«ОЧЕРЕДНОЕ ЧУДОВИЩЕ В ХОГВАРТСЕ. ТАЙНА ЗАГОВОРА РАСКРЫТА.
ДАМБЛДОР ГОТОВИЛ ПЕРЕВОРОТ?»
«Направленной вчера вечером в школу Хогвартс министерской инспекции по горячим следам удалось установить лидеров глубоко законспирированной и чрезвычайно опасной организации, куда в большом количестве были вовлечены учащиеся там студенты. Ее главный идеолог, и что совсем не удивительно, оборотень Римус Люпин, окружив себя группой смутьянов, создал некое тайное общество и в течение целого года невозбранно обучал их Темным искусствам. Но если Вас ужаснула сама мысль о подобном кощунстве в стенах Хогвартса, то что Вы скажете, узнав о великане, которого привел туда другой квазипрофессор и с неизвестной целью скрывал от всех в Запретном лесу? Невероятные подробности этой шокирующей истории читайте в нашей газете. «До сих пор не могу поверить, что выжил», — именно такими словами описывает свою встречу с чудовищем мистер Уолден Макнейр, приглашенный в инспекцию в качестве помощника-консультанта. — «Он бросился на нас из темноты, застав врасплох, и тут же пошел крушить всё и вся своей огромной дубиной. Скажу честно, я в своей жизни много повидал, но чтоб такое… Да он был не меньше двадцати футов высотой — нам впятером и то еле удалось обратить его в бегство». Речь о молодой особи великана мужеского пола, случайно обнаруженного инспекцией. Чудовище обрушило свою ярость на волшебников по наущению Рубеуса Хагрида во время проведения важных доследственных мероприятий, что в штаб-квартире мракоборцев уже квалифицировали как преднамеренную попытку убийства. «Подумать только, Темные искусства в стенах Хогвартса! — приводит «Пророк» слова госпожи замминистра. — Но ужаснее всего не то, что на границе Запретного леса скрывался великан, как полагает мой коллега, а то, что в сердце школы зрел заговор, и верховодили этой группой, Вы не поверите, ее же собственные ученики. Разумеется, обоих старшеклассников исключили, однако какой урон они уже успели нанести, еще только предстоит выяснить. К сожалению, доказательства их причастности были уничтожены, а на самих членов инспекции вероломнейшим образом напали. Трое моих коллег оказались в больнице, да и я сама, не стану лгать, едва осталась жива». За разъяснением ситуации и мер, которые планируется принять ради блага учеников, «Пророк» обратился к министру. «Теперь нам ясно, что Дамблдор подогревал слухи о возвращении Сами-знаете-Кого с одной-единственной целью: посеяв панику и ужас в магическом сообществе, настроить его против Министерства. О, это был изобретательный и коварный план. Сначала вызвать ажиотаж появлением Черной метки на финале чемпионата по квиддичу, затем состряпать дикий рассказ о якобы имевшем место на кладбище ритуале, с отсылкой на всем известного и охочего до славы Гарри Поттера, а когда и это не сработало, пуститься на крайнюю меру, организовав частную армию из юных выпускников и чудовищ. Попытка захватить власть, переворот — вот, что это такое!» Приказ о поиске и взятии под стражу бывшего директора и его сбежавшего помощника уже вступил в силу. Что же касается третьего злоумышленника, оборотня Люпина, то он в конце недели предстанет перед судом. Помимо организации подпольного движения, ему вменяют злостное неповиновение: при вручении официального приказа о переселении он беспричинно атаковал замминистра. «Поскольку у нас нет сомнений в том, что Люпина признают виновным, в Азкабан уже отправлена депеша о подготовке необходимого помещения — в особый отдел для крайне опасных полукровок». — Только не это! Нет! — Гермиона чуть не плакала. — Да эта жаба сама на нас напала! — возмущенно потрясал руками Рон и даже привстал с места, отчего в глазах у него потемнело, и он тут же плюхнулся на скамью. Он еще не вполне отошел от недавнего падения и теперь переживал, что единственный из команды пропустил все самое интересное. — Да ладно тебе, Гермиона, — успокаивал ее Гарри, мягко обнимая за плечи. — Люпин гораздо крепче, чем кажется. И Орден обязательно его вытащит! Вот увидишь. Но она только громче всхлипнула. — Ты не понимаешь. Эта Амбридж, она не просто решила посадить Римуса в тюрьму: она отправит его в подземелья, наравне с теми, кому отказали в равных правах с волшебниками, вроде гоблинов и кентавров. Об этом месте рассказывают ужасные вещи. Многие не возвращаются — Министерство о них просто забывает! — Попался-таки волчок! — насмешливо сказал чей-то голос за их спинами, и Гарри невольно обернулся. — Ну, так то не беда — на луну и в тюрьме выть можно. Правда, окон