Опять я начинаю шутить.
И почему всегда, когда я начинаю думать со всей серьезностью, анализировать какие-то вещи, все скатывается в юмор. Черт побери, я попала в карусель мафиози, пускай даже они сами об этом еще не подозревают. Этот мир далеко не радужный. Где мои долбанные серьезные мысли? Где инстинкт самосохранения? Или при переселении в это тело он испарился? Ну, знаете, побочный эффект, который был написан мелким шрифтом. Хотя кто в наше время смотрит побочные эффекты, как и инструкции? Главное, что не умрешь, а остальное можно пережить. Помню как с той же логикой купила какие-то таблетки, чтобы расслабиться. Однако не сочла нужным посмотреть вероятные побочные эффекты. Ну и вот расслабилась. В общем, чтобы не было противно, скажу, что эти таблетки были похожи на слабительное. Все, представили, приняли к сведению, идем дальше. Мои размышления прервал собственный резкий смешок. Смеяться со своего тупизма становится уже целой традицией. А вообще похоже, что я вновь глубоко ушла в себя и позабыла о реальности. Об этом свидетельствовали и глаза, которые жутко ссаднили. Не моргать — не круто. В особенности не моргать…полчаса? Или час. Неважно. Время в реальности все равно идет гораздо быстрее, чем в мыслях, а потому угадать точное время нереально. Только с секундомером. Может…купить его? Или же купить капли для глаз, чтобы не случалось больше ничего подобного. Но эта мысль ушла в никуда, когда, наконец, все пришло в норму и я осмотрелась, чтобы понять, где нахожусь. А то мало ли. Элегантный бардак вокруг успокоил. Я была у себя дома, у себя в комнате, что неудивительно, ведь дети не могут день и ночь находится в детском садике. К великому сожалению родителей. Они любят нас, бесспорно, но это не мешает им желать сбагрить нас на денек другой куда-то. Вот такие вот милые родители, аха-ха-ха. Почему-то я думаю, что в будущем частенько буду отправлять своих детей к «дядюшке Шону» и «дядюшке Кире». На каникулы. Да, я очень хорошая мать. И страшно представить, какими будут дети, ведь если характером они пойдут в меня… Япония не выдержит двух таких же ангелочков. Или трех. Вообще я могу создать целую армию себя…захватить эту страну восходящего солнца…создать гарем, чтобы пополнять ряды новыми детьми…а последние в свою очередь будут создавать свои ряды… Кабзда Японии, короче. Так о чём-то это я, кхм кхм. В общем, в помещении я находилась явно не в гордом одиночестве, так как рядом виднелась темная макушка головы. Это был Кира. Совсем не неожиданно. Этот тюлень всегда обитает в моей комнате. Вот и сейчас, развалившись по-хозяйски на диване, он лениво листал какую-то книжку, при этом то и дело хмурясь — похоже, содержание его не устраивало, да и в принципе его вообще все никогда не устраивает. Итак, вернемся к моей комнате. Что я могу о ней сказать? Она простая. Не выделяется какими-то роскошными объектами интерьера, да и яркостью тоже. В прошлой жизни мне нравились темные тона. Темно-голубой, серый, черный, иногда даже темно-зеленый приходился по душе. Такие цвета особо не напрягают, а даже успокаивают в некотором роде. Именно поэтому я и в этом мире, и в этой комнате заставила родителей клеить темные обои. Угадайте какого цвета? Ладно, не будем играть в угадайку — цвет грозового неба. Понимаете да, почему я захотела этот цвет. И вот только не надо мне закатывать глаза, говоря, что я помешанная на Шоне. Да, помешанная. И что вы мне сделаете? Я в другом мире, в другом городе, ха! Возвращаясь к описанию интерьера, скажу, что большую часть пространства у меня занимают стол, диван и кровать. Потому как комнатки в Японии не такие уж и большие, вместить больше объектов не получилось. Поэтому пришлось максимально использовать пространство. Персиковая кровать была размещена поперек комнаты у окна, окна которого были занавешены белоснежным тюлем в обрамлении портьер светлого коричневого оттенка. Рядом стоял небольшой письменный стол, окружаемый с двух сторон белоснежными распашными однодверными шкафами. На их полках располагалось множество различных вещей, часть которых постепенно перекочевала на пол. Без бардака жизнь уже не та. По другую стену располагался широкий диван серого цвета