Asperitas

      — Ли, — одними губами произнесла она и резко остановилась, оцепенев от осознания собственной глупости.         Непозволительно было действовать так импульсивно — если она подойдёт к Ли, все её проблемы мигом решатся: он, конечно же, крепко обнимет и будет слишком громко и быстро спрашивать о её самочувствии, а потом уведёт назад в Коноху. Домой. Где нет её родителей.         Сакура поджала губы и, сдержав себя, чтобы не изорвать тонкий бумажный пакет в руках, проводила взглядом лучшего друга. Рок Ли, уходя, всё ещё крутил головой по сторонам и о чём-то переговаривался с отрядом генинов, что плелись неподалёку.         Харуно прикрыла глаза, мысленно прощалась и потеряла знакомый силуэт в толпе: как бы эгоистично это ни звучало, но она не будет разменивать жизни родителей на шаткий шанс предупредить о нападении, не говоря уже о том, чтобы спастись самой. Узумаки под защитой, да и в деревне его наверняка нет — он бы уже поднял на уши все великие страны, нашёл и вернул её.         Сакура немигающим взглядом смотрела вдаль и убеждала себя, что это решение — меньшее из всех возможных зол. Она резко развернулась и обречённо вздохнула — оставалось только радоваться: её друзья всегда были и будут с ней. Ну, а Наруто, он со всем справится.         Дорожная пыль ластилась под её ногами, липла к открытой коже и подошве сандалий. Сакура рассматривала кучевые облака, нависшие над головой, и перебирала в памяти все известные рецепты, чтобы отвлечься.         Мысли о предательстве медленно пожирали её изнутри, усиливаясь с каждым удаляющимся шагом. Она снова была бесполезна: ни выполнить миссию, ни хотя бы попытаться уберечь друзей она не смогла, подставила семью под удар и ничего с этим не могла сделать. И если совсем омерзительно правдиво и честно — она не жалела ни об одном сделанном шаге навстречу ему. Голос разума проклинал её за слабости, и Сакура жмурилась, смаргивая подкатившие слёзы. Признание самой себе во влюблённости давалось слишком тяжело: если бы и сбежала, вечно хранила бы его вещи на память.          Время в дороге проходило за мыслями о вкусной еде, чередуясь угрызениями совести, но всё же пролетело незаметно. Сакура лишь удивлённо приподняла брови, приметив едва знакомый заросший сад перед собой.         — Что ты делаешь? — Она перехватила пакет и склонила голову чуть набок, внимательно рассматривая Хатаке, сидящего на энгаве.         Чёрная ткань безрукавки плотно обхватывала его тело, подчёркивая каждый контур мышц, но её сейчас завораживало не это — она впервые видела такое безмятежное выражение его лица. Даже без сознания он выглядел то мёртвым, то кривился в гримасе боли, а здесь и сейчас нерушимый покой застыл на его лице.         — Медитирую, — спокойно ответил он, приоткрыв один глаз. — Мне нужно восстановить запасы чакры.         — Ты ещё слишком слаб…         — И буду слабеть, — мягко перебил он, открыв второй глаз. — Мой шаринган всегда активирован, я научился создавать что-то вроде запасов, они его и питают.         Сакура коротко кивнула и молча зашла в дом — в его словах был смысл, да и в собственном организме он понимал немного больше неё — споры были просто ни к чему, пусть хоть молнии мечет, лишь бы от этого был толк. Она коснулась пальцами кожи на лбу и задумчиво свела брови к переносице — ей и самой была пора этим заняться.         Бумажный хруст наполнил комнату, смешался со звуками воды, льющейся из крана, и запахами свежей речной рыбы, выложенной на стол. Вечер уже во всю вступал в свои права, и кухня быстро наполнилась приглушённым светом сумерек. Сакура наспех вытерла руки, зажгла несколько свечей и вернулась к столу.         