в подвалах не предусмотрено, зато теперь я понял, что за скулеж то и дело слышал по ночам в этом году. Конечно, это был Малфой. Остальные слизеринцы загоготали, а Гарри скривился, одарив его взглядом, полным ненависти, после чего поспешно отвернулся. Запустить в него заклинанием он вполне мог и потом. Однако Драко был не единственный, кто открыто обсуждал Люпина. Все вокруг только и делали, что судачили о происходящем, причем не только ученики. Крошка Флитвик всерьез переживал, что за ним скоро тоже придут, ведь, строго говоря, одной восьмой частью своей крови он был обязан гоблину, а с гоблинами у Министерства разговор был весьма короткий. Тогда как сменившая на посту Хагрида и обычно скупая на слова Граббли-Дерг, что даже за столом не выпускала изо рта курительной трубки, на пару со Стебль рассуждала, не попросят ли и ее сразу уйти, мотивируя это продолжительной дружбой волшебницы с кентаврами. И только Северус Снейп сидел за столом, как статуя, не двигаясь и будто не дыша, так, словно в школе ничего не случилось. И, глядя на его силуэт, Гарри не мог отделаться от мысли, уж не бывший ли Пожиратель смерти сдал Римуса Малфою? — Поверить не могу, что они с ним так поступили, — закрыв лицо руками, под конец сказала Гермиона. — Ничего, — угрюмо буркнул он и зачем-то снова посмотрел на Снейпа, — теперь нам тоже есть, чем ответить. Во сколько, ты сказала, придет Рита? — После семи, — вытирая глаза, напомнила волшебница. — Но ориентируйся на полвосьмого. Она будет ждать тебя под Гремучей ивой. Разумеется, в виде жука… На следующий день уже вся школа знала об отставке директора, о том, что никто его так и не нашел, и о том, что Министерство объявило его в розыск. А еще о том, что Римус Люпин — оборотень. Стены Хогвартса гудели, как разъяренный улей, но, странное дело, весть о второй люпиновской природе многим пришлась по душе, и ученики наперебой рассказывали о том, что всегда подозревали, но не хотели выдавать тайну загадочного профессора. В историю с великаном почему-то никто не верил. В первую очередь, потому, что из уроков Защиты было известно об их ярости и сверхъестественной силе. Любой бой приводил тех в неистовство, а потому, если бы на инспекцию напали, то от ее членов не осталось бы следа. Другие, наоборот, указывали на то, что слышали вчера вечером исходившие со стадиона гортанные звуки, сопровождавшиеся разноцветными зарницами. Когда же за всей этой шумихой было замечено, что близнецы пропали, все сразу сделали вывод, что они-то и возглавляли таинственную организацию под водительством оборотня, и от докучливых вопросов Рону не стало житья. Сплетни и пересуды перетекали из одной части замка в другую вместе с приливами и отливами учеников. До тех самых пор, пока вечером пятницы они не вернулись в свои гостиные. Тогда и произошел реальный «взрыв». Потому что там, сложенные аккуратными стопками, лежали многочисленные копии последнего номера «Придиры».«Гарри Поттер, наконец, заговорил.
Возвращение Сами-Знаете-Кого, я видел все своими глазами»
Никто не знал, откуда взялись эти журналы, однако прочли их не только ученики. И на решившего таким образом отомстить Министерству и лично Амбридж Гарри посыпались письма читателей. Совы то и дело приземлялись к нему на стол, докучая всем во время обеда, а некоторые и вовсе повадились сбрасывать их, пикируя ему на голову. Послания были как с поддержкой, так и с критикой. Многие в своем мнении колебались. И все же друзья радовались, что смогли всколыхнуть общественный интерес и предложить иную точку зрения в пику Министерству. — Не понимаю, чего они ждут? — удивлялся Рон за обедом после выходных, в напряжении ожидая хоть какой-нибудь реакции от Амбридж. Все эти дни «Пророк» упорно молчал. — Ну не могли же они не заметить твою статью. Вон, сколько писем! — И он кивнул на гору корреспонденции. Ответила ему Гермиона. — Я думаю, они все еще решают, как им следует поступить. Вот и не дают «Пророку» отмашки. Как бы то ни было, они не смогут делать вид, что ничего не происходит, вечно. Плюх! Очередная сова неловко спикировала на стол, и ее сообщение угодило Рону в тарелку с супом. — Вот ведь курица, — в сердцах воскликнул волшебник, забрызганный с ног до головы, и приподнял письмо за единственный сухой кончик. — Кажется, это тебе. — Даже знать не хочу, что там, — сердито вздохнул Гарри и лениво махнул рукой. С самого утра он был, очевидно, не в духе, но так и не признался друзьям, что всю ночь снова видел во снах набившую оскомину дверь. — Но это