с кучей голубых, рыжих, розовых подушек на нем. Как раз таки на нем и располагался Кира. Оставшуюся часть пространства занимал небольшой комод и ящик с игрушками, последним из которых я совсем не пользуюсь. Взрослая уже девонька, не до игрушек. И вишенкой на торте комнаты являлся большой радужный ковер. Да, я не фанат светлых сочных цветов, но меня прикалывает радуга. Такие вот странности. — Ты давно тут? — спрашиваю у Киры, слезая с кровати, чтобы размять затекшие конечности. Да сколько же я так сидела? — Глупый вопрос. С момента, когда нас забрали, — не отрываясь от своего наверняка не увлекательного занятия, ответил ребенок. Хотя немного неправильно называть его ребенком. Или же правильно. Ай, ладно, будет ребенком-переростком. Вот ещё тут мозги ломать. — А где Шон? — отсутствие рыжей макушки поблизости слегка удивило, ведь обычно он всегда тусуется с нами в комнате. А тут вдруг пропал. Непоряядок. — Опять глупый вопрос. Он пошел на кухню с твоей мамой, чтобы приготовить…что-то, — Кира откладывает книгу в сторону и приподнимается, чтобы взглянуть на меня. — Ты была в комнате, когда он уходил, так что видела его. Так быстро забыла? — Опять выпала из реальности, — виновато улыбнулась, усаживаясь рядом на диване. — Мысли замучили. Вообще наверняка вас удивил такой спокойный Кира. Обычно он представляет собой лютую язву, не знающую жалости, однако у меня дома он становится просто лапочкой. Язвить, обзывать и всякое в этом духе тот побаивается, так как рядом ходят мои родители, которые могут быстро рассказать о поведении его родителям, а уже те по головке сынишку явно не погладят. И поэтому я просто обожаю его родителей. Хотя и меня они явно недолюбливают. Как и Шона. А знаете почему? Потому что мы полукровки. В нас есть европейские корни, которые их напрягают. Сам Кира считает это полнейшей глупостью и продолжает с нами дружить. Но…я не хочу думать, что он дружит с нами только из-за желания насолить родителям. Ведь я верю этому засранцу. И если он нас предаст, то полностью оправдает значение своей фамилии, о которой вы совершенно не знаете, потому что я не считала нужным ее называть. Игараси Кира. Пятьдесят штормов Кира. Шторм приносит беду всем окружающим. Предательство можно сравнить с той же самой бедой. Но всё-таки я верю, что этот маленький шторм в будущем все же принесет нам счастье. — И продолжаешь выпадать, — усмехаясь, Кира слегка пихает меня в плечо, тем самым заставляя сосредоточиться на разговоре с ним. — О чем задумалась? — О тебе…- довольная улыбка растянулась на губах, когда брови мальчика полезли на лоб от удивления. Похоже, такого расклада событий он совсем не ожидал. — Расслабься. Просто подумала, что таким спокойным ты мне нравишься больше. — То есть я тебе нравлюсь?И вот вернулся старый добрый бесячий штормик. И зачем я вообще начала с ним разговор…
— Если не уберешь свою ехидную улыбочку, то я тебе врежу. — Да, определенно я тебе нравлюсь, — Игараси самодовольно хмыкнул, из-за чего я в презрении скривилась. Пожалуй, я поспешила, когда назвала этого героя-любовника другом. Интересно, его можно еще сдать производителю и получить взамен нормального? — Тебе всего четыре. Не рановато ли для любви? — Через несколько месяцев будет уже пять. — Ты невыносимый ребенок. Решив закончить этот нелепый разговор, поднялась с дивана и под тихий хохот***
После съеденных рулетов ребятам захотелось повеселиться. И этим весельем стала я. Точнее я со своей боязнью щекотки. Серьезно, это худшая пытка в мире. Не понимаю, как некоторые могут смеяться во время щекотки. Тут кричать, молить о пощаде надо, а не смеяться. И вот надо было мне рассказать об этой слабости двум шкетам… — Стоять! Я сказала стоять! — пятясь к кровати, отчаянно пыталась я остановить четырехлетних террористов. Но враги продолжали наступать. — Я буду мстить. Я не буду больше с вами дружить, поняли?И на секунду вроде бы эти слова остановили одного из врагов, но его напарник сказал что-то и все вернулось на круги своя…
— Нее-е-т, — истерично завизжала я, когда меня всё-таки опрокинули на кровать и начали щекотать. Мне тридцать лет! Я взрослая женщина! И я проиграю каким-то мелким? Чушь!Русские не сдаются.
