***
Вторник, 20:16 У Александры болит живот, и она лежит на боку, подтянув к себе колени. Вильям лежит сзади с закрытыми глазами, обнимая её. Ольсен знает, что он не спит, знает, что он вообще-то собирался встретиться с друзьями, но остался с ней, потому что ей плохо. И дело даже не в тягуче-ноющей боли, а в мыслях, которые роятся в её голове. Но когда Александра пробует их озвучить, Вильям хриплым голосом прерывает: — Почему ты вообще об этом думаешь? Александра рада, что сейчас не видит его лица и ей не нужно смотреть ему в глаза. Беспокойство комом сидит в груди, и она не может ни дать ему объяснения, ни избавиться от него. — Потому что мне не нравится, что тебе приходится это выслушивать. Магнуссон улыбается ей в волосы: — Я знаю, что между вами ничего нет. Знаю, что ты любишь меня, — его дыхание на миг прерывается: — и знаю, что ты самая прекрасная девушка на свете, потому что тебя бесит Крис Шистад. — Он меня не бесит, — возражает Ольсен. — Я просто считаю, что он придурок. — И это я тоже знаю. И люблю тебя за это. — За то, что считаю твоего друга идиотом? — не понимает Александра. Рука Вильяма соскальзывает ей на живот, и боль немного отступает. — Ты сказала, что он придурок. Теперь он ещё и идиот? — У меня для него много прозвищ. — А ты, оказывается, много о нём думаешь, — смеётся Магнуссон, но чувствует, как Александра в его руках напрягается, снова попав в круговорот невесёлых мыслей. — Слушай, о том, что случилось… — Не надо. Я доверяю тебе. — Но… — Ш-ш-ш… — Вильям прижимается плотнее, и тревога забывается. Александра не знает, зачем принимает таблетки, выписанные врачом, — она их ненавидит, — когда у неё есть Вильям. — Тебе не нужно объясняться. К тому же Крис ещё вчера рассказал мне о том, что случилось. — Крис? — в голосе Александры прорезается удивление. Она переворачивается на кровати и оказывается нос к носу с Вильямом: — Мы сейчас об одном и том же Крисе говорим? — Тот, который придурок и идиот, ага, — улыбается Магнуссон и заправляет прядь волос ей за ухо. — Мне жаль, что меня не было рядом. Прости. В бесцветных глазах Ольсен расцветает смятение. Не этого она ожидала от обоих этих парней. Почему Вильям просит прощения? Почему Крис рассказал ему о случившемся? — Ты просишь прощения за то, что мне помог Крис и из-за этого пошли слухи, будто мы крутим роман за твоей спиной? — с неверием спрашивает девушка. — Никто не говорил про «крутить роман». Было только что-то о том, что вы переспали, — поправляет её Магнуссон, и когда Александра мрачнеет, с улыбкой говорит: — Никогда не слышал ничего тупее. Вы с Крисом постоянно цапаетесь. Ольсен укладывается на живот, поражённая этой реакцией Вильяма на слух. Не то чтобы он был ревнив, но это его веселье не на шутку её удивляет. Ком в груди рассеивается, и она тоже пробует улыбнуться: — Если бы ты смотрел мелодрамы, то знал бы, что от ненависти до любви — один шаг. Или, может, мы так себя ведём, чтобы ты ничего не заподозрил. Вильям прищуривается: Александра говорит дразняще, хоть сама этого и не замечает. — К тому же, — продолжает она, — девочкам нравятся плохие мальчики. — По-твоему, я — хороший? — Нет, — пожимает плечами Ольсен, видя, как потемнели глаза Магнуссона. Она наклоняется к нему и выдыхает прямо ему в рот: — Ты лучший. Вильям приподнимается и целует её. Александра забывает обо всём, — о тревожности, слухах, Крисе; забывается всё, кроме этого человека, которого она любит, сколько вообще себя помнит. В кармане брюк Вильяма звенит телефон, и уже второй раз за день Александре хочется испепелить Криса Шистада. — Алло, — отвечает на звонок Вильям, что не нравится девушке, которая целует его в уголок губ и спускается к шее. — Ты не вовремя, — парень сверлит Ольсен взглядом, но затем выражение его лица становится замкнутым. — Что? Зачем? — Александра замирает, а Вильям минуты две молчит. — Ясно. Хорошо. — Что случилось? — спрашивает девушка, едва Вильям кладёт трубку. Тот качает головой, но во взгляде его плещется нечто мрачное, и