Всегда рядом

Грант переминается с ноги на ногу, удобнее перехватывает дробовик и тщетно пытается дотянуться до некстати зачесавшейся на спине пластины. Чесотка, уверен Грант, у него от скуки. С тех пор, как Шепард надрала задницы всем, до кого смогла дотянуться, и благополучно пропала без вести, Грант скучает практически постоянно. Старых врагов, спасибо все той же Шепард, у кроганов не осталось, новыми обзавестись не успели, а междоусобицы караются Рексом быстро и безжалостно. Кажется, впервые за несколько веков воины на Тучанке были не то чтобы не в почете, но без надобности. А вот строители, инженеры, пахари… Кроган-пахарь! От этой мысли у Гранта на языке собирается противная горечь, которую тот немедленно сплевывает. Угораздило же его не сдохнуть во время битвы за Землю! Третьего шанса героически пасть в бою ему, похоже, уже не представится. Даже будучи телохранителем самого Рекса. А ведь с Шепард было весело, о, да! Грант мечтательно вздыхает, вспоминая врагов, которых выбирала себе его боевой учитель. Коллекционеры, Рахни, Жнецы! Все, как на подбор, один сильнее другого! И Шепард врубается в вихре биотики в самую их гущу, разбрасывает, дезориентирует, и он, Грант, из дробовика разрывает на части тех несчастных, кому не досталась милосердная пуля Гарруса. Боевые кличи сотрясают воздух наравне со свистом пуль, и Шепард смеется громко, насмешливо, оттирая со лба выступивший пот вместе с чужой кровью, и он, Грант, хохочет вместе с ней... Хорошее было время, да. При всей внешней хлипкости, в душе Шепард была настоящим кроганом, и Грант был горд делить с ней друзей и врагов. Теперь делить было некого и не с кем, ха. Что там капитан намудрила со Жнецами, Грант не знает и знать не хочет, но драться с ними теперь совершенно невозможно. Сегодня Грант с тоски разрядил целую обойму в небольшого Разрушителя, методично ковырявшегося в городских развалинах. Тот медленно, будто нехотя развернулся, сверкнул голубым глазом, и так же невозмутимо отвернулся к своим раскопкам. И Гранту вдруг вспомнилось, как Шепард впервые отчитывала его за то, что она назвала «вандализмом на корабле». Всем своим видом капитан показывала, что, хоть и не ждала ничего особенного от безмозглого пробирочного крогана, он, Грант, все равно умудрился разочаровать ее. Грант тогда впервые почувствовал то, что экстранет после короткого анализа определил как стыд. Мерзкое ощущение. И вот какой-то паршивый Жнец, которому полагалось бы спалить наглеца лазером, или раздавить, или хотя бы угрожающе взреветь, всего только мигает лампочкой и отворачивается, и Грант вдруг чувствует стыд. Шепард не одобрила бы. Шепард смерила бы его внимательно-недоуменным взглядом, позволила бы ему в полной мере прочувствовать всю глубину ее разочарования, после чего вернулась бы к работе. Почему Жнец не нападает? Почему Жнец ведет себя, как Шепард? Или это Шепард вела себя, как Жнец? Грант на мгновение морщится от наплыва сложных и до конца не понятных ему самому вопросов, и раздраженно трясет головой, отгоняя мутные мысли прочь. Шепард воевала, Шепард победила, Шепард пала в бою. Все просто. Теперь нужно проследить, чтобы Рекс безвременно не скончался, и самому не сдохнуть со скуки по ходу дела. Кто-то же должен возродить Тучанку. Ну, а Жнецы… Может, закоротило у них что-то. Кто теперь разберет.