Спустя некоторое время моих криков и безудержного смеха со стороны Шона и Киры, все наконец прекратилось. Каким-то неведомым образом я оказалась лежащей на полу, а двое бесенят развалились на кровати, давая пять друг другу. Не поняла. Меня что, уделали? — Продула, — подтвердил мои догадки черноволосый, из-за чего глаз нервно дернулся. — Это не была борьба. — Как раз была, — смешок. — Это не победа, — серьезно заявляю, смотря мальчишке в глаза. Доведет ведь опять. — Самая настоящая победа. Правда, Шон? — азиат перевел взгляд на рыжеволосого друга, ожидая поддержки. Но ее не последовало. Вместо этого мальчишка со смехом решил все за нас: — Победила дружба! — И все равно победа наша, — ну что за неугомонный ребенок. — Ничего, ничего, в следующий раз победа будет уже моей, — клятвенно пообещала, не обращая внимания на скепсис в глазах Киры. Подняв свою тушку, я уселась на стульчик, что стоял возле письменного небольшого стола. Кстати о столе. Забыла упомянуть, когда описывала интерьер, что его мне подарили в два года. Тогда я весьма недвусмысленно прошлась маминой помадой по обоям в их комнате. Вместе с моей горящей пятой точкой появилось и это деревянное чудо, до которого я достаю лишь с подушкой под задницей. Несмотря на всю доброту, родители умеют мстить. Поэтому вот и получила стол на вырост. А также получила все, что нужно начинающему художнику. Рисовать я люблю, но в прошлой жизни совершенно не хватало на это времени. Именно поэтому я справедливо решила, что раз в той жизни не срослось, то тут точно все получится. И пока что получается весьма неплохо. Детские пальцы совсем не мешают выводить лица людей, которых я знать не знаю. Порой я дарю рисунки родителям, а порой Кире и Шону. Смотря по настроению. А иногда дарю и мусорке. — Тсунаеши мне очень даже понравился, — неожиданно заявляет Шон, который за последние месяцы наконец сумел поправить свою речь. Это немного печально. Мне нравился его детский неточный лепет. Было мило. — Он кажется добрым. Не знаю, почему речь зашла про Саваду, но чувствую, что к этому приложил руку и свой длинный язык Ки. Совсем недавно я просто обсуждала с ним появление в нашей жизни нового члена, однако поговорить об этом с Шоном так и не успела. По-видимому, Кира решил помочь мне, самому обо всем рассказав. Но если так посмотреть, то пускай, все же интересно узнать, как он, да и Кира отнесутся к будущему боссу мира мафии. А еще интересно узнать, как в будущем сложатся между ними отношения. — Да. А еще жуткий трус. Даже Келли не такая трусиха. Он вечно шарахается от всех, — кривясь, продолжает Кира, а я согласно киваю. Уж очень Тсуна запуганный. Даже для самого себя слишком. И мне это совершенно не нравится. В этой вселенной все совсем не так, как должно быть. И, следовательно, некоторые события явно пойдут не в то русло. И неизвестно, закончится ли это история хэппи-эндом или же плохим эндом. Такой выбор прямо. — А ты как считаешь, Ке? — Я? — рассеянно переспрашиваю, а после задумчиво перевожу взгляд на окно. Я совершенно не знаю реального Тсуну и не могу о нем что-либо сейчас сказать. Да, я знаю, что он трусливый, неуверенный в себе, очень добрый, но соответствуют ли эти качества ему на самом деле? Возможно он совсем другой человек, другая личность. — Не знаю. Единственное, что мне сейчас известно — он зашуганный своими сверстниками мальчик, а потому и боится всего. — Но ты же согласилась с ним дружить. — напоминает