Трудное решение

      Он рухнул на землю и на миг потерял сознание. Боль была адской, но еще хуже было то, что из-за трансгрессии с него спали чары, и ничем не сдерживаемая кровь хлынула из груди так, словно раны нанесли только сейчас. Проклятый Люциус! Если бы не он, то ему бы не пришлось валяться теперь в грязи в нескольких метрах от школы, не имея возможности дышать. А дышать очень хотелось — глубоко, в полную силу, только вот делать этого было категорически нельзя.       — Прокх-х… лятье… — прохрипел мужчина и вновь закашлялся, сплюнув на сторону темный сгусток. — Еще… чуть-чуть… — подползая на коленях к воротам, он с трудом приподнял палочку и, коснувшись ею решетки, одними губами произнес: «Драко дормиенс нунквам титиландус». И, когда те раскрылись, облек себя в черный дым.       Он несся стремглав через лес, по дуге огибая озеро. Бесшумно нырнул в овраг, перемахнул через ручей и, все время держась в тени, поднялся на крутой выступ. Дорога к подземельям лежала уже над пропастью — он взмыл над ней из последних сил. Почти, почти… Лишь бы только доползти до кабинета — он уже видел впереди знакомый карниз! Но внутри него что-то дрогнуло, оборвалось, и, резко потеряв высоту, он разбился об узкие окна, тяжело рухнув вниз.       Еще один рывок, последнее усилие. Он сможет, сможет…       Но он не смог. Раны были слишком глубокие, а он потерял слишком много времени и крови, не имея возможности их лечить. Ему срочно требовался алкоголь, но уже не было сил заколдовать его. А заменить его, увы, было нечем. Хотя, какая теперь разница? Чары все равно уже не действуют, и спасти ситуацию, исправив его ошибки, могла только она — Гермиона.       — Экс-пек-то… пат-ронум… — пробормотал он, призывая к себе призрачную лань, что при виде его ран мягко положила голову на плечо волшебника и надолго застыла, не в силах ничем помочь. — При-ве-ди, при-веди ее… быстрее, — просипел он и тотчас провалился в темноту.       Когда патронус отыскал ее, Гермиона наводила последний лоск на верхнюю площадку Астрономической башни, расставляя метлы и вполуха следя за препирательством мадам Помфри с Виктором. Всю неделю они готовили для первогодок полосу препятствий, которую те должны были пройти в виде своеобразного испытания, для чего полностью переделали примыкавший к юго-восточной стене замка склон и даже прибегли к помощи гигантского кальмара. В итоге Крам настолько расстарался, что к утру, на которое был назначен экзамен, только ленивый не опробовал его детища. Главным образом, из-за финала, когда после сложного маршрута из парящих в разных плоскостях и под разными углами колец ученикам предстояло пройти активные «помехи» из десяти щупалец, что то и дело поднимались в воздух. После чего малюсеньким сачком поймать настоящую золотую рыбку, а затем в целости и сохранности финишировать на школьном дворе.       «Осталось чуть меньше часа!» — напомнила она обоим, лишь разогрев спорящих, и тут же вздрогнула, когда кто-то очень мягко коснулся ее колена. Опустив глаза, девушка задохнулась — от изумления и дурного предчувствия. Рядом с ней, доверчиво прижимая голову, стояло серебристое существо, похожее на оленя, но меньше и изящнее, и будто просило ласки. Машинально протянув к нему ладонь, она коснулась невесомой шеи, ощутив на коже знакомый электрический ток. После чего лань, а это была именно она, пронзительно посмотрела в глаза волшебницы и снова толкнулась головой, но теперь уже в ее руку.       Сердце девушки дрогнуло. Этот был тот самый жест, которым ластился к ней его фамильяр.       — Северус… — не отдавая себе отчета, тихо шепнула Гермиона, и ее рука безвольно скользнула вниз. Зато лань, услышав это имя, мигом встрепенулась и одним прыжком перескочила с площадки на парапет. Она словно звала ее следовать за собой, но девушка медлила, потому как выход с Астрономической башни был один — по винтовой лестнице, но он был слишком долог. И, видя, что та медлит, лань нетерпеливо цокнула копытами.       Секунду они смотрели друг на друга — растерянная Гермиона и призрачное животное — после чего лань спрыгнула. Спрыгнула прямо вниз.       — Стой! Нет! — Гермиона бросилась к зубцам парапета, но та уже исчезла за крутобокой башней Хогвартса. В воздухе оставался лишь бледный голубоватый дым.       — Эрмиоуна?..       Волшебница вздрогнула, услышав приближающиеся шаги. Она бросила короткий взгляд назад, откуда доносился голос Крама, но только для того, чтобы окончательно все взвесить и решить. А затем, ни секунды не колеблясь, схватила ближайшую метлу и, как лань, камнем бросилась с парапета.       С непривычки Гермиона оцепенела. Крепко закрыв глаза, она ощущала, что метла на всей скорости несет ее по нисходящей крутой спирали прямо к земле, но при мысли о Северусе силой воли заставила себя их раскрыть и вытянуть себя из штопора. Лань уже ждала ее, нервно поводя ушами, словно прислушивалась, и когда волшебница нагнала ее, тотчас сорвалась на бег, помчавшись к подземельям Слизерина. Гермиона, как могла, рванула вослед. Но ее мотало из стороны в сторону, пальцы скользили по рукояти, и она постоянно дергалась, не имея для ног опоры. Метла ничуть ей не помогала, наоборот, она словно чувствовала неуверенного наездника и пыталась ее сбросить, то и дело дергая помелом.       — Немедленно перестань, иначе я скажу Виктору перебрать тебя на прутья! — закричала Гермиона, сообразив, что не только потеряла патронуса, но и его след. — Лети прямо, чтобы я видела, куда он делся. — Метла послушалась и уже ровнее понесла ее вдоль стены.       Когда внизу показались стрельчатые окна класса зельеварения, девушка снова ощутила, как внутренности ее сжимает страх: и не от полета на метле, а от жуткого предвкушения. Один из дальних витражей был разбит, но ни одного осколка не блестело на солнце, и она подумала, что, может быть, это патронус влетел через окно.       — Только бы так и было, — проскулила Гермиона и тотчас направила метлу прямо туда. — Снижайся! Снижайся! Мы у подземелий!       Чуть не задев головой проем, она вихрем влетела в замок и, рванув на себя метлу, кубарем покатилась по полу, под конец ударившись о шкаф. Скорее всего, боль была ужасной, но она ничего не чувствовала. С трудом встав, волшебница подслеповато озиралась в казавшейся совсем черной после солнечного утра классной комнате, пока не наткнулась на еще более черное пятно в круге стеклянных осколков. Это был человек. Но сейчас, обессиленный и неподвижный, он походил на груду тряпья, сваленного кем-то в углу.       Лицо девушки дернулось, к горлу подкатил тугой ком. Зажав рот ладонью, Гермиона силилась не заплакать, отчаянно мотая головой и пытаясь сбросить с себя наваждение. Но оно никуда не делось. «Не может быть! Нет, пожалуйста, нет!» Ноги прилипли к полу, на миг она забыла, как вообще нужно ходить. Человек перед ней не шевелился и, казалось, даже не дышал. «Но ведь патронус привел меня сюда, значит, кто-то же его вызвал! А, приведя меня на место, сразу исчез…»       Когда эта надежда озарила сердце девушки, она с силой ударила себя по щекам, зажмурилась и очень громко сказала:       — Он жив, понятно?! Жив! Делай же уже что-нибудь! Ты же всезнайка Грейнджер! — и она бросилась к лежавшему на полу Северусу, скомандовав. — Люмос!       