colorless

Феликс нервно уставился на других учеников, сидя на полу со скрещенными ногами. Это был его первый день, и вид всех остальных, готовящихся к выступлению, только усилил его беспокойство. Он наблюдал, как каждый стажёр энергично контролировал свои вокальные диапазоны и танцы, их индивидуальные таланты просвечивали с каждой нотой и движением. Он не мог не чувствовать себя немного хуже, так как он тренировался не так долго, как они. Чёрт, один стажёр тренировался более 6-ти лет! Феликс покачал головой, пытаясь избавиться от беспокойства. Он решил сосредоточиться на чём-то другом, кроме своих мыслей, и его глаза привели его к немного маленькому, но мускулистому человеку рядом с ним. Ой? «У него красивое лицо», — подумал Феликс, его глаза расширились, когда он коснулся скульптурной фигуры перед ним, слегка покраснев. У него был красивый подбородок и интенсивный тёмный вид. Когда он вытягивал свои накачанные руки, Феликс чувствовал, что его лицо становилось чуть-чуть горячее, его глаза не могли оторваться от стажёра. Скульптурная фигура повернула своё красивое лицо к Феликсу, и он быстро отвёл взгляд, закрыв лицо руками. Феликс был пойман, его поймали,его поймали, и теперь он хотел умереть. — Феликс? — прозвучал немного хриплый, глубокий голос, и Феликс повернулся к великолепному мужчине с поднятой смущённой бровью. «Как этот человек узнал моё имя?» Феликс никак не мог вспомнить, что говорил ему своё имя, но, может быть, он просто забыл и проболтался когда-то? — Э-э… ? Да? — нерешительно ответил Феликс, глядя куда угодно, но только не на таинственного человека. — Я Чанбин, — сказала фигура, протягивая мозолистую руку к нему, и Феликс несколько секунд смотрел на неё, прежде чем нежно улыбнуться и взять её. «Приятно познакомиться», пробормотал он, его лицо всё ещё было горячим, когда его поймали за несколько секунд до этого. Феликс потянул руку Чанбина, ожидая, что тот отпустит его, но Чанбин держал их руки сплочёнными, усиливая хватку. «Эй, ты не мог бы отпустить мою руку?» — спросил австралиец, и его взгляд наконец встретился взглядом с Чанбином. К его удивлению, у того было недоброе выражение лица и опасная ухмылка на его губах. Феликс сглотнул, капля пота скатилась по его лицу, когда он отчаянно пытался оторвать руку от мёртвой хватки Чанбина. — Эй, отпусти меня… — он посмотрел на Чанбина и ахнул, красивое лицо другого теперь сменилось чёрной дырой, и окружающий его пейзаж переместился из учебной комнаты JYP в бесконечную яму тьмы. Чанбин исчез, и Феликс притянул руку к груди — его сердце бешено билось. — Феликс… Я думал, что ты любишь меня, — голос Чанбина вдруг эхом отозвался на заднем плане, и Феликс оглянулся, внезапно увидев лицо старшего везде, где он мог видеть. Это были воспоминания Феликса от их первой встречи с Чанбином, который заставлял его пойти спать, и он почувствовал, как рыдание вырвалось из его горла. «Но правда в том, что ты никогда не любил меня, не так ли?», — продолжил голос, и Феликс энергично покачал головой. — Нет, это не так! Я… — Феликс попытался сказать, но он почувствовал, что его дыхание начинает сбиваться, и его слова изо всех сил пытаются вырваться из его горла. «Это ложь!» — Единственная ложь — ты притворяешься, что любишь меня, Феликс, — повторил голос Чанбина ещё раз, и внезапно перед Феликсом появилась счастливая фигура, счастливая пара, освещённая белым светом. Феликс осмотрел сцену, заметив, что это была свадьба, и что девушка и парень счастливо стояли у алтаря, сжимая руки вместе. Глаза Феликса расширились, когда он понял, что это был Чанбин, и неизвестная девушка счастливо улыбнулась ему. «Если кто-то может показать справедливую причину, по которой эта пара не может быть законно объединена в браке, пусть он говорит сейчас или навсегда умолкнет», — сказал священник, оглядываясь вокруг, чтобы увидеть, есть ли у кого-либо возражения. «Подожди…», глаза Феликса расширились ещё больше, когда его осенило. «Подождите. Я возражаю! Он… он принадлежит мне, а не ей… Я люблю его! Остановите это, остановите это, остановите свадьбу, пожалуйста…» Феликс умолял, но его слова просто утонули в фоне, поскольку свадебные клятвы продолжались. Он понял, что не может двигаться, не может приблизиться к ним, и поэтому он продолжал кричать, продолжал кричать свои возражения, но, казалось, ничего не помогало. «Теперь я объявляю вас мужем и женой», — закончил священник со счастливой улыбкой на лице. «Теперь ты можешь поцеловать невесту». Чанбин улыбнулся девушке перед ним, их лица становились всё ближе и ближе, и Феликс почувствовал, как его сердце разорвалось, когда их губы соединились в мирном единстве. Феликс почувствовал, как слёзы подступают к глазам, и довольно скоро они покатились по его щекам, словно водопад. Он с грустью наблюдал, как пара шла, взявшись за руки, всё дальше и дальше от его взгляда. «Пожалуйста… не уходи…», — слабо сказал Феликс, когда их фигуры стали меньше, а их счастливый, довольный смех стал громче. «Я… я люблю тебя», — отчаянно закричал Феликс в последний раз, но две фигуры продолжали идти и, в конце концов, исчезли из поля зрения. Он подавил рыдания, его сердце больно колотилось, когда он пробормотал свои последние слова. «Я люблю тебя, Чанбин-хён».

