Трудное решение

      Гермиону лихорадило. В который раз она пыталась сосредоточиться на домашнем задании по его предмету, но в тишине женской спальни перед ней постоянно маячил образ Северуса Снейпа, никак не желая уходить. Нет, ничего не произошло. После совершенного Гермионой на Хэллоуин маленького преступления профессор вел себя ровно как обычно: был резок, холоден и груб и ничего не замечал вокруг себя, если дело не касалось отъятия баллов у Гриффиндора. По крайней мере, так было в первые два-три дня. «А потом он провел тот самый злополучный опрос! Мерлиновы кальсоны, неужели он смог так быстро догадаться, что это была именно я?!» Вот теперь Гермиона с ужасом ожидала нового занятия по зельям, не смея даже предположить, какое именно наказание ожидало ее за взлом профессорского кабинета. Единственное, в чем она была уверена, у Снейпа нет прямых доказательств, зато косвенных улик, по всей видимости, было достаточно. Так что все ее фантазии на тему «Что он предпринял, только обнаружив странный подарок на своем столе?» и «О чем подумал?» или «Сразу ли догадался об истинном отправителе и его мотивах?» быстро отошли на второй план, потому что впереди ее ждал очередной урок зельеварения. И он.       В этот день, сразу после обеда, на который Гермиона так и не сумела заставить себя пойти, у гриффиндорцев со слизеринцами как раз стоял по расписанию сдвоенный урок. Бледная и в конец издерганная внутренними сомнениями, она все же поплелась в подземелья, где на одной из лестниц столкнулась с Гарри и Роном.       — Гермиона, где ты вечно пропадаешь? — не мешкая, напустились на нее оба с расспросами. — Ты от нас что-то скрываешь, ведь так?       Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение, отчего Гермиона лишь тяжело выдохнула в ответ: на ум ничего не приходило, а врать ей решительно не хотелось.       — Ничего я от вас не скрываю. Обычные девичьи проблемы: не особенно хорошо себя почувствовала днем, вот и решила не ходить обедать.       Они подозрительно оглядели ее с ног до головы, но, не заметив ничего необычного, оба успокоились и принялись непринужденно переговариваться.       — Немного же ты пропустила, скажу я тебе, — посетовал Рон. — Какой-то второкурсник с Когтеврана получил на день рождения с совой подарок и, естественно, на радостях, не прочитав записки, взял и впопыхах открыл ее за общим столом. А в коробке было не кабы что, а заряженная навозная бомба. В общем, все содержимое посылки оказалось на тарелках, и поесть так никому и не удалось.       — Вот почему от Джинни и ее подружки с Когтеврана так странно пахло, — Гермиона вспомнила проходившую мимо нее пару шушукающихся девочек, и на ее лице, впервые за два дня, появилась робкая улыбка.       — Видимо, у кого-то в школе тоже есть развеселые братья, как у тебя, Рон. Кстати, Фред и Джордж взяли этот фокус на заметку. А я все еще не могу отойти от их выходки на Хэллоуин. Помните, когда с неба в Пиршественном зале начали падать первые снежинки? Я еще подумал, что Флитвик, наверное, решил создать оригинальную декорацию к празднику. Но потом Фред предложил всем выйти на улицу, а там — настоящий снег!       — Скорее, снегопад, Гарри. К середине среды намело так, что дорогу к теплицам для первогодок пришлось протаптывать Хагриду. Не понимаю, как они это провернули? Джордж уверил меня, что снег на территории замка будет идти неделю, не меньше, — заметила Гермиона и на правах старосты распахнула дверь в класс зельеварения, пропуская вперед большую часть толпившихся в ожидании урока учеников, так что трое друзей остались в коридоре почти одни. — У меня есть на этот счет одна теория. Думаю, они применили какую-то особенно мощную версию погодных чар.       — Вроде той, которой пользуются работники Отдела магического хозяйства? — поинтересовался Гарри и, увидев недоумение на лицах друзей, добавил. — Когда я ходил на слушание в Министерство магии с твоим отцом, Рон, он как раз упоминал о таких чарах. Например, на подземных уровнях я видел вполне обычные окна, и из них лился солнечный свет.       — В самом деле? Волшебники пользуются погодными чарами в стенах Министерства магии? Ты не говорил нам об этом, Гарри.       — Наверное, просто из головы вылетело, — пожал тот плечами. — Честно говоря, в самый день суда мне ни до чего не было дела, кроме решения Визенгамота.       Повисла неловкая пауза.       — Ох, Гарри, я совсем об этом забыла, — извиняющимся тоном произнесла Гермиона и густо покраснела.       — О том, что меня чуть было не вытурили из школы? — с напускной серьезностью закончил за нее Гарри и неожиданно рассмеялся. — Все нормально, Гермиона. Ведь все уже позади. Так какая у тебя там теория относительно снегопада?       — Ну, я полагаю, если применить погодные чары комплексно с заклятьем «Эффектус максимум», то можно выжать из нескольких палочек хорошую метель. Однако, чтобы поддержать метеорологическое явление в исходном состоянии целую неделю, понадобился бы полк волшебных па…       Она не договорила: в этот момент что-то сильно ударило ее в бок. Гермиона резко пошатнулась, скривившись от боли, потеряла равновесие и чуть было не упала навзничь, если бы Рон, который шел рядом, не успел подхватить ее за талию.       — Эй, Грейнджер! — раздался совсем близко знакомый пронзительный голос. — Кажется, я тебя задел? Надо же, как неловко с моей стороны — придется снова сдавать мантию в чистку. Что-то в последнее время вокруг грязи развелось, вы не находите? — Малфой с издевкой осклабился и, чуть склонившись над осевшей на пол Гермионой, прошипел ей в самое ухо, но так, чтобы Рону с Гарри тоже было слышно. — Ты думаешь, я забыл, как ты чуть не разбила мне нос в прошлом году? Ты еще заплатишь за это оскорбление.       — Что такое, Малфой, — Гермионе, наконец, удалось выпрямиться, и она смерила слизеринца насмешливым взглядом, — хотел попытаться дать сдачи? Долго же ты ждал. Скажи, рана на твоей руке, что оставил на память Клювокрыл, уже затянулась? Помнится, неплохо он наподдал тебе в прошлом году. Только вот жаль, что твоему папочке, этому Пожирателю смерти, так и не удалось отомстить за поруганную честь единственного сыночка: «глупая скотина» все же сообразила улететь перед самой казнью.       При упоминании отца лицо у Малфоя вытянулось и побелело от ненависти.       — Заткнись, Грейнджер, ты еще пожалеешь о том, что осмелилась поднять руку на чистокровного волшебника! Настанет день, и поганые грязнокровки, вроде тебя, не посмеют и носа высунуть на улицу.       — Ах, ты мерзкий!..       Взбеленившийся не на шутку Рон выскочил вперед, выбросив палочку наизготовку, но было уже поздно. У Гермионы лопнуло терпение и, справедливо рассудив, что кто-то должен, наконец, преподнести Малфою урок, ударила его наотмашь кулаком в челюсть. Драко не мог предвидеть подобного маневра. Он стоял слишком близко к Гермионе в расчете блокировать любое ее движение палочкой, если бы вдруг ей захотелось применить против него какое-нибудь волшебство, поэтому удар пришелся прямо ему в лицо. Малфой схватился руками за голову и зашипел от боли: немногие присутствующие успели различить характерный хруст. В то же время находившиеся в классной комнате слизеринцы и гриффиндорцы слышали предшествовавший удару диалог лишь отрывками, но они могли наблюдать за происходящим в коридоре через открытую настежь дверь. После впечатляющего хука сокурсники Гермионы принялись аплодировать и одобрительно свистеть, а слизеринцы — возмущенно закричали.       — Актеришка из тебя, прямо скажем, никудышный, Малфой, — бросила ему Гермиона.       А Рон добавил:       — Так тебе и надо, мерзкий хорек. — Он показал большой палец вверх Дину с Невиллом, которые ликовали больше других, и, уже обращаясь к друзьям, продолжил. — Никогда бы не подумал, что буду тосковать по лже-Грюму и его воспитательным приемам. Но твой способ, Гермиона, тоже ничего.       — Спасибо, Рон.       — Минус двадцать очков Гриффиндору. И неделя отработок после уроков! — раздался за их спинами жесткий, холодный голос. — Мисс. Грейнджер. Как Вы осмелились ударить другого ученика в стенах школы?! Мне, впрочем, неизвестно, как в магловских семьях принято решать конфликты, но Хогвартс — явно не то место, где учащимся позволяют безнаказанно распускать руки! — Снейп буравил Гермиону черными глазами, грозно нависнув над ней и Драко.       — Профессор, это не она начала, это все Малфой!       — Он назвал Гермиону… назвал ее грязнокровкой!       