Александра продолжает выжидающе смотреть на него, пока он рассеянно перебирает пальцами её волосы. — Вильям? — Ничего. Крис узнал, кто распространил слух. Забей. — Что? — восклицает девушка и усаживается, выпрямляясь. — Забей? Вильям, это не та ситуация, когда я хочу забить. Мне нужно узнать, почему этот человек так поступил, почему сделал такие выводы. Кто это был? Магнуссон поджимает губы. Он бы хотел сам с этим разобраться, хотел, чтобы Крис позвонил в другое время, когда Александры не было бы рядом. Её пошатнувшаяся из-за смерти бабушки психика и так портит ей жизнь и заставляет его сердце сжиматься всякий раз, когда, даже вернувшись домой, Александра временами выглядит такой же отчуждённой и холодной, как в школе. Бывало и такое, что в голове у неё мутилось, и она спрашивала, почему он не отвёз её домой, туда, где она жила с бабушкой. Каждый раз он старался отвечать спокойно: «Александра, мы уже два месяца живём вместе». Александра изменилась, и часть него знала, что она сильно скучает по бабушке и чувствует себя покинутой. Вильяму не хочется, чтобы она задавалась ещё и вопросом, не собирается ли и он её оставить. Он не собирался. Никогда. — Я разберусь с этим. — Кто это был, Вильям? Магнуссон представляет, что, не дождавшись ответа, она не сумеет выкинуть навязчивую мысль из головы. Кто его знает, на что способна Александра, когда чего-то хочет. — Просто какая-то девчонка, влюблённая в Криса. Забей, Александра. Она просто приревновала его к тебе. «Приревновала? — Ольсен отпустило. — Меня? К Крису?» — И думаешь, она стоит даже того, чтобы выяснять у неё, почему она так поступила и требовать извинений? — Крис спит со всеми подряд. А она приревновала ко мне? — Это потому, что ты такая удивительная. Александра закатывает глаза. — И всё-таки, я могу узнать имя? — Мона Хольтер, — имя не вызывает никаких ассоциаций ни у кого из них. Александра никогда не думала, что похождения Криса когда-нибудь затронут её; это был словно какой-то другой мир, который никак не пересекался с миром, в котором жила она; миром, где она знала лишь одну любовь — к Вильяму. Внутри появляется жжение, словно кто-то скребётся. Ольсен не понимает, что это за чувство, но точно не злость, которую она вполне могла бы испытать к Шистаду за то, что вмешал её в свои любовные дела. Может, это даже немного благодарность — за то, что он сказал им правду. Александра не знает, зачем он вообще полез в это, почему не дал слухам просто улечься. К чему было выяснять, кто стал виновником сплетен? Даже она об этом не подумала, для неё важнее всего было объясниться с Вильямом. «Зачем Крис это сделал?» Девушка знает наверняка, что это не из-за Вильяма. Тот совсем не рад тому, что правда вскрылась, и точно ждёт, что Александра вскочит и пойдёт выяснять отношения с той девчонкой. Тогда почему? Ответа не находится. Жжение в груди усиливается. Поступок Криса походит на заботливый жест, но Александра не обманывается: зачем ему о ней беспокоиться, особенно без влияния на него Вильяма? Но ощущение очень приятное. Словно в жизни Александры появился ещё один важный человек; словно их снова было двое, как и всегда в её жизни.***
Среда, 09:12 Крис удивляется, когда Александра подходит к нему в коридоре и вместо приветствия говорит: — Спасибо. Шистад смотрит на Магнуссона, который только что приехал вместе с Александрой, и моргает. Вильям едва ведёт плечами, и Крис выдыхает. По крайней мере, Александра в своём уме и выглядит здоровой, — сегодня лицо у неё не измождённое и даже какое-то оживлённое. — Пожалуйста, — пожимает плечами Крис. — А за что? Я опять нарушил какую-то статью, и ты, наконец, можешь привлечь меня к ответственности? Александра улыбается. — За то, что серьёзно отнёсся к слуху и узнал, кто его распустил. Крис не верит в сказанное. Он был уверен, что Вильям отругает его за то, что полез в этот улей, а Александра разозлится ещё больше. Но она кажется умиротворённой, словно тот факт, что она узнала виновника, как-то всё исправил. — Просто