Кира. — Да, согласилась. И не могу ничего изменить. Но… Мне кажется, что он неплохой. Поэтому…ну можно попробовать стать друзьями. — Я за! — радостно откликается Шон, от которого я и не ждала другой реакции. Кира же поначалу мнется, но увидев умоляющий взгляд от своего друга все же соглашается. И таким образом формально наша компашка пополняется одним человеком. Но не все так просто. Конечно, мы нашли общий язык с Тсуной. Но только спустя месяц. Ужасный…длинный…утомляющий…месяц. Серьезно, так долго я даже не ломалась в свое время. Савада такой сложный. Но и вообще сложность состояла в том, что мы отличаемся своей настойчивостью, энергичностью, дибилизмом на крайний случай, а вот Тсуна по большей степени застенчивый, медлительный. Он похож на героя из рассказа Чехова «Человек в футляре». Словно бы так же хочет завернуться в кучу одежды, не контактируя с обществом, отгораживаясь от него всеми возможными способами. Но к каждому человеку есть свой ключик. И мы нашли его. В песочнице. В тот день наши группы вновь были объединены, а потому мы имели счастливый шанс поговорить с Тсуной и наладить отношения. Конечно, Кира был не особо за этой идеи, так как недолюбливал Саваду. До сих пор не знаю, чем это вызвано. Может, просто не любит трусов и неуверенных людей. Понять Киру не так-то просто. Кира такой сложный. Где-то я это уже слышала… — Тсунаеши, — позвала я негромко мальчика. Он сидел на песке и делал небольшие куличики, расставляя их полукругом. В центре этого полукруга поместил звезду из песка. И продолжал бы делать дело, если бы не я с подошедшими за мной мальчишками. — Можно с тобой поиграть? — Конечно, — неуверенно улыбнулся светловолосый. Подумав, что первый шаг сделан, я уселась прямиком на песок. Шон сделал то же самое. А Кира как всегда посмотрел на все со скепсисом, а после забрал у Тсуны одно из ведерок и уселся на него, как на пенек. Чертов гений. — А какая тебе формочка больше всего нравится? — с интересом спросил Шон, втягиваясь в игру с мальчиком. Тсунаеши казался мне слишком напряженным. Я подавила в себе тяжелый вздох. Мне жалко Тсуну. Он очень зажат, скован. Не проявляет какой-то инициативы. Слишком боязный. Слишком…одинокий. Так, ладно, потом затискаем это существо, сейчас надо для начала наладить контакт. — Мне? — переспрашивает Савада и, получив утвердительный кивок, задумчиво смотрит на формочки. — Эта. Мальчик протягивает нам формочку в виде лошадки. Мило, что сказать. Моей любимой была звездочка, как помню из детства. Не знаю даже почему. Вроде и обычная по сравнению с другими, но в этой своей обычности она и была замечательной. Возможно, кстати говоря, Хелен придерживалась той же позиции. И да, я до сих пор не смирилась с ее выбором. Хотя и сейчас не самый подходящий момент об этом вспоминать. — А почему именно она? — сделав из песка первую форму из этой самой звездочки, уже поинтересовалась я. — Ну…я просто люблю лошадей. — Видел их хоть раз? — подобрался Шон, так как сам очень интересовался животными. Кошки, собаки, лошади, хомячки, — все в нем вызывало интерес. Его мечта была связана именно с ними. Создать ферму, завести много животных, ухаживать за всеми. Ну просто чудесная мечта, не правда ли? Есть ли человек добрее и невиннее этого существа, а? — Нет, но папа однажды обещал показать их, — включается в разговор Тсунаеши, улыбаясь Шону. — Если хочешь, я могу попросить у него и тебя взять с собой.Ага, в мир мафии. Там такие жеребцы, закачаешься!
