаётся из-за спины высокий голос. — Это местечко одно из самых популярных… Очередной человек сидит перед ней, изыскано переплетя ноги, и внимательным, заинтересованным взглядом изучает случайную посетительницу. Сидением ему служит здоровенный ящик из-под оружия, накрытый какой-то матерчатой тканью. На этот раз Тиния решается заглянуть ему в глаза. И тут же пасует. Утончённое личико, совсем ещё молодое, как у вчерашнего подростка — очень бледно. Это один из убийц, один из душителей и захватчиков… Но у Тинии перехватывает дыхание. Черты его человеческого лица настолько правильны, что могут показаться привлекательны даже для пришелицы. — Человек… — произносит она сквозь зубы. — Я не удивлена. — А вы — азари, — кивает парень головой и добродушно улыбается. — Так же красивы, как и проницательны. Только зачем вы скрываете лицо этим дурацким шлемом? И зачем такая очаровательная инопланетянка, как вы, пришли сюда? Ах, я уже понял! Хотите… Попытать счастье? Бьюсь об заклад, не попадёте! Тиния сдержанно хмыкает. От подобного комплимента у неё выступил холодный пот на спине, глубоко под термо-комбинезоном и наружной бронёй. Она отстранилась, выставила вперёд ногу и уставилась на увесистый ящик, выдвинутый мальчуганом. Лежало в них сокровище весьма тривиальное: скорострельные винтовки, дробовики, спаренные пистолеты и гранаты, метательные лезвия и устрашающие реактивные гарпуны, и даже один капсульный огнемёт… Всё оружие с наспех приделанными бирками — сколько и за сколько можно пострелять по живым мишеням. Цена вопроса — парочка кредитов. — Такого развлечения я не видела даже на Кхар’шане, — ответила Тиния, слегка помедлив, и выдала искусственную улыбочку. — У вас весьма хорошие… Манекены. И пули, наверное, ненастоящие… Она говорит последнее слово, будто надеясь переубедить саму себя. Ей жутко хочется внушить самой себе, что там, у стены всего лишь какой-то новый вид андроидов, обтянутых силиконовой кожей, с искусственными сосудами и органами. Правда, динамики вряд ли бы выдали такой великолепный по качеству звук предсмертной агонии и перебитых глоток. — Вообще-то, у нас здесь есть правило, — важно заявил паренёк, весело раскачиваясь взад-вперёд на своём месте. — Как честнейшим предпринимателям, нам запрещено давать лживую рекламу. Так что уверяю вас, леди, все цели, которые вы видите — полностью живые! Пока что. Может, вам не нравится, что они шевелятся? Тогда мы можем их привязать покрепче! Кто вам больше нравится: мужчины, женщины? Помладше или постарше? Азари нахмурилась: — Пожалуй, я воздержусь. Предпочитаю ближний бой, — лживо и очень неловко отшутилась она. — А ты? Тебе… Нравится это? — Нравится, не нравится — я просто подсобляю тут, — пожал плечами парень. — Помогаю папе. Встречаю гостей. Смотрю, чтобы не воровали боеприпасы и вовремя меняли мишени… Неужели вы не хотите потренироваться? Знаете ли, у нас есть специальное предложение! И словно в подтверждение его словам грохнула дверь возле окровавленной, разбитой выстрелами стены. Два бугая, перебирая крепкими ботинками по застывшему на полу желе из крови и внутренностей, доставили на стрельбище свежее мясо. Пару взрослых человеческих женщин, раздетых догола. У одной — ошейник раба, у второй — армейская татуировка на плече. Но жертвы не сопротивляются, идут сами, затейливо улыбаясь и помогая палачам отодрать уродливые трупы от креплений. Утончённые лица как будто покрыты белой пудрой сумасшествия. Когда они садятся на места, руки их разводят в стороны, как на школьном препарировании. — Ого, да ты посмотри! — подзадоривает одна из них, покуда ноги её привязывают к стальным балкам. — Уже наша клиентка, так ещё и из инопланетян, как ты любишь. А ну, давай, красотка, стреляй! Вторая тут же закричала: — А я вообще уверена, что она оттуда даже по космический крейсеру промажет! Эй, азари, давай-ка бери пушку и докажи обратное! Когда людям страшно, то у них пересыхает во рту. А когда страх захватывает азари, то жидкость сразу начинает давить на внутренние стенки рта. Обильное слюноотделение — примитивная защитная реакция почти всех живых организмов с Тессии. Тиния проглатывает целый ком внезапных слюней. — Ты гляди… — наклоняется одна из мишеней к своей напарнице. — Не стреляет. Может, мы что-то делаем не так? — Бывало и хуже, — пожала та плечами. — Может, предложить ей тот мусоросжигатель? Говорят, смерть от огня — самая страшная. А смерть от реактивного огня — в сто раз болезненнее… Это становится выше того, что Спектр может переносить. Голос старпома раздаётся в голове, как сверхъестественное наставление Богини: «Вали оттуда скорее, сестра! Беги со всех ног!» И Тиния вынуждена принять то, что её с Сейти мысли полностью совпадают. На эту психопатию она насмотрелась сполна. — Знаешь, пожалуй, как-нибудь в следующий раз! Азари резко кивает и разворачивается, когда бледнолицый парень вскакивает на своём месте и протягивает к ней руки: — Стойте! Вы, леди, на нашей станции в первый раз? Ах, как я не подумал! Тогда я сделаю вам особый подарок! — он протянул руку и задрал лежавшее под ним покрывало, показывая миниатюрный пулемёт. — Это американский «Томми Ган», раритет всей нашей семьи! Бьёт насмерть, а отдача у «сорок пятого» такая, что соплякам выбивает суставы… И я дам пострелять с него бесплатно, леди. Можете сбить тут несущую арматуру, пробить потолок, развалить весь тир… — Не интересуюсь, — непреклонно ответила Тиния. — Ну, если так… — парень вытащил из жилета громоздкого вида гранату. — Как насчёт взорвать меня вот этой штукой? Знаете, я никогда не задумывался об этом, но если достопочтенная дама дополнительно заплатит… — Никогда! Она спешит удалиться прочь, убежать, укутываясь в бесформенный плащ, стараясь не слушать человеческий голос за спиной. Азари замечает, что их разговор и так привлёк внимание уже нескольких прохожих, и дюжина любопытных взглядов устремлены ей вслед. «Не забывай о миссии! — одёргивает её старпом и обрывает беспокойство. — Девятнадцатая секция…». А парень тем временем усаживается обратно на нагретое место, убирает осколочную гранату в нагрудный карман, деловито поправляет волосы и вновь, как и до встречи с незадачливой клиенткой, продолжает нараспев зазывать скучающих обитателей этой безумной, тёмной секции: — Подходи, подходи, народ! Это лучше, чем пьянка; круче, чем секс! Избавься от гнёта подавленных желаний! Нажми курок — дай выход старой ярости! Заходи… И убивай!