Когда она вернётся домой, мама обязательно удивится, что её дочь научилась неплохо готовить, а папа наверняка неловко пошутит по этому поводу. Сакура тепло улыбнулась собственным воспоминаниям — в последнее время встречи с родителями были редкими, но каждый раз душевными. Хоть служба и забирала почти все её время, она всегда старалась заскочить на ужин в родительский дом хоть на пару часов.         Сакура сжала рукоятку ножа и замерла: Какаши лениво оттолкнулся плечом от дверного проёма и, прихрамывая, медленно подошёл сзади.         — Сакура. — Его руки легли ей на плечи, едва сдавили и прижали ближе. — Ты подумала над тем, о чём я тебе говорил?         — Зачем я тебе? Вокруг столько шиноби куда способнее меня, давно бы нашёл себе единомышленника. — Сакура неловко закусила губу и едва заметно улыбнулась. — А может, ты влюбился?         — Не знаю, — тихо проговорил Какаши, и от его мягкого шёпота и тёплого дыхания по её спине пробежали мурашки. — Вернее, я точно не люблю тебя, но ты дорога мне. Мне нравится смотреть на тебя, разговаривать с тобой, я хочу тебя едва ли не каждую нашу встречу. — Сакура хмыкнула и попыталась отстраниться, но Хатаке лишь сильнее прижал её к себе. — Но я уважаю твой выбор и твою преданность Конохе. Ты важна для меня и как женщина, и как шиноби, поэтому прошу, подумай и последуй за мной. Посмотри на этот мир моими глазами. У тебя лишь два пути, и я не желаю тебе второго.         — Тоби не отпустит меня живой, верно?         — Я пообещал, что сам тебя убью. — Сакура шумно сглотнула и крепче сжала рукоять кухонного ножа. — В этом случае могу пообещать только самую быструю смерть из всех возможных. — Из его губ вырвался нервный и сдавленный смешок, и Какаши зарылся в мягкие волосы, уткнувшись носом в макушку. — Ещё есть время — подумай, прошу.         — Какаши…         — М-м-м, — тихо откликнулся он, и Сакура не смогла сдержать улыбки: давнее чувство сжатой пружины внутри отпустило её, и она расслабилась в его руках. Хатаке никогда ей не врал и, похоже, не собирался — он обещал, и он убьёт её, но сейчас Хатаке отчаянно искал выход, и это подкупало.         — Пообещай мне, что, какое бы решение я ни приняла, мои родители останутся живы. — Сакура выпустила нож из руки и накрыла его руку своей ладонью. — Если я и правда важна для тебя, позаботься о них.         — Ты выполнила условия, Тоби не нарушит данных им обещаний. — Какаши ослабил хватку, позволив свободно двигаться. И воспользовавшись этим послаблением, Сакура развернулась и накрыла его губы раскрытой ладонью, перебивая.         — Просто пообещай мне, — тихо попросила она и требовательно заглянула ему в глаза. Какаши кивнул, перехватив её руку и несдержанно подался вперёд, замерев так близко, что Сакура могла почувствовать жар его тела, не прикасаясь.         Она потянулась навстречу и, оперевшись руками о его плечи, прильнула к нему. Смазано коснулась губами подбородка, зарылась пальцами в волосы на затылке. Осознание поглощающей её неизбежности освобождало, и Сакура едва ли не впервые отпустила себя. Ведь именно в это мгновение она была счастлива и могла наконец-то ни о чём не задумываясь ощутить его тёплые чуть пухлые губы, биение сердец — быстрое, но такое размеренное, едва прохладную кожу под подушечками пальцев, и дыхание одно на двоих. Не было долга, предательства и голоса совести, что ещё сотни раз назовёт её лгуньей и дурой. Ведь Хатаке целовал её так мягко, что позволял прочувствовать момент всепоглощающей нежности и доверия: он никуда не спешил, скользил пальцами по её скулам, перебирал выбившиеся локоны волос и невесомо водил руками по её расслабленной спине.         — Давай всё-таки я. — Какаши отстранился, в завершение коснувшись губами кончика носа, перехватил нож и легонько толкнул её плечом.         — Боишься, что я нас отравлю? — с насмешкой спросила она и прищурилась. Но спустя пару секунд всё же отошла к обеденному столу и с ногами залезла на скрипучий деревянный стул.         — Вообще-то, я не хотел, чтобы твои руки пропахли рыбой, но теперь я подумал, и да, идея умереть в один день от твоей еды не кажется мне привлекательной.         — Зато романтично, — мечтательно протянула Сакура и опёрлась подбородком о колени.         Очертания комнаты тенями ползли по стенам, нож звонко и ритмично ударял по разделочной доске, и она задумчиво заострила внимание на его движениях и чётком профиле.       Ей было невероятно уютно рядом с ним. Жаль, что это чувство совсем ненадолго.         Какаши выложил рыбу на раскалённую сковороду, и яркое пламя на секунду озарило кухню.         — Ты нас сожжёшь! — Сакура вскрикнула, приподнялась на стуле.         — Это называется фламбе*.         Запахи рыбы и овощей смешались со свежестью ночного воздуха, проникшего сквозь приоткрытое окно, и Сакура невольно заёрзала на стуле.         — Рыба а-ля Мание от шефа Какаши, — объявил он и, тепло улыбнувшись, поставил две тарелки на стол.         Сакура втянула носом головокружительные запахи и перевела взгляд на довольного и улыбающегося Хатаке напротив. Он улыбался ей в ответ: компания чуткого и заботливого убийцы — что могло быть лучше в возможно последние дни жизни?

***

      Дождь холодными каплями падал с неба, грозовые тучи, подгоняемые порывистым ветром, плавно скользили над её головой. Сакура морщилась и плотнее прижималась к дереву, прячась под густой листвой.         Неделя пролетела слишком гладко: они ни разу не пытались убить друг друга, не задевали словами и не разговаривали на сложные темы. Лишь тренировки, медитация, неторопливые поцелуи, приятные вечера за шутливой болтовнёй и сон в разных концах комнаты.         Сакура глубже натянула капюшон и укуталась в широкий плащ: дождь в Аме никогда не заканчивался, а попутный ветер любезно сопровождал местные тучи и до этой деревушки, будто жителям было мало хлопот: только за два похода на торговую площадь её трижды пытались ограбить. Благо ломать кости нападающим Сакура могла как и прежде — одним движением.         — Подвинься. — Сакура вздрогнула и опустила взгляд вниз, смутно припомнив голос наглого мальчишки. — А, это ты, — радостно произнёс он и встал непозволительно близко. — Догнала своего знакомого?         — Ты ошибся, искали не меня, — спокойно произнесла она, решая соврать: ребёнку незачем было знать подробности её глупых приключений. — Зачем тебе ядовитые растения? — спросила Сакура, придав голосу нарочитую строгость.         — Моя сестра болеет, а мне сказали, что отвар из них поможет, — неуверенно ответил он и опустил голову, прижав пучок травы к груди.         — Отваром из этих трав только крыс травить, отведи её к врачу. — Сакура хотела было продолжить и рассказать ему о вреде самолечения, но замолчала, услышав грустный смешок.         — Здесь нет ни школ, ни больниц, только торговые лавки, которые иногда грабят проезжие шиноби и обычные бандиты.         Сакура подняла взгляд наверх — зелёные листья шумно перешёптывались на ветру, роняя тяжёлые капли. Она зажмурилась, позволив себе секундное размышление о том, насколько ей всё это было нужно. И приняв решение, поспешила снять с себя плащ и укрыть им продрогшего мальчишку.         Он вскинул голову и округлил глаза от неожиданности.         — Пойдём, я осмотрю твою сестру.  

