Отзвук имён

      Небо над ним давно приобрело тёмно-серые оттенки, облака которого более напоминали грязные смоляные пятна, небрежно оставленные нерадивым художником на не менее перепачканном холсте. Солнце уже давно не обогревало эти края своим чудесным светом, а нескончаемые дожди превратили землю в один сплошной грязевой капкан. Весна только-только вступила в свои законные права, потому беспощадный ветер, как и его край, пробирал до самых костей. Но местные жители были привычны к погоде: их не пугал ни холод, ни суровые погодные условия, ни бесконечные дожди. В отличие от чужаков, осмелившихся прийти к ним с оружием в руках. Народ этот суровый и такой же неприветливый, как их земля, скорее, предпочтёт сгинуть, нежели позволит себя поработить. Опустить головы, позволить себя поработить — это было хуже самой смерти. Невозможно этим не восхититься, странствуя по земле Русской, народ которой пусть и был внешне суров и неприветлив, но в душе оставался добрым, сопереживающим и отзывчивым.       Будь у Локи чуть более времени, он, несомненно, уделил бы этой стране куда больше своего времени. Но не только время было против него — беспощадная война тоже внесла свою лепту. Бог обмана давно смирился с тем, что Мидгард в состоянии извечной войны — это нечто такое же обыденное, как и то, что в чертогах Одина Всеотца всегда подавали только мясо вечно воскресающего Сехримнира. Прошло не так много времени, как в серединном мире отгремела предыдущая война, а после — нескончаемое количество революций, которые они совершали с таким упоением, словно в этом и был их смысл жизни, пришла новая война. Куда более страшная и разрушительная, чем предыдущие.       Людская жизнь по меркам богов так до смешного коротка, что им в пору за этот короткий промежуток времени стоит больше уделять времени науке, любви, семье и самой жизни. Но, переча всяким разумным доводам, смертные, подобно капризным детям, бесконечно жаждущим запретное, каждый раз выбирают вместо жизни бессмысленную войну. Этим они так напоминали Локи самих асов, чья бесконечно долгая история переполнена нескончаемыми войнами, вплоть до полного уничтожения целых цивилизаций.       Локи мало интересовали причины самой войны, которую объявила нация, считающая себя выше остальных, но он знал достаточно, чтобы казаться своим среди чужих и не выглядеть шпионом для подозрительных русских, не слишком жалующих странных личностей. Царевич не винил их в этом — ведь он и сам хорошо помнил события последней войны в Асгарде с Ванахеймом. Пусть с тех пор прошло не одно столетие, последствия тех лет по сей день отражаются на двух горделивых царствах.       С тех пор, как Локи узнал правду о своём истинном происхождении, прошло порядком времени. И достаточно для того, чтобы примириться с этой ужасной, повергшей его в полное уныние правдой. Первое время он так злился на родных, что сбежал на долгое время в Мидгард, пока в любимое царство не нагрянула война. В то же время он нашёл в себе достаточно сил, чтобы смириться, забыть и всё простить. Ведь события тех страшных дней открыли ему глаза на то, что, несмотря на всё произошедшее, он любил свою семью и не был готов её терять. И никогда не будет готов.       Многое изменилось за прошедшие столетия: Тор превратился из вздорного мальчишки с опилками в голове в довольно достойного мужчину, которому предстоит занять великолепный трон его отца; жестокая, затянувшаяся на несколько столетий война с гордыми ванами привела оба царства к полному истощению сил и ресурсов. Теперь каждая из сторон стремилась ужалить друг друга побольнее глупыми законами, накладывая вето, всячески усложняя себе и другим жизнь и бесконечно долго меж собою споря. Но в Асгарде были и светлые дни: пополнение в семье Одина третьим сыном.       Бальдр светоносный. Бальдр прекрасный. Бальдр великолепный. И много иных не менее лестных эпитетов, которыми осыпали младшего сына Одина Всеотца. Царица Фригг была поистине счастлива в те не самые лучшие времена, воспитывая своего любимого сына и заботясь о нём. Рождение Бальдра раздобрило даже самого Одина, который со времён начала воин демонстрировал поистине царский характер и был непривычно мрачен и суров.       