Трудное решение

      Ровно через час он распахнул глаза, словно прикрывал их только на секунду, поспешно встал и вновь обратил внимание на кованый столик. Раздвинув неровную батарею безымянных склянок, Снейп выудил оттуда маленькую темно-красную шкатулку, своей неправильной формой напоминавшую затейливый шестигранный куб, и какое-то время сверлил ее черными глазами, нервно покусывая губу и, очевидно, о чем-то напряженно размышляя. Наконец, быстрым движением руки поднял ее и сунул в карман широкополой мантии. Жест получился на удивление скомканным и вороватым, хотя никто не смог бы его увидеть. Снейп это знал и от этого еще больше на себя злился.       Пока он оправлял манжеты сюртука и затягивал на шее угольно-черный аскот, пальцы то и дело касались деревянного ящичка, как бы невзначай проверяя его сохранность, словно вещица жгла Снейпа изнутри, и он не мог спокойно выносить ее присутствия. Решение так и не пришло к нему этим утром, хотя он всеми силами старался подавить в себе ту безумную сумятицу из давно позабытых чувств и странных, путаных мыслей, что то и дело уводили его далеко от реальности и неизменно заводили в тупик.       Растерянность. Вот, что он чувствовал. Досада на самого себя вызывала у Снейпа приступы легкого бешенства. «Нельзя терять контроль, нельзя! Это позорно, стыдно, наконец, опасно! Особенно теперь, когда… я слышал ее пробирающие до дрожи стоны у самого своего уха, и внутри меня все словно разрывалось и тут же возрождалось вновь…» В подобные этому моменты он машинально хватал себя за голову, до боли сжимая челюсти и с силой смыкая воспаленные глаза, но в наступавшей темноте опять видел знакомый силуэт, танцующий в огненно-красных сполохах. «Проклятье!»       Снейп еще раз оглядел себя в зеркале с ног до головы. То, что он увидел, ему решительно не понравилось. Замешательство и испуг читались в его лице, как будто он ожидал решения своей судьбы или совершил нечто постыдное. Хотя, пожалуй, последнее действительно имело место. Он поморщился и с немного большей уверенностью сжал рукой деревянную коробочку. Затем перевел взгляд на часы. Возвращаться в свои покои у него, скорее всего, уже не будет времени — его ждал неотложный разговор с Дамблдором, недавно вернувшимся после очередной отлучки. «Что ж, не просто же так я его сделал», — с каким-то ожесточением подумал он и вышел из комнаты.       Снейп застал Дамблдора сидящим за столом в своем кабинете. Едва он переступил порог, как висевшие по стенам портреты с любопытством уставились на вошедшего и загадочно зашептались, но тот пересек комнату, привычно игнорируя их докучливые взгляды, и молча занял кресло для гостей. Перед директором лежал внушительного вида раскрытый фолиант с золотым обрезом, с изображенным на его страницах ветвистым деревом и многочисленными листьями-медальонами, покрывававшими его ветви. Снейп хорошо знал эту книгу. «Природная знать. Родословная волшебников» встречалась на полках буквально каждой магической семьи, если речь шла о чистокровных домах или хотя бы о полукровках. На развороте крупными каллиграфскими буквами было выведено «Угасшее Древо Певереллов», а чуть ниже пестрел обведенный зелеными чернилами медальон с именами Кадм и Кора. В самой книге, пожалуй, не было ничего необычного, если бы не одно но, а именно то, что лежало сразу под ней.       Это была другая, тоненькая по сравнению с тяжёлым фолиантом, книжечка, которая по праву считалась самым востребованным на сегодняшний день в среде чистокровных магов сочинением, из когда-либо издававшихся на территории Великобритании. Правда, анонимно. По одному лишь характерному корешку Снейп ни за что бы не угадал в ней «Справочник чистокровных волшебников», если бы однажды ему уже не приходилось видеть такой же в библиотеке Люциуса Малфоя. «Двадцать восемь неприкосновенных» — именно так называли одиозную книгу ныне здравствующие представители семей, упоминаемых на ее страницах, дабы подчеркнуть свое аристократическое достоинство перед полукровками, что мешались с маглами и не стыдились осквернения собственного рода.       