может быть важно! — не согласилась Гермиона, вытирая рукавом нос, и, забрав почтовый конверт, поспешно его вскрыла. — Ну, что там? Не томи! — в тревожном любопытстве спросил Рон. Глаза Гермионы так и бегали по строчкам слева направо. Наконец, она отняла от лица письмо и в ужасе посмотрела на Гарри. — Эта инспекторша, она же предупреждала — не говорить про Него… А теперь тебя вызывают в Министерство! — Всего лишь какой-то вызов, — буркнул Гарри, — переживу. — Нет, ты не понял. Гарри, это же вызов в суд! И заседание… о, Мерлин, уже в мае! Не стоило нам печататься в «Придире». Она же запретила тебе говорить о случившемся и вот, зацепилась за статью. На этот раз они сделают все, чтобы тебя выкинули. А если ты не сдашь СОВ, — она запнулась, и глаза ее сделались круглыми, как тарелки. — Знаешь что? — задумчиво сказал Гарри. — Мне уже все равно. Все, что я мог, я уже сделал. Да и какой смысл учиться в школе, где нет Дамблдора и Люпина и где от тебя требуется бесконечно потакать другим и лгать. Мою палочку им все равно не отнять, на этот раз я им этого не позволю. — Не говори ерунды! Я уверена, что Дамблдор пришел бы в ярость, узнав о том, что тебя выгнали. К тому же, ты не сможешь всю свою жизнь провести с Бродягой взаперти. И если на этот раз ей все же удастся убедить членов Визенгамота, то будь уверен… — Гермиона! — оборвал ее Гарри, потеряв наконец терпение. — Я не думаю, что она станет собирать полноценный суд. Боюсь, на этот раз они обойдутся урезанным составом, и меня выкинут, как Фреда и Джорджа — смирись! Он грубо вырвал у филина сегодняшнюю газету. — Очередная грязь от «Пророка», — зло бросил он и зачитал вслух. — «Министерство принимает меры по удалению наследия Дамблдора из среды волшебного сообщества. Сегодня опубликовано постановление о лишении его почетных наград и знаков отличия за несовместимую с высоким званием профессора антиобщественную деятельность, а также об изъятии принадлежащих ему научных трудов со всех магазинных полок. «Разочарование Дамблдором столь велико, — сообщается в Министерстве, — что многие родители буквально забросали нас письмами, требуя убрать его изображение даже из Шоколадных лягушек, дабы не провоцировать у молодежи пагубный интерес». Однако, когда наша редакция обратились с этим вопросом к производителю, тот заявил, что сам будет решать, кого помещать на вкладыш: «Захочу, так вообще сделаю серию с портретами Эдиссона и Теслы». Но на резонный вопрос, кто это такие, разразился неприличной бранью и выгнал корреспондентку взашей. В связи с последним обстоятельством проводится тщательная проверка». — Ну, да, конечно. Так мы и поверили… — бубнил вполголоса Гарри. — Родители им предложили, ага. Держи карман шире. — Что еще за волшебники? Впервые о таких слышу. — Это не волшебники, Рон, а известные ученые-маглы. Тебе бы стоило хоть иногда интересоваться не-магическими достижениями… Джинни, а ты куда? — неожиданно спохватилась Гермиона, заметив, как младшая Уизли резко вскочила и чуть ли не бегом промчалась вдоль стола. — Она идет к полоумной Лавгуд, — проследив ее путь, заметил Гарри, и тут глаза у него расширились. — Да вы гляньте, на ней же лица нет! — Как по команде, все трое посмотрели в сторону когтевранцев. Действительно, Полумна плакала, утирая платочком Джинни так и льющиеся ручьем слезы. — По-моему, она держит какое-то письмо. Услышав это, Гермиона тоже выхватила из рук Гарри газету и принялась с ожесточением вычитывать в ней каждую строку. — Да что ты там ищешь, Гермиона? — Боюсь, ты пропустил самое важное, — не отрываясь от дела, обеспокоенно сказала волшебница. — Министерство, оно все-таки ответило. Но дело не только в том, что тебя вызывают в суд. Глядите, — и она постучала пальцем по развороту. — «Мадам Амбридж заявила, что местным надзорным органам давно пора составить списки неблагонадежных волшебников, а также закрыть печатные издания, дискредитирующие Министерство, поливающие его грязью и критикующие его решения. Такие, как «Придира», например, что выдают откровенную и вопиющую ложь за правду и тем самым вводят своих читателей в опасные заблуждения». Дочитав этот пассаж, она многозначительно посмотрела на Полумну. — Что-то мне не верится, что она бы так сильно плакала лишь из-за того, что Фадж с Амбридж решили прикрыть журнал Лавгуда, — покачал головой Гарри. В глубине души он ощущал свою ответственность за происходящее и, едва Джинни вернулась за стол, как налетел на нее с расспросами. — Отец Полумны арестован, — не своим голосом сказала