Юный бог света рос, окружённый любовью своих родных, и очень скоро стал прекрасным юношей с добрым отзывчивым сердцем, как у его бесконечно любящей матери, а после очень быстро юноша превратился в настоящего мужчину. Локи с Тором не были свидетелями преображения их младшего брата, не потому, что старшим царевичам не было до него дела, а потому как государственные дела и война отняли у них возможность наблюдать за взрослением их брата. Пока Тор наряду с отцом были заняты войнами, отстаивая интересы Асгарда мечом и щитом, Локи налаживал отношения с иными мирами, которые постепенно начали ухудшатся: заключал выгодные договоры; нередко планировал тактику очередного побоища; плёл многочисленные интриги и уличал предателей. Политическая война была не менее ожесточённой, чем на поле брани.       Когда оба мира истощили свои ресурсы в бессмысленной борьбе, когда каждый оценил масштабы потерь и учинённого с обеих сторон зла, когда обе стороны безгранично устали проливать кровь, только тогда два царства задумались о возможном мире. Заключённые договоры, которым не было конца и края, были лишь формальностью, но не более того, а потому грызня их не прекращалась ни на минуту. Да только война эта приобрела совсем иные очертания, напоминающая собой вражду с целью, как можно сильнее усложнить жизнь своему противнику.       С приходом шаткого мира, сохраняющемся на чистом упрямстве двух противоборствующих сил и безысходности, Асгард вновь зажил относительно спокойно, пока Одину Всеотцу не приспичило разыскать давно утерянную реликвию. Меч Грам — способный отразить любую атаку и пробить любую защиту, некогда был утерян — нарочно или нет — Всеотцом в самом Мидгарде. Реликвия эта была слишком ценна для царского рода, потому Локи особо-то не верил словам отца, что клинок был утерян им совершенно случайно и по неосмотрительности.       Однажды, собрав своих сыновей за столом, Один огласил, что желает вернуть клинок, и попросил сыновей его отыскать, взамен пообещав, что тот, кому удастся его найти, будет им обладать. Для лукавого аса всё стало кристально ясно: это было ничем иным, как состязанием, — очередное испытание. Нечто подобное Один совершил и с молотом Тора, но тогда всё было в разы проще: ведь только достойный мог поднять Мьёльнир. С чем Тор прекрасно справился. Иногда богу обмана казалось, что царь Асгарда устраивает подобные состязания веселья ради или же с целью испытать свои сыновей на прочность. Поглядеть и оценить, кто на что горазд.       И несмотря на столь очевидные вещи, Локи был намерен во что бы то ни стало обладать клинком. К счастью, старший наследник отказался от соревнований, мотивируя это тем, что ему вполне достаточно и одной реликвии. Поэтому на стезю войны вышли только два наследника Всеотца — Локи и Бальдр, бог лжи и бог света. И соревнование это обещало стать поистине ожесточённым.       Шли дни, медленно перетекающие в месяцы, а вскоре и годы, так и не подарившие ни одной из сторон долгожданную победу. Локи колесил по обновлённому за последние несколько столетий Мидгарду в попытке напасть хоть на какой-то след потерянного клинка. Бог обмана побывал в бесчисленном множестве самых разнообразных музеев древности; участвовал на аукционах; раскапывал могилы в надежде, что один из людских королей мог когда-то обладать древней реликвией; участвовал в археологических раскопках: одни финансировались со своего кармана, другие же Локи был вынужден проводить в сторожащей тайне. Когда надежда стала его покидать, нагрянула страшная война для всего рода людского, но она же впервые за несколько долгих лет поделилась первыми зацепками.       Дорога из призрачных следов привела царевича к Ленинграду, который был под ожесточённой блокадой фашисткой Германии. Для бога, чья сфера — обман и коварство, не составило никакого труда проникнуть в осаждённый город, но зато пришлось сменить по меньшей мере не менее десяти обликов, чтобы ни одна из сторон не решила открыть по нему внезапный огонь. Оружие смертных его бы не убило, но эта оплошность привела бы к настоящей катастрофе, сорвав все его планы на корню.       