На мгновение лицо зельевара чуть вытянулось, выражая легкую степень удивления, но он сделал вид, что не обратил на книги ровным счетом никакого внимания, и стал нарочито разглядывать Фоукса, сидевшего в углу на круглом шестке.       — Доброе утро, Северус. Как спалось? — поинтересовался Дамблдор, не глядя на вошедшего.       Снейпа передернуло. Директор, как никто другой, умел ударить неожиданно и попасть точно в цель.       — Спасибо, не жалуюсь, — процедил он сквозь зубы. — Когда Вы вернулись?       — Этой ночью. У меня появилась, наконец, новая зацепка… И нужно было кое-что выяснить.       — По семейным древам чистокровных волшебников? — не удержавшись, съязвил Снейп и тут же поморщился, потому что обнаружил свою осведомленность.       — А, Вы заметили список двадцати восьми, — как ни в чем не бывало констатировал Дамблдор. По всей видимости, наблюдательность Снейпа его нисколько не смутила.       — Заметил. Как и то, что со дня Хэллоуина видел Вас в школе лишь однажды. Стало быть, этó и есть та причина, по которой Вы вернулись в Хогвартс после многодневного отсутствия?       — Отчасти — да. Знаете, я просто не могу спокойно жить, пока не удовлетворю свое любопытство.       — Ну, разумеется.       Снейп еще больше скис. Ему было неприятно знать, что Дамблдор именовал «список избранных» магических родов точно так же, как Малфой, Нотт, Яксли и другие адепты чистокровности. А главное, его остро задевало явно утилитарное отношение старого волшебника, которое тот усвоил себе по отношению к преданным союзникам. Снейп уже не раз рисковал шеей исключительно ради того, чтобы добыть для Ордена нужные сведения, в то время как сам Дамблдор предпочитал ревниво оберегать свои секреты и делиться ими ни с кем не собирался. Он вдруг вспомнил недавнюю реплику директора, когда тот узнал, что Темный Лорд не пожелал посвятить Северуса в свои планы: «Все-таки он Вам не доверяет», — и свою собственную жалкую попытку за это оправдаться: «…в нашем кругу никто никому не доверяет!» В тот день Снейп испытал досаду дважды. Один раз, услышав отповедь Темного Лорда, второй, когда директор мягко попенял ему на недостаток информации. «У них обоих гораздо больше общего… — подумал он с досадой, впрочем, свою мысль так и оставил незаконченной. — Не хочет говорить — его дело».       Что его действительно беспокоило, так это абсолютная зависимость Ордена от планов и решений Дамблдора, планов, в содержание которых никто из них не был даже толком посвящен. Снейп не без оснований полагал, что о большей и наиважнейшей части замыслов директора члены Ордена не имеют ни малейшего понятия. Случись непоправимое — они так и останутся в полном неведении относительно тайны Темного Лорда, совершенно беспомощные и безоружные, как слепые котята. В том, что у Него действительно была некая тайна, он уже не сомневался. Была она и у Дамблдора. И, пожалуй, даже не одна.       — О чем-то задумались?       Все это время директор с большим интересом следил за выражением лица своего собеседника и только теперь решил прервать несколько затянувшуюся паузу. Снейп не ответил. Тогда директор чуть приподнял кустистые брови и осторожно заметил:       — Хэллоуин уже позади, Северус.       Он хотел лишь немного приободрить его, решив, что Снейп опять предается воспоминаниям о смерти Лили, случившейся в ночь на праздник Всех святых. Ошибочное и вместе с тем довольно откровенное замечание директора было тому неприятно, но эти слова вовремя вернули Снейпа к его привычному амплуа скучающей желчной надменности. Северус поспешил перевести тему.       — В прошлый раз мы так и не договорили.       — Нам кто-то помешал, если мне не изменяет память.       