Вблизи мантия Снейпа оказалась разодранной, колени грязными, одежда измятой. Прилипшие к коже волосы закрывали от нее бесцветное, в капельках пота, лицо. Она не смела даже думать, что именно с ним случилось: сейчас это не имело значения. Первым делом, его нужно было перевернуть и убедиться, находится ли он в сознании. Однако, когда Гермиона неуверенно позвала его, тот не ответил. «Это еще ничего не значит», — напомнила она себе, сжав зубы, затем крепко обняла мужчину за плечи и осторожно уложила на пол. В нос тут же ударил запах паленого и…       — Крови… Боже мой, сколько крови!       Вся одежда на груди Снейпа пропиталась ею насквозь, а после того, как Гермиона уложила его на спину, и ее собственная мантия. Трясущимися пальцами волшебница коснулась затылка, содрогаясь при мысли, что ощутит горячую влагу и на нем, но тут же с облегчением выдохнула. Осторожно убрав с лица волосы, она не обнаружила никаких ран, только взгляд машинально зацепился за уголок рта, где отчетливо виднелся засохший след красной пены. «Пускай он только дышит, — повторяла про себя девушка, — я его спасу». — И, вооружившись палочкой, начала срезать на нем одежду.       Не пришло и минуты, как Гермиона всхлипнула. Все туловище мужчины было испещрено уколами, словно кто-то втыкал в него спицы или пропускал через тело очень плотную нить. На горле алели три вспухшие полосы — Северуса душили. От этой картины она и вовсе чуть было не зарыдала, но насильно отвернула голову и продолжила снимать налипшую к коже рубашку. Она уже знала, что найдет здесь самое страшное, но еще не представляла, насколько была права.       А потом она увидела их. Три глубокие раны, гораздо больше и тяжелее остальных: на фоне тонких уколов они казались почти гигантскими. И все же вид ран и крови не мог бы заставить Гермиону отдернуть руку с зажатой в ней палочкой, а именно это и случилось, едва она внимательней присмотрелась к ним.       — Во имя Мерлина, что это?! — в ужасе и отвращении воскликнула девушка, глядя на то, как внутри непрестанно копошились какие-то твари, будто черви, то удлиняясь, то сокращаясь, то медленно вращаясь вокруг своей оси. С трудом сглотнув, она не без опаски нагнулась над Снейпом, лихорадочно соображая, что же следует предпринять. Но времени на раздумья не было, и она осторожно коснулась одного из существ кончиком палочки. То вмиг вжалось, прячась в теле Северуса, и то же самое сделали две другие твари, вырвав у мужчины тихий, болезненный стон.       Гермиона возликовала. Странные существа боялись магии, и Северус был еще жив!       — Держись, слышишь! — взмолилась Гермиона, вскакивая на ноги. — Мобиликорпус! — и, переместив полуживого Снейпа на стол, кинулась к полкам, принявшись с ожесточением выбрасывать оттуда препараты и снадобья. — Где, где, где? Где же она?! Где эта чертова настойка?! — Один за другим на пол летели стеклянные пузырьки, сыпучие порошки и наглухо закрученные банки, пока, наконец, она не увидела искомое. — Вот!       Вытащив экстракт бадьяна, волшебница откупорила бутыль, подлетела к столу, но не спешила применять зелье на Снейпе, а только смочила им найденный в шкафу тканевый обрез и, обработав небольшие ранки, принялась подбирать заклинание.       — Ни о чем подобном ни ты, ни Люпин не рассказывали. Что же делать?! Так, попробуем для начала их уменьшить. Диминуэндо. Нет, Редуцио!.. Ну, разумеется — бесполезно. Тогда заморозить, чтобы не двигались! Дуро. Или… Иммобюлюс! — она схватила себя за волосы, словно это могло помочь ей вернуть утраченное время, затем попробовала что-то не настолько предсказуемое и простое. — Делетриус. Корпус эманципаре. Импедимента! — Когда опять ничего не произошло, Гермиона вдруг спохватилась. — Огонь! Конечно же! Тут нужен огонь! Экспеллимеллиус! — Из кончика палочки вырвалась тоненькая огненная струйка. Но едва она коснулась существа в ране, как обожгла не только его, но и самого Северуса. Тот застонал, а Гермиона запричитала. — Прости! Прости! Прости! Я стараюсь! — Она попробовала еще несколько заклятий, потом глубоко выдохнула. — Бесполезные школьные заклинания… Ты был прав. Если бы это было легко, то ты бы и сам все исправил.       