Лишь оказавшись за чертой полуживого, истощённого, измученного города, Локи ощутил относительный успех, но вид умирающих людей не поспособствовал его радости. Культурная столица России стала жалкой пародией самой себя: отовсюду гремели нескончаемые взрывы гаубиц и бомбардировки, шум двигателей самолётов, перестрелки, крики людей и плач детей. Когда-то архитектурные памятники стали грудой мусора, полуразрушенные дома, в которых могли по-прежнему жить, напоминали мрачные картонные домики, что вот-вот обрушатся. Ленинград был окутан тьмой, густым слоем пыли, витающей отовсюду из разрушенных зданий, а небо уже много дней не радовало выживающих жителей светом, которого заволокли грязно-серые облака. Локи прекрасно помнил довоенный Ленинград и пришёл от увиденного в полный ужас.       Следы привели бога лукавств к давно разграбленному дому весьма богатого советского деятеля, покинувшего своё поместья более года тому назад. Поиски вновь привели его в тупик, потому как заветного клинка так и не оказалось среди груд развалин, оставшихся после многочисленных разграблений. Вместо этого Локи удалось разузнать, что хозяин поместья, совершая свой побег, попытался вывезти всё самое ценное, но по итогу попал в руки немцев и вскорости отправился в братскую могилу к остальным военнопленным.       Не тратя время на долгие измышления, Локи довольно быстро посетила одна очень простая и не менее заманчивая идея — пойти по следам перехватчиков имущества незадачливого беглеца. И очень скоро, через несколько месяцев, сразу после объявления частичной капитуляции фашисткой Германии, поиски приведут его совсем в другой регион.       Под видом советского офицера, прибывшего прямиком из Кремля по очень важному заданию, Локи начал своё проникновение в стан союзных войск. Пока войска Вермахта капитулировали, активно сдавая свои позиции, советские войска заметно воспрянули духом, грозно оттесняя противников обратно в Германию. Пока Кремль готовил план по захвату Берлина, генералы собирали свои войска к контрнаступлению, спешно стягивая врагов со всех уголков страны. Пока же от высшего командования не пришло добро на прямое продвижение на столицу оккупантов, советские войска и их союзники принялись освобождать оккупированные территории. Так следы из самого Ленинграда привели Локи в Минск, район Борисова, где как раз проходили ожесточённые бои по освобождению столицы оккупированной Белоруссии.       Борисова гудел от нескончаемых выстрелов пушек танков с обеих сторон и ракетных установок гаубиц, взрывающихся буквально со всех сторон. Стрелковые отряды не прекращали вести огонь по оппонентам, оттесняя их как можно дальше, буквально взяв в кольцо и тем самым натянув врагам удавку на шею. И, будто ощущая неизбежное, немецкое войско сражалось из последних сил, яростно и ожесточённо. На открытых участках улиц можно с лёгкостью попасть под расстрел, но Локи — не смертный, пули даже не оцарапают его кожу. И даже зная это, ас был вынужден передвигается среди домов, каждый раз прячась во время очередного обстрела.       Локи двигался в сторону главного штаба, чтобы встретить главнокомандующих освободительной операции. Расследование и поиски меча по следу немцев привели в Минск, но из-за развернувшейся бойни посреди улиц и жилых кварталов нужно было действовать аккуратно и вновь прощупывать почву. Возможно, украденные в спешке ценности так и не покинули столицу, но предчувствие Локи подсказывало, что это ложная надежда. Драгоценности могли давно перевезти в другое место или отправить прямиком на Берлин. Так или иначе, дорога вела его к столице Германии, которая в скором времени может подвергнуться ожесточённой атаке. Союзные войска не станут жалеть агрессора и ударять всеми имеющимися силами по ослабшему противнику. Люди никогда не щадят своих врагов. Впрочем, вспоминая концлагеря и устроенные массовые геноциды, Локи и сам не считал, что враг заслуживает милосердия.       Несколько танков ИС-2 двигались по главной улице, стреляя в сторону жилых домов, где как раз взяли оборону солдаты СС, проводившие ответный удар из ракетных установок. Практически все удары были нацелены по гусеницам огромных машин, грозно наступающих в их сторону. Но Локи нет дела до происходящего: один из солдат, согласившийся послужить в качестве провожатого, подтолкнул его вперёд, одновременно совершая несколько контрольных выстрелов в сторону показавшихся из соседнего проулка вражеских солдат. В условиях долгого проживания в чужом мире Локи тоже весьма скоро освоил современное, но по-прежнему примитивное по меркам Асгарда огнестрельное оружие.       