Опять удар. В который уже раз? Уголок рта профессора чуть дернулся — перед глазами молниеносно возникли и исчезли красивые губы рассерженной гриффиндорки. Снейп нахмурился, но выглядело это так, словно он пытался сосредоточиться на важном разговоре.       — Мы думаем, это Амбридж подослала дементоров к Поттеру.       Дамблдор заинтересованно посмотрел на собеседника.       — Теперь точно известно, что это был не Люциус и не Темный Лорд. Стало быть, приказ мог поступить только из Министерства. Я не верю, что это Фадж… — уже в полной тишине поделился своими соображениями Северус, ощущая на себе пристальные взгляды многочисленных портретов. — Я мог бы рассказать Вам об этом раньше, будь Вы в школе, или если бы я знал, как с Вами связаться.       — В том не было особой нужды, — поспешил заверить Дамблдор. — Эта информация лишь убеждает меня в правильности моих изначальных предположений. Я видел мадам Амбридж на заседании по делу Гарри, где она выступала его обвинителем. Скорее всего, она лично подговорила охранников Азкабана напасть на мальчика. И все только для того, чтобы инициировать процесс…       — Я тоже так подумал, — согласно кивнул Снейп, осторожно добавив, — и не я один.       Директор бросил на собеседника мимолетный взгляд, но ничего не сказал, призывая того продолжать.       — Теперь они хотят привлечь замминистра к делу.       — Напрямую?       — Не исключено. С уверенностью можно говорить лишь о том, что она находится во главе списка интересующих Темного Лорда министерских чиновников. Спасибо Люциусу.       — Что ж, сомневаюсь, что Волан-де-Морт может рассчитывать на ее искреннее желание вступить в ряды Пожирателей смерти. Вряд ли мадам согласится на магическую татуировку в виде черепа, исторгающего огромную змею, на предплечье. Вот если маленького котенка, — директор по-мальчишески хитро улыбнулся и поглядел на собеседника, но тот возмутился.       — Честное слово, я не понимаю, чему Вы радуетесь, Дамблдор. Вы же лучше меня знаете, что это за женщина. Вспомните, как она упивалась своей победой, когда, наконец, добилась от Визенгамота постановления о Вашем увольнении. И ведь не поленилась, тем же днем притащилась в Хогвартс, чтобы лично об этом сообщить. Никак не возьму в толк, на что она действительно рассчитывала?!       — Полагаю, хотела произвести впечатление на Минерву и мистера Филча.       — Меня поражает другое — она даже не скрывала, кто именно стоял за организацией этой травли и был ее непосредственным вдохновителем. Неужели она надеялась кого-то этим запугать?       — Ну, должен признать, что Помона с Поппи весьма огорчились, услышав новость о моем смещении, — в голосе директора проскользнуло искреннее сожаление.       — Я не о том, Дамблдор, — нетерпеливо возразил Снейп, понемногу начиная закипать. — Она хотела настроить педагогов против Вас перед началом учебного года, поэтому и приехала с постановлением Верховного суда. Решила, что эта эскапада заставит кого-нибудь из профессоров пойти навстречу Министерству и начать с ним сотрудничать. Ее приезд можно считать первым актом прямой агрессии. История с Поттером — не в счет, я упоминаю об этом лишь в подтверждение моей теории относительно амбициозности характера замминистра. За вторым дело не станет — нашелся бы повод.       — Кажется, маглы в таких случаях говорят что-то наподобие: «ищущий повода всегда найдет повод».       — Маглы говорят, «не давайте повода ищущим повода». Поэтому я и спрашиваю, Дамблдор, — очень вкрадчиво произнес Снейп, — будет ли у них такой повод?       — Что тут сказать, Северус? Вам прекрасно известно, то, что нельзя сделать через одного человека, всегда можно сделать через другого. Если не через меня, то…       — Ясно. Тогда я вынужден просить Вас о том, чтобы по возможности не давать его Амбридж. Эта женщина метит высоко и будет играть по-крупному.       Директор покачал головой.       — Вы о ней настолько плохого мнения?       — Хуже. Если бы Амбридж была уверена наверняка, что вслед за смертью министра на его место назначат именно ее, она бы немедленно озаботилась его скорейшей кончиной. Вот, какого я о ней мнения. Правда, в этот раз она бы не стала решать проблему собственными руками.       — Черные дела почти никогда не делаются собственными руками, если в дальнейшем имеется желание воспользоваться плодами сих «трудов».       Снейп скривился. Извечные афоризмы Дамблдора всегда вызывали у него зубную боль и казались пустыми словесными ухищрениями, а сегодня и вовсе выводили из себя, но он подавил беспричинное раздражение и членораздельно произнес:       — А какие черные дела делаются своими руками?       — Те, что должны оставаться в тайне от других, разумеется, — пошутил директор и улыбнулся, хотя шуткой это не было, и они оба это прекрасно знали. — Полно, Северус, опять Вы за свое.       — А что Вы хотели, Дамблдор? Сколько дней Вас не было в замке? Вчера вечером Фадж опять жаловался в «Пророке», что Вы, по его мнению, слишком самовольно, «почти даже безответственно» подходите к своей работе в должности директора школы магии. Активность его заявлений для прессы в последнее время подозрительно выросла и, сдается мне, неспроста. Пожиратели смерти решили объявить сезон охоты. После того, как тупица Блэк торжественно явил себя пред Люциусом на вокзале, они вознамерились во что бы то ни стало отомстить, — Северус презрительно фыркнул, кивком головы указав на раскрытую перед директором книгу, — попутно стерев позорное пятно с родового имени Беллатрисы. Я же, к своему великому сожалению, вынужден делать все возможное, чтобы, не привлекая внимания, его защитить. Орден не собирается уже больше месяца. Хотя Темный Лорд не оставляет попыток проникнуть в Министерство. И теперь даже я не берусь судить о том, что Он задумал. Чего доброго, решит самолично отправиться в Отдел тайн, и уж тогда кровавых жертв нам точно не избежать. А Вы ведете себя так, словно потеря директорского кресла и кража пророчества — сущие пустяки, хотя совсем недавно Вас это беспокоило прежде всего. Теперь же Вы, вместо того, чтобы составлять план по противодействию Министерству и Пожирателям смерти, которые на данный момент действуют друг с другом заодно, и неважно, знают они об этом или нет, Вы, Дамблдор, то и дело пропадаете неизвестно где, пока члены Ордена сидят в мучительном бездействии. Лично мне совершенно очевидно — Вы что-то затеваете, а говорить не хотите. Что это, Дамблдор? Вы что-то ищете? Или создаете?       Тот тяжело вздохнул.       — И то, и… это. Но давайте не будем сейчас об этом. Я вижу, что Вы сердитесь на меня, Северус. И я прекрасно понимаю причину, но повторяю, пока что я не могу Вам сообщить ничего нового. А вот Вы, кажется, еще не все рассказали.       Тот скроил недовольную мину и после короткой паузы продолжил:       — Есть еще кое-что… Темный Лорд выразил сожаление о том, что Империус не был наложен непосредственно на Фаджа или его заместителя. Не думаю, чтобы он говорил всерьез, но меня это беспокоит. Слова были озвучены Им в присутствии всех Пожирателей, поэтому я сильно опасаюсь, как бы кто-нибудь из них опять не захотел выслужиться, не поставив в известность остальных.       Раздался тихий смешок.       — Ну, тут им не о чем беспокоиться, ведь Вы уже упоминали, что в Министерстве сегодня хотят того же, что и Пожиратели: если уж не моей безвременной кончины, то хотя бы моей отставки.       — Вы все шутите, а между тем Империус придал бы им порядочно уверенности в желании сделать последний, решающий, шаг на пути к Вашему оконча́тельному смещению. Кроме того, дело этим не ограничится. Они непременно захотят уничтожить Вас и Вашу репутацию. Неужели Вы не боитесь осмеяния или клеветы?       — Думаю, клеветать на меня начнут уже после моей смерти, — рассеянно ответил старый волшебник, находясь где-то далеко в своих мыслях. — А боюсь я только мнения о себе учеников Хогвартса. Но поскольку Вы опять решили мне напомнить о том, как мало остается времени, я бы попросил Вас о маленьком одолжении.       