волшебница. — И теперь ему грозит Азкабан. — Но это же нечестно! — подскочил тот, как ужаленный. — Ее отец ничего не сделал! За что его отправлять в тюрьму?! — Ему вменяют дискредитацию Министерства, Гарри. А по нынешним меркам это очень серьезное обвинение, и даже Ксенофилиус не особо рассчитывает на снисхождение суда. — Она понуро покосилась на подругу. — Это его письмо получила с совой Полумна. Гарри мгновенно сник, да и у Джинни глаза были на мокром месте. — Ну, может, еще обойдется, — неуверенно протянул Рон, пытаясь их ободрить. — Я хочу сказать, может, его оправдают. Подумаешь, напечатал про Сами-знаете-Кого! Он и до этого печатал много всякой чуши. Пусть скажет судьям, что это все ерунда — только для поднятия рейтинга и все такое. — Ну, спасибо, Рон, — хмыкнул Гарри. — Мне и так большинство не верит, а теперь… Над столом повисло унылое молчание. Каждый думал об Амбридж, судьбе «Придиры» и его редакторе. Поэтому, когда Гермиона в весьма несдержанной манере и даже как-то злорадно хихикнула, остальные непонимающе переглянулись. — Вот так-то, Амбридж, выкусила?! — воскликнула она и заговорщицки посмотрела на Гарри, Джинни и Рона. — Что?! Что ты нашла?! — мгновенно сообразила Джинни. — А вот что, — ухмыльнулась та и с донельзя довольным видом продекламировала. — Вчера вечером у берегов Фэр-Айла имел место вопиющий случай безалаберности и непрофессионализма. Двое сотрудников Регулирования, призванные сопроводить оборотня Р. Люпина в Азкабан, не удосужились уточнить время наступления полнолуния, из-за чего в самый момент обращения оказались наедине с чудовищем — в маленькой лодке посреди Северного моря. Спасая свою жизнь, оба бросились за борт, зная, что оборотень за ними не последует — им противна всякая вода. Неуправляемое же никем судно легло в дрейф, и вскоре его быстрым течением снесло на северо-запад. Обоим сотрудникам объявлен строжайший выговор. Злостный преступник Р. Люпин исчез. — Он сбежал! — задыхаясь от возбуждения, просипел Гарри. — Значит, Фред оказался прав! — Сбежал, — повторил за ним Рон и на секунду задумался. — Только не Фред, а Джордж. — Интересно, кто подсказал этим болванам перевозить оборотня в полнолуние? — недоумевал Гарри. — Сами догадались, — съязвил Рон. — Да какая теперь разница! — прикрикнула на обоих Гермиона. — Вы что, не понимаете, что это значит? — Н-нет… А что? — Да то, что Люпин сейчас на площади Гриммо! И когда в Хогвартс вернется Виктор, мы сможем вызвать его через камин! Так и поступили. Едва болгарин вернулся в школу, как его, чуть ли не с порога, буквально забросали новостями, и тот, в полнейшем недоумении от услышанного, не только предоставил им апартаменты, гостиную и камин, но и позаботился о том, чтобы оставить друзей наедине во время разговора. В конце концов, он кое-что знал об Ордене, но кто в него входил и, уж тем более, где тот находился, оставалось для него загадкой. Стеснять же он никого не хотел. — Профессор Люпин, сэр! Как Вы? — лихорадочно затараторил Гарри, едва увидел в языках пламени знакомое осунувшееся лицо, тотчас расцветшее кроткой улыбкой. Позади него, подпирая спиной стену, ухмылялся Сириус Блэк. — Раз уж я официально перестал быть вашим профессором, прошу, зовите меня Римус и перейдемте, наконец, на ты. А то Сириус постоянно меня подначивает. Договорились? У меня все в порядке, Гарри, и я ужасно рад вас всех видеть. — Мы тоже! — обрадовался Рон и тут же воспользовался предложением. — Расскажи нам, как ты тогда сбежал?! Но тот лишь пожал плечами. — А я, в сущности, и не сбегал. Те двое выпрыгнули в море, едва началось обращение, а на меня напала жуткая ярость, из-за того что я оказался заперт на борту. Наутро лодку прибило к берегу, но как и когда это случилось, я не помню. Я долго был без сознания и совсем выбился из сил без своего лекарства, — тут он благодарно глянул на Гермиону, и та против воли улыбнулась ему в ответ, — но моя палочка оставалась все время в лодке вместе с другими вещами, и я смог трансгрессировать, едва оказался на земле. — А разве нельзя это сделать в лодке? — полюбопытствовала Гермиона. — Только не на открытой воде, — покачал головой Люпин. — Северус как-то упоминал, что даже Сами-знаете-Кто не в состоянии преодолеть водной преграды. Он вынужден перелетать море, чтобы затем трансгрессировать до места, но оно должно быть на земле. Потому Азкабан и построили на острове, чтобы заключенные не сбежали. — Но кто-то же отправил вас туда именно в полнолуние! — заметил ему Гарри. — Верно. Но не