— Твой папа крутой! — восхищенно проговорил Шон, а мы с Кирой неуверенно переглянулись, не зная, что можно еще сказать дальше. — Да…наверное…- смутился младший Савада. — Послушай, Тсу-кун, — начала я, неуверенно теребя свою одежду. Быть психологом для детей очень сложно. Я привыкла к диалогам из серии «Ты тряпка? Так не будь!». А тут надо осторожнее, более мягче. — Не знаю, как сказать это… Ну… Мы же друзья, да? — Да, а что? — светловолосый вопросительно смотрит на меня, полностью отвлекаясь от своего занятия. — Вы мои первые друзья. И, надеюсь, не последние. Что ни говори, но я хочу, чтобы он сильнее привязался к Гокударе, Ямамоте, даже к той бабе…как ее… Киоко? Да, к ней. Хару к нему сама прилипнет, так что переживать не о чем. Так будет лучше для него. И для нас. Я просто переживаю за Шона и Киру. С тех пор, как я попала в этот мир, они стали моей поддержкой, опорой. И втягивать их во что-то опасное я не хочу. История Тсуны не связана с нами, но связана с другими. Если я попытаюсь что-то изменить…закончится ли это хорошо? Да и вообще… Будущее слишком непостоянно. Тут достаточно просто чихнуть, чтобы что-то изменить.А вдруг вот наше вмешательство слишком сильно затронет последующие события? Скажем… В будущем Тсунаеши сымитирует свою смерть. Он будет жив, если придерживаться настоящей сюжетной линии, ничего не меняя. А вдруг если я вмешаюсь, то он будет уже по-настоящему мертвым? Я боюсь, что могу стать началом конца.Но это не значит, что я не могу перестраховаться. Базука десятилетия…сделаю какое-то решение и сразу прыг туда. Разведаю обстановку и обратно. Но найти бы ее для начала Ладно, возвращаемся в реальность
— Ну так вот… Потому как мы друзья, я хочу сказать, что…ты всегда можешь положиться на нас, — тепло улыбаюсь ребенку, невольно почувствовав себя матерью, которой, к сожалению, не успела стать. — Если тебя будут обижать, то ты можешь смело говорить нам об этом. Мы всегда поможем, чем сможем. Утрем всем нос. Ты же видел, как я обдурила того забияку. Он тебя кстати не обижает больше? Нет? Хорошо. Также если просто захочется поговорить, не стесняйся делать этого. Просто…говори нам обо всем, что только захочешь…и… — Наши двери для тебя всегда открыты, короче. И давай присоединяйся к нашей компании, — заканчивает за меня Кира, обреченно вздыхая, тем не менее тоже улыбаясь. И последний штрих делает Шон, когда с выкриком «Обнимашки!» сцапывает нас всех в свои объятия, весело смеясь. И невозможно не засмеяться этому шкету в ответ. Серьезно, когда он вырастет, я не знаю, что с ним сделаю. Изнасилую, наверное… Не отдам никому! Моим будет. — Задушите, изверги! — пополам со смехом кряхчу я, когда стараясь выбраться из кучи мальчишеских тел. Но замираю, когда слышу тихий, но набирающий обороты звонкий смех Тсунаеши. Посмотрев в его сторону, замечаю, как Шон и Кира начинают щекотать ребенка. Похоже, щекотка для них сродни ритуалу посвящения. Но эти действия возымели должный эффект. Тсуна перестает быть таким зажатым. Его щечки постепенно розовеют от смеха, а на губах расцветает широченная улыбка, которую я копирую. Это небо еще не потеряно. Мы можем помочь ему вновь возвысится над головами других людей. Поможем встать ему на ноги. Главное только самим в процессе не упасть. С тех пор Тсуна вошел как часть пазла в наш коллектив. Кто же знал, что он может быть таким же активным, как и мы? И таким же солнечным, как Шон? Вероятно, никто. Даже сама я, частично зная его, не ожидала такого. Хотя и не скажу, что это не обрадовало. Тсуна заслужил быть счастливым. Как и все дети в мире. А уж это счастье я ему, как и Кире с Шоном, обеспечу. По крайней мере до поры до времени, ведь если судить по сюжету аниме, дальше не особо будет время для счастья. Не могу обещать, что мы с Тсуной будем друзьями