Неожиданная просьба Дамблдора, как всегда, застала его врасплох. Снейп выпрямился. Видя его напряженное выражение лица, директор попытался скрыть очередной смешок за почесыванием длинного крючковатого носа.       — Видимо, я неудачно выразился. На этот раз моя просьба к Вам не предполагает, — он подыскал правильные слова, — ничего опасного. Я всего лишь хотел одолжить на некоторое время Ваш чудесный лаписарк.       Рука Снейпа машинально дернулась.       — Что Вы задумали, Дамблдор?       Северус вошел в кабинет директора широким, энергичным шагом и, не говоря ни слова, положил на стол маленькую шкатулку из красного дерева. Дамблдор с интересом посмотрел на предмет, затем перевел взгляд на блестящие азартом глаза Северуса и, наконец, спросил:       — Вам все же удалось?       Тот лишь загадочно усмехнулся. Аккуратно, но без всякого опасения, старый маг поднял деревянную вещицу и повертел в руках.       — И он работает?       — Хотите проверить? — Снейп приподнял острый подбородок и прищурился, словно вызывая Дамблдора на поединок.       — Вообще-то, да.       — Тогда прошу.       Северус сделал приглашающий жест, и директор придвинул занятной формы шкатулку поближе к лицу, осматривая декоративную защелку. «Аваа, — прочитал он на крышке, и седые брови волшебника поползли на переносицу, — что это?» Снейп продолжал слегка улыбаться. В тишине кабинета вдруг раздался тихий шорох отпираемого замка, и чуть выпуклая резная крышечка тотчас плавно скользнула вверх. В глубине шкатулки на бархатном темно-лиловом основании был укреплен круглый, до блеска ошлифованный молочный опал. Перламутровые вкрапления, покрывавшие всю его поверхность, постоянно переливались и завораживали, отражаясь в зеркале из гладкого черненого серебра, инкрустированного на внутренней стороне крышки, благодаря чему оптический эффект только усиливался. Когда ящичек открылся, держащий его в руках Дамблдор и камень внутри отразились на поверхности этого зеркальца, вогнутого и немного мутного, причудливым образом смешивая отражение смотрящего и белое пятно опала. Понизу мелкими золотыми буковками вилась короткая надпись.       «Аннан…» — медленно прочитал волшебник, но Снейп единым прыжком преодолел расстояние, разделявшее его с директором, и, вытянув вперед руку, громко предупредил:       — Нет! Он именно так и работает!       Дамблдор даже не изменился в лице.       — Изящно, — похвалил волшебник. Снейп снова сел. — И сколько Вам потребовалось времени на его конструирование?       — Больше года! Да, я знаю, что свой омут Вы создавали почти десять лет, но ведь у меня бы́ло, от чего отталкиваться.       Дамблдор улыбкой поблагодарил его.       — Что это за надпись? Язык мне незнаком.       — Вы же понимаете, в чем именно заключалась основная проблема. Заставить человека по доброй воле подчиниться магическому воздействию, прежде чем он начнет блокировать воспоминания концентрированным усилием. Камень — всего лишь накопитель. Я экспериментировал с разными минералами, но тонкую ментальную материю лучше всего поглощают непрозрачные опалы. А вот с приемо-передатчиком мне пришлось повозиться. «Аваа» значит «откройся», Вы уже поняли. Ну, а то, что написано внутри, с языка суоми дословно переводится как «Я отдаю тебе память». «Аннан муистин» — простая уловка, призванная заставить человека произнести вслух непонятное заклинание и отдать частичку своих воспоминаний вполне добровольно. Зеркало тут выступает, главным образом, в роли метапроводника, информация хранится в камне. Для того, чтобы ее извлечь, достаточно воспользоваться Омутом памяти.       — То есть прочесть камень никто не сможет? — уточнил Дамблдор, хитро сверкнув глазами из-под очков-половинок.       — Если только не заберется к Вам в кабинет, — собеседник пожал плечами.       — Все-таки мне было бы любопытно увидеть наглядную демонстрацию, если Вы не возражаете.       — Разумеется. Но позвольте мне использовать лаписарк на себе.       — Как скажете. Что Вы предпочитаете «забыть»?       — Работу над его созданием.       Дамблдора несколько удивил этот выбор, но он молча протянул раскрытую шкатулку, и тот спокойным голосом произнес: «Аннан муистин». Взгляд его черных глаз тотчас потерял остроту и расслабился.       «Процесс создания Зеркала забвения», — негромко повторил Дамблдор и с интересом приблизился. Камень внутри шкатулки покрылся легкой жемчужной дымкой, по структуре сильно напоминавшей нити мыслей, которые тот часто опускал при помощи волшебной палочки в чашу Омута памяти. Казалось, кроме этого ничего не происходило. Вскоре дымка рассеялась, опал снова поблескивал прожилками перламутра, а Снейп пришел в себя. Он с любопытством уставился на коробочку в своих руках и вопросительно посмотрел на Дамблдора.       — Поразительно, — покачал головой директор, мягко забирая вещицу из чужих рук. Он осторожно извлек камень из основания шкатулки и подошел с ним к Омуту памяти. — Идемте, Северус, я хочу Вам кое-что показать.       Через некоторое время оба стояли посреди кабинета, обсуждая увиденное. Снейп ожидал, что при упоминании человеком какого-либо события из прошлого оно мгновенно изымалось из соответствующего пласта воспоминаний. Навсегда. Словно никогда этого и не было. Но все вышло не совсем так. Снейп заявил, что при виде шкатулки, уже после изъятия воспоминаний о ее создании, у него в голове начали роиться странные нечеткие картины, которые никак не могли оформиться в осознанный образ. Но он точно знал, что шкатулка ему хорошо знакома, правда, оставалось неясным откуда.       — Интересная версия Омута памяти, — заключил Дамблдор, усаживаясь в кресло и сложив кончики длинных пальцев под подбородком. — Однако забрать воспоминание — это не то же самое, что поделиться им или забыть о том, что им когда-то поделились…       — Вы знаете причину, Дамблдор, — ответил Снейп неожиданно охрипшим голосом.       — Я подозревал… Но Вам прекрасно известно, что по этой же самой причине Вы не можете воспользоваться своим изобретением. Простите меня, но без Вас во всей этой истории мне просто не обойтись.       — Что же прикажете с ним делать? — Снейп с безразличием повертел темную коробочку в руках.       — Ничего, — тяжело вздохнул волшебник, не глядя на него, — боюсь, этот омут ничем Вам не поможет. Как и мне…       Лихорадочно соображая, он спешно спускался в подземелья, пока сердце дробно выстукивало неровный барабанный ритм в распиравшей от удушья груди. Северус Снейп не верил в совпадения, как и не верил в фортуну. Но то, что случилось с ним в кабинете директора, могло быть лишь одним из двух диаметрально противоположных вариантов. «Ему понадобился лаписарк! И именно сегодня! Что это, если не совпадение или же не злая прихоть судьбы?»       Когда он спросил, зачем тому понадобилось его изобретение, то даже не рассчитывал получить от волшебника прямой ответ. Да он был и не нужен. «Дамблдор собирается украсть у кого-то некие воспоминания, которые этот кто-то, очевидно, не пожелал ему отдавать. Из страха? Из личной неприязни к Дамблдору? Или предумышленно? Зная директора, эта информация должна быть как-то связана с деятельностью Ордена, точнее, с той ее частью, в которую он никого не посвящал. Уж не связано ли это с его поисками в магических родословных? Тогда информация из воспоминаний нужна ему, чтобы найти… Нет, — Снейп вдруг остановился как вкопанный, — он ищет не какую-то вещь, не предмет, а человека! Человека, который может что-то знать или чем-то обладать, что Дамблдор считает принципиально важным для успешной борьбы против Темного Лорда. Но если конечная цель поисков давно мертва, тогда что? Он искал в древе Певереллов, но их мужская линия прервалась много лет назад. Так вот почему он испытывает трудности в поисках — ему пришлось искать среди отпрысков женского пола. Но кого именно? — Он тяжело выдохнул. — Нити моих размышлений обрываются уже в начале пути, но каким-то образом они обязательно должны привести к Темному Лорду… Возможно, ответ на этот вопрос легко бы отыскался в той книжечке, что скрывалась под фолиантом. «Двадцать восемь неприкосновенных». И добрая половина из них дважды последовала за Темным Лордом по Его первому зову. А в одной семье, правда, к тому времени сгинувшей, и вовсе… говорили на парселтанге. — И тут его осенило. — Ну, конечно! Нити. Нити прошлого, ведущие к тайне Темного Лорда. Вот, что ищет Дамблдор!»       