думайте, что работники Министерства такие уж дураки. Мне вообще показалось, что кто-то ударил их Конфундусом. — Ясное дело, Дамблдор, — тут Рон был категоричен. — Наверняка он следил за всем из тайного укрытия и просто не позволил ничему такому случиться. — Очень может быть. — И куда ты теперь? — спросил Гарри. Люпин кисло улыбнулся. — На побережье Уош — к оборотням, как и хотел того директор. Лучшего прикрытия, чем приказ об аресте, выданном мракоборцами, мне просто не найти. Ходят слухи, что Сивого из… — начал было он, но тут же себя одернул, — впрочем, неважно. Это дела Ордена, и вам их знать ни к чему. — Ну, вот, — разочарованно простонал Рон, и, глядя на него, Блэк расхохотался. — Видал, Лунатик?! А что я тебе говорил? Ты лучше расскажи им ту новость. — Какую еще новость? Про что? — Вы трое, наверно, слышали, что «Придиру» вчера закрыли, — подбирая слова, уклончиво начал Блэк. — И многие из нас не так, чтобы этому обрадовались. Кое-кто даже решил, что оставлять этот выпад без ответа ну просто никак нельзя. И теперь у главного рупора сплетен на Альбионе появится серьезный соперник. — Конкурент, — загадочно улыбаясь, поправил Римус. — Даже два. — Конкурент?! Что это значит? — Сами все скоро узнаете! — по-собачьи отрывисто заливался от смеха Блэк. — Кстати, отличная работа, Гарри. Ты им здорово насолил — Малфой, небось, рвет и мечет! Только зануда Римус не разделяет моего энтузиазма, хотя Джеймсу твоя идея непременно бы понравилась. — М-да, наверное, — тот изобразил подобие улыбки, но потемневшие глаза за стеклами очков выдали его с головой. — Правда, редактору «Придиры» из-за меня теперь грозит суд, и мне бы не… — Послушай, Гарри, — серьезным тоном прервал его крестный. — Ксенофилиус не ребенок и должен был понимать, на что он шел, печатая интервью. Это война, понимаешь? Между разумом и безумием Министерства, которое готово на все, лишь бы остаться при своем. Власть ослепляет людей, в том числе и волшебников, и они ни за что не признают, что Волан-де-Морт уже здесь, и он не сидит без дела. Именно поэтому Министерство непременно падет, и падение это будет очень громким. Так что выброси из головы эти мысли и подумай о том, как много людей ты смог перетянуть на нашу сторону своим интервью. — Да, но есть ещё кое-что, — возразила Гермиона. — Амбридж вызвала Гарри на очередной дисциплинарный суд, и намерения у нее серьезные. Только теперь Блэк и Римус в тревоге переглянулись. Им не требовалось даже секунды, чтобы понять друг друга без слов. — На когда назначили суд? — Прямо перед СОВами… И на этот раз Амбридж не просто выступит обвинителем, она проходит как основной свидетель. — Ладно, мы над этим подумаем, — потирая небритую щеку, пробормотал Блэк. — Только не делай глупостей. И не вздумай бросать школу. — Что? — удивился Гарри. — Да я и не думал! — Вот и хорошо. Ходят слухи, что Фадж собрался назначить ее новым директором… Так почему бы не убить одним выстрелом двух нарглов. Так, кажется, говорят? — Сириус, а что ты задумал? — с опаской спросила Гермиона. — Не я, — жутковато скалясь, возразил Блэк. — Говорю же, в свое время узнаете. — Он вдруг внимательно посмотрел за спину Гермионе. — А кстати, где это вы находитесь? Мы уже давно на связи, вы уверены, что это безопасный камин? — Вполне, — Гарри пожал плечами. — Мы в комнатах Крама. — Крам? — тот мгновенно нахмурился, не зная, насколько болгарин в курсе дела. — Не волнуйся, его здесь нет, и он почти ничего не знает, — ужасно покраснев, успокоила его Гермиона, и Гарри с Роном хихикнули. — Да хватит вам! Иначе Виктор услышит. — А как там дела у Северуса? — не поднимая глаз, неожиданно для всех спросил Римус. Услышав вопрос, Блэк фыркнул и, закатив глаза, вышел вон. — У Снейпа? — глухо перепросил Гарри. — Пытается совместить несовместимое. — Да, ему сейчас нелегко… — как будто отвечая сам себе, тихо заметил Римус. — Я не о зельях и ЗОТИ, а о его работе на Волан-де-Морта и Орден Феникса! — отрезал Гарри. — На самом деле мы с Роном почти уверены, что это он сдал тебя этой жабе Амбридж. Только Гермиона твердит, что нет. Люпин тяжело вздохнул. — Северус тут ни при чем. Гермиона права, Гарри. — А кто тогда выдал им твой секрет?! — Питер, конечно, — просто сказал Римус. — Питер все знал и, разумеется, не забыл поделиться моей тайной, едва я вернулся в Хогвартс. Северусу же не оставалось ничего другого, как им подыграть — по приказу Дамблдора. Видишь ли, именно Северус пытался внушить Пожирателям мысль о моей вербовке, чтобы затем без подозрений