In between the lines

На крыше холодно — Хосок обхватывает себя руками за плечи, жалея, что не захватил из дома плед, и пытается расслабиться. Небо над головой ясное, усыпанное мириадами звезд, он выдыхает облачко пара и рассматривает бледный диск луны, на котором, если верить Тэхёну, кролики толкут в ступах бессмертие. — А как они держат пестик, у них же нет больших пальцев? — спрашивает Хосок, сидя на маленькой кухне в квартире Тэхёна и пряча улыбку за кружкой остывшего чая. — Это волшебные кролики, хён, я же говорил тебе! — Тэхён заявляет это как нечто само собой разумеющееся, нисколько не сомневаясь в своей правоте. Тэхён всегда был таким — немного странным, улыбчивым, витающим в облаках. Когда другие дети строили замки из песка, маленький Тэхён сидел на ветке дерева, болтал ногами и строил воздушные замки в своей голове — с лунными кроликами, зачарованными рыцарями и сражающимися с драконами принцессами. Хосок, на правах старшего, всегда присматривал за ним, и не только потому, что так велели взрослые, а потому, что Тэхён ему нравился — ясными глазами и удивительными рассказами. Они знакомятся, когда Хосоку исполняется шесть. Семья Тэхёна переезжает в соседний дом, и пока взрослые заносят вещи внутрь, Хосок подсаживается к маленькому мальчику на скамейке и протягивает свою ладошку. — Чон Хосок, — представляется он важно, как учил папа, и улыбается. — Ким Тэхён, — у мальчика неожиданно теплые руки, несмотря на то, что на улице прохладно, и большие внимательные глаза. С Тэхёном не бывает скучно. У него живое воображение, истории, которые он рассказывает, самые лучшие. За считанные дни они становятся друзьями, вместе охотятся на злых колдунов, что насылают мор на маленькие деревушки, выслеживают единорогов и приручают древесных фей. Рядом с Тэхёном Хосоку стоит всего лишь на секунду прикрыть глаза, чтобы перенестись в мир, наполненный волшебством, где обычная палка превращается в могущественный посох, а злая соседская собака — в трехглавое мифическое чудовище. Хосоку девять, когда он ломает ногу, упав с велосипеда. Вместо долгожданной поездки к морю, он рассекает двор на костылях, поджимая от обиды губы. Тэхён следует за ним везде, куда бы он ни пошел, шутит невпопад, громко смеется, напевает песни, которые слышал по телевизору. А по вечерам они рассматривают звездное небо из окна его комнаты, подолгу вглядываясь в темные пятна на луне, надеясь увидеть кроликов за их работой. Вместе представляют космические корабли, что бороздят бескрайние просторы, а себя — членами экипажа, от механиков и медиков до капитанов, что твердой рукой поворачивают штурвал. Хосок тогда влюбляется в бесконечную тьму космоса, пугающую и завораживающую. В книгах, которые он берет в библиотеке, нет ничего про кроликов, живущих на поверхности Луны, как и про достопочтенных старцев, что привязывают сани к хвосту кометы и, хохоча, проносятся через весь небосвод. Но там есть про миллиарды галактик, в каждой из которых светят, как маяки, миллионы солнц. Про звезды, которых уже нет, но чей свет только спустя сотни лет дойдет до Земли. В двенадцать, вместо нового телефона, Хосок просит родителей подарить ему на день рождения телескоп, и плачет, утирая глаза рукавом парадной рубашки, когда действительно получает его. Тэхён плачет вместе с ним и вместе с ним смеется, когда они устанавливают телескоп в комнате Хосока. Вместо сказок о принцессах у них теперь бескрайнее небо через окуляр. Хосоку пятнадцать, и загадочную тьму космоса у него заменяют стертые в кровь ноги и не сходящие синяки от занятий танцами. Телескоп медленно покрывается слоем пыли, и каждый раз, кидая на него взгляд, Хосок испытывает сожаление. О прошлом упрямо напоминают книги по астрономии на полках и рисунки лунных кроликов, которые ему приносит Тэхён. Среднюю школу сменяет старшая — новые лица, новые друзья, новые увлечения. Телескоп так и пылится в углу, а Хосок продолжает танцевать. Тэхён перестает приносить ему свои рисунки, а когда приходит в гости, поджимает губы, рассматривая россыпь синяков на ногах и спине. Хосоку нравится танцевать, намного сильнее, чем когда-то нравилось небо. Телескоп отправляется в коробку вместе с книгами, а