подумал, что уж у такого человека точно хватит фантазии написать мою биографию, — улыбается Шистад в ответ, ожидая, что девушка смерит его коронным «когда-нибудь я убью тебя» взглядом, но этого не происходит. Александра Ольсен сильно изменилась за последние два месяца. Стала более… уязвимой. Но сейчас она вновь выглядит уверенной в себе, и ему это нравится. Крис уже готов начать спрашивать, к каким статьям она хочет привлечь Мону, а затем перейти к обычной для них перепалке: под какие статьи подпадает он сам, как рядом с ним возникает не кто иная, как сама Мона Хольтер. — Крис. И девчонка улыбается. Вильям и Александра никак не реагируют на её появление, потому что не имеют ни малейшего понятия, кто это. Но самое лучшее в этой ситуации — Мона тоже не знает, что он в курсе того, что это она распространила слух. Шистад даже улыбается ей — широкой, плотоядной улыбкой. — Да? — Я… В следующую субботу у меня вечеринка. Я подумала… Может, ты мог бы прийти? Крис оглядывает её крохотную фигурку. Когда они только встретились, девчонка показалась ему милой с этим своим эльфийским лицом и тёмными, коротко стрижеными волосами. Но, встретив взгляд её синих глаз, его глазам стало неприятно; этот взгляд был ярким и почти болезненным после бесцветных глаз Александры. Шистад усмехается: — В субботу? М-м, не думаю, что получится, — и он приобнимает Александру за плечи, удивляя тем самым и Ольсен, и Хольтер. — В этот же день вечеринка у Вильяма, думаю, и ты будешь там, верно? — он смотрит на Александру, а та отвечает ему взглядом «что с тобой не так?» — Так что не смогу. Не люблю вечеринки, на которых нет моих друзей. Мона хлопает ресницами, а улыбка у Шистада становится то ли злой, то ли торжествующей, и его пальцы сильнее сжимаются на плече Александры: — Ты же знаешь, Мона, как мы с Алекс любим проводить время друг с другом. На лице Ольсен мелькает понимание, и она внимательно смотрит на покрасневшую девчонку. — Если обоих моих друзей не будет на твоей вечеринке, мы с Алекс не сможет заниматься сексом за спиной Вильяма. Ну куда это годится? В эту секунду, в эту и никакую другую, Александра должна не выдержать и залепить ему затрещину. Но она просто стоит, не предпринимая попытки даже смахнуть его руку. — Думаешь, можешь распустить слух обо мне и моей подруге и считать, что всё нормально? Мне плевать, если ты скажешь, что я спал с тобой, — взгляд его темнеет, и челюсть сжимается. — Но не смей разевать рот на Алекс. Она тебе не ровня. Хольтер пятится. В глазах её блестят слёзы. Когда Мона сбегает, маневрируя между учениками, Крис смеётся и убирает руку с плеча Александры: — Так о чём мы там говорили? — У меня будет вечеринка? — спрашивает у него Вильям. — А, да, — вспоминает о своей оплошности Крис. — Может, закатим вечеринку? Алекс, ты как? В голове у Александры не осталось никаких мыслей. — Я сам приглашу народ. Идёт? Очевидно, что Вильям соглашается или вовсе не отвечает, предоставляя Шистаду делать, что тому вздумается. Крис начинает отдаляться от них по медленно пустеющему после звонка коридору. Александра чувствует, что ноги приросли к полу. Сзади неё стоит Вильям, ожидая, когда она двинется с места, она чувствует его — чувствует каждой клеткой своего тела. Но не оборачивается. Оборачивается Крис. Шистад разворачивается, точно уверенный, что они следует за ним, и улыбается своей привычной ненавистной Александре улыбкой, постоянно вызывающей у неё желание то ударить его, то и вовсе убить. И впервые его улыбка не кажется ей наступательно-вражеской. Может, она и вовсе никогда не была такой. В ушах шумит. В голове — хаос. Александра не знает, что пошло не так, почему она стоит на месте и смотрит на то, как Кристофер Шистад с этой своей чёртовой улыбкой ждёт, когда они к нему присоединятся. Этот придурок, этот идиот, этот человек, который только что — возможно ли это? — встал на её защиту. Словно он имел на это право. Словно они и правда были друзьями. Друзьями? Александра Ольсен слышит глухие удары своего сердца.