Constante

       Ватутинки. Около полудня. Полумрак тренажерного зала без окон. Скрип, скрежет металла, звук шагов, упражнений, вздохов. Дружеские шуточки и подколы на смеси языков в перерывах. Мокрые майки, да и вся одежда в целом. Всё это традиционная, серая (ну смотря для кого, конечно), рутинная атмосфера футболиста. Тяжело, но привычно. Но этот понедельник обещал раскрасить новостью всю неделю наперёд. Ни для кого не секрет, что на следующей неделе ожидался перерыв на сборные, и все талантливые парни (а таких среди армейцев хоть отбавляй) ожидали объявления списков - кто из молодёжки, а кто и из взрослых сборных.        Молодёжка начала радовать ещё на прошлой неделе, в четверг. В тот день Виктор Михалыч после недолгого разговора по телефону вальяжно зашёл в тренажёрку и, отыскав глазами "жертв", громко заявил: - Ну что, Ванька и Игорь, собирайте чемоданы! Ваня чуть гантели из рук не выронил, а Игорь краем глаза покосился на капитана (который в свою очередь и ухом не повёл), чтобы убедиться, что обращаются к нему. Остальных парней тоже заинтересовало высказывание Михалыча, поэтому они, оставив занятия наблюдали за сценой. Все, кроме пока что Дивеева, уже привыкли к нестандартным шуткам главного тренера, так что догадаться, куда он клонит, было не сложно. - Куда? - спросил, не нарушая настроения, но решившись удостовериться в своих догадках, Обляков. - Уфимский десант будет высажен в молодёжной сборной! - торжественно заявил Ганчаренко.        Игроки захлопали, а "уфимцы" улыбались, довольные оцененной работой, а Макс Головлёв за это время быстро успел объяснить иностранцам тему разговора. Потом тренировка продолжилась, как не в чём ни бывало, разве что Ваня с Игорем улыбались и (как будто) старались больше, и Наба несколько раз Федю с Ильзой подколол, что их не вызвали из-за плохой работоспособности.        Но этот понедельник должен был быть ещё интересней - объявляли основную сборную на матчи отборочного этапа к чемпионату Европы с Казахстаном и самой Бельгией! Но, как известно, если чего-то долго ждёшь, в последний момент об этом и забудешь. Так и случилось в тот день - возможные кандидаты напрочь забыли об этом списке. Заметив это с утра, Виктор Михалыч решил ничего не придумывать оригинального в этот раз, а просто, получив список, спокойно, как бы между прочим, заявил, придя под конец тренировки: - Марио, Жора, Наба, Ильзат и Федя, вас через неделю ждут в сборной.        Реакция у ребят была, конечно, необычная, но сказать можно было точно одно - все об этом действительно забыли. После минутного молчания последовало тоже, что и в прошлый четверг - улыбки и аплодисменты. Если говорить честно, то наименьшим сомнением в присутствии в этом списке обладал лишь Марио, но и он был верен своему принципу, что если будешь на 100% уверен в своём участии, то обязательно туда не попадёшь, поэтому сомневался в возможности сыграть, (да и что греха таить) в долгожданной встрече с Денисом. Для остальных же это было на уровне потрясения. Жора* и Наба, хоть и вызывались в последние сборы, но учитывая ноябрьскую ситуацию, когда в течение начавшихся сборов вызывали уже замены замен для каким-то чудом разом покосившихся от травм ключевых игроков, попасть в сборную в марте уже почти не очень-то рассматривали. Для Ильзы и Феди новость была, конечно, событием, возможно не таким ярким, как в ноябре для Ильзы или перед Чемпионатом Мира для Феди, но событием. Услышав свои имена, они по-детски хитро переглянулись. - Вы только смотрите у меня, - шутя погрозил Михалыч пальцем, - без травм до, да Ильзат? И без травм после! - Постараемся, Виктор Михалыч! - заявил Наба, хлопнув по спине подвернувшегося под руку Ильзу. - Ну Легенда номер 14, то точно слов на ветер не бросает. Точно постарается! - съязвил капитан, стоя у противоположной стены. Игроки засмеялись. - Ладно, продолжайте занятия, а то встали все - лишь бы языком чесать, а не работать, - сказал Михалыч, собираясь уходить. - Виктор Михалыч, а Голова вызван? - спросил Федя вдогонку. - Вызван, вызван, - кивнул тренер и ушёл.        