***

        С тягучим скрипом придвинув ближе низкий деревянный стул, Сакура растёрла плечи ладонями и постаралась согреться — вымокшая насквозь одежда липла к телу, заставляя вздрагивать от каждого сквозняка.         Поставив подсумок рядом, она достала тонкие перчатки и внимательно осмотрела девочку лет шести, лежащую на кровати. Маленькая, слишком худая и невероятно бледная даже для болеющей, она то и дело заходилась сильным кашлем, и испарина покрывала маленький лоб.         Ярким светом зажглись её ладони, Сакура осторожно, чтобы не напугать ни больную, ни её брата, грозно следящего за всеми её движениями из-за плеча, провела руками над девочкой.         — Как тебя зовут, малышка? — ласково произнесла она, стараясь отвлечь. С первого взгляда было ясно, что ирьёнинов дети никогда не видели, а от обычных шиноби привыкли не ждать добра.         — Её зовут Моммо.         — А тебя? Ты мне так и не представился…         — Как и ты мне, — хмуро бросил он и подошёл ещё на полшага ближе.         — Меня зовут Сакура, и я пытаюсь помочь, маленький хам, — тихо возмутилась Сакура, хмурилась, но не разозлилась. Все шипы этого мальчишки — лишь попытки защитить себя и сестру.         — Минору.         — Что же, Минору, у твоей сестры ничего страшного, просто слишком запущенная простуда. Она совсем слабая, вот иммунитет и не справился, — спокойно и монотонно объясняла Сакура, записывая иероглифы на измятый клочок бумаги. — Я написала тебе рецепт отвара из трав, покажешь родителям, пусть приготовят, ещё я оставлю тебе мазь и рекомендации по уходу. Основное воспаление я убрала, но нужно долечиться. Ты всё запомнил? Сможешь передать родителям?         — У нас нет родителей. — Он протянул руку и забрал листок. — Я всё сделаю сам. — Минору стыдливо поджал губы и отвёл взгляд. — Спасибо, Сакура.         — Ты точно справишься?         — Да, — уверенно ответил и поднял взгляд. — Возьми меня в ученики, я тоже так хочу. Вдруг она ещё раз заболеет, а тебя не будет? — чуть взволнованно выпалил он и заглянул ей в лицо, надеясь увидеть в нём ответ.         — Хорошо, — отчего-то слишком быстро согласилась она и, сделав голос как можно строже, продолжила: — Я научу тебя азам, дам свитки, по которым ты будешь учиться сам, на большее времени у меня не будет. Так что приступим завтра. Я приду и проверю, как ты выполнил мои указания по уходу за сестрой, и начнём тренировку. Будешь ныть или лениться — пеняй на себя.         Сакура удовлетворённо хмыкнула, заметив, как Минору счастливо улыбнулся. У неё в запасе оставалось ещё немного времени, и его должно было хватить, чтобы передать хотя бы часть своих знаний, а дальше… Если он проявит стойкость и усидчивость, свитки Сасори будут хоть кому-нибудь по-настоящему полезны.         — А теперь показывай, где здесь кухня. — Сакура аккуратно поправила компресс на лбу заснувшей Моммо и, едва касаясь, провела по голове, погладив её ладонью. — Когда она проснётся, её обязательно нужно будет покормить. Пойдём, будем учиться варить бульон для твоей сестрёнки.

***

      — Тебя вообще-то ждут, а ты здесь супы варишь. — Сакура вздрогнула и обернулась, выронив ложку из рук.         Угрюмый маленький мопс совершенно бесшумно прошёл до середины кухни и остановился.         — Собирайся и пойдём, — приказал он, и у Харуно не осталось сомнений — это призыв Какаши. Хамоватый щенок с перечёркнутым протектором Конохи идеально подходил ему.         — Передай ему, что приду, как только закончу…         — Я не почтовый голубь, собирайся, или он сам за тобой придёт.         Сакура поджала губы от злости: она была готова размазать и Какаши, и его собаку по стенке, но вид взволнованного Минору тут же привёл её в чувства. Нельзя было допустить, чтобы Хатаке навредил им. Только не из-за неё.         — Закончи и обязательно покорми её, — спокойно произнесла она, обратившись к мальчишке. — А завтра начнём тренировки. Уже темно, и мне действительно пора. — Сакура нарочито дружелюбно улыбнулась и вышла из комнаты, оставив Минору доваривать бульон и размышлять о странном ночном госте.