Ловко избежав несколько перестрелок и немного поплутав по городским развалинам, Локи и его весьма скромный отряд добрались до генштаба союзных войск без серьёзных потерь. Генштаб оккупировал не слишком обширную территорию за чертой района, где как раз проходили самые ожесточённые бои. Несколько танков стояло посреди широкой уличной дороги, тогда как несколько отрядов снайперов засели в полуразрушенных многоэтажках с отличным видом на все местные окрестности. Неподалёку расположилась медчасть, откуда доносились жуткие душераздирающие крики и грязная ругань пострадавших. От этого места за несколько метров несло медицинскими препаратами: нашатырным спиртом, антибиотиками, кровью и испражнениями.       Мальчишка-сержант распахнул перед ним чудом уцелевшую в этом хаосе, пусть и слегка покосившуюся дверь, первым пропуская старшего по званию. Внутри Локи натолкнулся на связных, активно передающих послания и координаты пехоте и авиации, разбросанным по всем горячим точкам. Примитивные компьютерные приборы с радарами и голограммами издавали противный писклявый звук, от которого в голове тотчас неприятного загудело. Кинув короткий сочувствующий взгляд связным, Локи направился дальше вверх по лестнице, где встретил только небольшую часть верховного командования по освобождению столицы.       Комнату освещал один единственный светильник, коряво подвешенный над столом с картами, докладами, письмами и иными документами. Окна были забаррикадированны старыми кусками развалившейся мебели, а потому сигареты, которые тут без конца и края тлели в пепельницах и ежеминутно по-новому закуривали, наполнили помещение густым облаком дыма и ненавистным запахом гари. Локи ненавидел табак, который высоко ценили не только в развивающемся Мидгарде, но и обожали в цветущем Ванахейме. Здание то и дело ходило ходуном, вздрагивая словно неумелая девица в руках любовника, после каждого выстрела из гаубиц, расположенных далеко за чертой города. Но суровые вояки давно привыкли не замечать посторонний шум и мириться с мелкими неудобствами.       Генералы и офицеры были так заняты планированием ходом боевых действий и нешуточной грызнёй меж собой, что даже не сразу заметили посторонних, пока мальчишка-сержант громко не отрапортовал:       — Прошу простить, товарищи генералы, — громко воскликнул парнишка с таким важным лицом, будто стоял лицом к лицу перед своим вождём: — Из Кремля прибыл человек по важному поручению от высшего командования.       — Свободен, сержант, — угрюмо кивнул полноватый генерал, гордо выпрямившись и сложив руки за спиной.       На Локи тотчас устремились десятки подозрительных глаз, недоверчиво окидывающих не по погонам молодого и обаятельного офицера. Бог обмана в свою же очередь обворожительно улыбнулся и поспешил отдать честь военным деятелям, которых он посмел отвлечь от их вполне важных споров и ругани.       — Я — генерал-лейтенант Василий Емельянович Макаров, — важно представился всё тот же мужчина, ожидая от Локи тех же действий.       — Старший офицер разведки, Сергей Анатольевич Морозов, — вежливо улыбнувшись, бог обмана протянул руку для закрепления знакомства, что так любили мидгарцы.       Мужчина не сразу ответил на рукопожатие, сперва медленно окинув его всего с ног до головы, а после медленно, будто всё ещё сомневаясь в целесообразности, сжал ладонь Локи. Генерал-лейтенант, не переставал пристально изучать взглядом новое лицо, видимо, силясь припомнить некого похожего с данным именем, что никак не выходило. И не выйдет. Личность Локи от начала и до конца — его полная выдумка.       — Недавно назначен, — поспешил добавить Локи.       Мужчина хмыкнул, но всё же одобрительно кивнул, принимая его ответ. Во время войны офицеры и командующие сменяют друг друга как перчатки, а потому новые лица никого почти не удивляли и не вызывали особых подозрений, а чтобы подтвердить чью-то личность из самого Кремля, — это отбирало много драгоценного времени.       — С чем к нам пожаловали? Надеюсь, Кремль шлёт нам поддержку и припасы?       — Увы, но нет. Я здесь по весьма деликатной причине, — как бы неуверенно и скомкано начал трикстер, заложив руки за спину. — Несколькими месяцами ранее из Ленинграда были вывезены некоторые военные разработки наших инженеров и учёных, которые по прискорбным обстоятельствам угодили в руки врага.       