Парни продолжили близившуюся к концу работу, но мысли у Феди уже были далеко не о ней. Он светился своей шикарной улыбкой, а где-то внутри себя представлял, как всё будет. Конечно, рассуждая с самим собой до объявления списка он догадывался, что будет заявлен (всё-таки сказывался ещё не умерший юношеский максимализм), и коварные мысли, которые обычно, не показываясь, скрываются в душе человека, что "неужели они не вызовут лучшего бомбардира РПЛ?" одолевали голову и самолюбие. Когда пришла заявка молодёжки без его фамилии, уверенность ещё усилилась, и Феде стало даже немного стыдно за себя, что такое в голове держит. А теперь, когда вызвали, эти мысли скоро забудутся.        И всё-таки гордость за себя его не на шутку распирала. Он знал, что обычно ему это несвойственно. Ему - человеку, который даже после разгрома команды соперника, копается в себе, задаваясь вопросом "почему я не смог реализовать больше?". А тут, как маленькому ребёнку, хочется каждому ещё раз похвастаться, будто никто не слышал и не видел. Когда первый восторг "счастливого придурка" прошёл, он начал сомневаться, вспоминая прошлые разы.        Прошлую весну, когда таким же "счастливым придурком" летел в сборную, думая, что вот наконец-то его вызвали, значит он нужен, значит он сыграет на Чемпионате Мира против своих кумиров из АПЛ и Ла Лиги. Но нет. "Не так просто, дружок! Ты, конечно, неплох, но мы пока постарше возьмём, поопытней, а ты подрастёшь и тоже будешь играть". А потом, летом, в финале смотрел, как восемнадцатилетний Мбаппе только так в ворота заколачивает и кубок Чемпионата Мира целует. "А ты пока в двадцать маловат". Но ничего, забылось вроде с началом сезона. Потом осенью всю молодёжку на себе вывозил, из кожи вон лез, чтобы заметили. И заметили. Пусть в ноябре, но заметили. Летел туда снова, как дурак, надеялся, что пока все ключевые сломались, в товарищеском точно выпустят и дадут шанс помочь. Ну да, как бы не так. Все хоть немного поиграли, кроме меня. Все. А я просто лавку полировал, а потом объяснения слушал, в виде: "Ну, пусть он пока привыкает со взрослыми, неопытный ещё. Мы его для этого взяли. Освоится - заиграет". А где я осваиваться должен, как-то никто не объяснил. Будто впервые в жизни на поле вышел, чтобы осваиваться. Конечно, решение главного тренера оспаривать нельзя, но обидно. По-детски как-то обидно. Ну ничего, вроде тоже прошло. И вот, третий раз. Что ожидать от него - непонятно. То ли так до двадцатиоднолетия и не дебютирую, то ли, наконец, дадут шанс.        Но и это "сомнение" не заняло надолго его голову. Хорошее настроение само собой отгоняло эти хмурые мысли, а окончательно закрыл эту тему внезапно появившийся из неоткуда Наба с типичной шуточкой: "Ты долго ещё будешь в одну точку, не моргая смотреть? Глаза выпадут, как играть будешь?". Ну как тут хмурым быть? Федя отвлёкся и окинул взглядом тренажёрный зал. Разделённые на небольшие группки, занимающиеся разными упражнениями, все улыбались и шутили. В одном углу Ильза с Ефой какие-то планы на вечер строили, в другом - Балканская троица русский изучала. Исландцы сегодня были настроены соревноваться во всём чём можно. Капитан, сидя на велотренажёре, просто наблюдал за этим "детским садом" или "пионеротрядом", как любили называть фанаты. Федя уже опустил было голову, чтобы продолжить заниматься, но вдруг заметил, что здесь, в этой, казалось бы, идеальной семейной атмосфере был один человек на другом конце зала, который, если и улыбался, то так, на общие шутки. За всё занятие он не сказал ни слова, только с утра поздоровался со всеми, да работал сам по себе, в самом тёмном углу на столе специальном. Федя, как это понял, ему даже больно и неуютно стало. Костя. А ведь причиной-то его замкнутости было то же самое, что и вызывало такую бурную радость у него, да и у остальных - сборные (вызовы-то не только из сборной России приходили). А Косте это всё, как очередной шрам на сердце.        