рисунки со стен — в нижний ящик стола. Их заменяют плакаты популярных айдолов, расписание занятий и фотографии друзей. В шестнадцать Хосоку разбивают сердце. Он запирается в своей комнате, впервые в жизни пропуская тренировку, и баюкает свою скорбь, как маленького ребенка. Тэхён стучится в его дверь, когда от слез уже болят глаза, а пол возле кровати весь усыпан бумажными платками. Хосок чувствует себя девчонкой, но сердце в груди крошится невидимыми осколками, и сил, чтобы взять себя в руки, у него нет. Тэхён ничего не говорит, когда Хосок впускает его к себе, не задает вопросов, не комментирует его внешний вид. Он садится рядом, прижимается плечом к плечу, как в детстве, и молчит. Хосок благодарен, так благодарен, как не был никогда в жизни. Рядом с Тэхёном боль потихоньку отходит на второй план, а когда тот обнимает его и гладит по волосам — внутри становится теплее. Хосоку восемнадцать, когда он впервые понимает, насколько Тэхён красив. Не то чтобы он не знал этого раньше, но понимание приходит именно тогда. Тэхён прекрасен не только внешне, для Хосока он светится своей особой внутренней красотой, от которой не отвести глаз. И Хосок любуется им, вгоняя Тэхёна в краску пристальным вниманием. — Тэхён-а, почему ты такой красивый? — в шутку спрашивает Хосок и смеется, когда тот от смущения покрывается ярким румянцем. Тэхёну теперь семнадцать, и у него тоже много новых друзей, которых Хосок не знает. Тэхён всё реже приходит к нему в гости просто так, часто не берет трубку и отвечает на сообщения спустя несколько часов. Хосок скучает по нему, но не может набраться решимости признаться в этом даже самому себе. Потому что за безобидным «я скучаю» кроются куда более глубокие чувства. Хосоку девятнадцать, когда на вечеринке в честь дня рождения он впервые целует Тэхёна. Они оба пьяны, но Хосоку почему-то это кажется хорошей идеей. Губы у Тэхёна теплые, немного обветренные и совсем не такие, как у его бывшей девушки. Тэхён не пользуется липкими блесками и помадами и не тянется за зеркалом, чтобы проверить, не размазался ли макияж. Он искренний, и это прослеживается в каждом его слове, в каждом движении. Тэхён пытается отвечать, и это не самый лучший поцелуй в жизни Хосока, потому что внезапно оказывается слишком много языка, и слюны, и зубов — но определенно самый желанный. Хосоку девятнадцать, и он признается себе, что уже много лет влюблен в лучшего друга. На утро Хосок просыпается с больной головой, его тошнит, хочется пить, но вместо того, чтобы встать, он рассматривает спящего на соседней подушке Тэхёна. Хосок вспоминает поцелуй, прячет горящее в лицо в ладонях и улыбается так широко, что начинают болеть скулы. — Хосоки-хён? — зовет его Тэхён хриплым после сна голосом. Хосок поворачивается к нему, не прекращая улыбаться, и встречает в ответ такую же улыбку у самого Тэхёна. — Вчера… — он замолкает, но Хосок и так догадывается, о чем речь. — Ага. Хосок находит его руку своей и крепко сжимает, надеясь, что так сможет донести до Тэхёна свои чувства. Тот переплетает их пальцы и прижимает к груди, прямо там, где бьется сердце. У Хосока тянет в животе, и он думает, что это, наверное, и есть те самые пресловутые бабочки. Хосоку двадцать, когда семья Тэхёна собирается переезжать в Сеул. Ночью накануне, они сидят в его комнате, почти не касаясь друг друга, и молчат, пока рассветные лучи не начинают пробиваться сквозь занавески. — Я люблю тебя, — просто говорит Тэхён, так, словно делал это уже тысячу раз, так, словно это ничего не значит и одновременно значит всё. Хосок целует его, чувствуя соленый привкус слез на губах, но он не уверен, чьих именно. Разлука разрывает его сердце на части. Хосоку хочется бросить всё и поехать вслед за Тэхёном, обнять его крепко-крепко и никогда больше не отпускать. Но у него соревнования на носу, обязательства перед семьей и наставниками и куча долгов в университете. Тэхён пишет ему каждый день, рассказывает о своем новом доме, о собаке, которую завел, о людях, которых встретил. Хосок скучает по нему так сильно, что становится физически больно. На денежный приз с выигранных соревнований он покупает билет в Сеул, наспех собирает сумку под понимающими