Рон и Гарри, оба багровые от злости и готовые в любой момент напасть на обидчика с кулаками, поспешили Гермионе на помощь.       — Ваши словесные разборки меня не интересуют. Хотя, я не вполне понимаю, — Снейп холодно усмехнулся, — в чем именно ошибся мистер Малфой?       Гермиона остолбенела, не поверив своим ушам. «Как он мог сказать такое? Теперь, когда он все знает». Разум и чувства тут же затопила волна праведного негодования. Ноздри Гермионы трепетали, грудь быстро и высоко вздымалась, в голове шумело от обиды, и, чтобы не заплакать, она больно закусила нижнюю губу.       — Мистер Малфой ни в чем не ошибся, профессор. Видимо, ошиблась я, — отчеканила Гермиона и, гневно сверкнув на него глазами, бросилась бегом в Гриффиндорскую башню.       Снейпу не оставалось ничего другого, как только молча проводить ее глазами до первого поворота.       — Ну, хватит прохлаждаться, — вдруг зарычал он, указывая друзьям на дверь, — Уизли, Поттер, немедленно займите свои места! — и, обращаясь уже к Малфою, с деланной обеспокоенностью в голосе доверительно попросил, — Драко, если тебе не нужна медицинская помощь, проходи в класс. Сегодня можешь ничего не писать, но постарайся запомнить хотя бы самое основное.       — Конечно, профессор, — с готовностью ответил Малфой, и его опухающее на глазах лицо расплылось еще шире в довольной ухмылке.       — Успокоились все, садитесь. Мистер Финниган, Вам я должен повторять все сказанное отдельно? Сегодня мы начинаем новую тему «Приготовление основ» для зелий, которые вы встретите в Углубленном курсе зельеварения в будущем году. Этого материала не будет на СОВ, но я все равно рекомендую вам быть очень внимательными, поскольку…       Гермиона влетела в общую гостиную Гриффиндора, выкрикнув «Мимбулус мимблетония» еще издалека, так что Полная Дама задала свой коронный вопрос «Пароль?», будучи уже распахнутой настежь. «Мисс Грейнджер, Вы же староста!» — возмущенно завопила страж башни ей вдогонку. Гермионе было все равно. Вбежав по ступеням в спальню для девочек, она принялась остервенело ходить взад и вперед, заламывая руки и поминутно запуская их в длинные кудрявые волосы. «Да как он мог?! Он же все знает. Что это была я. Я! Как он мог при них такое сказать? Ведь он тоже входит в число Ордена Феникса. И мне плевать, что он должен притворяться Пожирателем смерти. Какая мне разница?! Никому нельзя говорить такое, даже в шутку, даже если играешь свою роль! — неожиданно сильный спазм перехватил ее дыхание, заставляя остановиться. — Ненавижу тебя за это, Снейп», — простонала Гермиона и глухо зарыдала в кулак.       Вечером того же дня Северус Снейп сидел в своем кабинете и неспешно беседовал с директором через каминную сеть. Дамблдор снова отсутствовал в школе, а куда направился, говорить, естественно, отказался. И хотя бывший Пожиратель смерти не настаивал — уж если Дамблдор решил что-то скрыть, то эту информацию невозможно было вытянуть из него ни уговорами, ни угрозой — ему все же было любопытно узнать, из чьего камина директор вел их разговор.       — Ну, как наши дела?       — В ближайшем будущем Темный Лорд не собирается нападать ни на школу, ни на Азкабан. Я дважды намекал ему на возможность освободить Пожирателей смерти из-под стражи, но все его мысли, как Вы и предполагали, сосредоточены на Министерстве магии. Однако более Он ждать не намерен. На общем собрании, а затем в частной беседе Темный Лорд живо выразил свое неудовольствие по поводу неудач Люциуса. Скажу иначе, странно, что Люциус вообще еще ходит своими ногами по земле. Но теперь появилась другая проблема. Конечно, нам на руку, что Он не хочет предпринимать решительные действия, особенно те, которые будут иметь необратимый характер и, как результат, привлекут ненужное внимание. Но Темный Лорд намекнул мне, что в следующий раз попытается решить вопрос самостоятельно.       — Вот как? А своей новой задумкой он с Вами не поделился?       — Нет.       — А Вы спрашивали?       — Разумеется. Но нельзя сказать, чтобы Он был от этого в восторге.       — Все-таки он Вам не доверяет, Северус.       — Я же говорил Вам, в нашем кругу никто никому не доверяет. И уже давно. А с тех пор, как Темный Лорд возродился, Пожиратели смерти просто в панике, потому что совершенно непонятно, чего можно ожидать от Него на этот раз. Еще год назад они были в полной безопасности и на свободе. Вы помните, как лихо они крутили маглов в воздухе на праздновании победы сборной Ирландии в финале чемпионата? А теперь между ними царит страх и неуверенность. Они не знают, чего им стоит опасаться больше — Темного Лорда или Его внезапного провала на пути к власти.       — Волан-де-Морта, конечно. Я слышал, в гневе он не щадит никого — ни своих, ни чужих.       — Вам легко говорить, Дамблдор. Темный Лорд боится Вас — это даже Хвосту стало понятно. Я сам прежде никогда не видел Его в столь опасливо-мнительном состоянии, как теперь. А каково приходится тем, кто при Нем неотлучно?       — Они сами выбрали себе хозяина, Северус. А головы обязательно полетят с обеих сторон… и в обоих случаях. Тут сомневаться не приходится. — Дамблдор ненадолго задумался. — Что еще Вы можете сообщить?       — Я передал Темному Лорду Ваши слова: про Фаджа и о предложении преподавать Защиту в следующем году. Он остался доволен. А еще я упомянул Люпина и Вашу с ним маленькую ссору по поводу Тонкс.       — Это Вы хорошо придумали. Так Римусу будет легче следовать своей легенде, когда он присоединится к другим оборотням.       Снейп поморщился. Разумеется, он догадался о хитрости Дамблдора.       — Римус тоже не обрадовался моей просьбе. Но мне нужен свой человек среди полукровок, и он отнесся к этому с пониманием.       — А среди великанов, стало быть, Ваш человек — Хагрид? — с беззлобной иронией поинтересовался Снейп, потом склонил голову набок и прислушался — что-то неуловимо привлекло его внимание. — Одну минуту, директор… Кажется, ко мне запоздалый гость. Договорим в другой раз.       Спешно погасив огонь, он обратил взор на дверь, что вела в общий школьный коридор. Через мгновение та резко распахнулась, и на пороге предстала взлохмаченная мисс Грейнджер.       — Кто дал Вам право вот так врываться в мой кабинет?! — гневно прошипел Снейп, казалось, однако ничуть не удивившийся стремительному появлению явно сердитой гриффиндорки.       — Я сама дала себе такое право! — в свою очередь, ничуть не смутившись, парировала Гермиона. — Я пришла сказать, что Ваше поведение перед уроком зельеварения в присутствии других учеников было просто отвратительным по всем человеческим меркам и совершенно неприемлемым с педагогической точки зрения. Я размышляла о случившемся весь этот день и пришла к выводу, что своими высказываниями Вы порочите…       — Довольно, — единственным словом Снейп остановил гневную речь, для пущей убедительности подняв вверх правую руку. Гермиона так и застыла, стоя с открытым ртом и не произнося ни звука, словно он заколдовал ее.       Жестом заправского фокусника, словно из ниоткуда, Снейп вынул волшебную палочку, нацелил ее на дверь и произнес «Сигиллум. Силенцио», тем самым закрыв кабинет и отрезав от них все звуки, доносившиеся снаружи. Затем, сотворив самый обыкновенный стул, установил его напротив своего кресла и подчеркнуто изящным движением указал на него нарушительнице спокойствия.       — Спасибо, я постою! Я пришла лишь сказать…       — Садитесь, — по слогам повторил Снейп.       Чуть нахмурившись, Гермиона послушно опустилась на предложенный стул, в то время как ее собеседник, усевшись напротив, сразу перешел к делу.       — Я прекрасно понимаю Ваши чувства, мисс Грейнджер. Но Вам неплохо известно, что отец Драко является на сегодняшний день правой рукой Темного Лорда и главой Пожирателей смерти. Позвольте мне договорить… Вам также должно быть известно, что за игру я веду. Это… роль, которую мне отвел Дамблдор. И свою роль я должен играть хорошо. Я не могу позволить Драко Малфою заподозрить меня в симпатиях к маглорожденным волшебникам. Видите ли, на собраниях Пожирателей смерти меня неправильно поймут.       Гермиона, совершенно не ожидавшая от него подобной откровенности, моментально смутилась. Но ненадолго.       — Приход сюда связан не только со мной и с тем, что случилось после обеда. Вы всегда ведете себя так… так… нечестно, несправедливо по отношению к нам! Я понимаю Ваши доводы, но это все равно не дает Вам никакого права настолько неприкрыто выгораживать своих учеников и беспричинно унижать других, а также регулярно занижать последним оценки. Особенно — Гриффиндору.       — Беспричинно? — удивился Снейп, нарочито приподняв брови. — Может быть, я когда-то имел неосторожность обидеть лично Вас, мисс Грейнджер, несоответствующей оценкой?       — Нет, но…       — Возможно, мистер Долгопупс на зельях являет нам пример для подражания? Или Поттер с Уизли, Ваши гриффиндорские друзья, может быть, они преуспели на моем предмете, а я этого не заметил? Что-то мне так не кажется.       — Может быть, Гарри с Роном и не учатся так прилежно, как могли бы, но они оба хотят стать мракоборцами и… — под нарочито сочувственным взглядом профессора Гермиона смешалась и не договорила. Этот аргумент в ее речи был, очевидно, слабоват, но она решила не сдаваться так быстро. — А Невилл, вообще, ошибается только потому, что боится Вас! Своими смешками и издевками Вы его попросту запугали!       — Кто дал Вам право судить мои преподавательские методы, мисс Грейнджер? Когда Вы начнете учить таких же недотеп, которые приходят на уроки ко мне, я посмотрю на Ваши приемы воспитательной работы. А до этого дня я бы попросил Вас помолчать.       Подобное замечание порядком уязвило Гермиону: стало досадно рассиживаться на мягком стуле, когда внутри нее все клокотало.       — Я могла бы понять, если бы ученики были действительно глупы, но Вы даже не даете им шанса исправить ситуацию и проявить себя в Ваших глазах. Объясните мне, быть может, я тоже слишком глупая, но я не понимаю, как оскорбление чувств одного ученика может помочь ему в учебе или помочь в этом другим?       — Вы забываетесь, мисс Грейнджер, — тихо и угрожающе прошипел Снейп.       — А я скажу Вам, почему Вы всегда всех унижаете, профессор! — тут Гермиона не выдержала и все-таки вскочила. Он последовал ее примеру. — Не потому, что Вы играете какую-то роль — темного мага, Пожирателя смерти или декана самого черного факультета Европы…       — Я же сказал, хватит!       — …просто Вам это нравится! Нравится видеть обиду в наших глазах и слышать смех Ваших слизеринцев, которые радуются нашему унижению вместе с Вами. Гарри был прав, когда говорил, что Вы ненавидите его, а я, как дура, всегда Вас защищала от его нападок!       — Да замолчите Вы, наконец?       В желании утихомирить совершенно вышедшую из-под контроля девчонку, Снейп сделал решительный шаг ей навстречу, крепко схватил за плечо чуть повыше локтя и легонько встряхнул. Гермиона, казалось, этого даже не заметила. Она продолжала негодующе изливать на него свою обиду, тяжело дыша и пылая гневом. Все это время он смотрел на нее сверху вниз, чувствуя жар ее дыхания и опасливо любуясь искрами бесстрашного возбуждения, что плясали в больших светло-карих глазах. На мгновение его взгляд расфокусировался, плавно блуждая по красному, исступленному лицу, он чуть склонил голову набок, сильнее впитывая в себя близкий запах апельсина и корицы, а затем одним порывом приблизился губами к лицу Гермионы и совсем неожиданно для обоих поцеловал ее.       Гермиона остолбенела. Она бессмысленно уставилась вперед, но картинка была нечеткой, взгляд различал лишь черные блестящие зрачки в тоннелях таких же темных радужек на фоне белой кожи. Все остальное расплывалось перед ней.       — Кажется, я все-таки нашел способ заставить Вас, наконец, замолчать.       — Ч-что?       Снейп безмолвно поглядел в испуганные глаза, округлившиеся от неожиданности, тотчас нахмурился и отвернулся, выпуская ее руку.       — Возвращайтесь к себе, Грейнджер. Иначе в этот раз я вычту баллы у Гриффиндора за нахождение учеников вне гостиной после отбоя.       Не произнеся ни единого слова, Гермиона на ватных ногах вышла за дверь и остановилась, прислонившись спиной к тяжелой деревянной панели. Внутри нее без предупреждения словно что-то прорвалось. Она быстро и прерывисто задышала, сердце было готово выскочить из груди, но, казалось, весь воздух вокруг просто высосали, и ей никак не удавалось наполнить легкие. Холодная, как лед, рука безостановочно шарила по разгоряченным губам, безнадежно пытаясь охладить их — на них еще оставался его вкус и запах. «Поверить не могу, — повторяла она тихим шепотом, таращась в пустой темный коридор и ничего не замечая вокруг. — Нет, я просто отказываюсь в это поверить. Как же так? Он не сказал мне "мисс"!»