не разлей вода, но все же друзьями будем. А знаете что самое забавное? Сам Тсуна не радовался нам так, как его мама. Нана вообще удивительная женщина. Увидев на пороге нашу компанию, она чуть ли не расплакалась от счастья. Посмотрела на нас светящимися от счастья глазами, поцеловала Тсуну, чуть не задушила его в объятиях, а после пошла на кухню. Сам же Тсуна смущенно повел нас в свою обитель. По пути я немного осмотрелась. Тут же должен располагаться «секретный» объект в виде кабинета Емицу. Очень уж мне хочется туда сходить. Вдруг мужчина там оставил какие-то секретики. Да, это не моя семья и не мой отец, но все равно данная сторона жизни будет не лишней в изучении. На всякий пожарный, так сказать. Хотя кто знает, как карты лягут, возможно я стану полным думдумом и влезу во все это дерьмо с головой, чтобы обезопасить не только Шона и Киру, но и остальных. Мать Тереза прямо, да? И ведь скажу, что это не геройство, а я просто маленькая миленькая девочка. Но тогда придётся учиться выживать… А это так проблематично. — Простите за маму, я не думал, что она так обрадуется, — смущенно пробормотал Тсунаеши, пряча от нас взгляд. Не знаю как другим, но мне это показалось очень милым, а потому я с улыбкой потрепала его по волосам, смущая тем самым еще больше. — Моя мама так же обрадовалась в свое время, так что не беспокойся, — фыркнула, вспоминая сей день. Это случилось, когда мне, да и Шону с Кирой, было по три года. Или же два. В то время мы уже достаточно сильно сдружились, а потому решили, что пора и в дом к друг другу сходить. Я тогда со смехом представляла, как отреагирует Хелен, увидев на пороге двух мелких шкетов и свою дочь впереди. Аки привела мать женихов, встречай. Стоит сказать, что я угадала ее реакцию. У женщины поначалу от удивления даже слегка приоткрылся рот. Она прекрасно знала, что ее дочь, то бишь я, гений с недавних пор, но даже не предполагала, что я могу притащить в таком малом возрасте женихов к себе домой. Правда, притащила я их вместе с другими родителями, ведь мы пока маленькие. Одним ходить пока что рановато. После все само собой рассосалось, и родители с гостеприимством приняли моих друзей и их родителей, за что я благодарна. Сейчас же с Тсуной была похожая ситуация, но в данном случае женщина просто не ожидала, что ее сын всё-таки найдет себе друзей. Поэтому так обрадовалась. Это весьма мило. Видно, что Нана переживает за своего сына. — Правда? — неверяще спросил Тсуна, а после кивка спросил: — Так ты тоже не могла долго найти друзей? — Ну…не совсем…- расплывчато ответила я, плюхаясь на кровать Савады. — Я была весьма необычным ребенком, хотя сейчас и тоже являюсь ребенком, но не суть, ты понял, о чем я! Из-за того, что я рано научилась читать и писать, мне было довольно трудно в обществе сверстников. Ну, знаешь, когда ты уже можешь прочитать легкую сказку, а тем временем остальные только учатся что-то бессвязно лепетать, это не особо способствует нахождению друзей. А потом…появились эти двое. — Да, появились мы двое, — со смешком подтверждает Кира, приобнимая Шона. — И остепенили эту дуру. — Попрошу без оскорблений! — кинула я подушку в мальчика, от которой тот без труда уклонился. — Ке очень умная, ты чего, Ки, — отпихнув от себя друга, Шон подбежал ко мне и улегся сверху, обнимая. Ну все, сейчас расплачусь. Держите меня семеро. Мое рыжее чудо заступается за меня! — Ха-ха-ха, вы очень хорошо ладите, — подмечает Тсуна, с улыбкой смотря на мои обнимашки с Шоном. — Иди сюда, Тсу! — подзываю я мальчика к себе, на что тот с радостью подходит и становится вторым человеком, навалившимся сверху. Собираю свой гарем! И да, это я якобы «не могу обещать, что мы с Тсуной будем друзьями не разлей вода». Говорила же, что мои слова с делом расходятся. Голова думает логично, а сердце посылает всех и вся в тартары небесные. Люблю свою жизнь! — Киирочкаа, — ласково зову я свою темноволосую занозу в заднице, сама не ожидая от себя столько любви в голосе. Похоже, Кира еще больше меня впадает в шок, а потому покорно подходит и тоже обнимает. А я радостно пищу. Ну я привязалась к ним, что могу сказать! Люблю любовью крепкой. И никому не дам. Ни бабам, ни мафии. И точка!***
