Некоторые любят погорячее!

— Терпеть не могу, — процедил Хичоль сквозь зубы, когда Шивон обнял его сзади. Они уже стояли за кулисами, слушая рев зала. Шивон его не услышал, он только сильнее сцепил руки у него на животе и положил голову ему на плечо. Хичоль сделал шаг в сторону, осторожно выбираясь из его объятий. Шивон улыбался, хотя его глаза были на мокром месте. Он всегда с трудом справлялся с таким потоком энергии, полученной от зала. Его руки слегка дрожали и ему было просто необходимо прижаться к кому-то, будто этот человек мог забрать часть этой энергии на себя… будто этот человек сам не переполнен этой энергией. Это как после убийственно крепкой чашки кофе, такой приток адреналина в крови. Мышцы дрожат, а в горле все пересохло, и хочется сделать какую-нибудь глупость, но объективы телекамер, вечно следящих за тобой, держат тебя в рамках, будто в тисках, и ты сам варишься внутри себя, пытаясь справиться со своим состоянием… Скорее всего Шивон сегодня напьется… — Каи, баи, бо! Кюхён снова проиграл, и теперь ему придется бежать за выпивкой. — Айщщ! – шипит он, запуская руку в волосы. — Я с тобой! – восклицает Чонун, подхватывая с сиденья автобуса свой синий рюкзак. Они выбегают из машины, даже не закрыв дверь. Ничего, простые смертные закроют за ними, как всегда. Сонмин уже вовсю спит, развалившись на полдивана, рядом с ним, положив голову ему на колени, тихо посапывает Донхэ. Слабаки! Они развалились кто-где. Их все же так много… Пьяные тела занимают всю гостиную. Хичоль улыбается, обводя взглядом мемберов. Двенадцать человек, включая Гренку и Чжоу Ми. Пьянь! МиМи с Рёуком состязались в армрестлинге, засев в углу комнаты. Да уж, нашли друг друга, достойные противники. Проигравший получал несильный щелчок по носу от победившего, и у китайца нос уже слегка покраснел – поддается… Из другого угла комнаты за ними наблюдал Кюхён. Он казался самым трезвым, хотя он в любом состоянии одинаков – спокоен и уравновешен. Однако… Вот китаец стягивает с себя клетчатую рубашку, оставаясь в одной черной майке, и взлохмачивает тощей рукой свои волосы. Новый раунд — Рёук закатывает рукава, их руки сцепляются. Раз, два, три! Схватка началась. Чжоу Ми улыбается. На его худой руке проступают мышцы: да, он очень худой, но как большинство людей с такой же комплекцией, довольно жилистый. Кюхён смотрит на впадинку над трицепсом и облизывает губы. Он делает очередной глоток вина, пряча взгляд на дне бокала… Шивон уже вовсю обнимался с Хёкдже, пока Фиши не видит. Эта пьяная лошадь всегда лезет обниматься в таком состоянии. Блондин улыбнулся деснами и что-то прошептал ему на ухо, от чего Шивон сложился пополам – опять какую-то пакость придумали. Итук устало сопел Хичолю в шею. Этот вообще всегда вырубается раньше всех, и, так как черепашечника рядом нет, он уснул на плече Хи. У Генри с Чонуном ни в одном глазу. Эти два электровеника танцевали под орущее караоке, будто у них в задницах батарейки. Про пение они уже вообще забыли. Это не просто смешно, это уже даже слишком, Йесон и трезвый-то… вы знаете, как он танцует… Семейную идиллию прерывает Шиндон. Он с грохотом падает из-за стола на пол, чуть не придавив Рёука. Макнэ вскакивает от неожиданности. Изрядно похудевшая Плюшка сильно не рассчитала дозу на этот раз, и когда его большая голова касается пола, он уже спит. — Айщщ, — шипит Хиним. Он вскакивает с дивана, чтобы поднять парня, но его сил на это, конечно не хватает. Шивон подрывается на помощь. — Давай-ка его до комнаты допрем. – Говорит донсэн. Его глаза уже совсем окосевшие, того и гляди самого нести придется. Они кое-как допирают тушу до кровати, и бросают прямо поверх одеяла. — Слон! – улыбается Шивон, закидывая руку на плечо Хичолю. Ему это не нравится, и он, легко сбросив руку, выходит за дверь. Шисус хмурится, и в два шага настигнув хёна уже