Кто-то из-за стола грязно выругался, нелестным словцом поминая всех людей науки, другие же тяжело вздохнули или же саркастично хмыкнули.       — Насколько эти разработки важны и чем мы можем помочь? — невозмутимо продолжил генерал-лейтенант.       — Информация весьма секретная… — нарочно тихо, растянуто поведал Локи, негласно намекая на секретность данных сведений. — Но, скажем, эти разработки могут повлиять на ход войны, но в данном случае, пока они в чужих руках, то не в нашу пользу.       Василий Емельянович тревожно нахмурился, но понял всё без лишних слов. Обернувшись к остальным и кивнув продолжать без него, быстро направился наружу, жестом руки подзывая Локи последовать за ним. Спустившись по лестнице и минуя радиолокационный центр по связям, генерал-лейтенант прошёл ещё немного в сторону, после чего вперил в аса такой тяжёлый взгляд, что Локи в пору смутиться и растерять всю уверенность в задуманном.       — Насколько всё серьёзно?       — Поверьте, — убедительно начал бог коварств, стойко выдержав тяжёлый взгляд. — Будь это ерунда, меня бы не назначили вернуть все утерянные разработки.       — Вы тоже меня поймите, Сергей Анатольевич, — хмуро вставил генерал-лейтенант. — Мы тут и без того все на иголках, а операция по освобождению оккупированных территорий — в самом разгаре. Наши войска почти зажали этих ублюдков в клешни. Я не могу выделить для ваших нужды ни единого солдата!       — А мне и не требуется, — самоуверенно заверил его Локи, отчего мужчина непонимающе нахмурился. — По моим данным, в вашей операции задействованы некоторые личности, которые по предварительным данным сталкивались с перехватчиками. Мне нужно лишь поговорить с ними, чтобы иметь более детальное представление, куда копать дальше.       — Имена, — заметно оживившись, коротко бросил генерал-лейтенант.       — Сергей Дмитрий Ельмянов, Катерина Владимировна Смирнова и Владимир Борисов Ищенков, — почти пропел бог коварств давно изученные им имена. Задумчиво перекатившись с пяток на носки с гордо поддёрнутым подбородком, генерал-лейтенант потратил несколько секунд на размышления, после чего разорвал небольшую паузу свои командным басом:       — Ищенков, — повторил товарищ генерал, словно пробуя на вкус фамилию солдата. — Знавал такого. Хороший парень, исполнительный, толковый, только… — Локи мысленно напрягся, предчувствуя плохое. — Неделю назад попал под обстрел. Увы, не выжил.       — Остальные? — нетерпеливо поинтересовался Локи, слегка поторапливая генерала.       — Емельянов, насколько мне известно, сейчас на передовой, но я могу ошибаться, — не совсем уверенно припоминал мужчина, задумчиво сложив руки на груди, подперев пальцами правой руки подбородок. — А вот Смирнова — наш главный врач в медчасти, сейчас ставит наших бойцов на ноги. Командная женщина, легко найдёте.       — Вы мне очень помогли, более не стану отнимать ваше время, — ас крепко сжал руку генерала-лейтенанта и с непоколебимой уверенностью добавил: — Скоро мы заставим этих крыс бежать обратно в свой Берлин.       Василий Емельянович впервые за весь разговор одобрительно ухмыльнулся.       — Уж мы-то постараемся, — одобрительно кивнул он и, похлопав Локи по плечу, добавил: — Но и вы не подведите. Нельзя давать им ни единого шанса.       Локи почти что искренне улыбнулся и, распрощавшись с генералом-лейтенантом, поспешил в медчасть. Меч Грамм был практически в его руках, оставалось дело за малым: узнать, куда перенаправили драгоценности, нагло украденные немцами. Откровенно говоря, царевич порядком подустал от мидгарских проблем и войн. Локи вполне хватало хаоса и беспорядков в собственном мире, чтобы вникать в суть иноземных. Но больше всего за более чем десяти лет, ас заскучал по дому: золотым башням дворца Всеотца; ухоженным аллеям и садам Иддун; научным практикам, которыми он занимался, развивая науку своего царства и собственные силы.       