Нана просто бог в готовке. И это нисколько не преувеличенная оценка. Серьезно, смотря аниме, я не до конца верила в саму возможность так хорошо готовить. Но отведав ее стряпни… А в особенности ее пирог...Мама Mia, ей надо срочно открывать свой ресторан. Я там буду постоянным клиентом. К черту фигуру. К черту все. Эта еда определенно требует жертв. Мне кажется, она своей едой смогла бы даже уделать всех мафиози. Просто пригласила бы к столу, и все! Они потеряны для мира. Как и я, в принципе. Но все хорошее всегда заканчивается. Вот так и закончились мои посиделки за столом, когда приехал отец. Поначалу я очень сильно удивилась его приезду, ведь еще рано. А после посмотрела в окно, за которым была непроглядная тьма. Время за пирогами течет очень быстро. И это очень-очень печально. Прощалась со всеми неохотно. Хотела было остаться на ночь, но отец не разрешил. Гад этакий. Но самое обидное состояло даже в не в этом, а в том, что другим разрешили. Просто взяли и разрешили! А меня чуть ли не с силой вытянули из этого дома. И где вот в этом мире справедливость?! — Келли-чан, не грусти. Переночуешь в следующий раз, ладно? — улыбается Нана, склонившись ко мне. Я надуваю щечки. Не хочу в следующий раз, хочу сейчас. Но это уже не зависит от моего желания, к сожалению…- Хочешь я тебе еще один пирог сделаю? Мне совсем не трудно. — Да! — слишком громко от счастья отвечаю я, расплываясь в широченной улыбке. Стоящие неподалеку мальчишки с пониманием хмыкают. Сами наверняка не прочь еще поесть (фиг им). Всю атмосферу счастья, мира и жвачки портит кашель позади стоящего отца.Ой да задолбал. Я тут почти договорилась на вкуснейший пирог, а он меня торопит еще.
— Савада-сан, сделаете его в следующий раз. Уже поздно и нам пора домой. — безэмоционально заявляет вышеупомянутый.Ох держите меня семеро.
— Я без пирога никуда не уйду, — сложила я руки на груди, упрямо смотря отцу в глаза. Но кто же будет меня слушать? Конечно, никто. Вот и папаша не стал. Просто взял за шкиру и, бросив женщине короткое «Всего доброго», вышел из дома. Киданул на заднее сидение машины, сел за руль, завел машину и поехал в сторону дома. Козел. Но самый треш начался спустя пару минут, когда я услышала его строгий голос: — Что ты делала в этом доме? — А? — Я спрашиваю, что ты делала в этом доме?Странный вопросик.
— Ну…пирог ела. А что? — без задней мысли ответила я и бросила взгляд на руки отца. И тут то поняла, что происходит. Он сжимал руль до побеления костяшек. Его слегка трясло, а глаза полыхали похлеще всякого огня. О да, он в ярости, детка. Но из-за чего? Из-за пирога? Да что за тупость то такая. — Не подходи больше к нему. Не смей даже смотреть на него, слышишь? — его голос был строгим, но спокойным. Юкимура старался не повышать на меня голос, хотя весь и трясся от ярости. Что же такое происходит? — Почему? — осторожно пододвинувшись вперед, спросила я и посмотрела на его реакцию. Что-то тут было явно не то. Что-то его явно задело. Может, Савада Емицу в свое время что-то не то сделал ему? Хотя как он мог сделать это, если наша семья в этом городе никогда не жила? Отец так и не ответил на вопрос, а я больше не переспрашивала. После ведь все равно все узнаю. А уж если учитывать, что из-за него я лишилась пирога…Позвольте представиться. С этого момента меня зовут Холмс, Келли Холмс. И я отомщу за свой неполученный пирог от Савады Наны.