внедрить меня к оборотням. Но все сложилось не совсем так, как он хотел. Министерство не должно было найти ваш список, и это моя вина… Но, может, это и к лучшему? Как я сказал, теперь у меня есть отличный козырь в рукаве. Гарри мгновенно сдулся, словно дырявый пузырь. Рон выглядел разочарованным. Им обоим хотелось, чтобы виноватым оказался ненавистный обоим волшебник. — А как твои успехи в окклюменции? — недолго помолчав, спросил Римус. Гарри еще более помрачнел. Он чувствовал, что этот вопрос обязательно загонит его в тупик, но он не хотел лгать перед Люпином. — Я не говорил вам с Сириусом, но… Снейп отказался меня учить. — Что? Почему?! — встрепенулся Римус. Его лицо приобрело выражение крайней напряженности, и он быстро обернулся, словно желая вернуть в комнату Блэка. — Моя связь с Волан-де-Мортом… — нехотя признался Гарри, — от окклюменции она лишь усилилась — по крайней мере, мне так казалось. И это приводило его в бешенство… Снейп сказал, что эти уроки были самой большой ошибкой Дамблдора, и мне не стоило даже начинать, — но тут он резко вскинул подбородок и упрямо заявил, — хотя я сам совершенно так не считаю! — Вот именно, — с жаром вмешался Рон, — если бы не Гарри и эта его способность, моего отца давно бы уже не было в живых! — Понятно, — потирая переносицу, кивнул Римус, однако уверенным он при этом не выглядел. — А Дамблдор знает? — А откуда мне знать?! — вскипел Гарри. — Меня к нему давно не пускают, хотя я пытался к нему попасть — и не раз! Он хотел бросить кому-то вызов, при одной только мысли о директоре его буквально трясло, но когда он заметил, что Люпин смотрит на него чуть ли не с жалостью, то немедленно оборвал себя и решил побыстрее все это закончить. — Думаю, сейчас ты мне не поверишь, но все, что касается Дамблдора, делается для твоего же блага. То же относится к Северусу. Поэтому, пожалуйста, прислушайся к его советам и не руби сгоряча… — тут Люпин перевел взгляд на Гермиону, как будто и ей хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. — Извини, но мне надо идти. Рон, Гермиона, пожалуйста, присмотрите за Гарри. Увидимся, друзья. — Не надо меня опекать! — прокричал изо всех сил Гарри, но связь уже прервалась, и его слова потонули в кучке остывающего пепла. — Понятно?! — рявкнул он, обернувшись, и зло посмотрел на Гермиону. — Понятно, Гарри, — тихо пробормотал Рон, и они с волшебницей украдкой переглянулись. — Вас и на день оставить нельзя, — качая головой, то и дело повторял Крам, бережно сжимая пальчики Гермионы в своей ладони, когда они снова сидели вместе за Гриффиндорским столом. Волшебница на это улыбалась, смущенно краснела и старалась спрятать лицо за густой копной каштановых волос. С тех пор, как болгарин вернулся, они были неразлучны, и Рон не упускал случая ее поддразнить. Но только не в этот раз — он был слишком занят помощью Гарри. Лучший друг сидел рядом в окружении сов и вороха корреспонденции. После закрытия «Придиры» число писем только увеличилось, и на некоторые их них порой приходилось отвечать. Оказалось, что многим волшебникам не по вкусу драконовские меры, принимаемые Министерством, из-за которых они сами, их близкие и друзья очутились вдруг в «черных списках». Но на чтение уходила уйма времени, и делалось это исключительно за обедом, поскольку Гермиона и слышать не хотела о том, чтобы тратить на него драгоценные часы, отведенные под СОВ. Поэтому, когда очередное письмо, неловко оброненное птицей, упало на пол, Рон даже не удосужился его подобрать. — Я подниму, — вызвалась Джинни и нагнулась за свернутым в трубочку пергаментом. Но едва она коснулась его, как письмо резво выскочило из рук и, блеснув белым пятном, снова упало на пол. Джинни тихонько ойкнула, а на каменном полу перед ней лежало уже шесть одинаковых свитков, и только на одном из них виднелась капелька крови, оставленная волшебницей. С сомнением глянув на свитки, Джинни пососала кончик пальца, а затем осторожно протянула руку вниз. — Мисс Уизли, попрошу Вас ничего не трогать! — раздалось магически усиленное предупреждение, и в этом повелительном тоне ученики с удивлением признали голос профессора Флитвика. Волшебница замерла, а Большой зал притих, переводя взгляд то на нее, то на педагога. Спрыгнув со стула, тот деловито засеменил к пергаментам и, что-то поколдовав, взял один в маленькую ручку. Тот опять выскочил, а на полу оказалась новая россыпь писем. — Однако, — заметил он и все внимательно пересчитал, после чего, прикинув что-то в уме, без опаски поднял пергамент, но