Но больше всего он скучал по ласковой улыбке царицы, любовно интересующейся за семейным ужином, как прошёл его день. Поделившись своими маленькими достижениями, после чего Локи несомненно выслушал бы бурчание отца по поводу того, что его сыновьям пора бы порадовать семью внуками. На что они с Тором одновременно закатили бы глаза и молча уткнулись в свои тарелки в надежде, что в этот раз царь Асгарда не станет подолгу распинаться на доводы и убеждения в необходимости найти себе спутницу жизни. Впрочем, Локи не удивляла заинтересованность отца в наследниках, ведь он уже довольно давно планирует передать трон своему первенцу. Ведь чем раньше у Асгарда появится будущая царица, тем спокойней будет Всеотцу, отошедшему на заслуженный покой. Хоть Локи и не верил, что Один способен на нечто подобное. Слишком долго он правил Асгардом, чтобы вырвать его с корнями из своего сердца.       Вздохнув старым воспоминаниям, Локи остановился у распахнутого входа в медчасть, устало наблюдая за копошением врачевателей, мотающихся от одной койки к другой. Крики и стоны были нескончаемой музыкой боли этого места, странным образом не сводя несчастных женщин с ума нескончаемой мелодией. Напротив, врачевательницы казались весьма уверенными, готовыми идти до конца, спасая и дохаживая каждого несчастного, кому не посчастливилось оказаться в их владениях.       Локи почти по-хозяйски разгуливал по медчасти, выискивая взглядом предполагаемого информатора, пока его грубо не оттолкнули в сторону две на вид хрупкие девицы, на чьих хрупких плечах стонал очередной несчастный. Судя по потрёпанному виду солдата, он только-только прибыл прямиком из горячей зоны. Уложив своего пациента на кушетку, врачевательницы ножницами разрезали перепачканные кровью штанины и избавились от тяжёлого сапога: судя по тёмно-синему оттенку кожи на ноге и гниющему запаху, то у пациента некроз, вызванный заражением крови. Тут только один выход — ампутация.       Но судя по испуганному, полному немого ужаса взгляду, мужчина это и сам понял и тут же принялся тараторить о хорошем самочувствии, хотя ещё минутами ранее сдерживал себя от откровенных криков. Страх захлестнул того с головой, и, когда он понурялся уйти, заверяя, что абсолютно здоров, эти хрупкие девицы, привыкшие к буйным пациентам, в мгновение ока скрутили мужчину и приковали ремнями к койке.       Вскоре к ним присоединилась старшая медсестра и своим глубоким, изучающе-прищуренным взглядом осмотрела заряжённые части кожи, констатируя очевидное:       — Ампутируем, — спокойным, будничным тоном произнесла она больше самой себе, нежели своему персоналу, уже готовящему инструменты к операции.       — Нет, нет, нет… — заверещал солдат, изо всех сил сопротивляясь.       — Держите его, — командным тоном прикрикнула женщина, крепко хватая рукой пилу.       Локи не стал стоять в стороне и крепко схватил угрём извивающего мужчину за плечи, легко припечатав того к постели. Две другие девицы что есть силы надавливали на трепыхающуюся ногу, которая никак не хотела оставаться в одном положении из-за перепуганного солдата.       — Да, угомонись, чёрт тебя возьми! — откровенно ругнулась женщина. — Ты только себе хуже сделаешь!..       Но на этом сопротивления мужчины не остановились: он, казалось бы, лишь сильнее начал извиваться, кричать и всячески препятствовать операции. Тогда Локи ничего не оставалось, как зарядить неугомонному пациенту оплеуху такой силы, чтобы тот надолго потерял сознание. Внезапный хлопок оборвал визг солдата, и тот, обессиленно замерев, так и затихнул. Три пары глаз удивлённо уставились на Локи в ответ, искренне поражённые только что увиденным, на что он только улыбнулся и беспечно пожал плечами.       — Он весь ваш, дамы, — только и слетело с его губ.       — Давно пора, — одобрительно хмыкнула старшая сестра. — Чего встали, фиксируйте ногу!..       Локи не стал мешать целительницам делать их работу и неспешной поступью направился прочь из медчасти, подальше от нафталиновой вони, крови, этилового спирта, испражнений и рвоты. Найдя себе пристанище около полуразрушенного продуктового магазинчика, расположившегося строго напротив медчасти, бог обмана принялся дожидаться. Он уже давно понял, кем была та строгая инициативная медсестра, твёрдо и стойко командующая своим персоналом. Но Локи искренне сомневался, что Катерина Владимировна будет рада так просто отвлечься от своих более важных занятий и ответить на парочку его вопросы.       