Мать Тереза

      Очень надеюсь на то, что вы оставите мне отзывы. Так как в большинстве своем я вдохновляюсь именно ими, буду благодарен каждому. Также очень надеюсь, что вам понравится эта часть, хотя я и не могу сказать, какой именно по размеру она будет.       Приятного чтения)))

***

      Тереза была очень странной.       Конечно, это было заметно далеко не сразу, ведь по большей части она вела себя, словно совершенно обычный ребенок, однако от неправильности происходящего уже через пару дней буквально начинала вопить интуиция.       Виктор далеко не сразу разобрался в том, почему это несоответствие нельзя заметить быстро, однако, как только замечаешь, эту странность больше не получается игнорировать.       Тереза… странная.       Вернее, не совсем.       Точнее…       Она ведет себя, как ребенок, радуется канцелярии, на которую смотрит, будто это что-то волшебное, с огромным удовольствием обнимается с игрушками и лезет на руки при каждой удобной (да и неудобной) возможности.       Она любит готовить, рисовать, что делает с невероятным усердием, и старательно учится.       Она любит читать и часто мечтает, зависая на некоторое время, словно разговаривает с кем-то невидимым.       Она боится темноты и предпочитает засыпать с включенным ночником.       Она любит сладости и мороженое, хотя и фрукты ест с настоящим удовольствием.       Она обожает своего котенка Мику, о котором заботится со всем усердием.       В этом нет ничего необычного, просто…       Франкенштейн всегда был очень проницательным, но даже он не сразу смог определить, что именно в Терезе кажется ему настолько непонятным и странным.       И он был уверен, что даже Рейзел (а это, между прочим, слишком удивительно) заметил это невероятное несоответствие в облике обычного ребенка только спустя некоторое время.       Это заметно далеко не сразу, но…       Виновником осознания неправильности ситуации является ее взгляд.       Наверное, мало кто смог бы объяснить, что в нем неправильно, однако Ли, который прожил сотни лет, все-таки смог понять, что его в нем так сильно смущало. Ее взгляд был слишком умным и серьезным для ребенка восьми лет, даже если та была хоть трижды гениальной.       Так не могут смотреть дети.       Не должны смотреть.       Дети не умеют смотреть так, будто на их плечах покоится вся тяжесть мира.       Именно это несоответствие было настолько странным — Тереза словно была взрослым и ребенком одновременно.       В каких-то ситуациях она вела себя также, как повел бы себя совершенно обычный ребенок — плакала, смеялась, веселилась, лезла с объятиями.       В каких-то она вела себя так, как вел бы себя умудренный опытом взрослый — была тихой, спокойной, рационально мыслила и находила нестандартные выходы из ситуаций.       Ее взрослую сторону можно было видеть нечасто — обычно Терезе не нужно было вести себя подобным образом, ведь вокруг всегда были люди, на которых она полагалась и отпускала себя, делая то, что вздумается.       Она действительно очень редко показывала «взрослую» себя, однако… эти взгляды, эти жесты, эти размышления, эти поступки…       Так не мог поступать ребенок.       Иногда ему казалось, что перед собой он видит взрослого человека в детском теле.       Виктор списал бы это на то, что она была модифицированной, но… даже для модифицированного Тереза была слишком необычной.       Тереза была практически противоестественной.       Она была… странной, действительно необыкновенной в хорошем смысле этого слова.       Но даже если не так…       Какой бы Тереза ни была и как бы не поступала, это не отменяло факта, что они все ее действительно очень сильно любили.       Разве смысл семьи не заключается в том, чтобы принимать своего члена любым, чтобы ни произошло?       Именно поэтому они — семья.