на этот раз уже крепко ухватив пальцами. Наступила полнейшая тишина. Ученики ждали приговора. — Все в порядке, — развернув усмиренную бумагу, громко заявил Флитвик и чему-то весело улыбнулся, — они совершенно безобидны. Можете разбирать. Все бросились вперед, стараясь ухватить для себя прыгливую бумажку. А те продолжали и продолжали выстреливать своими же собственными копиями, пока наконец в проходе не оказался целый ворох свернутых писем. Рон тоже стянул одну и, отмахнувшись от метивших ему в глаз сразу трех свитков, в нетерпении развернул. А потом лихо присвистнул. Остановись, прочти и дай прочитать другим! — было выведено на пергаменте. — Кажется, что замминистра магии Долорес Амбридж, та самая волшебница, что распускает лживые слухи об Альбусе Дамблдоре, решила закрыть все независимые новостные издания разом, а некоторых их редакторов и вовсе посадить в Азкабан. Что ж, наша собственная редакция решила изменить эту ситуацию и приступила к выпуску альтернативного источника информации под названием «Злой Пересмешник». С сегодняшнего дня любые новости, вышедшие под эгидой «Пророка», а иными словами, Министерства магии, будут подвергнуты тщательному разбору и оценке. Здесь вы найдете все то, что Фадж и Амбридж запретили пускать в печать, мнения независимых читателей и экспертов. Разумеется, анонимно и совершенно безопасно для их авторов! Да, и не волнуйтесь. К утру следующего дня листок исчезнет. Существует лишь один оригинал, размножающийся магически. А как иначе мы смогли бы напечатать столько экземпляров? Успейте прочитать все! — Да это же… — Рон ошалело пялился на листок и сам себе боялся поверить. — Да это же… — Фред с Джорджем, мы поняли, — делая вид, что пьет, пробормотала Гермиона, — только не труби об этом! Все мы давно привыкли ко лжи и откровенным передергиваниям, льющимся на читателей с каждой страницы «Пророка». Но никогда до этого министр Фадж не прибегал к порочной практике затыкания несогласным ртов. Амос Диггори, отец погибшего на турнире Трех волшебников Седрика Диггори, стал задавать неудобные вопросы после того, как две недели назад свет увидело нашумевшее интервью Гарри Поттера, опубликованное Ритой Скитер в «Придире». Мистер Диггори потребовал допросить волшебников, поименованных в этой статье как действующих Пожирателей смерти, и в том числе Люциуса Малфоя, завсегдатая высоких кабинетов и большого друга действующего министра, после чего был уволен со своего поста в Отделе регулирования магических популяций и контроля без объяснения причин. Та же участь постигла и другого министерского сотрудника, Элайджу Джонса из Отдела магического хозяйства, отвечающего за погодные условия. Мистера Джонса вызывали вчера на ковер к самой замминистра, а сегодня оказалось, что он уволен, причем задним числом, так как до этого посмел при всех усомниться в целесообразности министерских порядков. Одновременно с этим многие волшебники с удивлением обнаруживают свои имена в так называемых «черных списках», из-за которых не могут получить приличную работу и повсеместно встречают затруднения. Кто их составляет и по какому критерию в них добавляют новых людей, остается только догадываться. Однако известно, что широкую популярность стала набирать практика доносов на своих же сотрудников и коллег. Так что вот вам совет, опасайтесь говорить, что думаете — очевидно, ремесло кляузника у нас теперь снова в почете. Однако, пока Министерство бросает свои силы на борьбу с выдуманным врагом, реальные происшествия остаются, увы, без ответа. Так, недавно мы простились с «Ночным рыцарем», которого сняли с регулярного рейса по неизвестным редакции причинам. Тогда как из достоверных источников известно, что его бессменный кондуктор и душа компании Стэн Шанпайк бесследно исчез. И хотя ведутся его тайные поиски, делается это без особого рвения, и потому пока не принесло результата. Кстати, ходят слухи, что Министерство взялось и за поиски Риты Скитер, правда, уже по другой причине. Еще недавно острая на язык Рита считалась самой популярной корреспонденткой «Пророка», ну а сегодня она уже объявлена в сыск. По всей видимости, слава журналистки не дает покоя замминистра, потому как в последний раз, когда наши редакторы видели ее на публике, розовый костюм мадам был буквально багровым от злости. Спешим успокоить, лекарство от этой напасти есть. Бальзам «НеБеСиСь», продающийся у Малпеппера, обязательно ей поможет. Разумеется, подобного укола Министерство стерпеть не могло, и в школу пришел указ об обязательной