***

      Лунный свет ярко освещал её путь, окутывая серебром очертания домов и разбитую дорогу. Дождь давно закончился, и облака лишь изредка проплывали в ночном небе. Сакура неторопливо переставляла ноги, обходя ещё не высохшие лужи и вдыхая зябкий влажный воздух. Она нервно сжимала и разжимала кулаки, мысленно готовясь к скандалу. В том, что Хатаке был чертовски зол, она не сомневалась — за травами для него она отправилась ещё засветло и обещала вернуться через пару часов. Но не могла же она бросить мальчишку в такой ситуации?! Да и какое ему дело, где она? Знает же, что она привязана к нему обязательствами.         Сакура медленно обошла сад, осторожно ступая средь зарослей дикого кустарника, и уже перед самой дверью её невольно передёрнуло от липкого чувства тревоги, растекающегося по её телу. Свет в окнах не горел: хоть они и починили проводку, по вечерам Какаши предпочитал тусклый свет свечей.         С тихим скрипом закрылась входная дверь, и Харуно упёрлась в неё спиной, почувствовав, будто загнала себя в клетку.         — Где ты была? — строго спросил Какаши, появляясь в темноте коридора.         — Тебе-то что? — вырывалось у неё, и Сакура спешно прошла в комнату, толкнув плечом удивлённого Какаши. Она уже трижды прокрутила их возможный диалог в голове за время пути, и его строгий, но ровный тон не вписывался ни в один из них, но отступать было уже поздно. Ведь она уже настроилась защищаться.         — Отвечай, — продолжил он чуть более раздражённо и прошёл следом.       — Не твоё дело, можешь пойти ко всем чертям со своими допросами, Хатаке, — ядовито выпалила она и гордо вскинула голову. И тут же судорожно схватила ртом воздух — подошедший вплотную Какаши крепко сжал её горло сильной рукой.         — Почему ты вечно нарываешься, Сакура? Тебе нравится бесить меня? — прошептал Хатаке, едва сдерживаясь, чтобы не сжать пальцы сильнее. — А, может, дело в другом? Ты хочешь, чтобы я наказал тебя, верно же, Сакура?         Она округлила глаза и на секунду захлебнулась возмущённым вскриком: наглая и слишком довольная ухмылка Хатаке мелькнула перед глазами и сменилась видом деревянного пола. Сакура упёрлась в него руками и попыталась вырваться из хватки, но Какаши лишь сильнее прижал её к коленям.         Обида горьким комом подступила к горлу: как она могла подумать, что за неделю могло что-то измениться? Он всё тот же Хатаке Какаши — наглый самодовольный мудак.         — Тише, кажется, в прошлый раз мы остановились именно на этом, — будто с издёвкой произнёс он, и Сакура невольно покраснела от нахлынувших воспоминаний.         Хатаке прочертил руками по напряжённым ягодицам вверх, задрав измятую ткань водолазки, случайно коснулся кожи, и она невольно доверилась его движениям: расслабилась, позволив сжать бёдра, провести ладонью по оголённой пояснице и запустить пальцы в взлохмаченные волосы.         Оглушительный звон хлопка разлетелся по комнате, Сакура вскрикнула и негромко чертыхнулась. Ягодица загорелась огнём, и ей показалось, что она даже почувствовала очертания его ладони на ней. А жгучая боль мгновенно растеклась вниз по ноге, заставив её тихо скулить.         — Какой же ты мудак, Хатаке, — вымученно прошипела Сакура и, не чувствуя больше хватки, сползла с его коленей.         — Сама напросилась, я ладонь отбил, между прочим, могла бы и пожалеть. — Он лениво развалился на полу, и от его расслабленного и самодовольного вида Сакуру затрясло от злости.         — Я ног не чувствую, идиот! — вскрикнула она и в одно мгновение запрыгнула на него сверху. Хатаке хотелось придушить, и её пальцы с силой сомкнулись на его горле. Но поймав его взгляд, Сакура замерла.         Его тёплые руки заскользили по её ногам, осторожно огладив чувствительную кожу под коленом, перебрались к месту ушиба. Какаши нежно провёл подушечками пальцев, вырисовывая витиеватые узоры, словно извиняясь. Сакура отстранилась и положила руки ему на грудь. Почувствовав сильный и размеренный стук его сердца под своими ладонями, жар его тела, контрастирующий с холодной и влажной одеждой, она поджала губы от нахлынувшего внезапно чувства. Мир словно сузился до одного единственного момента её жизни. Ей было больше нечего терять.         — Прости… Я и правда мудак, — виновато произнёс он, стерев с её щеки проскользнувшую слезинку.         — Пошёл ты к чёрту, Хатаке Какаши.         Сакура наклонилась к его лицу и поцеловала — долго, влажно и трепетно. Возбуждение усиливалось лёгкой дрожью от прикосновения его горячих рук, скользящих по бёдрам, но она чувствовала — Какаши сдерживался.         — С огнём играешь, Харуно. — Он отстранился и заглянул ей в глаза. — Я же не остановлюсь.         Сакура лишь лукаво улыбнулась, довольная отблеском похоти в его потемневшем взгляде. Она шире раздвинула ноги, проскользнула вниз, нарочно прижалась к паху и вильнула бедрами.         Хатаке шумно втянул носом воздух, и она провела языком по его шее, оставив влажный след вдоль яремной вены.         Его руки сжали крепче, задрали сырую кофту и проворно пробрались к застёжке эластичного бинта, опоясывающего её грудь. Сакура покорно подставлялась под каждое его движение, позволяя стягивать с себя вымокшую под утренним дождём одежду. И негромко вскрикнула, когда Хатаке резко поменял их местами, вжав её лопатками в дощатый пол.         — Поиграешь после, — хрипло произнёс он и отстранился, чтобы стянуть с себя безрукавку.         Сакура, не сдерживаясь, провела руками по его прессу, огладив ладонями линии мышц, перекатывающихся под кожей, нарочно зацепила ногтями узкую полосу жёстких волос, скрывающихся за резинкой тренировочных брюк, и словно насмехаясь над его выдержкой, провела ладонью по грубой ткани, огладив давно вставший член.         Хатаке хмыкнул и опустился ниже, нависнув над ней. Оперевшись на локоть, свободной рукой он стянул с неё брюки вместе с бельём, и спустя несколько неудобных движений подхватил её под бёдра, крепко сжав.         Сакура сдавленно застонала: ощущение боли от его жёсткой хватки и гладких досок под лопатками смешивались с прохладой ледяных сквозняков, крадущихся по полу. Контрастировали с теплом его тела, что придавливало сверху, и горячими влажными поцелуями, оставляющими ожоги на её коже. Её распирало от этих контрастов: зарываясь пальцами в пепельные волосы, Сакура пыталась удержаться за ускользающую от неё реальность.         Какаши вжимался пахом, тёрся грубой тканью о промежность, пачкая брюки в смазке, и заставлял закусывать костяшки пальцев, чтобы не закричать. Провёл широкой ладонью по животу и опустился ниже. Его пальцы протолкнулись в лоно, и Сакура прогнулась до хруста. Она ярко чувствовала его чуть грубую кожу на пальцах, размазывающих вязкую смазку по клитору, сипела и вздрагивала от рваных толчков его руки и разочарованно скулила, когда тепло и тяжесть его тела куда-то пропали.         