Она судорожно припоминала все то, что рассказывал ей Снейп о темной магии и ее законах.       — Платой за чью-либо жизнь всегда является чья-то смерть, — механически повторила Гермиона. — По всему выходит, что это темная магия. Так может ли быть, что… — она не договорила, бросив короткий взгляд на Северуса, и облизнула искусанные губы. Ей было очень страшно. — Но, кажется, у меня нет выхода… — И, засучив рукава, она решительно сказала. — Энгоргио вульнус! Диффиндо!       Грудь Снейпа на короткий миг вздыбилась, как будто от сильного удара, и на глазах Гермионы одна из ран принялась расти, увеличиваясь в размерах, так что волшебнице хорошо стало видно, что именно сидело внутри, потому что это был не червяк, а ветвь растения, всеми силами пытавшаяся зацепиться за плоть мужчины, для чего старательно расправляла свои шипы.       — Экспеллимеллиус! — тотчас воскликнула Гермиона и ткнула кончиком палочки прямо в извивающуюся тварь, а когда та спрятала под действием огня свои колючки, вытянула ее наружу. — Бадьян, скорее! — Снейп снова застонал, кровь с удвоенной силой хлынула из него на пол. — Я знаю, потерпи, прошу тебя! — умоляла Гермиона, пока дыра в его груди затягивалась прямо на глазах. — Адчинерем! — мстительно приказала она, и живая ветка на столе превратилась в белый пепел. Гермиона с облегчением выдохнула: этот успех вселил в нее лучик надежды. — Осталось еще две. Я быстро!       Ветви, сидевшие в теле мужчины, будто услышали ее. Северус в последний раз с трудом захрипел и начал задыхаться, не в силах больше наполнить легкие — обе твари пытались уползти от палочки Гермионы, проделывая внутри его тела новые ходы.       — Ну, уж нет! — взъярилась она и прицельно ткнула по очереди в оставшиеся раны. — Энгоргио вульнус! Акцио, ветвь. — Но на ее приказ из тела вышло только одно растение. А Северус между тем задыхался. Очищенная от твари рана все еще не была закрыта, и Гермионе показалось, что оттуда выходил низкий свист. — Эпискеи!       Однажды ей это помогло, пускай такое простенькое заклятие и не могло помочь так, как это делал экстракт бадьяна — ни на что другое у них не было времени. «Если я ненароком пролью хоть одну каплю мимо, рана закроется, и мне придется искать эту тварь уже наугад», — сердито думала она перед тем, как найти, куда скрылся третий паразит, и в очередной раз рассечь плоть заклятием.       — Диффиндо! Экспанд максима.       Она поймала эту юркую гадину, что прогрызалась в теле Снейпа, словно штопор, пробуравливая его грудь. И готова была поклясться, что перед тем, как ее сжечь, точно слышала, как мерзкая тварь, извивавшаяся в ее руках, закричала…       Разделавшись с ней, волшебница брезгливо отряхнула безобидную пыль, схватила экстракт и обильно смочила раны Снейпа. Однако мужчина не стонал, даже несмотря на то, что заживление — она знала — было всегда мучительно. И ее это насторожило.       — Северус, — позвала Гермиона, но он не откликнулся. Тогда она убрала с груди кровь, которая ее нервировала, и снова спросила. — Северус, ты меня слышишь? — Тронула его за плечо, потом еще раз, уже сильнее, желая разбудить спящего. Но ответа все не было. — Северус? — пролепетала Гермиона, не веря своим глазам. Только что он был жив: она же вытащила тех существ, она его исцелила! Так почему же он не двигается и не вздымается его грудь? — Северус, не смей, — умоляющим голосом пролепетала Гермиона. Губы ее дергались, лицо исказилось. Она готова была кричать. И она закричала, вжимая палочку в его тело прямо над сердцем. — Оживи! Оживи! Оживи! Я тебе не позволю, слышишь?! Ты больше не бросишь меня! Оживи немедленно! Я прошу тебя… Северус… Оживи, оживи…       Слезы градом катились по лицу, пока она снова и снова произносила заклинание. Но от этого не было толка. Наконец, ноги Гермионы подогнулись, она упала лицом ему на грудь, а затем бессильно сползла на пол. Рука, что она задела, безжизненно свесилась со стола. Его рука. Гермиона поймала ее и, спрятав в ней лицо, разрыдалась.       — Оживи, оживи… Все, что угодно, только вернись ко мне…       В ответ на ее мольбы в темном углу, где до этого лежал Снейп, что-то мигнуло.       Волшебница повернула голову, но комната расплывалась перед ней. Тогда она еще раз вгляделась, смахнув слезы, и в изумлении поняла, что это палочка Северуса слабо засветилась во тьме. Какое-то время она бессмысленно смотрела на нее, затем перевела взгляд на мужчину, лежавшего на столе, и тотчас вскочила. Ее тело сотряслось от вихря сменивших друг друга чувств из боли, надежды и отчаяния, но всех их поглотило одно — жажда немедленных действий.       «Он не реагирует просто потому, что не может! Я вылечила его не до конца. Но он меня слышит! — догадалась Гермиона и стала усердно соображать. — Еще ничего не кончено, но я что-то упустила. Эти твари, они могли отравить его. Но обычно при этом меняется цвет кожных покровов. Его же кожа просто очень бледная. Бледная, — тупо повторила про себя Гермиона и в следующую секунду бросилась к валявшимся склянкам. — Какая же я дура! Кровь, он потерял кровь! Безоаровый камень против отравления, а для восстановления крови… Рябиновый отвар, Укрепляющий раствор, Тоник из мандрагоры… Да где я их возьму?! Северус не держит в классе скоропортящиеся зелья. Так, подожди! — девушка встала посреди класса, как громом пораженная, зажав в руках найденный безоар. — А чем лечили рану мистера Уизли? Когда его укусила змея, она то и дело кровоточила. Рон еще говорил мне про питье, которое тот постоянно принимал в Мунго. И рецепт был какой-то простенький, на основе алкоголя…»       — Акцио, магический словарь!       Это, действительно, оказалось очень просто. Обычный заговор на жидкости — все приготавливалось мгновенно. Спирт нашелся тут же в шкафу, рядом с базовыми ингредиентами, а слова заговора она взяла из книги. Оставалось только заставить Северуса выпить его.       Гермиона подскочила к столу, на котором тот лежал, и, осторожно приподняв Снейпу голову, влила в рот кроветворного зелья.       — Деглутире, — прошептала она. Тот послушно все выпил, после чего проглотил безоар. — Сейчас или никогда, — пробормотала волшебница. Пальцы ее трепетали. Но она снова наставила палочку на недвижимую грудь, сосредоточилась и громко сказала. — Оживи.       И на этот раз он шевельнулся.       Увидев это, Гермиона совсем по-детски запрыгала у стола, схватила мужчину за лицо и стала безостановочно покрывать его поцелуями. Слезы снова бежали по ее щекам, но на этот раз то были слезы радости, а не скорби, и она не скрывала их.       — Ты догадалась, — чуть заметно улыбаясь, прошептал Северус, когда волшебница, наконец, его отпустила. — Я знал.       Какое-то время они глядели друг на друга и молча улыбались. Затем выражение его лица изменилось, он зашипел и с трудом ее подозвал.       — Гермиона… — Волшебница тут же подлетела к нему, ловя сбивчивое дыхание, — умоляю, в следующий раз используй заклятие Вульнера санентур, а не это дрянное Эпискеи. — Оба истерически засмеялись, но если девушка через слезы, то Северус снова зашелся в приступе. Услышав кашель, она нахмурилась.       — Я уже думала, что навсегда потеряю тебя… Думала, что ты умер.       — На один краткий миг так оно и было, — ответил Северус, приподнял руку и нежно коснулся ею заплаканного лица. — Но ты все сделала правильно, Гермиона.       Она смерила его пронзительным взглядом.       — Кто это был, Северус? — глухо спросила волшебница. — Пожиратели? По приказу Темного Лорда?       В ответ тот невесело усмехнулся, а потом отвернул голову, так чтобы она не могла видеть выражения его глаз. Но Гермиона заметила, как липкая тень, будто призрак, скользнула по его лицу, словно Северус что-то вспомнил — что-то страшное и плохое, о чем не хотел говорить. И почему-то ей тоже стало страшно.       — Скажем так, они пытались. Вернее, она. Но сейчас это неважно, Гермиона. Важно то, что ты меня спасла. — С большим трудом он поднялся на ноги и коротко взглянул на циферблат. — Почти девять, скоро придут ученики. Помоги мне дойти до кабинета — нельзя, чтобы меня видели.       Волшебница подала ему палочку, и за какие-то два-три взмаха тот привел все в порядок: починил оконный витраж, расставил по местам разбросанные Гермионой склянки и уничтожил свою одежду, лохмотьями валявшуюся на полу. Уже под конец, проявив на доске очередной рецепт, он соорудил из колбы простенькую клепсидру. Девушка знала, едва студенты войдут в класс, как вода начнет падать из нее капля по капле, звонко ударяясь о стол, что сводило с ума учащихся. А еще она знала, что это изощренное издевательство Снейп всегда применял к выпускникам — ровно за полгода до ЖАБА.       — Вот так. Им будет, чем заняться. Идем.       Та хмуро посмотрела на сосуд, удивляясь тому, что, даже избежав смерти, Снейп никак не мог отделаться от привычного амплуа. Но ничего не сказала, и, прихватив с собой метлу, они вместе поковыляли в заднюю комнату, а уже оттуда, через камин, попали к нему в покои.       Очутившись здесь впервые за долгие месяцы, Гермиона потеряла дар речи. Ее сердце разрывалось от воспоминаний, пережитых с ним, и самых неожиданных, подчас противоречивых эмоций. Снейпу не нужно было объяснять, о чем она думала или что чувствовала — сам он ощущал то же.       — Где ты был этой ночью, Северус? — без обиняков начала Гермиона, едва тот набросил на себя мантию. — Я же помню, как ты говорил мне в доме твоего отца, что Малфой добавил тебе работы. Что это за работа такая, которую нельзя сделать в Хогвартсе?       Он улыбнулся ей, печально и тепло — тихой улыбкой сожаления.       «Нельзя рассказывать ей о моих подозрениях, иначе она догадается, и прощание станет излишним. Он уже видел ее в моем сознании, пусть неотчетливо, только мельком… Я оказался слишком слаб, чтобы это предотвратить. Но внезапный интерес, который Он выказал у Малфоя, не оставляет никаких сомнений. Настала пора…»       Снейп подошел к Гермионе и крепко прижал к груди. По его лицу одна за другой катились слезы. Он не был готов отпустить ее, но должен был это сделать — и на сей раз уже по-настоящему. Волшебница притихла, не дыша. От этих объятий ей стало больно, и все же она не смела противиться: то, что происходило с ними в этот момент, имело неизъяснимую важность. Так, словно в эту минуту решалась ее судьба.       — Я никогда не отказывался от тебя, Гермиона, — горячо прошептал ей Снейп срывающимся от волнения голосом, и та содрогнулась под его рукой, услышав эти слова.       — Тогда зачем ты…       Договорить она не успела. Северус снова задохнулся и, выпустив ее из объятий, понапрасну хватал губами воздух, не в силах наполнить легкие. Его грудь ходила ходуном, лицо стало почти бордовым.       — Что с тобой?! — в ужасе запричитала Гермиона. — Анапнео! Анапнео!       Однако, пока она пыталась очистить ему легкие, тот медленно завалился на диван и бессильно сполз на пол. Мантия на его груди распахнулась, и Гермиона различила на ней бледно-розовые следы.       — Что мне делать, Северус?! Помоги мне!       — Она там, на полке… — из последних сил прохрипел Снейп. — П-принеси ее… — Рука безвольно описала дугу, но Гермиона поняла, на что он указывал, и моментально рванулась с места.       — Скажи, что это?! Что именно я ищу? — фальцетом допытывалась она, перерывая отделения в серванте, но под руку попадались только свитки и пергаменты, пока, наконец, она не наткнулась на одиноко лежавшую на самом верху аккуратную шкатулку. — Это оно? То, что тебе нужно? Скажи, что мне делать, я не понимаю, как ее открыть! Тут написано что-то, но я не знаю… Ава? Нет, Аваа. Получилось!       — Прочитай, — морщась от боли, попросил Снейп. — Что там… внутри…       — Внутри?! — смутилась волшебница. Она не могла взять в толк, как камень с зеркалом и незнакомые ей слова могут помочь, но все же медленно разобрала витиеватые буквы, — Ан-нан муис-тин, — отчего взгляд ее подернулся туманом.       Волшебник закрыл глаза и завыл. Дороги назад уже не было. Но сперва следовало завершить начатое Гермионой. С секунду он лежал, не двигаясь. Затем подполз к высокому зеркалу в углу и, содрав с себя мантию, запрокинул вверх правую руку. Между ребрами на боку темнело еще одно отверстие, из которого наружу лениво струилась темная кровь. Он злобно сморщился. Боль не давала сосредоточиться, выпивая остатки его силы.       — Рефлектитум, — выдохнул он и схватился за отражение ладонью, в котором тотчас различил последнюю тварь, притаившуюся в его теле и не замеченную девушкой. Та мигом скорчилась, оказавшись запертой между явью и зазеркальем, но причинить ему вред больше не могла. — Теперь ты никуда не денешься — один раз я уже умер… — И с этими словами ткнул в холодную поверхность палочкой, запечатывая гадину внутри…       …Он пытался оттягивать этот миг как можно дольше, но время всегда было той роскошью, которую он не мог себе позволить. Поэтому он подошел к ней со спины и снова обнял, уже с бесконечной нежностью, в которой искала выход снедавшая его душу безысходность. А затем прикрыл глаза и начал тихо шептать… чтобы она забыла, забыла все, что когда-то происходило между ними, и его голос, по мере того, как тот говорил, становился все более бесцветным и безжизненным. Потом Снейп закрыл лаписарк и одновременно с этим оглушил ее заклятием.       — Ты потеряла управление и неудачно упала с метлы. Теперь возвращайся к Краму. — Он заставил себя это сказать, превозмогая боль, но так было надо, затем добавил. — И помни, что бы ни случилось, Поттер не должен верить тому, что покажется ему в видениях. Иди.       Когда дверь за Гермионой закрылась, он уткнулся головой в косяк и так долго стоял, не шелохнувшись, мучимый мыслью о том, что она даже не взглянула на него перед тем, как навсегда уйти. В отчаянии Снейп ударил по нему. Раз, потом другой. Но в этих ударах не было силы. И тогда, прильнув спиной к двери, он медленно сполз вниз, уставившись на отражение в зеркале, которое глядело на него в удивлении и испуге и будто говорило: «Ты больше не найдешь в ее глазах жалости. Потому ты и позвал ее сюда… чтобы в последний раз увидеть… перед тем, как отдать ему…»       — Я снова потерял все, — горестно прошептал Снейп и с этими словами разбил его.