проверке всей без исключения почты. Тут работы Аргусу Филчу добавилось. Но даже когда он умудрялся выявить и уничтожить «вражеские свитки», те все равно находили себе путь в Хогвартс, и на следующий день ученики опять обсуждали нелепицы, придуманные накануне Амбридж. Особенно же рьяно авторы «Пересмешника» высмеивали статьи, хоть как-то связанные со школой, Гарри Поттером и «тайным заговором» директора. А когда в этой импровизированной войне наступало временное затишье, перепечатывали наиболее удачные выдержки из запрещенного интервью и травили анекдоты о министре. Дело дошло до того, что многие ученики стали увлеченно копировать их стиль, и по школе с шокирующей скоростью распространялись доморощенные копии анонимной листовки. — Откуда Фред с Джорджем берут всю эту информацию?! — недоумевала Джинни, которая все чаще проводила время с тремя друзьями. — Не удивлюсь, если они протащили в Министерство свои удлинители ушей и держат их там на постоянной основе, — предложил свою версию Рон. — А я думаю, — многозначительно вставила Гермиона, и в ее голосе послышалась нотка зависти, — они стали завсегдатаями у Бродяги и все самое «безобидное» оттуда сразу же тащат сюда. Не удивлюсь, если они уже стали членами Ордена. В конце концов, кто им запретит? Они уже совершеннолетние, и их вытурили из школы. — О-ого! — с искренним восхищением вздохнули Гарри с Роном. Конечно, они бы с большей охотой и сами приняли участие в делах Ордена, нежели готовились к нудным СОВам. Между тем, о суде, как и от самой Амбридж, не было ни слуху ни духу, хотя время назначенного заседания неумолимо приближалось. И пусть Гарри не показывал своего беспокойства друзьям, он все же думал об этом чуть ли не каждую минуту. В душе он уже решил, что жаба лично приедет за ним во время первого экзамена и под общий хохот Слизерина выведет под белы рученьки прямо во двор. А вот вернется ли он в Хогвартс, это еще неясно. Все объяснилось, когда прибыло очередное письмо от близнецов Уизли. Адресованное Рону, оно не имело в себе ничего примечательного, а по местам и вовсе содержало чепуху, и раздосадованный этим Рон, в сердцах скомкав послание братьев, отправил его под лавку. Но не тут-то было. Пергамент тотчас скакнул с пола ему в руки и, развернувшись, заблистал первозданной чистотой. Рон даже дернулся от испуга и с опаской потыкал его ножом. Однако не прошло и секунды, как чернила снова проявились, а на месте бессмысленной писанины появилось другое письмо. Как хорошо, что мы тебя знаем, как облупленного, Ронни. Предыдущее послание, что вы прочитали, было не для вас, а для Филча. Он без особого внимания обследует письма Детектором лжи, проверяя, главным образом, чтобы на почту не было наложено заклятие Умножения. Мы уже проделывали такую штуку с письмом Ли, и тогда все получилось. А теперь будь хорошим мальчиком, Ронни, и отдай это письмо Гарри — оно не для тебя, а для него. Рон выпучил глаза от такого заявления, но, пожав плечами, молча отдал письмо и с любопытством покосился на него из-за плеча Гарри. Тот стал читать. Не беспокойся, Гарри. Как только мы узнали о твоей проделке с Придирой (прими наше глубочайшее уважение), как мы сразу решили, что такая жаба, как замминистра, не оставит подобное без ответа, и поторопились занять ее на следующие несколько недель. Из «надежного источника» нам стало известно, что она неравнодушна к сладкому, и потому решили презентовать ей недавно изобретенные мармеладки. Розовенькие такие, в сахарной пудре, которые обожают девчонки. Ну, и прислали ей в подарок с припиской: «От тайного обожателя за героическую схватку с великаном». В общем, теперь она в Мунго. Но не волнуйся, Гермиона, это лишь на недельку-другую, пока не сдадите СОВ — немного отдыха нашей сокрушительнице явно не помешает. А теперь верни, пожалуйста, это письмо нашему непутевому братцу, Гарри. Тот прыснул и передал письмо. Рон принялся читать, но быстро понял, что дело касалось семьи, и стал просто бубнить, без интереса пробегая строчки глазами. Пока не наткнулся на кое-что интересное и не ткнул Гарри в бок. P.S. если Гермиона перестала читать, сообщаем, что от наших мармеладок язык зеленеет и вдоль раздваивается, а волосы становятся дыбом, шевелясь иногда, как змеи. Смесь, прямо скажем, гремучая, и на себе мы ее не проверяли. Теперь вот думаем, как нам проникнуть в Мунго, чтобы запечатлеть эффект. Гермиона, если ты все-таки прочитала, знай, это всего лишь шутка. А может быть, и нет! Хороших экзаменов, с уважением, Ф. и Д. Уизли».