Это открытие выбило у Снейпа почву из-под ног. Однако в самом факте стремления Дамблдора разобраться в истории рождения Темного Лорда он не видел ничего необычного. Тайну крови можно было воспринимать как очередное переиначивание идеи чистоты, флер таинственности на давно набившей оскомину доктрине. Но старый волшебник никогда бы не стал тратить время на исследование генеалогии, не будь для этого серьезной причины, а насколько Снейпу было известно, раньше подобные вопросы его не интересовали.       «С чего вдруг такая перемена? Дамблдор начал свои отлучки вскоре после того, как Темному Лорду удалось возродиться. Следовательно, это событие что-то изменило в расстановке сил. Но что особенного тогда произошло? Дело не в том, что Ему удалось облечь влачащую жалкое существование метаматерию в живую плоть. Магический ритуал, принесенный им с севера, создали задолго до Него и, возможно, проводили когда-то раньше. По крайней мере, в этот раз процесс воплощения завершился вполне успешно. Нет, тут должно быть нечто другое. Что-то, изменившее буквально все… Думай, думай! Кто находился на кладбище во время ритуала? Сам Темный Лорд, но он только отдавал приказы Хвосту, этому предателю. Диггори к тому моменту был уже мертв как ненужный свидетель. Пожиратели начали прибывать много позже, когда магическое превращение уже завершилось. И кто остается? Поттер. Кто же еще… Мальчишке тогда пришлось принять непосредственное участие в возрождении Темного Лорда. И взяли у него именно кровь.       Помнится, Дамблдор вечно твердил нам о цене крови, которую Лили пролила, пожертвовав собой ради ребенка: «Это великая тайна и сила любви». А что, если подумать об этом буквально? Не любовь, а кровь матери защитила ее сына от смерти и обратилась против их палача. Так, что даже Квирелл не мог к нему прикоснуться. Но ведь чары разрушились в тот момент, когда кровь Поттера использовали в ритуале! Ту самую кровь, что когда-то защитила его. Или все-таки нет? А теперь Дамблдор, по-видимому, пытается выяснить тайну рождения Темного Лорда и раскрыть загадку уже Его́ собственной крови».       Волшебник тяжело опустился в кресло и потер рукой наморщенный лоб. «Слишком мало информации. И ведь я практически уверен, что это только один из множества вопросов, которые занимают сейчас Дамблдора. Чего я не́ понимаю, так это почему он не поручит часть своих поисков Ордену». На память тотчас пришли досадные, совершенно непрошенные слова — презрительная отповедь Темного Лорда, которая в сознании Снейпа вдруг видоизменилась, словно принадлежала не Ему, а директору: «Ты полезен мне, потому что следишь за Волан-де-Мортом и сообщаешь все, что возможно, о его перемещениях и планах. Большего от тебя пока не требуется».       — Вот и ответ на мой вопрос, — сказал он себе неожиданно вслух. — Как бы то ни было, просто догадаться, к кому Дамблдор решил применить лаписарк и кого именно он ищет по древам, я не в состоянии. — Снейп вдруг усмехнулся своим невеселым мыслям. — Получается, я вернулся туда, откуда начал, и не узнал ровным счетом ничего. Пусть так. Но Дамблдор ждет, что не сегодня завтра артефакт окажется в его полном распоряжении. Видимо, опять собирается покинуть школу, едва удастся найти в книгах нужные сведения. Он явно спешит. Стало быть, до вечера я должен, наконец, решить, как мне поступить с Герой.