Конечно, какие ему сборные с его травмами, ему бы с больничной койки встать, в сезон войти, да в основу клуба бы попасть. Там в центре поля у них конкуренция такая, даже оптимального состава не выявишь, каждый раз новые пацаны, каждый раз сильнее прежнего. Как тут влиться. Он понимает это, грузит себя. Думает, что я не вижу, улыбается, говорит, что всё нормально, а сам изнутри себя уже изъел. Когда на поле осенью вернулся, на несколько минут вышел, помню, сиял от счастья, светился, как я сейчас... Вроде ведь в гору у него всё пошло, на сборах только так впахивал. Видно было, на подъёме. Казалось, что в сезон на пике войдёт. А как снова травма, всё по-новой. В тот день перед игрой ещё с утра мне пожаловался немного, так, даже поворчал вслух скорее. Он ведь думал, что просто перетерпеть надо, а тут опять... Когда в Германию улетал, знал уже, что операцию делать будут, но не говорил, улыбался, а сам бледный-бледный, не мальчик, а боится он этого. После операции хорошо с ним поговорили тогда. Он через час после операции позвонил, мы ещё тогда только с вечерних бегов вернулись, таким хриплым, слабым, но спокойным голосом говорил, как от долгого сна на сборах, когда его даже пинать приходилось, чтобы тренировку не пропустил. Вернулся в Испанию уже бодрым снова, может переосмыслил что-то, когда один был. Смешной ещё, когда к костылям и ортезу не привык снова, забывался и на ногу вставал...        Федя снова поднял глаза и посмотрел на широкую, но худую спину усиленно занимавшегося Кости.        Нет, он снова в себе копает что-то и скрывает. Только вот ещё весёлым ходил, а период сборных начался, опять закрылся и поник. Ну что с ним сделаешь? Ну ребёнок, по-другому не скажешь. Хотя его ситуации ведь и не посочувствуешь. Если б здоров был, молодёжка б вызвала, даже их старший тренер об этом сказал. Сказал, что будут ждать выздоровления, чтобы лидером стал. А как? Кучай между прочим меня даже старше. Он как бы ни хотел до Дня рождения не выздоровеет. А потом по возрасту не пройдёт... Так вот отчего он мучается! А во взрослую конкуренция похлеще, чем среди армейской полузащиты. Федя себя даже громко по лбу хлопнул, так что несколько парней вокруг вопросительно обернулись. Он сказал, что это о своём задумался и продолжил. Ох, Кучай, ох, Кучай... А ведь не кресты бы в мае, Саламыч его бы скорее, чем меня на Чемпионат взял. Он ведь сильный пацан, а ведёт себя... Боится, понимаю, но он как будто в себя совсем не верит... А я ведь тоже хорош, радуюсь как дурак и его совсем не замечаю. Но он же пацан, что сопли разводить, справится сам... И всё-таки подойти после трени к нему надо, а то как-то совсем как не с другом.        За своими рассуждениями Федя совсем не заметил, как тренировка закончилась. Он снова посмотрел на место, где был Костя, но от того уже и след простыл. Федя даже глазам не поверил, что его трудолюбивый друг ни на секунду не задержался подольше, да и его даже не подождал. Чалов решил тоже ускориться, чтобы хоть в раздевалке догнать Кучая. Зайдя туда, Федя увидел, что Костя, в отличие от других, неторопящихся игроков, успел переодеться и занимался складыванием вещей в сумку. Даже парни уже успели подшутить над неожиданной скоростью Кучаева. Как бы Федя это не не любил, ему хотелось переговорить с другом с глазу на глаз, а в раздевалке уже было много одноклубников, а значит лишних ушей. - Кучай, - он подошёл со спины, положил ему руку на плечо и негромко, почти на ухо сказал, - мне нужно с тобой поговорить.        Костя был несколько удивлён таким поворотом событий, но согласился выйти в коридор. В коридоре стояла тишина, нарушаемая только треском ламп под потолком. - Кучай, что с тобой весь день? - Федя решил сразу говорить прямо, понимая, что они знают друг друга слишком хорошо, чтобы что-то утаивать. - С чего ты взял, что что-то не так? - Костя оперся на стену, по привычке освободив от нагрузки левую ногу. Голос его звучал как-то хрипло, с незнакомыми Чалову нотами. - Ты сегодня как-то совсем... один. После тренировки убегаешь... Что-то не так? - Всё нормально, - Костя попытался сказать твёрже и уверенней, но голос не сильно, но неожиданно даже для него самого дёрнулся. Федя смотрел в упор на друга и заметил, что тот всё время отводит глаза в сторону или вообще в пол смотрит. - А я так не думаю. Кучай, ты опять себя изнутри копаешь? - Нет. Тебе кажется, Чал, - Костя попытался даже улыбнуться, но получилось как-то криво. - Кость, я тебя насквозь вижу! Ты издеваешься что ли, когда пытаешься так скрыть? - даже вечно спокойный Федя начинал потихоньку заводиться и повышать голос. Вообще такое обращение он использовал довольно редко и в особых случаях. - Я тебе ещё раз сказал, что всё нормально! - повысил в ответ голос Костя и оперся всей спиной на стену, закрыв глаза. Феде показалось, что его кончик носа и скулы около ушей покраснели. Или показалось?        