***

Феликс проснулся, слёзы текли по его лицу, а пот покрывал тело. Сердце больно билось, и он пытался успокоиться, вдыхая и выдыхая с тревогой, чтобы восстановить некоторое подобие реальности. Его дыхание, наконец, замедлилось, и он злобно спохватился, пытаясь найти свой телефон, чтобы посмотреть на время. Когда он нашёл его, он тупо уставился на экран. 2:32 ночи. Всё его тело болело. Двигая каждым суставом, он вздрагивал от боли. Из-за отсутствия поддержки Феликс чувствовал себя дерьмом. Он вошёл в ванную, положив руки на раковину, уставился на своё отражение. Он выглядел таким мёртвым, с таким измученным лицом, с тёмными мешками под глазами и высохшими слезами. Он снова почувствовал, как к его горлу подступает ком, но быстро подавил желание разрыдаться на месте, брызгая водой себе в лицо, чтобы выглядеть несколько живым. Он быстро вытер лицо пушистым полотенцем и вышел из ванной, сосредоточившись на том, чем бы ему заняться таким, чтобы поскорее забыть этот ужасный сон. Он захватил телефон из своей спальни и побродил по общежитию, обнаружив, что возвращается в комнату для танцев, как он делал это раньше. Перед танцем он снова посмотрел на свой телефон и увидел, что дата 15 сентября наступила. Слёзы снова начали колоть глаза, вид его дня рождения обжигал их. Он отвёл глаза и отложил свой телефон в сторону, с тревогой нажимая кнопку воспроизведения на стереосистеме: «I am you». Лирика наполнила воздух, и Феликс интенсивно танцевал, отчаянно пытаясь забыть всё. Мечта, Чанбин, его неразделённая любовь, всё. И он почти забыл, почти, пока не начались его строки. «Да, да, оставайся рядом со мной… Да, да, ты мне нужен прямо сейчас, на моей стороне…» Это был переломный момент для Феликса. Он выключил музыку, слёзы текли по лицу, когда он дико рыдал, не заботясь о том, услышит ли кто-нибудь его в этот момент. Он больше не мог этого выносить, ему было так грустно, так тревожно, так тяжело от всего, так отчаянно хотелось, чтобы всё это прекратилось. Почему я должен любить его? Почему я не могу любить кого-то ещё, кого-то, кто любил бы меня в ответ? Почему, почему, почему… . Феликс рассерженно ударил кулаком по стене, когда уже не мог больше бить, прижался лбом к стене, медленно скатываясь в крайнее положение. Я больше не хочу этого, я ненавижу эту любовь, я ненавижу себя, я ненавижу всегда чувствовать эту боль! «Со Чанбин, я чертовски ненавижу тебя!» — бессмысленно закричал Феликс, не в силах больше терпеть боль и выплёскивая всё это в одно гневное выражение. — … Что ты… ? — хриплый голос отозвался эхом позади него, и Феликс развернулся, чтобы увидеть Чанбина с обиженным выражением лица, когда он смотрел на опухшего от безумных рыданий Феликса. — … Да, я ненавижу тебя. В этот момент Феликс был вне логического обоснования и понимания. Всё, что он чувствовал, было гневом и разочарованием по отношению к себе, но он сосредоточил эту ненависть на Чанбина, не переживая о чувствах другого. «Я ненавижу тебя всем своим существом! Я просто хочу, чтобы ты покинул мою жизнь! Я никогда не хочу видеть твоё лицо снова! Я просто хочу тебя, из, из… — Феликс не мог контролировать себя больше, не мог контролировать свои слова, несмотря на то, что его мозг кричал на него, чтобы тот остановился, взглянув на страдальческое выражение лица Чанбина, когда ненавистные слова выбрасывались из уст Феликса. — Феликс, послушай меня… — Чанбин протянул к нему руку, но Феликс отшатнулся, слишком напуганный тем, что Чанбин прикоснулся к нему и, возможно, узнал, что старший не был его родственной душой. — Не трогай меня, чёрт возьми, — сердито сказал Феликс, слёзы текли по его лицу безудержно, когда он выбежал из комнаты, оставив Чанбина в замешательстве. Он сердито бросился к своей спальне, яростно вытер лицо и плюхнулся на кровать. Он уткнулся лицом в подушку, его рыдания были оглушены мягкой тканью, чтобы не дать проснуться остальным, когда он плакал.