Время тянулось невообразимо медленно, лениво перетекая со дня в глубокую ночь, но даже тогда гаубицы не переставали сотрясать землю своими мощными выстрелами; улицы полнились множественными перестрелками; танки разрывали пространство своими мощными хлопками из батарей, а на небе тревожно звучали двигатели самолётов, время от времени пролетавших над городом и выпускающих град пулемётных очередей. За несколько лет жизни в беспокойном и вечно воюющем Мидгарде, привыкаешь к этим звукам, а тишина становится нечто невообразимым, словно далёкой несбыточной мечтой.       Локи так устал от всего творящегося ужаса, что буквально во сне и наяву бредил скорейшим возвращением домой. Страшно хотелось вновь погрузиться в дела и даже пару раз, всего мельком, он думал о том, чтобы отступиться, бросить поиски. Но жажда славы горела в его сердце неугасающим пламенем. Бог коварства поклялся, что добудет проклятый клинок чего бы ему этого не стояло. Ведь, чего греха таить, ему будет чертовски приятно глядеть на перекошенное от гнева лицо прекраснейшего из ныне живущих богов.       Терпение бога лукавств было вознаграждено спустя долгие часы привычного ему уединения. Поздней ночью, под тревожный шум двигателей самолётов, совершающих свой очередной рейд, Катерина Владимировна выглянула из своего убежища. Женщина постояла ещё несколько нерешительных минут у входа, после чего медленно направилась в его сторону, аккуратно обходя стороной обломки и уличный мусор.       Остановившись напротив него, женщина кивнула, таким нехитрым способом прося дозволения присесть рядом. В ответ она получила такой же одобрительный кивок, после чего молчаливо расположилась под боком аса. Минутой позже он услышал лёгкое шуршание пачки сигарет и звук зажжённой спички.       Томящаяся тишина продлилась недолго, целительница нарушила её первой:       — Я наблюдала за вами, — спокойно призналась женщина, выпуская клубы дыма.       — Я знаю, — спокойно ответил царевич.       Локи не единожды ловил её заинтересованный взгляд по ту сторону, но каждый раз умело притворялся, будто ничего не замечал.       — Благодарю, что не стали отвлекать от работы, — благодарность отразилась и в невероятно усталых глазах, о чём так красноречиво говорили залёгшие под ними мешки.       Локи был уверен: не будь этой войны и всех этих ужасов — встреть он эту женщину при иных обстоятельствах, то несомненно назвал бы её красивой. Но после бесчисленных бессонных ночей, бесконечной беготни и полевых условий выживания, — это сыграло с внешностью этой сильной женщины злую шутку: на лице не по годам залегли морщины; тёплые карие глаза были холодны и словно пусты, лишённые какой-либо жизни; худая до измождения, хрупкая и безгранично усталая, но готовая сражаться до победной. Но едва ли её внешность хоть немного беспокоила, впрочем, как и всех, кто яростно сражался за свободу своей страны, своего народа, своей семьи и близких.       — И чем я могу вам помочь, уважаемый… — Катерина выразительно посмотрела в лицо Локи, явно ожидая продолжения с его стороны.       — Сергей Анатольевич Морозов, — вежливо представился Локи, одарив собеседницу приятной улыбкой.       — Так чем могу быть полезной? — безразлично протянула женщина, так и не одарив его ответной улыбкой, только скупым и безразличным ко всему тоном.       Впрочем, Локи это совершенно не оскорбило, а потому он поспешил перейти к главному:       — До переназначения вы и несколько ваших товарищей служили под Ленинградом, — осторожно уточнил Локи, получив в ответ одобрительный кивок. — По моим данным, ваш отряд на пути к Борисова сталкивался с отступающими немецкими отрядами, возможно, перевозившими ценные материалы и украденные ценности из бывших захваченных территорий.       — Если думаете, что я что-то знаю по этому поводу, то вы глубоко ошибаетесь, — саркастично поведала Катерина, потушив окурок о землю. — Моя работа заключается в том, чтобы латать этих солдат, а не проводить без крайней необходимости спецоперации.       — Тогда кто мне может помочь из вашего бывшего отряда?       — Из живых остался только Ельмянов, — странно ухмыльнувшись, поведала женщина.       Локи в ответ только нахмурился, явно оставшись недовольным.       — Генерал-лейтенант Макаров сказал, что он на передовой, — недовольно фыркнув, Локи озадаченно сложил руки на груди. Его планы вновь рушились. — Он может и не вернуться.       — Уже вернулся, — собеседница тем временем казалась весьма повеселевшей, причину чего никак не мог понять сам Локи. — Но придётся подождать, когда он придёт в себя.       