Из раздевалки внезапно вышли уже собравшиеся Ефа и Ильза, бурно обсуждая какую-то очередную шутку. - Вы, парни, давайте идите собирайтесь уже. - Давайте, до завтра! - попрощались они. - До завтра! - Федя выждал паузу, ожидая, когда они зайдут за угол коридора, и продолжил: - С тобой точно всё хорошо? - Да, - ответил Костя посиневшими губами, которые от этого казались ещё более тонкими, не открывая глаза и незаметно подрагивая. Его самого пугало своё состояние, но он старался не подавать виду, ему очень хотелось, чтобы друг его уже отпустил, а Федя ещё и руку на плечо положил, к стенке придавливая. - Кучай, - Чалова уже откровенно беспокоило состояние друга, которое он никогда не видел, - посмотри на меня... пожалуйста.        Кучаев нехотя открыл глаза. Они чуть покраснели и... (нет Костя не хотел, чтобы это видел Федя) заблестели, становясь чуть влажными. Чалов не мог поверить и даже моргнул несколько раз, а Кучай отвернулся и снова глаза закрыл. Ему было стыдно за себя. Он никогда так не расклеивался, а тем более перед кем-то. - Кучай.., - Федя даже слов подобрать не мог, он просто не ожидал, а тем более не понимал, что довело его друга до этого состояния. - Чал, прости меня, что я себя сейчас хуже брата мелкого веду. У тебя, наверное, даже Дашка* себе такого не позволяет, - собрался с силами и выдал он. Прослезившись, ему стало чуть легче. - Шутишь значит уже? - улыбнулся Чалов. - Хватит есть себя изнутри. Я ещё раз тебе повторяю, я тебя слишком хорошо знаю, amigo. Ты сам видишь, до чего себя довёл. Скажи мне, почему с тобой это происходит? - Я не знаю. Я... Нет, не буду тебе говорить. Это мои глупые проблемы, и я на тебя их вешать не буду. И так тут веду себя, как малолетний, - Костя уже оторвался от стены, собираясь вернуться к вещам, но Федя прижал его назад двумя руками. - Слушай, Кучай, давай тут не будем в благородство играть. Говори мне прямо, и мы расходимся миром в полном спокойствии. Ты думаешь, мне так офигенно? Ошибаешься. Да, у меня нет травм на данный момент, - он постучал кулаком о дверной косяк, - , Да, меня вызвали в сборную, но у меня из-за тебя сейчас настроение не лучше. Скажи честно, из-за меня ты такой? - Нет, ты что, я рад за тебя! Я очень хочу, чтобы ты сыграл наконец-то. До Д.р. Я просто... ну ты знаешь, что мне из-за всех этих сборных так фигово стало. Вроде всех берут, все счастливы, а я не нужен никому. И тот прошлогодний случай в голове снова появился. Ну ты знаешь. - Кучай, ты серьёзно? Знаешь, вот, ты вылечишься, сыграешь игру и точно снова вызов получишь! Я тебе обещаю. Понял меня? - Федя уже держал его за слегка небритые щёки, не давая отвести глаз. - Спасибо, конечно, но вряд ли поможет. Мне через неделю уже 21... - Вот если ты с таким настроем и будешь выходить, тогда точно не поможет. Кость, ты ж сильный мужик, ну что ты тут сопли по углам развешиваешь! Соберись давай, тряпка, тебе ещё для чемпионства голы забивать! - улыбнулся Федя и протянул другу руку, отпуская плечи. - Да ну тебя, - засмеялся Костя, беря руку и крепко обнимая друга за плечи, чувствуя, как его чистая футболка становится мокрой от Фединой непереодетой. Чалов, не отпуская руку, тоже приобнял Кучаева. - А теперь, когда передо мной нормальный Кучай, а не мокрая тряпка, поехали уже сыграем, а то у тебя в сториз достижения видел, и как-то они меня не впечатлили. - Ладно, поехали. А про мокрую тряпку я бы поспорил ещё. Ты посмотри, что со мной сделал! - улыбнулся Костя, указывая на мокрые следы на светлой футболке, и подумал, что с таким другом точно, всё будет хорошо.