в коридоре, впечатывает его в стену. Хиним морщится: в последней стадии опьянения, Шивона всегда тянет на драку, дай только повод… — Хичоль-шши, - тянет он с издевкой, — ну что ты как не родной? Хичоль дергает щекой и пытается оттолкнуться от стены, но рука донсэна снова толкает его. — Мне кажется, или ты относишься ко мне с пренебрежением? — Шивонни, — тянет Хичоль, улыбаясь, и резко добавляет, — руки убрал! Пьяный Шивон опасен, действительно опасен. Его мозг совсем перестает рационально мыслить, а в руках появляется сила, которой он не способен управлять. Глаза младшего расширяются от такого тона, и он толкает Хичоля в грудь с новой силой – Хиним уже шипит от боли. Он поднимает руки, чтобы оттолкнуть парня, но тот хватает их и разводит в стороны. — Совсем сдурел? – вскрикивает Хичоль. Руки Шивона больно сдавливают его запястья. Донсэн наклоняется к его лицу и цедит: — Не надо мной пренебрегать. Хичоль дергается в сторону, пытаясь вырваться, но Шивона это злит еще больше. — Что, нравится сопротивляться? Хичоль прожигает его взглядом. — Когда ты целовал меня на концерте, ты не предоставил мне такой возможности. — Совсем пьяный? – орет хён, — Вспомнил! Это было-то… Но Шивон его не слушает. Его взгляд перемещается с горящих глаз на губы хёна. — Только посмей! – кричит Хичоль. Все бесполезно: мемберы в гостиной ничего не слышат за оглушающе грохочущей музыкой, а Шивон уже совсем близко. Хён отворачивает лицо в сторону, но донсэн разворачивает его за подбородок к себе. У Хинима теперь свободна рука и он изо всех сил толкает Шивона от себя. Не тут-то было! Короткая борьба, и вот, обе руки старшего сжаты у него над головой, а ноги прижаты бедром, чтобы избежать удара в пах. Рука чуть ли не до боли сжимает подбородок, чтобы он не мог отвернуться. Это конец! У пьяного Шивона силы столько, что с ним, пожалуй, и все мемберы не совладают. Хичоль дергается несколько раз, в глазах нарастающая паника. Его не остановить! Никто не поможет! Шивон наклоняется медленно. Заглядывает в глаза хёну. Хичоль пытается рассмотреть там хоть каплю интеллекта, и… задыхается. Глаза Шивона сейчас кажутся удивительно трезвыми, адекватными, будто он полностью осознает, что делает. Его губы мягко накрывают губы хёна. Нежно, неторопливо, будто растягивая удовольствие. Хичоль дергается, вжимается в стену, а Шивон прижимается к нему сильнее. Хиним старается укусить его за губы или язык, но тот, разгадав его замысел, каждый раз отстраняется и целует его снова… и снова… и снова, и так десятки раз, пока старший не устает сопротивляться. Шивон целует его все беспощадней, казалось, он давно уже отплатил ему за тот раз, но это уже больше, чем просто поцелуй. Он все длится и длится. Шивон берет его рот снова и снова, затопляя хёна волной непонятных и смешанных ощущений. Хиним дергается в последний раз, и язык младшего проникает глубоко в его рот, заставляя задыхаться. Этот поцелуй длится целую вечность, целую мучительную вечность. Когда же тело сдается, и член уже упирается в ширинку штанов, Хичоль отвечает. Слабая надежда на то, что если он ответит, то Шивон остановится, рушится с треском. Он не прекращает! Проходит и пять, и десять минут, пятнадцать, а Хичоль по-прежнему прижат к стене, обездвижен, и язык донсэна насилует его рот… Музыка в гостиной резко замолкает, Хичоль на секунду отвлекается на это, невольно прислушиваясь к звукам из комнаты, а когда приходит в себя, Шивон уже стоит в шаге от него, вытирая рот рукавом, и его глаза такие же пьяные, какими и должны быть. Хиним сползает по стене вниз, закрывая рот рукой. Шивон поворачивает голову в сторону, несколько секунд наблюдая за дверью гостиной, а потом разворачивается и медленно идет к себе, неуверенно, слегка покачиваясь. — Я отомщу тебе, — выдыхает Хичоль в руку, и из его глаз льются, непойми откуда взявшиеся, слезы.