***

— Я просто… я просто не знаю, что делать, — сказал Чанбин, его голос дрогнул, когда он посмотрел на две фигуры перед собой. Он закрыл лицо руками, подавляя рыдания, когда его сердце больно заколотилось. — Он сказал, что ненавидит меня и никогда больше не хочет меня видеть. — Эй, послушай меня, — сказал Чан, положив нежную руку на плечо Чанбина. — Я уверен, что это не так. После всего, что вы, ребята, пережили, ты действительно думаешь, что он этого хочет? Позволит ли он тебе целовать его в щёки, или утешать его, или помогать ему уснуть, чего он, кстати, не позволяет остальным, если ты ему не нравишься? Чан смотрит на младшего с успокаивающим выражением лица, даря ему лёгкую улыбку. — Феликс обожает тебя. Чёрт, он практически поклоняется тебе, — сказал Чан с небольшим смешком. — Он прав, — сказал Уджин, положив свои большие руки на плечи своего парня и наклонившись над ним, чтобы посмотреть на Чанбина. — Я видел, как вы, ребята, общаетесь друг с другом, и это не похоже на ненавистные отношения, Чанбин-а. Я уверен, что это просто недоразумение. Знаешь, у него, наверное, есть свои причины? Возможно, разговор с ним после того, как он немного успокоится, поможет, — тихо продолжил он, кивая, чтобы успокоить младшего. Чанбин кивнул, когда он рыдал в плечо Чана, и старший успокаивающе похлопал его по спине. «Там, там», — сказал он, позволяя молодому человеку выпустить все свои эмоции, которые он редко когда-либо проявлял. Вскоре тревожные рыдания Чанбина начали замедляться, и его слёзы, наконец, перестали катиться по щекам волнами. Он отстранился от Чана, вытер слёзы рукавом и тихо фыркнул. — Спасибо, хён, — прошептал он, с лёгкой улыбкой, появившейся на его лице и исчезнувшей так же быстро. Он вытер последние слёзы и посмотрел на них обоих. — Я… попробую поговорить с ним, — прошептал он, и двое старших гордо улыбнулись ему, каждый из них подбадривал его. И Чанбин оказался перед дверью спальни Феликса, как и накануне. Он знал, что Феликс был там; все говорили о том, что австралиец отказался покидать свою комнату, даже ради еды. Он нерешительно положил руку на ручку двери, глубоко вздохнул и медленно открыл дверь. — Феликс? — прошептал он, полностью открывая дверь, чтобы увидеть, как Феликс свернулся в своей постели, как и прежде. — Уходи, — сказал Феликс — точная копия их первого разговора. За исключением того времени, это было не просто отчаяние; оно было злым, испуганным, тревожным, не желающим, и Чанбин чувствовал печаль, исходящую от младшего. — Пожалуйста, просто поговори со мной, Феликс, — отчаянно сказал он, сидя на краю кровати Феликса, заставляя младшего отойти от него. — Послушай, я знаю, что ты сказал, вероятно, просто недоразумение или что-то в этом роде. Я знаю, ты не это имел в виду… — Кто сказал, что я не это имел в виду? — Феликс посмотрел на Чанбина и холодно рассмеялся. — Каждое слово, которое я сказал, было правдой, — продолжил он, отводя взгляд от старшего. — Я хотел бы никогда не знать тебя, — сказал он, его голос слегка утих, когда по щеке скатилась слеза. — Тогда, может быть… возможно, я бы никогда не почувствовал себя, как… — он внезапно остановился. — … Чувствовал себя как что? — нерешительно спросил Чанбин, не очень желая услышать ответ, его сердце яростно стучало по его груди. — Вот так, — сказал Феликс, его голос разразился рыданиями, когда он закрыл глаза и схватил рубашку старшего, втягивая его в отчаянный, небрежный поцелуй. Глаза Чанбина расширились, не уверенный, был ли он более шокирован действием или освещением цвета, которое наполнило его зрение. Его глаза медленно закрылись, и он обнял Феликса за талию, притянув австралийца ближе, счастье наполнило его сердце. Через несколько минут Феликс наконец