Внезапная догадка осенила его, как гром среди ясного неба.       — Тот несчастный с ногой? — решил уточнить он, на что получил одобрительный кивок. Локи хмыкнул. — Думаю, он не слишком будет рад меня видеть.       — Зато он будет жить, — не согласилась целительница, после чего невесело добавила, заметно погрустнев: — Немногие могут этим похвастаться.       Тонкие пальцы целительницы с остатками засохшей на них крови теребили тонкую серебряную цепочку, на которой болтался круглый, немного потёртый от времени медальон. Пустой безжизненный взгляд её застыл в пространстве, бездумно вглядываясь в пустоту ночи. Бледная её кожа будто светилась под светом луны, добавляя некой загадочности, но печаль, с которой она смотрела в никуда, оставляла странное горькое послевкусие. Впервые Локи было неуютно перед кем-то так, словно был застигнут во время сотворения очередной шалости, а теперь не мог придумать как можно более правдоподобное оправдание своим действиям.       И будто почувствовав искреннее смятение своего собеседника, Катерина неловко, возможно впервые, искренне улыбнулась и ласково сжала серебряный кулон. Оставив губами на нём мимолётный поцелуй, женщина спустя долгие нерешительные мгновения раскрыла драгоценность, в которой хранились два портрета: на левой половинке Локи разглядел юношу не старше четырёх-пяти лет, а на правой — молодого человека с искренним и добрым взглядом.       — Сочувствую, — тихо шепнул Локи, ощутив себя ещё более неловко.       Повисла недолгая пауза, ставшая невыносимой в этом молчании. Но любые слова были излишни, когда дело касалось утерянного прошлого.       — Для меня это дорога в один конец, — честно призналась Катерина, любовно разглядывая два портрета, разом потеряв всякий интерес к остальному миру, жестокому и неблагодарному, отнявшего у неё то единственное, что имело значение.       — Не нужно так… — непривычно неловко и тихо обратился к ней Локи. — Вы молода и красива, а война — не вечна. За чёрной полосой всегда наступает белая, и вы ещё найдёте счастье в этом мире.       В ответ Катерина невесело засмеялась и, шмыгнув носом из-за сдерживаемых слёз, посмотрела ему в глаза прямо, слегка саркастично и с неким немым вызовом.       — Моё счастье погибло в этой войне, — голос её был с лёгкой хрипотцой и нотками слепой решимости в том, что она для себя давным-давно решила. Было глупо её переубеждать, да и смог бы Локи в этом преуспеть? — Многие из нас готовы к смерти. Многие жаждут мести, но немногие хотят спасения.       Тяжело вздохнув, Катерина медленно поднялась на ноги и, в последний раз одарив своего случайного собеседника грустной улыбкой, направилась обратно в медчасть.       — Почему? — неожиданно окликнул её Локи. — Почему бы даже не попытаться?       Обернувшись и задумчиво устремив взгляд куда-то в строну, она ответила спустя какое-то мгновение:       — Разве тело может жить без души? Без того, что его наполняло жизнью и смыслом? — склонив голову чуть набок, она в последний раз одарила его горькой улыбкой. — Сомневаюсь…       Больше не произнося ни слова, Катерина скрылась в глубинах ночи в своём убежище мучительной душевной боли, а Локи так и остался сидеть, молча размышляя над её словами.       На следующее утро он узнает всё, что его так интересовало за последние лет бесцельных поисков. Спустя ещё несколько недель Локи возьмёт след с желаемым грузом, а ещё через неделю ему всё же удастся заполучить давно утерянную на потеху отцом древнюю реликвию его народа. Меч Грамм был так же прекрасен, как о нём и слагали песни, и так же опасен, как о нём говорили. Локи бы чувствовал привкус сладкой победы, но слишком горькой ценой она ему досталась. И радости ему не принесла.       Но чего Локи так никогда и не узнает, что печальная целительница из Мидгарда и вправду сделает всё от себя возможное и дойдёт до Берлина. Царевич никогда не узнает, что она погибла, до последнего сражаясь и спасая своих людей. Не узнает, что отдала жизнь тому, чему была верна до конца: своей Родине, своей земле, своим любимым и близким, которых она, наконец, сможет повстречать, покидая этот мир с чистым сердцем и уверенностью, что боролась совершенно не зря. Локи ничего из этого не узнает, потому что это будет уже совсем другая история…       История, которую пишут победители… и потерянные души.