Сакура ахнула, вновь почувствовав горячие губы, скользнувшие по внутренней стороне бедра. Она беспорядочно шарила руками, цеплялась пальцами и впивалась в него ногтями, оставляя кровавые полумесяцы на его коже. Хатаке забросил её ноги себе на плечи, удобнее зафиксировав и лишив её возможности шелохнуться. Сакуре оставалось лишь хрипло и часто дышать, выгибаясь навстречу горячему влажному языку. Ей казалось, что он делал всё мучительно медленно. И она терялась в пространстве, задыхаясь от возбуждения. Сильное головокружение сменило местами пол и потолок, и Сакура вскрикнула, впервые почувствовав тягучую судорогу.         Она приоткрыла глаза, словно стянутые мутной поволокой, и закусила губу. Он смотрел на неё — совершенно нагую, распластанную и зацелованную перед ним, со спутанными волосами и разбросанной вокруг одеждой. И в его взгляде Сакура видела уже совсем не похоть, а желание.         Стянув с себя остатки одежды, Какаши снова навис над ней и требовательно поцеловал. Сакура обвила его шею руками и податливо раскрылась, когда почувствовала горячую головку, упирающуюся ей в бедро.         Он вошёл медленно, неторопливо заполняя и растягивая. Сакура громко и протяжно застонала и зажмурилась до разноцветных искр в глазах. От ощущения крепкого горячего члена внутри её охватила крупная дрожь и закружилась голова.         Она хваталась за его плечи, желая ближе притянуть его к себе, прильнуть кожей к коже, прочувствовать его настоящего. И тихо застонала в такт влажным шлепкам, выгнувшись навстречу.         — Не смей сдерживаться, — сбитым шёпотом произнёс он на ухо, и Сакура окончательно потерялась от его голоса.         Глубокие и сильные толчки не позволяли вдохнуть полной грудью: Сакура часто и мелко дышала, вдыхая запахи их разгорячённых тел. Прогибалась от ощущения лёгкой судороги, волнами расходящейся от паха до солнечного сплетения, и всхлипывала, чувствуя горячую ладонь на своей груди.           — Какаши! — прерывисто выкрикнула она его имя.         Сакура приоткрыла глаза, обвела взглядом его ключицы и плечи и смазано коснулась губами кожи, стараясь дотянуться хоть куда-нибудь. Его дыхание, грубые толчки и поцелуи, чередующиеся с укусами, раздирали её на части. Она стонала ему в губы, принимая горячий влажный язык, проскользнувший ей в рот, и вскрикнула от сладкой больной судороги, сковавшей её тело.           — Какаши… — прошептала она на выдохе и расслабилась, почувствовав, что сил ни на что не осталось.         Он крепче прижался к ней, сильнее толкаясь в податливое тело. Сжимал её до боли и хруста в собственных пальцах. Влажные ритмичные шлепки разлетались по комнате, и она чувствовала, как тело больше не слушалось её — само подставлялось под удобную позу. Сакура шумно выдохнула, ощутив пустоту внутри.         Какаши резко вышел, обхватил ладонью член и излился в руку. И она не смогла сдержать довольного хмыка — его тоже пробила крупная дрожь.         Звон в ушах и лёгкое головокружение постепенно сошло на нет, когда он, без сил рухнув рядом, притянул её к себе. И Сакура заёрзала, сильнее вжалась в липкое от пота тело, попытавшись удобнее разместить голову на его вытянутой руке.         — Я так понимаю, это был ответ? — Какаши хмыкнул и поцеловал её в макушку, всё ещё тяжело дыша.         — Это был секс, Хатаке, просто секс. — Она прочистила осипшее от криков горло и повернулась лицом к нему. — Я хочу узнать правду о твоём прошлом.         — Хорошо. — Он поджал губы, пытаясь скрыть недовольство. — Я покажу тебе всё через гендзюцу, но немного позже. Для начала я должен поесть.         — А потом?         — А потом твоя очередь. — Какаши расплылся в лукавой улыбке, проводя большим пальцем по её губам.