отстранился, его глаза всё ещё были закрыты, а руки закрывали лицо. «Я не хочу смотреть, — пробормотал он, — я знаю, что мы не… не должны быть вместе, но если я не вижу цвета… что я собираюсь делать? Я просто… Я так люблю тебя, Чанбин, что боль… » — Феликс, открой глаза, — прервал Чанбин, взяв Феликса за руки, когда он смотрел на ангельское существо перед собой. Он никак не мог насладиться цветом оранжевых волос Феликса, его восхитительных веснушек, его пышных розовых губ, его красивой оливковой кожей, он не мог получить достаточно всего его. Он не мог поверить, что этот человек, человек, которого он так долго любил, был его преданным партнёром, и он изо всех сил пытался удержать себя от того, чтобы не съесть его прямо здесь и сейчас. Феликс медленно, но верно начал открывать глаза, и его взгляд расширился, когда он схватил руки старшего. Он начал рыдать, его слёзы текли по щекам. «Я знал это», — пробормотал он, отстраняясь от Чанбина и спрятав лицо в коленях. Чанбин посмотрел на него в замешательстве, когда он притянул Феликса к себе. — Я не вижу этого, Чанбин-хён. Я не вижу цвета, — сказал Феликс, его голос дрогнул, когда он рыдал в плечо старшего. — Я знал, я знал, но теперь, когда это действительно произошло, я не знаю, что делать. Ты наверняка собираешься пойти и жениться на какой-то девушке которая ждёт тебя на другом конце света, и всё, что мне остаётся чувствовать всю свою оставшуюся жизнь — это чувствовать это боль. — Феликс, — прервал Чанбин, сжимая руки. — Что ты имеешь ввиду? — он поднял бровь, чувствуя себя немного смущённым. — Ангел, ты единственный для меня. — он на мгновение остановился, собирая все свои эмоции, прежде чем снова заговорить. — Я… теперь я вижу цвет, — пробормотал он, его щёки покрылись румянцем. — И ты такой… Такой красивый, — сказал он, прижимая лоб к австралийцу. — И это может показаться немного сумасшедшим, но я думаю, что теперь я ещё больше одержим тобой, потому что я могу видеть настоящего тебя. — Ты шутишь, — сказал он с недоверием, его голос дрогнул, когда он увидел лицо Чанбина, которое было без какой-либо лукавости, полное искренности. — Но как? Я не могу… — сказал Феликс, вытирая слёзы одним рукавом. — Я не вижу ни единого цвета, хён, так как же мы можем быть партнерами? — Я буду говорить это снова и снова, пока ты не поймёшь. Ты единственный для меня, — Чанбин успокаивающе сжал руки Феликса и глубоко вздохнул, прежде чем снова заговорить. — Я никогда не думал ни о ком другом, и никогда не буду. На днях, когда ты сказал мне, что любишь кого-то, я подумал, что ты любишь не меня, и я никогда не чувствовал такого разочарования в своей жизни до тех пор, — его голос сломался и он быстро моргнул, чтобы сдержать слёзы. — Я люблю тебя так сильно, что не могу представить тебя ни с кем другим. — А что касается того, что ты не видишь цвета… не беспокойся об этом, да? Я уверен, что мы сможем выяснить почему, поэтому, пожалуйста, не расстраивайся, — сказал Чанбин, обнадёживающе целуя заплаканные щёки Феликса. — Я найду способ исправить это, несмотря ни на что. Мы не можем сейчас терять надежду, верно? — Феликс посмотрел на него сквозь ресницы, фыркая и затем медленно кивнул. — М-м-м. — пробормотал он, уткнувшись лицом в шею старшего. Чанбин вырисовывал успокаивающие круги на спине, мягко целуя оранжевые волосы австралийца, когда он обнял Феликса за талию. Через несколько минут Чанбин тихо прошептал на ухо Феликсу: «Пойдем к остальным, хорошо? Они волнуются за тебя» — сказал он, поглаживая волосы младшего. Феликс просто кивнул ему в плечо, и Чанбин встал с кровати, улыбаясь своей второй половинке. Он протянул руку Феликсу, и младший взял её, улыбаясь ему в ответ, когда они вышли, взявшись за руки, из комнаты.