взглядами родителей и сестры и спешит на вокзал. В автобусе место рядом с ним занимает старушка, которая делится историями о своем внуке, на чью свадьбу она едет. За разговорами дорога проносится быстро, но чем ближе к Сеулу они подъезжают, тем сильнее у Хосока начинает биться сердце, дрожать руки, а во рту пересыхает от волнения. Когда на весь автобус разносится объявление «Сеул — конечная станция», Хосок почти перестает дышать. Старушка участливо заглядывает ему в глаза и спрашивает, всё ли хорошо. Хосок улыбается вымученно и поднимается со своего места, пропуская её вперед. Где-то за пределами автобуса его ждет Тэхён, с которым они не виделись целый год. Узнает ли он его, будет ли им так же легко рядом как раньше, не остыли ли чувства за время разлуки — у Хосока десятки вопросов крутятся на языке. На ватных ногах он выходит из автобуса, высматривая в толпе знакомое лицо и не находя его. Сердце в груди бьется в истерике, а мысли, как стая волков, рвут его голову на части. — Хосоки-хён? — знакомый голос зовет его по имени, а знакомые руки крепко обнимают, прижимая к себе. Хосок роняет сумку на землю и стискивает Тэхёна в ответных объятиях, не веря, как ему в голову могло прийти, что тот его больше не любит. Ведь Тэхён вот он — теплый, близкий, родной. — Я так скучал по тебе, — шепчет Тэхён ему в волосы, губами касаясь кончиков покрасневших от смущения ушей. Они обнимаются посреди толпы, не обращая внимания на чужие пересуды и косые взгляды. Тэхён пахнет по-новому — дорогим одеколоном и морозом, но сквозь него Хосок всё равно улавливает едва уловимый запах пота и запах самого Тэхёна, от которого в животе поднимаются бабочки. За последний год Тэхён вытянулся, раздался в плечах и стал ещё красивее, чем раньше, но для Хосока он остался всё тем же мальчишкой с ясными глазами и неповторимыми историями. Хосок знает, что Тэхён живет один с тех пор, как сдал экзамены в университет. Он немного завидует, но одновременно рад, что им никто не помешает. Тэхён знакомит его с Ёнтаном и показывает свою маленькую квартиру, такую же неповторимую, как и её хозяин. За разговорами они проводят весь оставшийся день и половину ночи, крепко прижимаются друг к другу, лежа на узеньком диване, смеются, вспоминая свои детские проделки, и много целуются. На следующий день Тэхён устраивает ему экскурсию, рассказывает истории, по которым Хосок так скучал, и много улыбается. А вечер они проводят на крыше, как в детстве, любуясь звездами и рассуждая, на какой стороне Луны кролики толкут в ступах бессмертие. Хосоку двадцать два, когда он переезжает в Сеул. Незнакомый город завораживает его и вместе с тем пугает, но рядом с ним Тэхён, который крепко держит за руку и обещает не отпускать. Хосок верит ему, потому что это Тэхён — его искренний и добрый Тэхён. Три месяца спустя Хосок читает в интернете про метеорный поток, который будет виден ночью, и, ни секунды не раздумывая, поднимается на крышу, предварительно оставив Тэхёну записку. Наверху холодно — Хосок обхватывает себя руками за плечи, жалея, что не захватил плед, и пытается расслабиться. Небо над его головой ясное, но из-за городских огней звезд практически не видно. Хосок почти привык к этому, но в такие ночи, как эта, он хочет оказаться в родном городе, сидеть возле окна вместе с Тэхёном и по очереди смотреть в старенький телескоп. — Хён, ты не замерз? — Тэхён появляется в тот момент, когда у Хосока от холода начинают стучать зубы. Набрасывает ему на плечи теплый плед и обнимает со спины, ладони сцепляя на животе. — Что бы я без тебя делал? — смеется Хосок, накрывая руки Тэхёна своими. — Замерз, наверное, — шепчет Тэхён ему в шею. — Тэхён-а, — зовет Хосок. — Ты ведь знаешь, как я люблю тебя? Тэхён не отвечает, но Хосоку это и не нужно. — Пойдем домой, — просит Тэхён, оставляя на его шее невесомые поцелуи, и тянет ближе к выходу. Хосок сопротивляется в шутку, кричит, когда Тэхён холодными руками забирается ему под рубашку, и смеется, когда тот начинает его щекотать. Где-то за тысячи километров от них, через вселенную проносится метеорный поток, но Хосоку уже всё равно. У него есть своя собственная вселенная — теплая, яркая и бесконечно родная.